Уничтожить королевство

Глава 40 ЛИРА

Я почти позабыла, как сильна, как быстра, но когда бросаюсь в озеро, меня вновь захлестывает этой мощью. Изо рта вырывается охотничий рев, и ледяная вода затекает в горло и сочится через жабры. Может, я и не в океане, но и этого хватит. Воду не обуздать, как и меня.

Элиан наблюдает за моим появлением. На его лице отражается столько всего, и столько всего раздирает меня изнутри, что кажется невозможным отличить одну эмоцию от другой или понять, какие из них его, а какие — мои. Я смотрю на него и словно вижу впервые.

Сейчас Элиан ярче, четче. В глазах отражается каждый отблеск солнца, а кожа сверкает как отполированное золото из его родных краев. Он соткан из контрастов, света и тьмы, которые переливаются и смешиваются в единое целое, и вскоре я уже даже мысли отвернуться не допускаю.

Упираясь руками в снег, я слежу за ним, как охотник за жертвой.

— Принеси мне его сердце, — говорит Морская королева.

Приказ разносится по ветру, и, оторвав взгляд от Элиана, я вижу, как она сжимает пальцами трезубец, где Первое око Кето ждет воссоединения с близнецом. Теперь, когда они так близко друг к другу, я могу его слышать — зов двух половинок. Он слишком ритмичен, чтобы быть песней, и слишком неистов для барабанного боя. Значит, сердцебиение. Одно око напитано моей кровью, другое — магией моей матери, и связь их безжалостно пульсирует в моих ушах.

— Вырви его сердце, — шипит Морская королева на нашем убийственном языке.

В голосе ее слышны нотки отчаяния — она ведь уверена, что именно Элиан освободил Второе око. И теперь боится того, что будет, если принц попытается использовать камень и если магия его одолеет трезубец, которым королева поработила наш народ в кровавой бойне.

Элиан может не знать, но прямо сейчас Морская королева считает его ровней.

Я изгибаю шею и протягиваю руку, подманивая Элиана. Веки его вздрагивают, но он не приближается, и я бы улыбнулась, кабы не опасалась расколоть свое новое каменное лицо. Вместо этого я запрокидываю голову и дышу ветром, пока волосы свободно дрейфуют на воде.

Позади меня затягивают песнь сирены.

Мелодия расползается, окутывает людей. Нежным рефреном захватывает над ними власть, отчего матросы покачиваются на месте, теряя ощущение угрозы. Опасность обращается в сны и страхи угасающей памяти, пока сердца их не начинают трепетать в такт смертельной арии.

— Красиво, — говорит Мадрид, расслабляясь всем телом.

Элиан озадаченно наблюдает за внезапным преображением зачарованной команды. А когда поворачивается ко мне, на челюсти его играют желваки, и один только взгляд почти превращает это чудом не замерзающее озеро в ледник.

Я улыбаюсь, чуть обнажив зубы, и присоединяюсь к песне.

При первых звуках моего голоса Элиан шагает вперед, и когда мелодия моя набирает обороты, он падает на колени. У него по-прежнему есть план на каждую букву алфавита, и хотя он неплохо справляется с ролью, я чувствую каждый удар его разогнавшегося сердца. Движения принца слишком резкие. Слишком намеренные. Да и в глазах его пылает неукротимый огонь.

Песня на него не влияет.

Элиан сжимает кристалл Кето будто спасательный круг, убежденный, что именно крошечная частичка моей богини в его ладони дарует невосприимчивость к чарам. Я улыбаюсь, потому что уж он-то должен знать. Должен знать, что надо больше верить мифам и сказкам.

Когда на палубе «Саад» Мейв растворилась пеной, я, в глубине души верившая слухам, порадовалась, что принц не получил шанса забрать ее сердце и противостоять песням сирен. Но рассказывая Элиану легенду о нашей смерти, я поняла, что это уже не просто байка. Я чувствовала истину. И теперь эта истина стоит передо мной на коленях, сверкая дикими глазами, выточенными из земли и океана. Утонувших листьев и водорослей.

«Человек, забравший сердце сирены, станет невосприимчив к песне».

Только мое сердце Элиану забирать не пришлось, я сама отдала.

Протянув руку, я касаюсь его лица, и его глаза ненадолго закрываются. Элиан вдыхает, словно тем самым закрепляет воспоминание. Пальцы мои скользят по изгибам его скул. Он такой теплый, и если прежде в облике сирены под солнечным светом мое тело болезненно ныло и пульсировало, то тепло Элиана вызывает во мне совершенное иную агонию.

Я опускаю руку на его шею и притягиваю его голову к себе, а сама приподнимаюсь из воды до талии. Мне не вынести столь сильной жажды.

— Знаешь, что мне от тебя нужно? — шепчу я.

Элиан сглатывает:

— Я не отдам тебе кристалл.

— Я говорю не о нем, — отвечаю гортанным голосом.

— О чем тогда?

Я ухмыляюсь, чувствуя себя как никогда порочной.

— О твоем сердце, — признаюсь я и целую его.

Этот поцелуй несравним с нежным и неуверенным касанием той ночью под звездами. Он дикий, обжигающий, есть в нем какая-то новая враждебность. Губы Элиана, горячие, мягкие, отчаянно сминают мои, и когда наши языки встречаются, я ощущаю, как оживает моя звериная суть. И в Элиане тоже что-то пробуждается. Хищный инстинкт. Мы будто клеймим друг друга прямо здесь, на краю войны.

Элиан запускает пальцы в мои волосы, и я сжимаю его, толкаю, подтягиваю ближе к себе. Даже когда кожа касается кожи, кажется, что мы слишком далеко. Он стискивает рукой мой подбородок, и мы становимся клубком из пальцев и зубов, и мир вокруг растворяется. Остается лишь звездная пыль.

Я прикусываю его губу, и Элиан стонет мне в рот. И мы жадно пьем друг друга, пока не начинаем задыхаться.

Элиан отстраняется, дикий и напряженный, как и сам поцелуй. Не отступает, а просто отрывается от меня. От моих губ. Он смотрит на меня, и его звериный взгляд — отражение моего. Ошеломленного, яростного и голодного.

Я облизываю нижнюю губу, сохранившую его рыбацкий привкус.

Моя мать светится, наблюдая за нами со стороны. Она не понимает, что Элиан не зачарован, и точно так же ей невдомек, что к его войску вот-вот присоединится еще один солдат.

— Элиан, — шепчу я так тихо, чтобы Морская королева не услышала. И давлю пальцами ему на шею, заставляя склониться. — Ты должен верить.

— Во что? — спрашивает он хрипло, с сомнением. — В тебя?

— В свою мечту. Что убийцы могут перестать быть убийцами.

Элиан вглядывается в мои глаза:

— Почему я должен верить твоим словам?

— Потому что ты невосприимчив к нашей песне.

Он хмурится, далеко не сразу осознав мои слова. Но вот глаза его сужаются, и я практически вижу, как в голове его мелькают воспоминания, выбивая почву из-под ног. Ждать невыносимо, но у меня нет выбора, кроме как надеяться, что Элиан запомнил не только глупую сказку и не только мое предательство. Мне нужно, чтобы он ощутил мой вкус и подумал о том, как мы спасли друг друга. И сейчас вновь можем спасти — и друг друга, и мир.

— Элиан, — зову я, и он облизывает губы.

— Я тебя услышал. — Лицо его ничего не выражает.

— И что?

— И ничего.

Элиан медленно снимает мою руку со своей шеи, сверля меня взглядом. Затем качает головой, будто сам не понимает, что делает, и…

— Я тебе верю, — говорит, вкладывая око в мою ладонь.

В тот миг, когда камень касается моей кожи, я становлюсь бесконечностью.

Испытанное мной в ледяном дворце — лишь малая часть небывалой мощи, и теперь я лесной пожар, что пылает, пылает, пылает. Приливная волна, что вздымается, крушит и разносит обломки по свету. Я не просто обретаю силу, отныне я и есть сила. Она течет во мне, заменяя едкую кровь густой темной магией.

Второе око Кето говорит со мной на сотне языков, нашептывает тысячи способов, коими с его помощью я могу уничтожить людей. В голове вспыхивают яркие образы. Вот камни сливаются с трезубцем моей матери и создают Морскую королеву, обладающую всей мощью Кето. Богиню по праву. И отныне сирены охотятся по всему миру, а под ногами их трава и гравий. Непробиваемая кожа и чарующие голоса, и только смерть идет за ними по пятам.

Но есть и другая картина.

Океан сверкает, будто усыпанный кристаллами, и человеческий корабль останавливается на полпути. Земли не видно на мили вокруг. Усталые и потрепанные матросы сигают с бортов, и ветер бабочками порхает по их коже, прежде чем его сменяют холодные объятия воды. Сирены плавают рядом, но не нападают. Они не охотятся и не оценивают жертву, просто наблюдают в стихийной гармонии.

Здесь царит мир.

— Отдай мне око, — требует Морская королева, вырывая меня из транса.

Я сжимаю ладонь с камнем:

— Лучше я тебя убью.

Элиан испускает вздох — веселый, изумленный и переполненный гордостью. Я мельком кошусь на него и вновь смотрю на королеву, решительно, насколько позволяет новообретенная мощь.

— Тебе это не под силу.

— О, ты ошибаешься. — Моя улыбка знаменует начало войны. А может, ее конец. — Видишь ли, матушка, это не принц освободил око из узилища. Его освободила я.

Вопль королевы сотрясает гору.

Сбылся ее худший кошмар. Дочь, которой она так не хотела отдавать корону, готова забрать ее силой. Отныне Морская королева надо мной не властна, и это удивительное чувство. Впервые мы с ней равны. У каждой по божественному оку и шаткая преданность части нашего народа. В этих водах целая армия, но они легко могут изменить сторону. И выбрать как меня, так и ее.

Морская королева стреляет глазами влево и издает злобный рев на псариине. Горло ее напрягается, пульсирует, и через пару мгновений мимо меня проносится серая вспышка.

Я не сразу понимаю, что Элиана рядом больше нет.

Верчу головой, охотничьим взглядом обшариваю озеро и вдруг цепляюсь за какое-то движение, столь быстрое и первобытное, что даже мне приходится присмотреться, прищуриться.

Элиан в центре рва, и окружившие его сирены истекают слюной, когда запах его пропитывает воду. Они плывут к нему, но едва успевают приблизиться, как что-то яростно дергает принца за ворот рубашки и отволакивает подальше.

Стоит разглядеть напавшего, и дыхание перехватывает.

Пожиратель Плоти.

Его акулий хвост серый и толстый, ребристый и покрытый пятнами, будто язвами, медленно пожирающими его собственную плоть. Это все тот же демон, которого я помню, с лицом настоящего убийцы. Черты плоские, глаза — зияющие в голове дыры, а губы — тонкий поперечный разрез. Они покрыты коркой засохшей крови его жертв в этом бою.

Пожиратель Плоти усмехается — слюна растягивается меж акульих зубов — и прижимает лезвие хвоста к сердцу моего принца.