Удовольствие гарантировано

ГЛАВА 17

Я веду Слоун к бару, положив руку на ее поясницу, как только понял, что ее платье лучше, чем полностью оплаченный тропический отпуск.

Оно с открытой спиной.

Я хотел бы поблагодарить создателя этого стиля. Он или она заслуживает Нобелевскую премию. Спина Слоун — само совершенство. Гладкая, мягкая, бледная кожа, и все это выставлено на всеобщее обозрение.

Может быть, я сегодня на Таити.

Может быть, там и существует моя альтернативная реальность.

— Что думаешь об этом шоу? — спрашиваю я, когда мы подходим к бару.

Легкая улыбка появляется на ее губах.

— Я думаю, что у тебя есть огромное несправедливое преимущество в жизни.

Я хмурю брови и кладу локоть на металлическую поверхность бара.

— Как так?

Слоун кладет руку мне на плечо и проводит пальцами по ткани моего пиджака. Это прикосновение ощущается намного сильнее, чем должно быть законно, даже сквозь ткань.

— Ты не можешь быть таким красивым, таким умным, заботливым, очаровательным и таким талантливым одновременно, — тихо говорит она.

Я постукиваю себя по подбородку.

— Хм. Да, ты права. Должно быть, со мной что-то не так. Может быть, ты это найдешь.

— Запомни мои слова: Я собираюсь это выяснить. Я собираюсь докопаться до сути. Потому что нет ни шанса получить все эти атрибуты альфа-самца, не имея ужасных манер, неприятного запаха изо рта или предубеждений.

Я одариваю ее улыбкой.

— Ты смотришь на человека, который открывает двери и говорит «пожалуйста» и «спасибо», и с мятной свежестью во рту. — Я наклоняюсь ближе. — Кроме того, мой разум полностью открыт. К чему угодно.

Слоун задыхается. Однако она быстро берет себя в руки.

— Должно же быть что-то.

Она осматривает меня с ног до головы воображаемым дефектоскопом, как будто тот найдет что-то.

— Я хреновый садовод, — говорю я.

Она закатывает глаза.

— Это не считается.

Я смотрю в потолок, словно погруженный в свои мысли.

— У меня ужасный почерк.

— Не-а. Недостаточно.

— Хорошо. Иногда мне нравится смотреть футбол по воскресеньям и больше ничего не делать.

Намек на торжество мелькает в ее глазах.

— И ты делаешь это в своих боксерах, время от времени почесывая яйца?

Я усмехаюсь.

— А-а-а. Нет. — Я делаю глубокий вдох. — Я ношу домашние штаны.

Ее глаза загораются. Слоун практически танцует победный танец, и тычет меня в грудь.

— Вот. Это то, с чем я могу работать. Я терпеть не могу домашние штаны или спорт.

— Или почесывание яиц?

— Сложим это все вместе, и я ясно обнаружу твой недостаток. Вот так.

— Если хочешь, мы можем поискать и другие недостатки. Уверен, у меня куча ужасных привычек.

— Да. С тобой должно быть что-то ужасно не так, — упорствует она.

— Так что с ним такое?

Моя сестра влезает, только что подойдя к нам.

— Пододвинь стул, дорогая. Но я надеюсь, что у тебя впереди вся ночь.

Я закатываю глаза, указывая на брюнетку за стойкой.

— Слоун, это моя сестра, Трули.

Трули протягивает руку Слоун.

— А вы, должно быть, знаменитая Слоун Элизабет.

— Знаменитая? — Слоун с любопытством смотрит на меня, потом снова на сестру.

— Приятно познакомиться.

— Рада с тобой познакомиться, и ты действительно известна. Он не перестает говорить о тебе.

Я смотрю на свою сестру.

— Спасибо, Трули, — сухо говорю я.

Она пожимает плечами, берет салфетки и засовывает их в салфетницу.

— Для этого и существуют сестры. — Она наклоняет голову к Слоун. — Что тебе предложить?

— Бокал шампанского.

Я тут же задаюсь вопросом, как напиток будет ощущаться на губах Слоун.

— А тебе виски, полагаю? — Трули спрашивает меня.

— Звучит неплохо.

Когда Трули берет бутылки, Слоун барабанит пальцами по барной стойке. Ее ногти не покрыты лаком, и мне нравится эта деталь в ней. Она — женщина, которая работает руками, и лак ей не подойдет.

— Пытливые умы хотят знать. Что ты ей обо мне рассказал?

— Я вроде упоминал о тебе еще давно.

— И что же?

— О, ты знаешь. Познакомился с девушкой. Она потрясающая. Я не могу перестать думать о ней.

— Серьезно? — она улыбается.

— Да, правда.

— Мне нравится, что ты ей сказал.

То, как Слоун смотрит на меня, то, как она произносит эти слова, посылает заряд через мое тело. Это заставляет остальной клуб исчезнуть.

— Почему тебе это нравится?

Она на дюйм приблизилась.

— Я сделала то же самое. Я рассказала своей подруге Пайпер.

Я выгибаю бровь, мне нравится эта информация.

— И что же ты ей сказала?

Она проводит пальцем по краю стойки.

— Был один парень…

— И?

Слоун качает головой, в ее глазах появляется легкая ностальгия, а тон становится задумчивым.

— Ты знаешь, что случилось.

Я вздыхаю.

— Я знаю, что произошло. И я сказал об этом своей сестре. Я рассказал, как был опустошен, когда вошел в кабинет твоего отца на мое второе собеседование и увидел твою фотографию на его столе. Такой вид пощечины — узнать, что женщина, которую я хотел, под запретом. — Я делаю паузу, тяжело выдыхая. — И все еще есть.

Слоун хмурится.

— Да. Так что, возможно, мы его нашли.

— Что?

— Недостаток, — печально говорит она. — Я дочь твоего делового партнера, и это ничего не меняет.

— И твой отец ни раз давал понять, что ты под запретом.

— Он считает, что никто не годится для его дочери.

— Он определенно в это верит. И в довершение всего, ты тоже в некотором роде мой деловой партнер.

Она бросает на меня взгляд.

— Отлично. Спасибо, что напомнил.

Я улыбаюсь.

— О чем я только думала? Мы должны отпраздновать твое большое огромное пожертвование. К черту все это печальное дерьмо.

— Вот именно. Сегодняшний вечер не о прошлом и ни о том, что могло бы быть.

Трули возвращается с нашими напитками, протягивая шампанское Слоун, затем скотч мне, а потом исчезает.

Я поднимаю бокал, и Слоун делает то же самое.

— За новые возможности, — предлагаю я.

— И убедился, что ты не попытаешься поцеловать меня сегодня.

Она со смехом чокается своим бокалом о мой.

— Я выпью за то, чтобы ты не пытался меня поцеловать. Вот так.

— Тогда давай выпьем за то, чтобы быть друзьями.

— Мы определенно можем быть друзьями. — Она допивает шампанское. — За торжество. За дружбу. За новые времена.

Не в силах сопротивляться, я наклоняюсь немного ближе, получая эйфорию от того, что нахожусь в нескольких дюймах от этой женщины.

— Мне очень нравится, как это звучит.

Кто-то прочищает горло. Голос прорезает тепло, которое мы излучаем.

— Вам, ребята, надо снять комнату.

Я указываю большим пальцем на сестру.

— Не обращай внимание на нее. Это то, что я делаю всю свою жизнь.

— А-а-а. Ты никогда не игнорировал меня, — говорит Трули, кладя руки на стойку.

— В том-то и проблема. Я тот маленький голосок на твоем плече.

Слоун встречается взглядом с Трули.

— Я рада, что ты его сестра. Думаю, ему нужен кто-то вроде тебя, чтобы держать его в узде.

Слоун поворачивается ко мне, удовлетворенно сжав губы.

— Потому что я разгадал твой недостаток.

— И какой же?

Ее глаза озорно мерцают.

— Ты не всегда слушаешь этот тихий голос.

По-настоящему хихикает.

— О, дорогая, нет ничего более правдивого, чем это.

И это так, потому что сегодня вечером я слушаю другой голос.