Удовольствие гарантировано

ГЛАВА 11

Даже лучшие спортсмены позволяют своей концентрации рассеяться, когда они находятся вне корта.

Не могу винить себя за несколько поздних смс.

Хорошо, больше, чем несколько.

Около сотни. Но клянусь, это был всего лишь безобидный флирт, и больше такого не повторится.

Возвращаюсь обратно в пещеру.

На следующее утро я тренируюсь в спортзале с удвоенной энергией, иду в офис целеустремленным шагом и подхожу к концу дня с обостренным взглядом.

Я, блядь, превосходный Никон.

Несмотря на то, что Слоун то появляется, то исчезает из офиса, выглядя, как всегда, восхитительно, я нахожусь на месте.

Я олимпийский чемпион, я нейрохирург, я астронавт. Ничто в ней не отвлекает меня.

Только не эта долбаная розовая блузка, когда она спадает с ее плеча.

Не сладкий ванильный запах ее кожи, когда она рассматривает пару приемных собак и их медицинские потребности.

И уж точно не тот очаровательный, похожий на колокольчик смех, который она издает, когда они с Сэм спорят, в каком соседнем кафе есть лучшие бобы и более симпатичные бариста.

Я совершенно не отвлекаюсь, когда она заскакивает в мой кабинет в обеденный перерыв и протягивает мне вьетнамскую лапшу, которую, по ее словам, она купила в магазине за углом. Что может отвлечь меня от лапши?

Конечно, не тогда, когда она говорит:

— Я помню, ты говорил, что Вьетнамская кухня стала твоей любимой.

Мои губы кривятся в усмешке, когда воспоминания проносятся мимо. Ночные прогулки, свидания и прогулки по городу. Грязные, кокетливые, озорные, чудесные, глубокие и фантастические разговоры, которые тянулись до поздней ночи. В течение этой восхитительной недели мы полностью были заняты долгими разговорами, поцелуями на залитых лунным светом улицах и преднамеренным ожиданием. Мы действовали медленно. Мы сделали это по собственному выбору, желая насладиться тем, что обещало быть самым сладким, самым дразнящим ухаживанием. Как в тот раз, когда она сказала мне, что любит вьетнамскую кухню, и я повел ее в ресторан, который нашел, и после того, как сказал ей, что она тоже стала моей любимой.

— Ты все еще любишь вьетнамцев? — спрашивает она.

Я встаю, обхожу вокруг моего стола, выглядываю за дверь. Поблизости никого нет. Она в нескольких дюймах от меня, и я делаю шаг ближе, ненадолго останавливаясь, чтобы наклонить лицо к ее уху.

— Да. Мне очень нравится.

Слоун вздрагивает, а я наркоман. Наркоман, под кайфом от своего попадания. Одно ее дуновение заставляет мой мозг работать сверхурочно и желания сталкиваются друг с другом.

— Тогда я должна оставить тебя с твоей лапшой, — говорит она с придыханием.

Ее тело излучает волны жара, и они заставляют мою кожу гореть.

— Да. Наверное, так и должно быть, но я также отлично умею делиться.

Ее карие глаза широко раскрыты и голодны.

— Я тоже люблю вьетнамскую кухню.

Я указываю на блюдо с лапшой.

— Мы можем поговорить о трудовых буднях. Подходит?

Ее соблазнительные губы растягиваются в улыбке.

— Так уместно.

Она садится напротив меня, и мы быстро едим, обсуждая парад стеринов и кастратов на завтра, и это почти похоже на то, что могло произойти семь лет назад.

Что бы случилось, если бы я не опустил гильотину на наш бурно развивающийся роман?

Остаток дня я провожу занимаясь делами и принимая пациентов. Сэм говорит, что наша последняя встреча отменена.

Я смотрю на часы. До закрытия оставалось десять минут.

— Хочешь уйти пораньше?

Она вскидывает кулак.

— Да! — Затем меняет выражение лица. — Шучу. Я хочу остаться и доделать дополнительную работу за вечер.

Ее улыбка сладка и слащава.

— Убирайся отсюда. Я знаю, что это ложь.

Когда они с Джонатаном собираются уходить, дверь распахивается, и в комнату врывается Слоун, прижимая к себе крошечную дрожащую собачку с большими ушами- бабочками.

— Я только что вытащила его из приюта, — говорит Слоун и адреналин окрашивает ее голос.

— О боже, он восхитителен, — воркует Сэм, подбегая к папийону в руках Слоун.

— Он такой милый, — говорит Слоун.

— Почему бы вам не привести его в смотровую номер один? Я прослежу, чтобы с ним все было в порядке, — предлагаю я.

— Спасибо. В приюте сказали, что он в порядке, никаких глистов, никаких видимых проблем. Но мне бы очень хотелось, чтобы ты проверил.

Я направляюсь в комнату, и обе женщины следуют за мной, а Джонатан следует за ними.

— Это собачья вечеринка, — нараспев говорит Джонатан.

Медно-рыжая собачка с белыми лапами и самыми большими глазами лани, какие я когда-либо видел, зарывается поглубже в грудь Слоун, пряча морду под ее рукой.

Сэм гладит его по спине.

— Он напуган. Должно быть, у него был безумный день. Как ты его вызволила?

— Он такой милый, но сидел в углу конуры, просто дрожал и выглядел таким испуганным и жалким. Я не могла устоять.

— Кто мог устоять перед этими глазами? Даже моя мама не смогла бы тебя прогнать, — говорит Сэм, поощряя малыша высунуть голову.

Довольно скоро щенок это делает, и каким-то образом я справляюсь с задачей осмотреть его, пока Слоун прижимает его к своей груди, а двое моих сотрудников наблюдают.

Да, теперь это поведение хорошего мальчика. Сегодня я заработаю свою медаль.

— А что у него за история?

Я прислушиваюсь к его сердцебиению.

— Он жил на улице. Пару дней назад его подобрали в зооконтроле. У него осталась всего одна ночь, — говорит она, пока я проверяю его зубы, — но я знаю, что мы найдем ему отличный дом.

Слоун целует его в макушку, и это одна из самых сладких вещей, которые я когда-либо видел.

— Все будет хорошо, мистер Фокс. Я знаю, что тебе не нравилось жить на улице. Я найду для тебя такой хороший дом, и он будет чудесным. Ты найдешь человека, который тебя полюбит. Я обещаю.

Она снова целует его.

И к черту мою сосредоточенность.

Мое сердце бешено колотится, и мне хочется обнять ее, поцеловать в шею и сказать, что с малышом все будет хорошо.

— Мистер Фокс?

— Ну, он похож на маленькую рыжую лисичку, — говорит Джонатан.

— Он точно согласен, — вмешивается Сэм, и это чертовски хорошо, что они оба здесь. Если бы это было не так, мне пришлось бы позвонить сестре и сказать ей, что я готов сдаться через два дня.

Я просто обожаю женщин, которые умеют обращаться с животными.

— У тебя уже есть для него приемная семья? — спрашиваю я.

Слоун отрицательно качает головой.

— Нет. Хочу оставить его у себя на ночь.

Мое сердце смягчается еще больше.

— Давай я отправлю тебя домой с едой для него. И вызову тебе такси.

Она прижимает его к себе.

— Спасибо. Я была бы очень признательна.

Через несколько минут я посадил Слоун с парой банок еды и мистера Фокса в такси, жалея, что не поехал с ними.