Три дня до любви

Глава 29

У Кирилла было скверное настроение, а всему причина Костик, на этот раз, попавший в окончательно безнадежное положение.

— Кость, ты где? — проговорил он в телефон, заводя мотор автомобиля и выезжая на шоссе.

— В пятой инфекционной.

— Больница? — поморщился Кирилл, от неприятного воспоминания.

Он до чертиков ненавидел лечебные учреждения. Особенно после того, как месяц пролежал на неудобной кровати с иглой капельницы в вене. А причиной — воспаление легких: двухстороннее с высокой температурой и удушающим кашлем. Б-р-р!

— Загораешь, значит? Слышал, что в инфекционное посетителей не пускают…

— Не боись я не заразный, по крайней мере, для тебя.

Костик неприятно хохотнул, выражая крайнюю степень своего равнодушия. Таким образом, он всегда обозначал: «Ерунда! Прорвемся!» Однако Кирилл услышал скрытую подоплеку и мысленно содрогнулся: в голосе друга сквозила безнадега.

— Уф! Успокоил! Скоро буду, — пообещал он, выворачивая руль в поворот.

Припарковав авто возле запертых ворот, он прошел через проходную, ища глазами на фасаде здания нужную вывеску.

— Кость, я прибыл. Куда дальше?

— Обойди здание, там с бока будет вход с высокой лестницей. Я уже жду!

Кирилл взобрался по лестнице, открыл входную дверь и оказался в узком коридоре, ведущем в квадратный тамбур со скамейкой и вешалкой для верхней одежды. В нос ударил резкий запах хлорки, используемый для дезинфекции помещений.

Спиной к нему стоял тщедушный человечек в больничной полинявшей полосатой пижаме, ссутуленный и жалкий. Кирилл обратил внимание на огромные шлепанцы на его худеньких ногах.

— Извините, — обратился Кирилл, — не могли бы вы мне помочь?

Человечек обернулся:

— Привет, друг! — протянул он навстречу открытую ладонь.

Кирилл чуть не вскрикнул от ужаса:

— Костя?

Его рука мелко-мелко задрожала, в горле пересохло и стало неимоверно душно.

— Я! Кто ж еще?

От прежнего парня с широкими плечами, внушительными бицепсами и сияющей улыбкой не осталось почти ничего, кроме голоса.

— Черт, возьми!

— Не узнал, да?

— Честно говоря, нет. Сколько мы не виделись?

— Почти год, — ответил Костя, пряча глаза, — не нравлюсь?

— Я в шоке!

— Понимаю. На твоем месте я бы вообще в обморок упал.

— Объясни толком, что случилось?

— Попал я. Круто попал, понимаешь?

— Вижу! Но я здесь, чтобы вытащить тебя и вместе мы справимся. Шанс есть всегда. Помнишь, как ты мне говорил, когда я сдавался или начинал ныть?

— Конечно, помню! С памятью у меня, слава богу, в порядке, а вот с остальным…

Костя отвернулся к стене, будто собираясь с духом. Он едва сдерживался, пребывая в отчаянном состоянии. Дыхание перехватывало, не хватало духу, чтобы произнести те страшные слова, которые вот уже полгода стали не просто диагнозом, а приговором.

— Не томи! У тебя никогда не было от меня секретов. Скажи, что нужно — я горы сверну. Если дело в деньгах, не стесняйся! Они приходят и уходят, а твое здоровье — это самое главное на данный момент!

— Слишком поздно, — тяжело вздохнув, почти обреченно, вымолвил Костя пересохшими губами.

Он опустился на скамью, его плечи едва заметно затряслись в беззвучном плаче.

— Конец! — сбивчиво начал он.

— Давай без паники!

— У меня СПИД.

Друзья молчали.

Затянувшуюся паузу первым прервал Кирилл:

— Откуда? Ты же, вроде остепенился? По последним сведениям, у тебя даже девушка постоянная появилась.

— Вика, — назвал он проклятое имя.

— Чем же она тебя зацепила? Я же думал, что твой имидж сердцееда будет преследовать тебя до самой старости.

— Влюбился без памяти. Жить, дышать без нее не мог. Она топтала меня своими длинными каблучками, а я млел от счастья. Вся такая неземная, воздушная, будто из сказки. Не видел никого, не слышал, оказавшись на ее коротком поводке. Приручила, подчинила, лишая возможности рассуждать здраво, а главное, предохраняться. Наши первые два контакта прошли, как и положено с презервативом. Ты же знаешь, насколько я щепетилен в этом вопросе. А потом, расслабившись, я полностью поддался страсти. С нею в постели можно было сойти с ума: ни рамок, не границ, ни запретов. Впервые я почувствовал, как женщина может отдаваться без остатка и стыда.

— И где же она сейчас?

— Исчезла. Самое интересное, она внезапно появилась, так же внезапно испарилась, будто ее и не было. Только у нее дела, я думаю, гораздо хуже, чем у меня. Телефон не отвечает, по прежнему адресу не появлялась.

— Надеюсь, она корчится в муках, — зло бросил Кирилл.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Не говори так. Я до сих пор люблю ее и скучаю.

— Но она стала причиной твоей болезни.

— Она пришла, чтобы наградить меня, и чтобы уничтожить за мои грехи.

— Не говори глупостей! Ее нужно найти и привлечь к ответственности, а еще лучше…

— Кирюш, — прервал Костя гневные тирады.

— Что?

— У меня никого нет кроме тебя.

— Не начинай! Ты что прощаешься?

— Думаю, пора. Врачи прогнозов не дают, но по их намекам и собственным ощущениям, я чувствую, что немного осталось: может, месяц-два.

Кирилл схватился за голову:

— Кость, я не знаю, что сказать. Я мчался сюда, чтобы увидеться, помочь. Поверь, я готов на все, чтобы ты не попросил. Не представляю, что нужно говорить в таких случаях.

— Ты просто послушай. Мне сейчас не нужна жалость, понимание и все те сентиментальные сериальные штуки. Прими мои грехи, выслушай исповедь. Не могу без покаяния на тот свет отправляться.

— Почему я? — удивился Кирилл.

— Я виноват перед тобой.

Костя и вовсе поник головой.

— Не понимаю, — удивился Кирилл, пытаясь вспомнить, чем же Костя мог ему навредить.

— Я украл твою программу. Ту самую с «сырыми кодами».

— Она ничего не стоила. Наброски. Впоследствии я полностью все переписал. А первые разработки, так и остались утопией.

— Я думал, что смогу доработать, внести коррективы и заработать на ее продаже. Желание обогатиться затмило все остальное. Я «забил» на нашу дружбу, перешагнул через понятия и опустился до банального воровства.

— Я не сержусь. Если бы ты попросил, я бы сам отдал тебе все, что захочешь.

— Я это знал, но моя гордыня и лень сыграли со мной злую шутку. Я все мечтал, как завоюю мир, прославлю свое имя, а сам не прилагал никаких усилий, считая себя гением, достойным большего, чем убогая серость.

— Ты на самом деле достоин большего. Для меня ты всегда был примером. Я завидовал, а, иногда, и вовсе хотел хоть чуточку быть похожим на тебя.

— Правда? — чуть не прослезился Костя.

— Я никогда не врал тебе.

— Тогда я правильно сделал, что выбрал тебя.

— Для чего?

— Ты получишь мое наследство. Завещание уже заверено нотариусом. Но я позвал тебя совсем для другого.

— Если будешь просить устроить твои похороны, я сотру тебя в порошок! — почти прокричал Кирилл.

— Честно, мне пофиг, кто будет бросать горсти мокрой земли на крышку моего гроба. Пусть я не был слишком хорошим другом, где-то даже невыносимым, но ты всегда был в особом списке.

— Каком? — не понял Кирилл.

— Особенном, я же сказал. Я должен был присматривать за тобой, а вместо этого, прожигал жизнь на полную катушку, без оглядки.

— Ты не мог иначе. Ты же из другого теста: всегда на пике, душа компании, ловелас и авантюрист.

— Мог, но не хотел. Только речь не о том. Вика перед уходом поведала мне массу интересных вещей, в которых твое имя стоит в главных ролях.

— Подстава, — догадался Кирилл.

— Да. Через меня она должна была подобраться к тебе. С ее слов, она была нанята на службу в конкурирующую организацию, чтобы убрать меня с поля боя. Главная задача — уничтожить всех, кто тебе дорог, чтобы запугать.

— Для чего?

— Чтобы ты отказался от внедрения системы безопасности. В конце концов, ты останешься в одиночестве, и у тебя не останется другого выхода.

— То есть я виноват, что ты болен, — догадался Кирилл.

— Вика так сказала. У нее не было мотива лгать. На самом деле, она жестокая и бессердечная тварь. Я был не нужен ей, чтобы еще раз сделать тебе больно. Так, сказать, показательная казнь самым изощренным способом.

— Ей это удалось.

Кирилл сжал кулаки.

— Прости, друг. Почему сразу не сообщил? Чего ждал?

— Не хотел делать ей приятно. Думал, что уйду тихо, по-английски. Ты, может быть, спустя время, узнал бы о том, что меня не стало, помянул рюмкой водки, цветочки на могилку принес и продолжил жить дальше. Ругнул бы меня между делом или слезу пустил.

— Ты бы так не поступил!

— Правильно! Я должен был предупредить тебя, чтобы в первую очередь защитить. Если у тебя есть слабое место, опасайся удара именно туда. Оборви все связи, затаись на время, а лучше сделай вид, что отступил.

— Но мои принципы…

— Они уничтожат тебя. Не перед чем не остановятся, пока не получат желаемое. Все, кто тебе дорог, умрут страшной смертью, а ты, наконец, отступишь и сдашься. Послушай меня…

— Знаю, что ты заботишься обо мне, но, как и прежде я рассчитываю на внутреннее чутье. А оно говорит, что если сверну сейчас, всю оставшуюся жизнь буду заурядным программистом, каких тысячи по стране, без перспектив и определенных целей. Пустое место!

— Если не свернешь, потеряешь куда больше. Исполни мою последнюю волю.

— Обещаю, — сдался Кирилл, сжимая в объятиях своего лучшего друга.

Почему-то он чувствовал, что это их последняя встреча.