ТЫ ИЯ (СИ)

Глава 26

Отдых определенно идет всем на пользу. В понедельник, не смотря на то, что тело чувствует усталость, подъем дается легко. Принятие душа, приготовление завтрака, сборы, все проходит незаметно, без лишней потери энергии. Когда ухожу, Егор еще спит, целую его и оставляю нашу стандартную коротенькую записку с пожеланиями на день и словами о том, как сильно я его люблю, на ней два имбирных пряника. Один сыну, второй он отдаст Арише. Как — то так вышло, что благодаря этим запискам у Егора появилась желание научиться читать, еще пару лет назад. С тех пор это стало ритуалом.

Понедельник на работе — всегда море эмоций. Эмоций, от которых я стараюсь оградить себя. Кожей их чувствую. Рабочий день начинается с незапланированного визита представителей, одной из наших крупнейших строительных компаний. Погружаясь в работу, не замечаю, стараюсь не замечать всеобщего переполоха, однако когда в кабинет заходят заплаканные Олеся с Кариной игнорировать становится невозможным, извинившись перед мужчинами, узнаю у коллег что случилось, хотя и так понятно в ком причина, стоит только уточнить предмет недовольства.

— Можно у вас попросить об одолжении? — произношу с милой улыбкой. Главная причина, по которой со мной общаются те люди, которые не общаются с моими коллегами — я не наезжаю. Слишком сладко заливать не умею, но общаться по — человечески не помешает никому. По себе знаю, неприятно, когда для тебя вопрос «горящий», а люди, от которых зависит его решение, к тебе относятся отстраненно, а то и высокомерно.

— Ия Игоревна, Вы можете просить о многом, — заверяет главный юрист компании, — Я лично прослежу за процессом выполнения.

— Нужно с физических лиц собрать заявления по установленной форме. Разрешения на смс — информирование. Кндшку я дам, могу на бумаге распечатать, — мужчины кивают, соглашаясь.

— Единственное, нужно много и желательно к вечеру. Тысячи полторы.

— Сделаем, — по тону понятно, проблемы никакой не видят.

— Для заполнения ИННки нужны, номера телефонов и ФИО, — уточняю.

— И всё? Так вы сами можете их составить, — посмеивается второй.

— К сожалению, вы переоцениваете наши возможности. С номерами телефонов дела обстоят не так хорошо, — обычно так и есть, приходя люди думают, что знаем мы всё и даже больше.

— Сейчас бухгалтеру наберу, она нам свод данных сделает, мужики заполнят.

— Давайте ИНН с данными я сама вам выгружу, скажите только, на каких организациях работники числятся.

— А ты говорил не надо всех официально устраивать, — подшучивают друг над другом, толкая плечом, — Видишь как оно удобно. Всё у налоговой есть, — смеется.

— Вы вообще уникальные, — качаю головой с улыбкой.

— Так спокойнее. Помню, как Вы потаскали Иванова пару лет назад, похудел килограмм на тридцать, проще сразу заплатить.

— Я не специально, — единственное, что могу в свое оправдание сказать. Мужчины смеются.

В пять часов вечера стою с огромной стопкой бумаг в приемной у Юрьева, постучать варианта нет, только локтем. Захожу и оставляю на краю стола документы. Он немного растерян. Не ожидал.

— Здесь две тысячи согласий. Не нужно орать на моих коллег, информацию можно донести спокойной речью.

— Спокойной речью вы телитесь неизвестно сколько. А так смотри, как быстро сработали. Нельзя сразу было так?

— Сразу было семьсот, и все представлены в срок, — говорю равнодушно, этот человек на редкость мне не приятен.

— Не переломились помочь коллегам, — произносит с сарказмом, откидываясь на кресло. Резко разворачиваюсь и быстрым шагом, насколько позволяет обувь, выхожу. Как же можно быть таким… засранцем.

Оставшийся час проходит спокойно, никто не трогает. На лбу походу написано «трогать не стоит». Ровно в шесть телефон начинает звонить.

— Выходи уже давай, все уже разошлись, — в трубке раздается веселый голос Егора, я поднимаю голову, мои все сидят по местам.

— Не все.

— Не нуди, двадцать восемь человек уже вышло, — продолжает, — Вот, еще человек пятнадцать на выходе. Давай, шевели ножками, всё кофе выпьют, салаты съедят, а меня сожрет мой желудок. На твоей совести будет.

Ну что после этого скажешь, надо встать и идти. Совесть свою надо оберегать. Ужин проходит весело, но постоянно смотрю на часы.

— Утром еще спал, когда уходила, — уточняю.

— Страхи так и не отпускают? — спрашивает серьезно.

— Не так как раньше, скорее сильная привязанность, нежели страх, — говорю, начиная натирать пальцы левой руки. Нервоз в последнее время усиливается.

— Поехали отвезу домой, — Егор делает знак официанту, тот сразу понимают, что от него требуется, — Если хотите погуляем вечером вместе. Если нет, то можно завтра. В пятницу я улетаю. Вы когда в Питер?

Вопрос незначительный, но мне уже хочется лоб себе разодрать. Если магний пропью как — то поможет? Что — что, а медицина точно не мое.

— В конце месяца прилетим, на выходных. Весной в этом году не получилось. Виталия Викторовича просила прибраться, — внутри все сжимается, кости трещат.

— Скажи мне заранее, не хочу упустить момент. С этой программной могу быть неизвестно где.

Вечер проходит чудесно, по итогу мы все — таки выбираемся на вечернюю совместную прогулку. Ловлю себя на мысли, что мне таких моментов не хватает. Правда хотела бы я их с другим человеком.

А он бы Ия — не хотел.

Дни пролетают один за одним, поймать нереально. Главное стараться наполнить их счастьем, а не печалью. В четверг, пока Егор ужинает, приходится доделывать дома аналитическую. Ощущение, что что — то не так не покидает.

Смотрю на сына поверх монитора, грустный. В любой ситуации приоритет у него наивысший. Убираю ноутбук и сажусь рядом.

— Если не вкусно — можешь не есть, — глажу своего малыша по спине. Каким бы не был смышленым, всё равно еще такой маленький и уязвимый.

— Я не из — за этого. Вкусно, но я не хочу, — произносит негромко.

— Поешь, как захочешь, — то время, когда срывало крышу за каждый его грамм, прошло.

Мой зайка кивает и опускает голову, разглядывает свои ноги.

— Ты освободился? Пошли пообнимаемся, если ты не против. Я очень соскучилась, — не заставляю, скорее прошу.

Егор снова кивает и поднимается вслед за мной. В гостиной забирается ко мне на колени, крепко обнимает, положив голову на плечо. Бесценные моменты, честное слово. Передать, насколько сильно я его люблю, невозможно. Чокнутая мамашка, это про меня.

— Хочешь поговорим? — спрашиваю перебирая его волосы.

Егор качает головой, мол, нет.

— Как скажешь. Захочется — можешь ночью разбуди, — целую макушку.

Так и сидим, я его глажу, он сопит мне в плечо. В какой — то момент вздыхает, так протяжно, что сердце щемит.

— Мам, а дружба настоящая бывает? — грусть в голосе Егора можно потрогать, будто повисла в воздухе после его слов.

— Конечно, родной. Даже не сомневайся, — немного отстраняюсь и заглядываю сыну в глаза. Плачет он редко, только в особых случаях, сейчас же его глаза слезятся. Маленький мой.

— Я думал Арина моя лучшая подруга, — произносит негромко и сжимает челюсть. Будто запрещая себе говорить. Я жду, не перебиваю, только смотрю очень внимательно. Интерес неподдельный, — Сегодня на площадке она не стала со мной играть. Ушла к девочкам. А потом сказала, что это ее подруги, самые лучшие и…, - медлит, — Единственные.

Мне становится так больно за моё маленькое сердечко. Прекрасно знаю, что он чувствует. Те чувства, которые никогда не забыть, мы с ним очень похожи. Теперь на мои глаза наворачиваются слезы.

— Милый мой…, - провожу по макушке.

— Я думал мы друзья. Друзья так не поступают, не обижают специально.

— Хочешь знать мое мнение? — смотрим друг другу в глаза, Егор кивает, — Дружба бывает, родной. Не всем с ней везет, это правда. Вам же с Ариной повезло, вы познакомились. Разные ситуации бывают, мой хороший. Порой мы обижаем близких, не специально, иногда даже сами того не замечаем, не знаем причины. Когда я маленькая была, друзей у меня не было особо, рядом с детьми никто не жил, с мамой мы редко куда — то ходили гулять, где б я с ровесниками могла познакомиться. Уже в школе мы с дядей Егором познакомились. И не сразу подружились. Я была та ещё вредина, если честно, — в памяти мелькают моменты, — Егор с остальными меня задирал, я в школу начала ходит в декабре, они уже сдружились с ребятами тогда. А потом он как — то заметил, что я сижу на ступеньках за школой и плачу. Много кто видел, но всем все равно было. Только Егор подошел и узнал, что случилось, — прижимаю Егора крепче, — Я ему очень благодарна. Не подойди он тогда, вполне вероятно, у меня друзей настоящих так бы и не было. Ты же знаешь, я не мастер в общении.

— Он хороший? — уточняет.

— Для меня — да. Лучше всех был. Дружба, зайчик, дело очень личное. Не все твой выбор могут понять. Все люди крайне субъективны, если нам кто — то не нравится, трудно понять за что любят человека другие.

— Для меня Арина хорошая. Всегда была хорошая.

— Знаю, малыш. Для меня тоже. Если б тебе нужен был мой совет, я б сказала, что нужно с ней поговорить о том, что тебе неприятно. Настоящий друг всегда поймет. Мы вот тоже друг друга обижали. Незаслуженно. Нужно уметь прощать, дорогой. Если человек того стоит, твои чувства к человеку того стоят, то следует дать второй шанс. Сейчас, в своем возрасте, могу сказать — дружба бесценна. Самая большая поддержка, не считая семьи. Сказать о том, что тебе неприятно — не стыдно, — Егор смотрит на меня внимательно, думает.

— Ты скучаешь по Егору? — произносит спустя какое — то время. Я, признаться, такого вопроса не ожидала.

— У меня теперь есть ты. Раньше да, скучала, очень. Мы вместе очень времени много проводили. С тобой маленьким он мне очень помогал, — вспоминать то время, правда, не хочется.

— А папа? — важный порос для маленького человека. Не уверена, что следует говорить правду.

— С папой у нас такой дружбы не сложилось. К моему сожалению. Когда ты в отношениях, человек априори для тебя важный, особенный. Но одних чувств мало, сыночек, нужно уважать человека, беспокоиться, ценить, учитывать его интересы. В настоящей дружбе это неотъемлемо, как бы там не было. В отношениях не всегда. Когда мы расстались, у папы не хватило сил продолжить общаться. Мне очень жаль, зайчик. Правда, — помедлив, добавляю, — Думаю, он тебя любит, просто не знает, как это выразить.

— Я так не думаю, — произносит с нажимом, — Он нам и не нужен, нам с тобой хорошо. С дядей Егором тоже весело. И на дне рождения был дядя хороший, учил нас в гольф играть. Ты умеешь? — способность детей резко отходить и менять тему меня поражает, я тут без малого сырость развела, а у человека уже гольф.

— Не умею, — вздыхаю, — Ты же знаешь, я мало на что способна.

— Ты и на велосипеде не умеешь кататься, но меня же научила, — говорит довольно.

— С гольфом сложнее, — смеюсь.

— Я тебе покажу как — нибудь, — полностью доволен собой.

— Обязательно, — крепко обнимаю Егора. Быстрым движением он обнимает в ответ, целует куда — то в челюсть и спрыгивает с колен.

— Пойду схожу до Арины, — пару лет назад, в тамбуре мы сделали ремонт, дверь заменили. Не часть квартиры, но там тоже чисто, мелкие могут ходить в гости к друг другу спокойно, — Ты пока Егору своему позвони. Я не против, если он в гости приедет. Закажем пиццу вкусную, — облизнувшись, уходит. Ощущения, что сын ревнует, меня не покидали. Очень хочется верить, что чувство это у него лишь поверхностное. Хочется, чтобы он точно знал, что он самый важный.