Укради меня

Глава 9.

На следующее утро я первым делом позвонила на работу и сказала, что заболела. И что мне будет нужна пара дней, чтобы отлежаться дома. Учитывая острую боль в мышцах при любой попытке пошевелиться, это было почти правдой. По городу как раз бродил очередной грипп и начальство, уже получившее несколько больничных от сотрудников, на этот раз сразу пошло мне навстречу, чтобы я не тащила заразу в офис. И я даже немного отлежалась – Оля ждала нас только вечером. Спалось мне ночью плохо – от боли в мышцах я уже не знала, как повернуться, чтобы ничего не ныло, а мысли в голове не давали нормально заснуть – я то проваливалась в какое-то тягучее ничто, то вываливалась оттуда обратно с колотящимся сердцем. Наутро мне было даже хуже, чем вчера с похмелья, и это в самом деле напоминало начинающийся грипп, только без высокой температуры. Пришлось снова напиться обезболивающего и после этого всё же поспать пару часов.

Выбравшись, наконец, из дома, я обошла несколько дешёвых парикмахерских в округе, в поисках той, где меня приняли бы без записи. Эрик вскользь упомянул, что навязанный ему друг Коля – профессионал, а значит, он меня точно срисовал, просто по привычке, и надеяться на свою общую серость я уже не могу. На четвёртой парикмахерской мне повезло – у мастерицы было окошко. Я села в кресло.

– Что будем делать? – спросила парикмахер, сняв заколку с моих волос и распустив их по плечам.

– Стрижём. Коротко. С чёлкой. И красим, вот, – я достала из сумки купленную в супермаркете краску для волос, на коробочке которой была изображена дама с ядрёно-рыжими локонами.

Парикмахерша, увидев краску, закатила глаза. Мне даже стало немного обидно – я купила не самую дешёвую.

– За результат я не поручусь.

– Я без претензий, как получится.

Мне не было жалко волос. Свой цвет у меня был очень невыразительный и в юности я много с ними экспериментировала. Но сделать очередное насилие над ними надо было обязательно сегодня, чтобы через два дня окрашивание не бросалось в глаза своей свежестью. Не зубы, отрастут, подумала я, и снова вспомнила, что пора навестить дантиста.

– Несчастная любовь? – парикмахерша замерла, глядя на меня в зеркало и прикидывая, не пожалею ли я о своем решении через десять минут. Что ж, от истины она недалека.

– Типа того.

Очевидно, проникшись ситуацией и моей бледной мордой с синевой под глазами от бессонной ночи, мастерица постаралась на славу. Краска, разумеется, оказалась с сюрпризом, вместо цвета бешеной морковки дав более бледный цвет, но я даже порадовалась – это хотя бы смотрелось естественно. У меня появилась шея, из-за медных волос цвет кожи стал отливать бронзой, а глаза – зеленью. Я осталась очень довольна – я сама еле узнала в зеркале ту лисицу, что там увидела. А… Ему это по-прежнему нужно больше.

Сразу из парикмахерской я поехала в магазин к Марине. Она, увидев меня на пороге, как воспитанная девушка, хлопнула глазами, но причёску похвалила и сказала, что мне такой образ очень даже идёт. Второй раз я её ошарашила, когда сообщила, что вечером мы отправимся к Оле по очень, очень важному поводу, настолько важному, что все её планы на вечер отменяются. И настолько секретному, что прямо сейчас я ей ничего не расскажу. Если бы Марина знала меня чуть поменьше – она бы сразу послала меня нахер, но, учитывая наши совместные приключения, только вздохнула и настрочила бойфренду несколько сообщений.

Пока она была занята с покупателями, я попросилась покурить во двор, и она махнула рукой – мол, выход найдёшь. Маринка не то, чтобы была совсем законопослушным предпринимателем, но пожарный выход в её лавочке был оборудован по всем правилам. Если не считать, что к нему вёл такой лабиринт коридоров, что в нём можно было остаться навечно. Поэтому я и взяла на себя наглость назначить Эрику встречу именно тут. У парадного входа.

Я три раза прошла маршрут из зала во двор и обратно, замерив время секундомером. Если знать, куда идти, то времени это занимало немного. Во дворе я осмотрелась и сделала несколько фотографий, чтобы Оля могла выбрать место для парковки машины и маршрут выезда из двора. Заодно я не поленилась обойти двор по периметру и посмотреть, висят ли где-то камеры и, если висят – куда они смотрят. На разведку я убила пару часов точно, и, когда я с ней закончила, уже пора было ехать к Оле. Марина спешно собиралась.

На Олиной кухне мне пришлось ещё раз рассказать всю историю Марине и Вале, на руках которой сидел Васька и грыз что-то для прорезывания зубов, пуская слюни, которые Валя периодически утирала платочком отработанным жестом. Оля внимательно следила, чтобы я рассказывала всё целиком и без купюр, поэтому в некоторых местах я краснела и запиналась. Девчонки были от истории в таком глубоком изумлении, что примерно после первой её трети сидели и слушали, даже не пытаясь задавать вопросы. Закончила я свой рассказ уже абсолютно красная, замолчала и уткнулась взглядом в свои руки. Повисла тишина.

– Пиздец, – раздался в этой тишине голос Марины. Сложно было понять, что именно из услышанного она характеризовала этим словом, но, если честно, почти каждый эпизод был его достоин. И то, что финал будет разворачиваться именно в её лавке – тоже. – Надеюсь, в этот раз обойдётся хотя бы без уголовки?

На лице Вали, наоборот, нарисовался искренний интерес, она ведь и начала этой истории не знала. Она восприняла предстоящее, как приключение, которого ей так не хватало, и рвалась в бой. В её глазах уже плясали чёртики.

– У нас есть план? – спросила Валя.

– Вот прямо сейчас и придумаем. Вы здесь именно за этим, – ответила ей Оля.

В назначенный день с половины второго я ошивалась на улице у парадного входа в магазин в форменном фартучке с бейджем "Стажёр", выданном мне Мариной. В поле, где должно было быть имя, было пусто – я настояла. А Валя настояла на том, чтобы на контрасте с моим обычным внешним видом вырядить меня девочкой-девочкой, поэтому я сейчас стояла на маленькой деревянной стремянке в стянутом фартуком на талии просторном “сельском” платье в цветочек, которое Валя носила летом во время беременности, а из под его юбки, обшитой узким кружевом, торчало немного моих ног в цветных колготках и ботинки на плоском ходу.

Элиза, мать её, Дулиттл. “Не расстрайвайтись, кэптэн, купите луччи цветочек у бедный девушки”.

Содрогаясь от мысли, что должно было случиться с человеком, чтобы он, точнее, она купила платье, в котором выросло пять поколений хиппи, я стригла маленьким секатором стебельки цветов. Флорист из меня был никакой, поэтому Марина придумала мне дело, которое невозможно запороть. У входа в магазин была вывешена композиция из живых цветов, и моя задача была вынуть оттуда увядшие и воткнуть на их место такие же, но свежие, предварительно их подрезав. Поэтому на своем посту я не особенно отсвечивала, а заниматься этим можно было долго, да и за результат с меня бы не спросили. У чёрного входа в заведённой машине мариновалась Ольга, готовая в любую минуту тронуться. А в зале остались Марина, как хозяйка, и изображающая покупательницу Валечка с коляской, в которой гордо лежал Васька. Если в зале появлялись другие покупатели, Валя бродила по залу и делала вид, что придирчиво выбирает цветы, не глядя покачивая одной рукой коляску. Но в середине рабочей недели обычно приходили только те, кто заказал букет заранее, к празднику, и, получив заказ, они сразу покидали лавочку.

Время тянулось ужасно долго, что усугубляло мое и так непростое душевное состояние. Проще говоря, я тряслась от страха, причем гораздо сильнее, чем перед дверью в старом доме, с которой началась эта история. Работа, которую я усиленно пыталась делать, немного отвлекала. Вытащить цветок. Взять из ведра свежий. Обрезать на ту же длину. Воткнуть в губку. Повторить. Я повторяла и повторяла, до тех пор, пока за моей спиной не зашелестели автомобильные шины.

Вдох, выдох. Я снова защёлкала секатором.

Хлопнула дверь. И ещё одна. Вышедшие из автомобиля явно продолжали начатый ранее спор.

– Да что так далась тебе эта тощая администраторша? У той девицы, что на тебя свалилась, хотя бы задница была.

– Коля, вот лучше молчи. Ты три дня назад уже выступил на все деньги. Это ж надо было вломиться в её кабинет в максимально неподходящий момент. Я почти уломал её сходить со мной на свидание. А зовут её А-лек-сан-дра, просто вслушайся – это звучит, как райская музыка. Из офиса поеду прямо туда, исправлять твои косяки и пытаться устроить свою личную жизнь. И я очень надеюсь, что хотя бы в постели с нами тебя не будет.

Голос Эрика я узнала. Меня неприятно кольнуло от этого диалога, но я, в отличие от Николая, надеялась, что никакого свидания Эрик сегодня не планировал, просто ему как-то нужно обосновать визит в цветочную лавку. Секатор в моих руках дрогнул и замер на пару секунд – а вдруг он в самом деле купит цветы и уедет? Нет, он не стал бы меня так добивать. Или стал бы? Я услышала его шаги совсем близко за моей спиной и обернулась. Он стоял на тротуаре и улыбался мне.

– Мадам, подскажите, у вас найдётся что-нибудь особенное для особенной женщины? – голова Эрика находилась на одном уровне с моей, и он смотрел на меня в упор, чуть сощурив синие глаза. Узнал. Чуть поодаль стоял неизменный Николай. Узнал ли он? Или только задницу запомнил? Я на всякий случай заулыбалась и кокетливо заправила за ухо рыжую прядь – это была вполне естественная реакция для женщин любого возраста, увидевших Эрика впервые. К тому же, сегодня он был одет, как истинный мажор, и на таком расстоянии я отчётливо слышала еще и запах дорогого парфюма, пьянящий и бесстыдный. В самом деле, словно на свидание намылился.

– Да, конечно, найдётся, но это вам не ко мне, а к хозяйке. У неё просто золотые руки. А я только второй день стажируюсь, мне доверяют только самое простое. Проходите внутрь.

Спрыгнув со ступеньки, я подхватила ведро, в котором оставалось ещё несколько свежих цветов и целая гора увядших. Николай распахнул передо мной дверь. Я смущённо рассыпалась в благодарностях. Но в дверь пролезла боком – поворачиваться задом к нему не хотелось.

В зале Марина заворачивала для Валечки огромный роскошный букет. Он был такой пёстрый, что просто приковывал к себе внимание всех, кто находился в зале. Марина нарочито медленно оборачивала ножки цветов широкой алой лентой, разглаживая на ней каждую складочку. Валя нетерпеливо постукивала кредиткой по стойке.

– Извините, мне понадобится ещё буквально пара минут, и я готова буду вам помочь, – Марина бросила взгляд на вошедшую парочку и внезапно вспомнила про свое великолепное воспитание. – Если вы торопитесь, посмотрите готовые, они все собраны сегодня.

Эрик, наконец, смог оторвать глаз от пёстрого букета и начал разглядывать Маринкины работы, расставленные в вазах по всему магазину.

– Как красиво. Вы настоящая художница, мадам, – сообщил он Марине.

– Марина, я пойду мусор вынесу! – на контрасте сообщила я максимально громко, чтобы обратить его внимание на себя и заставить проследить, куда я уйду. Подхватив ведро, я пошла к двери в подсобку, нырнула в неё, щёлкнула выключателем, чтобы свет в коридорах погас, и притаилась. Дальше мне нужно было обратиться в слух, чтобы не пропустить нужный момент.

Итак. Шелест обёртки для цветов. Значит, Валя берет эту здоровенную бандуру со стойки.

– Рекомендую вам так и нести его, не переворачивайте, – голос Марины.

– Ох, я, похоже, переборщила с размером, с коляской неудобно будет. Но мне главное в дверь выйти, дальше я справлюсь. Мне же недалеко, у меня машина за углом припаркована, – весело щебетала Валечка. – Если вы придержите мне дверь…

– Давайте я помогу, – Николай не смог сдержать благородный порыв помочь задёрганной мамаше с малышом, который тоже потихоньку начинал включаться в общий хор и вот-вот заорал бы во всю глотку.

Вот оно. Я приоткрыла дверь подсобки и выглянула. Да, Валя заставила Николая отвернуться и сейчас потащит его за собой дальше, на улицу. Марина поймала взгляд Эрика, махнула рукой в сторону подсобки и тоже пошла помогать Вале выйти, дополнительно загораживая обзор. Теперь мне осталось только надеяться, что он не передумал. И, когда он сделал первый шаг в мою сторону, я поняла, что план всё ещё в силе.

Он аккуратно выскользнул из зала в темноту за дверью, где я схватила его за руку и потащила по коридорам к пожарному выходу.

Моё сердце колотилось, пока я отсчитывала шаги и секунды, поворот за поворотом приближаясь к последней спасительной двери. На очередном углу моя дурацкая юбка за что-то зацепилась, и я чуть не полетела на пол. Я дёрнула её один раз, другой, но она никак не поддавалась. Я почувствовала, как у меня начинает трястись подбородок.

– Что случилось? – Эрик уже понял, что остановка не планировалась.

– Я…У меня… Платье зацепилось за что-то, я сейчас…– я была в панике и готова была выскочить из платья и бежать дальше в одних малиновых колготках, но на это требовалось чёртово время. Которое таяло на глазах.

Он, ни говоря ни слова, тут же обхватил меня одной рукой, уткнув лицом в тонкий хлопок его рубашки, от которого чуть горьковато пахло роскошью, а второй, намотав ткань юбки на кулак, рванул её к себе, и, судя по тому, какой раздался треск, было похоже, что это платье Валя больше не наденет. Зато меня больше ничто не держало, и мы снова побежали к выходу. Увидев, наконец, тускло светящуюся аварийную табличку, я изо всех сил толкнула металлическую створку. Мы выскочили во двор, и мои глаза рефлекторно сощурились от ударившего в них света.

Оля заметила нас, швырнула окурок на землю и резко бросила:

– На заднее сиденье.

Я осознала, что всё ещё держу его ладонь и тут же выронила её из пальцев, словно это был горячий уголёк. Но вместо того, чтобы броситься к машине, он сжал руками мои рыжие виски и поцеловал меня. Ласково, словно никуда не торопился. Я сделала попытку вывернуться, но он прижал меня к себе так, что я снова услышала, как бьётся его сердце.

– У тебя нет времени. Прощай.

– Минута есть. Посмотри же на меня, ну! Не слушай никаких идиотов и не читай ерунды. У тебя на лице вот таким шрифтом написано, что ты обо мне думаешь, только на этот раз ты ошиблась. Тогда, на матче… это было для тебя. Возможно, это был мой последний гол, но он был для тебя. И мы обязательно увидимся ещё. Обещаю.

Потом он прыгнул на заднее сиденье Олиной машины, захлопнул за собой тонированную створку и через несколько секунд их уже не было во дворе. Ну, вот и всё, по крайней мере – для меня.

Я обернула ведро в мусорный бак, и, перевернув его, поставила на землю прямо рядом с помойкой, чтобы можно было сесть и, наконец, вытянуть ноги, дрожавшие от напряжения. Усевшись, я вытащила из кармана пачку сигарет и обнаружила, что часть кружев на подоле вырвана с мясом, а выше по ноге образовался элегантный разрез. Я чертовски соответствовала месту, где находилась. Что же, шестому поколению хиппи придется расти в чём-то ещё. Подвернув юбку так, чтобы не было видно прорехи, я кое-как прикурила, попытки с третьей – руки тоже не очень меня слушались. Через минуту из пожарной двери выскочил Николай, который, не зная маршрута, должен был здорово поплутать по коридорам.

– Где он?

– Кто? – я усиленно делала спокойный вид, курила и косила под дурочку. В другой моей руке уже был телефон, где проигрывался какой-то дурацкий ролик.

– Хозяин мой.

– Этот, долговязый? Вышел и пошёл в сторону проспекта. Туда. А что, что-то не так?

Николай бросился в указанном направлении, но, разумеется, никого не нашёл.

Оля вернулась через два дня и сказала, что всё в порядке. А о подробностях спрашивать было уже глупо.