Удовольствие гарантировано

ГЛАВА 26

Тот, кто сказал, что воскресенье — день отдыха, явно никогда не имел миссии, как у меня.

Нет покоя, когда тебе поручают что-то настолько важное. На карту поставлено удовольствие женщины, черт возьми.

Я не могу смотреть спортивные передачи. Не могу играть в баскетбол с Ником или Джейсоном. Я едва могу даже думать о занятиях по джиу-джитсу, запланированных на этот вечер.

Мне нужно изучить вопрос, вот что я должен делать.

Поиск и анализ данных.

Если я отправлюсь в завтрашнюю ночь, пылая членом, взрывая свое эго, думая, что могу заставить Слоун воспарить своим большим членом, тогда я мог бы с таким же успехом получить пятерку в проекте «Хороший любовник» прямо сейчас.

Ей не нужен большой член — хотя я в полном комплекте, большое тебе спасибо.

Слоун так же не нужен мачизм.

Я подозреваю, что ей нужно что-то совсем другое.

Я провожу вторую половину дня в изучениях на планшете. Я спускаюсь в пещеру женщины на целый день. Не пытайтесь найти меня. Я в Cosmo. Я глубоко погружаюсь в Refinery29. Тусуюсь в Bustle.

Черт возьми, я даже ищу то, что никогда не думал, что буду искать раньше: феминистское порно. И благодаря этому поисковому запросу происходит действительно горячая ебля. Самая лучшая часть? Все дело в ней.

Ее потребности. Ее удовольствие. Ее путь к оргазму.

Я смотрю. Делаю заметки.

Я изучаю, черт возьми, что нужно женщине, которая никогда не бывала в этой божественной стране, там, прямо там, чтобы добраться до этого места назначения.

Когда я закрываю планшет и отправляюсь на джиу-джитсу, я сосредотачиваю всю свою умственную энергию на том, чтобы заставить Слоун Элизабет чувствовать себя королевой в постели, едва сказав пару слов Джейсону или Трули, пока мы не закончим.

Когда урок заканчивается, Джейсон хлопает меня по спине.

— Хочешь перекусить?

Я качаю головой.

— Нет. У меня есть работа.

— В воскресенье вечером работает ветеринар?

— Работа другого рода, — отвечаю я. — Иди с Трули, если тебе нужна компания.

Моя сестра пристально смотрит на меня.

— Спасибо, что сделали меня утешительным призом.

Джейсон подмигивает ей.

— Не грусти, правда. Ты прекрасное утешение.

— Ну и дела, спасибо.

Я ухожу, оставляя Трули и Джейсона смотреть мне вслед, как будто только что получил приказ на марш.

Что звучит почти верно.

На следующий день в клинике я весь в делах. Я отношусь к своим пациентам как профессионал, которым я являюсь. Я решаю кадровые вопросы, как босс. Я консультируюсь с Дугом, как будто это моя работа, потому что так оно и есть.

Сегодня я стреляю на восьмидесяти восьми цилиндрах. Перспектива увидеть Слоун сегодня вечером — это инъекция чистого адреналина, толкающая меня сквозь время.

Видеть ее в течение дня также способствует настроению «делай-дерьмо-как-крутой», так как моя мотивация прямо передо мной.

Около полудня клиент приводит самого дружелюбного кота, которого я когда-либо лечил, и сегодня он, злой как бык. У него есть чертовски веская причина для того, чтобы злиться. Он не может писать. Я сразу же принялся за черного кота по имени Куинн, поставив катетер на место закупорки. Немного позже я нахожу Слоун, навещающую кота, воркующего с ней через металлические прутья его конуры.

— Ты очень скоро почувствуешь себя лучше. Обещаю. Доктор Гудман — это тот самый кошачий укротитель, — тихо говорит она.

— Ну, спасибо тебе.

Слоун вздрагивает, затем улыбается, возможно, немного смущенно.

— Я не думала, что здесь кто-то есть.

— Я понял. Кроме того, это было восхитительно.

— И я подозреваю, что это правда. По всем пунктам.

— Спасибо, что навестила Куинна. Он любит компанию.

Она протягивает руку и чешет его подбородок, а он трется о нее.

— Мне нравится делать обход. — Она наклоняет голову.

— Кстати, я хотел спросить тебя о собаке.

Слоун рассказывает мне о мини с кожным заболеванием, которую она хочет принести в свой приют, показывая мне фотографию щенка, когда мы выходим из секции питомника.

— Он в приюте, из которого я хочу его вытащить. Но я хочу быть уверена, что не откушу больше, чем смогу прожевать. Можешь ли ты помочь ему, не слишком все усложняя?

Я рассматриваю фотографию, кивая.

— Выглядит вполне излечимым. Через несколько дней ему должно стать лучше.

Слоун одаривает меня самой профессиональной улыбкой, и я хочу поцеловать ее прямо сейчас. Потому что я знаю, что это значит. Это у нас есть тайная улыбка. Это то, что я изо всех сил стараюсь не показывать виду.

И это заставляет меня двигаться дальше.

Знание того, что мы приготовим сегодня вечером, сильно заводит.

С другой стороны, все в ней — рецепт мгновенного возбуждения, включая ванильный аромат ее волос. Я чувствую пьянящий запах, когда стою близко, так чертовски близко к ней.

— Вот! Я знал, что вы двое поладите, как пара старых приятелей.

При звуке голоса Дуга я моргаю и отхожу от Слоун, хотя мы и не касались друг друга. Мою кожу покалывает неприятное ощущение, которое отчетливо напоминает чувство вины и оставляет послевкусие предательства.

— Да, мы прекрасно ладим, — говорит Слоун холодно и профессионально.

— У меня было предчувствие. — Дуг говорит так чертовски гордо, и жестом приглашает нас присоединиться к нему в его кабинете.

— Проходите. У меня есть кое-что для вас двоих.

С тошнотой в животе и свинцовыми ногами я следую за ним. Оказавшись в своем кабинете, он указывает на белую коробку на столе, обвязанную тонкой голубой лентой.

— Для вас двоих. И вы можете поделиться ими с Джонатаном и Сэм.

Я указываю на коробку, едва в силах встретиться взглядом со Слоун. Если я это сделаю, все, что я увижу, — это то, как сильно я хочу ее, и я не могу смириться с этим прямо сейчас.

— Окажешь мне честь?

Она откашливается, тянется к коробке и дергает за шнурок.

— Спасибо, папа.

Но ее пальцы дрожат, и они соскальзывают.

Я беру коробку и развязываю ее, открывая белый картонный клапан. Внутри несколько собачьих костей, покрытых глазурью.

— Это печенье. В форме собачьих костей, — выпаливает Дуг, как будто ему не терпелось показать это творение. — Их сделала Хелена. Попробуйте одну. Это шоколадная крошка.

Я тянусь за печеньем и кусаю. Удивительно вкусно.

— Вкусно, Дуг.

— Попробуй, Слоун.

Она берет печенье и жует.

— Вкуснятина.

Мы смотрим друг на друга, и тайна между нами настолько глубока, что ее можно найти на дне Марианской впадины.

— Это всего лишь маленький подарок. Чтобы сказать спасибо, — добавляет Дуг.

Я хмурю лоб.

— За что?

Дуг подходит ко мне, хлопает одной рукой по моему плечу, другой-по плечу своей дочери.

— За то, что перемен прошли незаметно. Признаться, я нервничал. Как может сложиться. Но это оказалось здорово.

Он переводит взгляд со своей дочери на меня, и мое чувство вины удваивается, затем удваивается снова, превращаясь в огромную кучу монет вины.

Я сплю с его дочерью.

Я трахаю ее за его спиной.

И я собираюсь сделать это сегодня вечером.

И мне это чертовски нравится.

— Это было здорово. Работать вместе было здорово, — хрипло говорю я.

Слоун делает шаг вперед и целует отца в щеку.

— Это было фантастически, — добавляет она. — И скажи Хелене, что она чертовски хороший пекарь.

— Она пекарь, она художник, она слушательница. Я безумно люблю ее. Эй. Я хотел поскорее отвезти ее куда-нибудь в отпуск. У тебя есть какие-нибудь мысли о том, куда нам следует поехать?

Его искреннее отношение к ней напоминает мне, что она — семья. Слоун достаточно хорошо знает его жену, чтобы ответить на этот вопрос.

А я — третий лишний.

Я ухожу.

— Спасибо за печенье, — говорю я, не оглядываясь.

Я направляюсь прямо в свой кабинет, закрываю дверь и плюхаюсь в кресло. Я опускаю голову на стол, застонав от разочарования.

Следующий прием через десять минут, и мне нужно избавиться от этого чувства. Сев, я лохмачу волосы, как будто могу стереть всю эту встречу, все, начиная от поздравлений Дуга по поводу нашей связи и заканчивая его желанием произвести впечатление на жену.

Я поворачиваюсь, беру рамку с фотографией, стоящую рядом с компьютером, и рассматриваю фотографию, сделанную много лет назад. Мама, папа, Трули и я на выпускном в нашей средней школе, за месяц до смерти папы.

— Что бы ты сделал? — я спрашиваю человека, которого уважаю, которым восхищаюсь.

Но как только вопрос звучит, я беру его обратно, качая головой, отмахиваясь от него, как от дыма.

— Притворись, что я этого не говорил, — бормочу я.

Мне не нужны советы отца.

Мне не нужны ничьи.

Я хочу того, чего хочу.

Я надеваю халат супер-ветеринара, иду в смотровую и делаю свою работу до конца дня.

Сегодня вечером у меня есть еще одна работа, и мне не терпится ее выполнить.

Я хочу этого так сильно, что отбрасываю все остальное в сторону.

С глаз долой, из сердца вон.