Ижен поцеловал Гунни в лоб, усыпляя.
На этот раз прикосновение ментальной магии было бережным и деликатным — он уже понял, насколько хрупка его душа в этом смысле, насколько уязвима. Это пугало, если честно. Она ведь будет совершенно беззащитна, если попадёт в руки Лаари. Да что там Лаари! Этот хотя бы не станет её убивать или полностью уничтожать личность. По крайней мере, если Ижен его не разозлит. Черный Палач — садист и психопат, конечно, но умеет себя останавливать, его жестокость — почти искусство, столь она выверенная. Но отец? А братья? А Эл? Они не станут церемониться, душа она там или не душа. Эти не захотят причинять боль, для них дело не в садизме, нет. Для них она будет просто инструментом, инкубатором, и это страшнее жестокости — уж он знает, как никто другой.
И где спрятать душу? Чем больше Ижен думал, тем больше убеждался, что едва ли у них с братьями есть настоящие секреты. Им позволяют думать, что у них есть жизненное пространство, о да. Иллюзия свободы… весьма убедительная, но лживая. Если он понимает хоть что-то в этой жизни, то уж Лаари точно сумеет отыскать Гун, где бы он её ни спрятал. Можно было бы задуматься о техногенном мире, но без ментальной магии там делать, увы, нечего. Она или растворится среди местных, или обезумеет.
Неприемлемо.
И что делать? Ижен устало прикрыл глаза. Немного времени есть — пока что. Нужно связаться с Лаари и понять, какова обстановка, прощупать почву, а потом принимать решение. Благо одна идея у него появилась. Безумная, но такого от него точно никто не ожидает…
— О, это ты, — Лаари, отразившийся в зеркале, выглядел довольным и пресытившимся. Таким он бывал, когда полностью удовлетворял свои хищные желания (что, учитывая аппетиты демона и прогрессирующее безумие, бывало с ним очень редко).
— Хороший день?
— Ничего от тебя не скроешь, — ощерил клыки демон. — У меня новость: мой братец мёртв, и большая часть его семейки — тоже.
О, нет. Пожалуйста, Предвечная, не сейчас! Почему так быстро?!
— Я прямо вижу весь спектр счастья на твоём лице, — пропел Лаари довольно. — Твоя душа настолько хороша? Так не хочешь отрываться?
Ижен посмотрел на демона.
Объективно тот был безумным извращенцем, но… это был единственный, кого он мог назвать отцом.
— Я рад за тебя, — сказал Ижен безо всякой лжи. — Этот трон твой по праву, ты должен был получить его давно. Просто это случилось не вовремя: я надеялся, что в запасе чуть больше времени. И да, у меня есть вопрос к тебе.
— Спрашивай… — какой же у него вкрадчивый тон.
— Зачем это всё?
Демон насмешливо оскалился.
— Если ты читал те книги, что я тебе давал, то знаешь: к общему мнению маги, жрецы и философы так и не пришли. Но лично мне теория касаемо игры кажется весьма и весьма…
— Не притворяйся идиотом.
— А ты конкретизируй, конкретизируй! — у Лаари сияли глаза. Он явно и очевидно наслаждался происходящим, словно ждал, когда Ижен задаст этот вопрос.
А может, так оно и было.
Лаари забавлялся и манипулировал, как и всегда. Изучал реакции со тщательностью истинного исследователя. Чем дальше, тем больше Ижену казалось, что демон куда более безумен, чем показывает, и давно уже не интересуется властью, как таковой — она стала лишь удобным предлогом. Скорее Лаари воспринимает окружающий мир, как игру, где главный критерий звучит примерно следующим образом: "Пусть будет кроваво, масштабно, весело и стильно. И я подохну в отличной и многочисленной компании".
— Зачем ты приблизил меня, учил всему, да даже отпустил сюда? Мы ведь расходный материал, не так ли? И ты не мог не осознавать, что, оказавшись в этом мире, я всё пойму.
— Оу, сколько экспрессии, — улыбнулся Лаари. — Если ты пораскинешь мозгами, то всё поймёшь. Это на самом деле совсем не сложно. Итак, Ижеени, сложи два и два, проанализируй всё, что знаешь, и скажи: зачем это всё?
Обычно, если честно, Ижен любил эту часть. Лаари часто загадывал ему вот такие загадки, и сейчас он тоже включился в игру: задумался, анализируя ситуацию в который раз. И снова по всему выходило, что такое поведение может быть только очередным проявлением безумия демона. Если только…
— Ты что, действительно хочешь заменить отца мной? — он и сам не верил до конца в то, о чём спрашивает.
— Вот видишь! — демонстративно обрадовался Лаари. — Можешь же, когда захочешь!
Ижен неверяще покачал головой.
— Ты планируешь посадить меня на драконий трон…
— И дважды — ура! Да, ты всё верно понял, — ухмыльнулся Лаари. — Не прошло и трёх сотен лет… хотя нет, всё же прошло. Печально. Но ты не огорчайся, драконы в большинстве своём те ещё тугодумы. Ты на их фоне кажешься на диво умным.
— Ты спятил, — очевидно же.
— Ну, кто у нас спятил, так это твой папочка, — ощерился демон. — Причём настолько, что совершенно невменяемым его считаю даже я — а это таки надо исхитриться. По драконьим же меркам твой отец — урод, каких поискать. Он нарушил все табу, священные для драконов, и такого Князя никто не примет. Ни при каких обстоятельствах. Ящерицы скорее помрут в бою. Опять же, его истинная пара погибла в Мёртвой Долине вместе с их первенцем, и с той поры он не имеет права занимать никаких должностей в Предгорье…
— Тот самый его "настоящий ребёнок", да? Он тоже сражался?
— Нет, — небрежно махнул рукой Лаари. — Плавал в животе у матери-драконицы и умер вместе с ней умеренно героической смертью. У Жао, разумеется, тут же поехала крыша — у вашей семейки в принципе реакция на потерю пары очень… бурная.
О да. Ижен вспомнил собственные чувства и почти с ужасом понял, что немного — совсем слегка — понимает отца.
— Каюсь, я тоже добавил несколько монеток в копилку его безумия — просто не понял сразу, насколько там всё и без того плохо, — продолжил Лаари. — Когда же я осознал проблему, было поздно — крыша твоего папочки улетела вместе со всеми этажами и кусками фундамента, оставив мне для селекции совершенно невменяемого и неполноценного психопата.
— Для селекции, значит… — усмехнулся Ижен. — Ты всегда хотел ручных драконов, так?
— Да. И до сих пор хочу. У меня есть ты, конечно — лучший, любимый мой экземпляр. Ты почти настоящий демон, знаешь? Но всё может быть ещё лучше. Позже, когда всё свершится, я хочу себе маленького Ледяного дракончика по имени Эли. Надеюсь, ты подаришь мне его — по старой памяти.
— Я подумаю, — хмыкнул Ижен. — Кстати, о Ледяных дракончиках: меня тут завербовать хотят. Так что скажешь? Хочешь сливать Ису Ледяному дезинформацию, или мне отказаться?
Ну же, ну…
Он понял, что выиграл, ещё до того, как Лаари заговорил — так у него загорелись глаза.
Интересно… похоже, одно упоминание Иса Ледяного было неким своеобразным ключиком к демону. Не иди речь о драконе, Ижен бы поставил чью-нибудь голову, что этот Ледяной — душа Лаари. Ещё и его желание заполучить этого Эли… уж не идёт ли речь о будущем сыне Иса? Если так, дело попахивает настоящей обсессией. И это интересно вдвойне.
— Значит, Ис предлагает тебе шпионить на него? — ух, удовольствия и предвкушения в голосе!
— Да, — осклабился Ижен. — Этот наивный мальчишка думает, что я тебя предам.
— О, ты-то непременно предашь, — фыркнул Лаари весело и очень довольно. — Но мы посмотрим, как это у тебя получится…
"Непременно предам, конечно — или я не твой ученик, — согласился Ижен мысленно. — Осталось решить, кого именно я предам. И вот это, как ни крути, вопрос дня."
— Итак, ты разрешаешь мне связаться с Исом?
— Ну что же с вами поделаешь, — демон полюбовался собственными окровавленными когтями. — Связывайся! Это судьба, не так ли? Но вестников не используй — все, отправленные из Бажен-Шаба в Предгорье, перехватываются. Твой папочка узнал о визите старого друга и не собирается дать ему возможность предупредить своих.
— Старого друга…
— Алый Старейшина, некогда — Рик Алый. Они с Жао — большие друзья. Были…
Ну да, удивляться нечему, что эти уроды некогда дружили. Притяжение дерьма и прочие незыблемые законы природы.
— … и вот теперь Жао жаждет встречи, — закончил Лаари. — Очень жаждет. Даже слишком, если хочешь моё мнение, но сделать ничего нельзя: завтра тебе надо возвращаться, потому что протрубят общий сбор.
— Уже завтра?! — Ижен едва не схватился за голову. — Мы не готовы! Не все войска из техногенного мира проведены сквозь порталы, действия человеческих армий не скоординированы. К чему такая спешка?
— Я тоже так считаю, — спокойно отозвался демон. — Но пришлось форсировать события. Во-первых, мой племянник Воонтэ нежданно-негаданно нашёл свою душу, потому я был вынужден действовать быстро. Во-вторых, любопытство Алого Старейшины путает нам карты — и это при том, что в лояльности Тэ Чёрного Жао немного сомневается. Потому что, как я упоминал, Жао — идиот. Лично мне кристально очевидно, что Чёрный нам не союзник. Возможно, Вольные Города удержат относительный нейтралитет, но это абсолютный максимум, на который мы можем рассчитывать. В общем, надо действовать быстро. И да, в ходе жарких дебатов мы с твоим папашей договорились, что первый ликарский и второй остарский корпуса возглавят соответственно Ожон и Жакрам.
Ох…
— Почему Жакрам? Он умный, и бросать его на передовую…
— Слишком умный — в последнее время, — отрезал Лаари холодно. — Он сгинет одним из первых, и забудем об этом. Лучше думай о себе; ты возглавишь ударный кулак второй волны, состоящий из моих демонов и метаморфов.
— Ну спасибо…
— Как и положено моему ставленнику, — усмехнулся демон. — Цени.
Ижен качнул головой.
— Я ценю. И жду факты. Мы ударим со стороны Вечного Царства одновременно с людьми? Или…
— Окстись! Разумеется, или. Пусть расчищают нам дорогу! Даже странно, что эти мясные мешки рассчитывают всерьёз на иное. Впрочем, чего ещё ждать от их корольков? Опять же, поможешь пока утихомирить недовольных: не все провинции признали мою власть.
— На что они рассчитывают, если остальные наследники мертвы?
— Увы, не все, — поморщился Лаари. — Воонтэ и Лиибу живы.
Просто ошеломительно.
— Лиибу… плохая новость. Как тебя угораздило упустить опаснейшего из царевичей?
— Стечение обстоятельств. И вообще, не дорос ещё, чтобы критиковать меня! Букашка, а всё туда же… Закрыли вопрос. Жду тебя в Вечном Царстве, Ижеени. С артефактом. И с твоей душой — надёжнее будет спрятать её неподалёку. И расставаться не придётся.
— Логично, — сказал Ижен небрежно. — Но я, пожалуй, предпочту оставить её с Даани на Гахаане, подальше от войны.
— Как знаешь, — прищурился Лаари. — Как знаешь…
Над Адорой занимался рассвет. Он окрашивал бурую степь в алые и оранжевые тона, путался в кронах редких толстоствольных деревьев-исполинов, прочертил дорожку на глади вьющейся вдалеке мелководной реки-Адоры, питающейся подземными ключами.
Это было красивое зрелище. Быть может, не настолько, как легендарные рассветы плодородного, полного рек, лесов и цветов Предгорья. Однако в знойной степи, приютившей вольные города, была своя несомненная красота.
Эт наблюдал рассвет с любимой террасы, оставив свою пару спать за защитными чарами. Утомилась, бедненькая… по его лицу скользнула улыбка.
О да, это была жаркая ночь. Их первая.
Див и ещё в лекарне явно была не против перевести их отношения на новый уровень, но Эт решил дождаться Обретения. Ему хотелось сделать всё правильно, чтобы не вызывать воспоминаний — ни у неё, ни у себя. У них не должно было быть той спешки, мимолётности, небрежности, опасений, что кто-то войдёт, или быстрых перепихов украдкой. В смысле… это всё можно, конечно, но потом, когда они попривыкнут друг ко другу. Для разнообразия. Но с самого начала всё должно быть так, как положено — с роскошной кроватью, заглядывающей в комнату луной, тасканием пары на руках и прочими вещами.
По сути — просто мишура, конечно. Но Эту, пресытившемуся за свою жизнь пустыми, ничего не значащими, дешёвыми для обеих сторон связями, хотелось такой вот банальности. Торжественности. Чувства праздника. Хотелось показать, что рядом — действительно особенная драконица.
Див… о ней и говорить нечего. Она должна была знать, что любима, должна была это ощущать. И точка.
В идеальной программе не хватало только одного. Теоретически они должны были уснуть вместе, и усталость Эта сказывалась, но…
Не сегодня. Может, он был трусом, но он не хотел — не мог — увидеть это сегодня.
Завтра. Он уснёт завтра.
— Только не говори, что твоя пара тебя прогнала, — глубокий зычный голос Ото прозвучал над ухом. — Разозлилась из-за дурищи Равиэль? А я тебя предупреждал, между прочим.
Эт задумчиво покосился на брата.
Между ними не было идеальных братских отношений: слишком уж сильным было несовпадение интересов. В плане женщин их вкусы тоже очень разнились. Ото вообще был не из тех, кто станет завоёвывать женщину; если честно, Эт не раз и не два замечал, что братец не то чтобы даже умеет общаться с ними. По крайней мере, ни велеречивого красноречия, ни загадочной таинственности, ни обаятельного артистизма природа ему не отмерила, да и внешностью одарила достаточно тривиальной для многоликого.
Но всё это, конечно, было ерундой по сравнению с некоторой внутренней неуверенностью в себе, которая была свойственна Ото на этом поприще. Уверенный в себе политик и жёсткий воин, в личных отношениях он был склонен сомневаться постоянно. И в этом, как ни крути, виноват был Эт.
Дело в том, что, когда несколько его "великих любовей" подряд оказались корыстными дешёвками, Эт сильно разочаровался в любви и женщинах.
Которым от Властелинов нужно всё что угодно, кроме любви.
Как на грех, у Эта как раз подрос маленький брат, которому коварные хищницы могли задурить голову и причинить боль. Будучи малолетним придурком, считающим, что он на диво циничен и знает всё о жизни, Эт задался целью доказать брату, насколько женщины ужасны.
Затаскивая его девушек в свою постель.
Логика у него была простая и незамутнённая, как бутылка белого дворфьего самогона: мол, Ото увидит, с какой лёгкостью женщины бегут от него к брату — и тут же поймёт, какие они коварные лицемерки.
Проблема пришла, как водится, откуда не ждали: Ото отчего-то решил, что проблема не в продажных девках или придурке-брате. Всё оказалось хуже, потому что брат решил, будто что-то не так с ним самим. Но до Эта сия истина дошла далеко не сразу, много после. Тогда же прелести взросления давили на мозг, чувство собственной важности зашкаливало, а игра "соблазнить очередную мымру, покусившуюся на брата" казалась весьма весёлой.
Как отобрать в детстве игрушку, да-да. И чего огорчаться, если игрушек этих — полный шкаф?
Понимание пришло не скоро — и, как ни странно, с появлением у них очередной человечки-иномирянки. Но то была не дешёвка вроде Равиэль, у которой на лице всё с самого начала было написано крупными рунами. Нет, Свйета была женщиной серьёзной. Ей было всего двадцать пять, правда, но для техногенного мира это всё равно, что семьдесят лет для их реалий. То есть, треть (а то и больше) человеческой жизни.
Не то чтобы она была нереально красивой, да никогда особенно выпячивать свою красоту и не старалась, больше дичилась. Но Ото что-то в ней нашёл. Эт, крутивший тогда романы с тремя матушкиными дамами одновременно, не сразу это заметил — просто не подумал, что брат может покуситься на кого-то столь невзрачного. Потом, застав их несколько раз за разговором, Эт стал внимательнее присматриваться к Свйете. И понял, что всё не так уж просто. Она явно была хорошо образованна, пусть и на манер её родины; отсутствие неземной красоты компенсировалось грацией и ненавязчивым обаянием; опять же, сдержанность и недоступность она изображала очень достоверно. Это было интересно! Одобрив выбор брата, Эт начал охоту.
Безрезультатную.
Более того, девица начала набивать себе цену, избегая его! Эт был в ярости. Даже зажал её в тёмном уголке, ожидая, что в процессе станет сговорчивей, но отбиваться иномирянка начала отчаянно и всерьёз. Отпустил, конечно. Не совсем же он урод!
А на следующий день они с Ото наконец подрались. А потом брат долго на него орал. Что Свйета — его друг, что её муж-офицер недавно погиб на большой войне, что на саму неё упал магический снаряд, состоящий из железа и огня (такими в техногенном мире боевые маги зачищали территорию). Но она не умерла, а попала сюда. "Я уже понял, что теряюсь на твоём фоне, братец, и не интересен женщинам. Спасибо! Но оставь её в покое. По-хорошему!"
Эт тогда был в шоке. Он даже не нашёл, что возразить. Да он всегда думал, что брат понимает, к чему эта игра! И тут…
Что же, осознание собственного идиотизма было болезненным.
Со Свйетой Ото всё же сошёлся, пусть и не сразу. Эт не влазил, просто старался не замечать зависти, копошившейся в душе. Он знал, что брата действительно любят… правда, потом зависть поутихла: люди недолговечны. И Эт эгоистично радовался, что это не он смотрит на могилу любимой женщины. Тогда он и решил, что боится любить, не-пару так точно.
Слишком уж ставки высоки.
И теперь Эт задумался. Стоит ли сказать Ото правду? Но поговорить с кем-то об этом хотелось. Да и брату, наверное, приятно будет знать, что Предназначение придумало для старшенького весьма оригинальное и извращённое наказание.
— Я боюсь спать, — сказал Эт, решившись.
Удивление Ото ощущалось почти физически. Брат нахмурился и повернулся к нему всем телом.
— Вот тут я не понял… — протянул он.
Эт вдохнул, выдохнул — и рассказал обо всём. Не упустил ни поведение Диве, ни разговор со Жрецом, ни пыльцу, ни копии выданных менталистом дел, ни шкатулку, ни сны.
— … Так что, тебе впору сказать что-то вроде: "Ты заслужил," — закончил он.
— Не говори ерунды, — отрезал Ото. — Это не тот вопрос, в котором приятно получить сатисфакцию. И — брат, мне очень жаль.
Они помолчали.
— Ты не можешь бодрствовать вечно, ты ведь знаешь? Рано или поздно уснуть придётся.
Губы Эта вздрогнули, как от боли.
— Знаю. Но это — худшая пытка. Даже тогда, когда я не знал, что смотрю её глазами, это было…
Он запнулся и умолк.
— Я не могу этого вообразить. И никому не пожелал бы. Но не забывай: она выжила, — сказал Ото, нарушая повисшую тишину. — И пришла к тебе. У вас есть жизнь, чтобы всё исправить.
— Ты прав. Я…
Договорить Эт не успел: потерял мысль, поскольку увидел, как на дорожке, ведущей к ходу для слуг, в пылающем алом пламени материализовалась знакомая фигура.
Он стиснул кулаки.
— Тот самый особый гость отца… — протянул Ото. — Значит, наша роль в этой партии решится уже сегодня.
— Будем ли мы воевать с Предгорьем… — усмехнулся Эт. — Ну что, братец. Делаем ставки?