Украденные прикосновения

Глава 11

Я опираюсь плечом на книжную полку и рассматриваю Милен. В последнюю неделю я делаю это довольно часто. Она раскинулась на диване, смотря очередное кулинарное шоу. Мой взгляд проходит вдоль ее тела и останавливается на ее ногах. Пара крайне уродливых сандалий с разноцветными блестками украшает ее смехотворно маленькие ступни. Кот растянулся рядом с Милен, повернув голову в сторону телевизора. С этим животным что-то не так.

До того, как я перевез сюда Милен, я уходил в офис рано утром и обычно возвращался в пентхаус поздно вечером. Но теперь я продолжаю находить какие-то идиотские причины, чтобы покинуть офис и заглянуть домой, по крайней мере, дважды в день, просто чтобы взглянуть на нее. Милен изо всех сил старается игнорировать мое присутствие, когда видит, что я наблюдаю за ней, поэтому я стал подниматься к ней на обед каждый день.

"Ты не умеешь готовить", — говорю я. "Зачем ты смотришь кулинарные шоу?"

Сегодня утром, когда я пришел на завтрак, Ада подошла ко мне и спросила, не установить ли мне несколько дополнительных огнетушителей на кухне. Когда я спросил зачем, она сказала, что моя жена вчера предложила помочь ей приготовить соус для пасты и умудрилась устроить пожар на сковороде, потому что оставила ее нагреваться слишком долго.

"Также как и смотрю Animal Planet, но ты же не видишь, чтобы я гонялась за кроликами или откладывала яйца в песок, правда?" говорит Милен, не отрывая глаз от экрана. "Будешь теперь диктовать, что мне смотреть?".

"Может быть". Мне плевать, что она смотрит, но я получаю удовольствие от того, что провоцирую ее.

Милен качает головой в сторону и поднимает на меня бровь. "Это какое-то принуждение? Приказывать людям просто так и ждать, что они будут плясать под твою дудку?"

"Так здесь все устроено, Милен".

"То есть, ты говоришь "прыгай", а люди спрашивают, насколько высоко?"

"Вполне."

Она сморщила нос. "Твоя жизнь, должно быть, очень скучное занятие".

Да. Я никогда не понимал, насколько, пока она не ворвалась и не испортила все мое существование.

"Возьми свою сумочку", — говорю я.

"Мне не нужна сумочка, чтобы валяться на диване".

"Мы собираемся взглянуть на один из участков, которые я купил".

"Не интересно. Но спасибо за приглашение". Она бросает на меня успокаивающую улыбку и переключает свое внимание на телевизор.

Я выпрямляюсь и иду к дивану. Милен делает вид, что не замечает меня, когда я останавливаюсь перед ней. Я наклоняюсь, обхватываю ее за талию и перекидываю на плечо.

"Какого черта!" — кричит она. "Опусти меня!"

Не обращая внимания на ее протесты, я направляюсь к входной двери. Я хочу провести с ней время, и она не имеет права голоса в этом.

"Ты контролирующий, грубый, властный засранец…" Она сыплет оскорблениями, в то время как бьет кулаками по моей спине. Это… довольно забавно.

Я несу ее к лифту и захожу внутрь.

"…абсолютно не заботится о желаниях других людей…"

Я нажимаю кнопку выезда из гаража.

"…найди психотерапевта, который поможет тебе решить твои проблемы… ."

Лифт дзинькает, когда мы достигаем подземного уровня. Я выхожу и поворачиваюсь к своей машине, когда рядом с моей паркуется другая машина, и Нино выходит из нее.

Милен продолжает бормотать: "…гребаный неандерталец с нулевым…".

Я пропускаю своего начальника охраны, который смотрит на нас с разинутым ртом, открываю пассажирскую дверь и усаживаю жену на сиденье.

"Пристегни ремень безопасности, Милен".

Она поднимает лицо и поджимает губы, затем показывает мне средний палец. Я закрываю ее дверь и обхожу капот, чтобы сесть на водительское кресло. Милен сидит, скрестив руки, и смотрит через лобовое стекло на бетонную стену.

"Милен", — говорю я.

Она фыркает.

Потянувшись, я беру ее за подбородок и поворачиваю ее голову. Мы смотрим друг на друга почти минуту. Вызов в ее глазах так чертовски сильно заводит меня. Я не хочу сломить ее дух, потому что мне нравятся те способы, которыми она пытается бросить мне вызов. Но она должна понять, что в каждой стае есть вожак. И в этом конкретном зверинце им буду я.

"Пристегнись", — шепчу я.

Милен выдыхает через нос, тянется к ремню безопасности и пытается три раза, прежде чем находит пряжку. Она все еще смотрит на меня, ее глаза буравят меня. Я провожу большим пальцем по линии ее нижней губы, затем отворачиваюсь и завожу машину.

Я оборачиваюсь, оглядывая зеленые просторы, насколько хватает взгляда. Огромное поле с трех сторон окружено деревьями. Красиво.

"Мне казалось, ты сказал, что купил немного, — говорю я, — а не половину штата".

"Я купил несколько. Я все еще не решил, что хочу построить на этом участке, поэтому приобрел все доступные земли. На всякий случай". Он берет меня за руку и ведет обратно к машине. "Ты голодна?"

Я ожидала, что участок, о котором он упомянул, будет где-то в городе, но мы ехали до него два часа.

"Я умираю с голоду", — бормочу я, глядя вниз на наши переплетенные пальцы. Я должна отдернуть руку. Но я этого не делаю.

"В двадцати минутах отсюда есть ресторан", — говорит он, открывая для меня пассажирскую дверь. "Я бываю там, когда приезжаю сюда".

"Какое-то шикарное место, я полагаю?" спрашиваю я, когда он заводит машину.

"Да. Почему спрашиваешь?"

Я смотрю на него. "Я в чертовых джинсовых шортах, Сальваторе. Даже если они нас впустят, все будут пялиться".

Он бросает на меня один из этих своих прищуренных взглядов, затем достает телефон и кому-то звонит.

"Джонатан, — говорит он в трубку, — я приду на обед с женой через пятнадцать минут. Мы не хотим, чтобы нас беспокоили".

Он не дожидается ответа собеседника, просто завершает разговор и бросает телефон на приборную панель. Очень грубо? И что вообще будет делать этот Джонатан? Я предполагаю, что он менеджер.

Я качаю головой и смотрю на дорогу перед нами. "У тебя очень странный способ отвечать на телефонные звонки.

"Как это?"

"Что случилось с ‘Привет, как твой день?" или "Как дела?’ Ну, знаешь, обычная вежливость”.

Во время двухчасовой поездки сюда его телефон звонил по меньшей мере раз семь. При каждом звонке он произносил ровно два слова: "да", когда принимал звонок, а затем либо "да", либо "нет" после того, как выслушивал человека на другом конце линии. Сразу после этого он обрывал звонок.

"Мне все равно, как они живут и как проходит их день, Милен".

Я повернула голову и уставилась на него. Я предполагала, что так оно и есть, но не ожидала, что он будет так прямолинеен и признает это. "Ты исключительно грубый человек".

"Мне это неинтересно".

"Неинтересно". Я киваю. Он абсолютно чокнутый. "Ты про людей, которые работают на тебя, или о людей в целом?"

"В целом. За исключением одного", — говорит он и смотрит на меня своим нервирующим взглядом. "Тебя".

Я моргаю в замешательстве и быстро отвожу глаза. Должна ли я быть польщена или испугана?

Наверное, и то, и другое.

* * *

"Вау". Я замираю на месте, когда мы проходим через задние французские двери ресторана.

Заведение расположено у края леса. Это большой одноэтажный особняк в колониальном стиле. Но что не оставляет меня равнодушным, так это огромный сад в центре, расположенный под огромным железным куполом, покрытым лианами и зеленью. Столы и стулья сделаны из белого дерева, вокруг расставлены цветочные горшки, создавая эстетику джунглей. Это великолепно. И совершенно безлюдно, за исключением менеджера, который встретил нас у дверей.

Судя по размеру парковки и количеству столов, здесь может разместиться более ста человек. Сейчас время обеда. Почему здесь нет ни одного занятого столика?

Рука Сальваторе ложится мне на спину, и он ведет меня к столику, расположенному сбоку от сада, рядом с лимонным деревом, посаженным в красный терракотовый горшок. Он выдвигает для меня стул и садится напротив.

"Что-то не так с их бизнесом?" спрашиваю я тихим голосом.

"Нет. А что?"

"Ну, у меня сложилось впечатление, что для ведения ресторанного бизнеса нужны гости".

"У них больше клиентов, чем они могут обслужить", — говорит Сальваторе и берет меню, которое принес официант. "Что будешь пить?"

"Лимонад".

"Лимонад и минеральную воду", — говорит он официанту. "И скажите Джонатану, что мы возьмем несколько блюд, которые шеф-повар уже приготовил".

Официант кивает и исчезает.

"Минеральная вода?" Я поднимаю бровь.

"Я не пью, когда веду машину". Он наклоняется над столом и протягивает мне руку.

Приятная дрожь проходит через меня, когда он проводит по моей коже так же, как он это делал, когда мы ходили на "свидание". И как и раньше, я не убираю руку, хотя мне очень хочется.

"Итак, если это место обычно переполнено, где все?" спрашиваю я, оглядываясь вокруг.

"Они ушли".

"Ушли? Куда? Зачем им…?" Я откидываю голову назад и таращусь на него. "Ты прогнал целый ресторан, полный людей?"

"Ты сказала, что тебе было бы неприятно, если бы они смотрели на тебя". Он притягивает мою руку ближе. "Теперь не будут".

Мое сердцебиение подскакивает. Это самая чертовски романтичная вещь, которую когда-либо делал для меня мужчина.

"Значит, сотне или более людей пришлось уйти посреди трапезы из-за моих шорт?"

"Нет. Им пришлось уйти, потому что никто не имеет права заставлять тебя чувствовать себя некомфортно".

Я опираюсь на локти, приближаясь к его лицу, когда нас разделяет всего несколько сантиметров. "Я не чувствовала себя особенно комфортно, когда моя голова болталась вверх ногами, а ты так любезно нес меня к машине, как будто я была мешком картошки. На самом деле, это был довольно неприятный опыт, Сальваторе".

"Тогда позволь мне перефразировать мое заявление. Никто, кроме меня".

Фу. Я закатываю глаза и сажусь обратно в кресло.

"Скажи мне, ты действительно рубишь людей ради забавы?" спрашиваю я.

Это беспокоило меня с самого начала. Когда Анджело сказал мне, что Сальваторе отправил тело Энцо обратно в трех мешках, я предположила, что он какой-то очень агрессивный, жестокий парень, который делает такие вещи в безумной ярости. Это абсолютная противоположность чрезвычайно спокойному человеку, который сейчас наблюдает за мной с другой стороны стола. У меня сложилось впечатление, что он и глазом бы не повел, если бы посреди ресторана приземлилось гребаное НЛО.

"Нет", — говорит Сальваторе и тянется за своей водой.

"Я так и знала". Я ухмыляюсь. Конечно, нет. Я всегда хорошо разбиралась в характере человека.

"Я делаю это, потому что ничто не посылает более сильного сигнала, чем отрубленная голова, доставленная к твоему порогу, Милен".

У меня отвисла челюсть. Меня выдали замуж за полного безумца.

Сальваторе качает головой в сторону и буравит меня взглядом. "Теперь ты боишься меня, cara?".

Я смотрю на него, на его крупное тело, непринужденно откинувшееся на спинку кресла, на янтарные глаза, буравящие меня. Услышав это заявление, я должна вскочить со стула и с криком убежать. Но я этого не делаю. Наверное, со мной что-то не так, потому что по какой-то необъяснимой причине я его не боюсь.

Два официанта подходят к столу, неся огромные овальные тарелки в каждой руке, спасая меня от ответа Сальваторе. Когда они ставят их на стол, я замечаю, что оба очень стараются не встречаться с Сальватором взглядом. Думаю, это понятно. Люди стараются избегать зрительного контакта с теми, кого считают сумасшедшими. Но меня озадачивает то, что ни официанты, ни менеджер, который приветствовал нас, когда мы пришли, ни разу не взглянули на меня. Почему они избегали смотреть на меня? Я же приятный человек.

Я качаю головой, делаю глоток лимонада и кашляю. Сколько лимонов они положили, целый фунт?

"Простите?" обращаюсь я к стоящему рядом официанту.

Он замирает, расставляя тарелки на столе, затем поворачивает голову к Сальваторе. Зачем ему это делать?

Сальваторе кивает ему.

Официант выпрямляется и, наконец, обращает на меня внимание. "Да, миссис Аджелло?"

"Можно мне немного сахара, пожалуйста?" спрашиваю я и снова опираюсь локтями на стол, глядя на мужа, который все это время наблюдал за мной. Я жду, пока официанты уйдут, затем поднимаю брови. "Что это было?"

"Что именно?"

"Этот кивок. Потому что это выглядело так, будто ты даешь официанту разрешение обратиться ко мне".

"И что в этом плохого?"

"Ты серьезно?"

"Он не из Семьи, Милен. Поэтому ему не позволено смотреть на мою жену, если я не разрешу".

У меня нет ответа на это, поэтому я просто смотрю на него.

"Что бы ты хотела поесть?" Он кивает в сторону тарелок и тонны еды, стоящих на столе передо мной.

"Мне все равно". Я пожимаю плечами и кладу на свою тарелку что-то, похожее на рис и зеленые листья, вместе с огромным куском рыбы.

"Разве ты не хочешь сначала узнать, что это такое? А вдруг тебе не понравится?".

"Кто-то нашел время, чтобы приготовить эти… неважно как вы их называете. Они приготовили их и принесли сюда. Мне не пришлось ничего из этого готовить". Я запихиваю ложку еды в рот. "Что мне может не понравиться?"

"Ты действительно ненавидишь готовить".

"Ага." На одной из тарелок лежит что-то похожее на жареные луковые кольца. Я протягиваю руку и беру кусочек, а потом вскрикиваю. Они обжигающе горячие.

"Дай мне посмотреть". Сальваторе берет мою руку и поворачивает ее ладонью вверх.

Я пытаюсь вырваться из его хватки, но он крепко держит мою руку. Мое сердцебиение учащается, а в животе снова порхают бабочки, когда он подносит мою руку к губам и целует кончики моих пальцев. Как только его хватка ослабевает, я быстро убираю руку и делаю вид, что поглощена едой. Почему он продолжает это делать? Разве соблазнение не должно предшествовать браку? Он уже заставил меня выйти за него замуж, так что я не вижу в этом смысла.

Он может продолжать пытаться. Я не буду с ним спать. Я скорее умру, чем пересплю с ним. Я откусываю еще кусочек и медленно жую, пока мой внутренний дьявол насмехается надо мной.

Врушка, врушка, обожгла штанишки. Ты представляла, как это будет. Гадала, будет ли он также властен в постели. Ты несколько дней тайно разглядывала его, как конфетку, и…

Я положила вилку на тарелку и стиснула зубы. Стоп! Я кричу на свое внутреннее "я". У этой суки самый худший вкус в мужчинах. Просто… остановись, мать твою.

"Ты в порядке, Милен?"

Я поднимаю голову. "Да", — бормочу я и продолжаю запихивать еду в рот. "Почему спросил?"

"На мгновение у тебя было очень интересное выражение лица. Это было похоже на… разочарование".

"Ну, я вынуждена быть с тобой, Сальваторе. Разве ты не был бы разочарован, если бы кто-то заставил тебя проводить время с самим собой?"

Он наклоняется над столом и берет мой подбородок, заставляя меня посмотреть на него. "Это действительно так ужасно? Проводить время со мной?"

Нет. И именно поэтому я так расстроена. "Да", — говорю я.

Его большой палец проводит линию вдоль моего подбородка и до нижней губы. Если бы я увидела где-нибудь его фотографию, я бы сказала, что он до смешного красив и все. Но изображение не смогло бы передать силу его присутствия вживую. Я быстро отстраняюсь от его прикосновений и снова сосредотачиваюсь на своей еде, поедая еще немного вкусной пищи. Я изо всех сил стараюсь не смотреть на него. Но это не помогает, потому что даже если я не смотрю на него, я все равно чувствую его взгляд на себе.

Почему он настоял на том, чтобы жениться на мне? Я уверена, что я не в его вкусе. В своем безупречно сшитом сером костюме и черной рубашке он похож на рекламу Armani или Prada, или другого дорогого дизайнера. А эти зачесанные назад темные волосы с белоснежными прядями, которые так и манят провести по ним пальцами и посчитать седину. Я не знаю, почему он меня так привлекает. Мне нравятся светловолосые парни. Крис Хемсворт. Брэд Питт. Типы с ангельским лицом. Я бросаю быстрый взгляд на Сальваторе и фыркаю. Он может дать Сатане охренительную фору. Ему не хватает только чертовых рогов и вил.

Вдруг в поле моего зрения попадает его рука в перчатке и берет прядь моих волос, которая выпала из хвоста и висит рядом с моей тарелкой. Он держит ее между пальцами несколько секунд, затем убирает за мое плечо.

"Ты находишь что-то забавным, Милен?".

Я откладываю вилку и поднимаю голову. Сальваторе склонился над столом, его лицо находится в нескольких сантиметрах от моего, и его тревожные глаза смотрят прямо в мои. У меня перехватывает дыхание. Я заставляю себя выдержать его взгляд, сохраняя при этом спокойное выражение лица. Это нелегко.

Это одновременно ужасает и восхищает, как кто-то может заманить человека в ловушку одним лишь взглядом, как это делает Сальваторе. Я боюсь, что если бы он попытался затащить меня в глубины ада, глядя на меня вот так, я бы охотно последовала за ним. Нехорошо. Совсем не хорошо.

"Я не нахожу ничего забавного в этой ситуации, Сальваторе". Я вздыхаю. "Послушай, я понимаю. Правда, понимаю. Я облажалась, и ты хотел наказать меня за это. Никто не связывается с большим плохим нью-йоркским Доном. Но давай будем честными. Из нас, — я показываю пальцем на него, потом на себя, — ничего не получится. Лучше нам расстаться. Ты отправляешь меня обратно в Чикаго, говоришь, что я отстой в постели, или еще что-нибудь, и аннулируешь брак. Я уберусь с твоих глаз и буду жить дальше. А ты можешь продолжать обезглавливать людей, отправлять их тела по FedEx или еще куда-нибудь, без меня, чтобы не нарушать твой график. Что скажешь?"

Сальваторе кладет левую руку на край стола и наклоняет голову, молча глядя на меня. Обдумывает ли он мое предложение? О Боже, пожалуйста, заставьте его сказать "да".

Стол между нами внезапно отлетает в сторону, отбрасывая меня назад на стуле. Посуда и столовые приборы падают на землю. Куски еды и битое стекло разлетаются повсюду в радиусе пяти футов. Я смотрю на мужа широко раскрытыми глазами, когда он встает и делает два непринужденных шага, пока не оказывается прямо передо мной.

Откинувшись на стуле, я наклоняю голову вверх. "Это означает "нет", я полагаю?".

"Это значит "нет", Милен", — говорит он холодным тоном, обхватывает меня за талию и поднимает над плечом.

"Сальваторе!" кричу я, снова свесив голову за его спину, пока он несет меня. "Опусти меня на землю! Сейчас же!"

Он делает еще пару шагов, потом останавливается. Слава тебе, Господи, в нем все-таки есть здравый смысл.

"Еда была превосходной, Джонатан. Передай шеф-повару, что нам понравилось, и запишите убытки на мой счет".

"Конечно, мистер Аджелло", — отвечает придушенный голос, и Сальваторе возобновляет свой поход по ресторану. Этот чертов сукин сын продолжает идти!

"У меня твое плечо застряло в желудке", — огрызаюсь я. "Я заблюю весь твой шикарный костюм, если ты не опустишь меня на землю, Сальваторе".

Раздается писк, когда дверь машины отпирается. Сальваторе усаживает меня на пассажирское сиденье, обходит машину и садится за руль, как будто все в полном порядке.

"Если у тебя есть диагноз психического расстройства, сейчас самое время об этом упомянуть", — говорю я, глядя на его идеальный профиль.

Он поворачивает голову, и я снова оказываюсь в плену его пристального взгляда. Его рука взлетает вверх и хватает меня за подбородок. Я вдыхаю и смотрю на него, когда он наклоняется близко к моему лицу.

"Это не имеет значения, cara. Потому что ты застряла со мной", — говорит он сквозь зубы, а затем прижимается своим ртом к моему.

Это так злобно. Его поцелуй. Мой ответ — еще злее. Я хватаюсь за его шею, намереваясь сжать ее, но вместо этого мои руки скользят вверх, пальцы запутываются в его волосах. В моих легких не хватает воздуха, я пытаюсь не отставать, принимая все, что он дает. Боже, его рот… такой твердый, но в то же время мягкий. Зубы прикусывают мою нижнюю губу. Его пальцы, все еще держащие мой подбородок. Это безумие. Я не могу думать. Я не хочу думать. Когда он поцеловал меня на парковке, это было похоже на морской бриз, но это буря. Я обхватываю его шею руками, пытаясь приблизиться к бушующему морю, которым является Сальваторе Аджелло. Его другая рука гладит мою щеку, затем переходит к затылку и сжимает его. Губы на моих губах становятся неподвижными.

"Похоже, мы совместимы, Милен", — говорит он мне в губы, затем резко отпускает меня и заводит машину.

Я смотрю на дорогу перед нами и думаю, что, черт возьми, только что произошло.