Ураганные хроники

История 14. Лекарство от стресса (Кирилл/Агриппина/Меланиппа). Весна 838 г. (18+) (Ави-2)

После встречи с матерью, вроде бы завершившейся в пользу Рины «по очкам», остаток дня прошел как в тумане. Слишком велико было напряжение! Нет, с первой экспедицией в Междумирье, когда сначала чуть не погибла Лана, потом Лёвка, потом Кирилл, не сравнить — тот день Рина до сих пор вспоминала как самый кошмарный в жизни. Но эмоциональная встряска была процентов на пятнадцать от той, а это совсем немало!

Однако Рине удалось держаться почти нормально, и в в целом получился почти удачный, почти туристический день: они пообедали вместе с Ланой в симпатичном ресторанчике, причем Меланиппа взахлеб рассказывала о конференции и демонстрировала с телефона некоторые запоминающиеся стенды.

Потом они позвонили Кириллу, спросили у него, не нужна ли помощь. Он сказал, что помощь не нужна, но застрял он крепко и освободится хорошо если к ночи.

«Дело и дома-то выглядело запутанным, а тут и вовсе оказалось… — пожаловался он. — Ну да ладно, не телефонный разговор».

Вальтрен застрял вместе с Кириллом, но Рина быстро связалась с их помощниками и выяснила, что дело, которое даже в Ордене казалось довольно сложным, в Оросе приобрело все признаки взрыва мозга! Контрабандист их, тот еще оторва, оказывается, пользовался международным положением, что маг, якобы, имеет право избавлять округу от «опасных животных», и под это дело убивал каких-то редких оросских козлов (животных!), живущих в одной-единственной дальней провинции, после чего продавал их рога как лекарства. Поддельное разрешение от старосты округи на отлов «опасно расплодившихся копытных» прилагалось. То есть налицо было не только браконьерство, но и мошенничество, и подделка документов! Ну или сговор со старостой, но если удастся сговор доказать, то это для преступника будет только хуже. В Оросе браконьеру предстояло заехать надолго, и, по совести, надо было отдать его «заклятым партнерам», но из-за того, что дело подняло шумиху, Орден тоже не мог оставить дело, не выбив парню хоть каких-то преференций. Кир оказался меж двух огней. Он и соотечественнику не сочувствовал, и оросским чиновникам уступить его без боя не мог — тем более, что вели они себя, по словам помощников, исключительно нагло, даже нахально.

Так что весь вечер Рина потратила на изучение оросского законодательства. Если удастся найти хоть какой-то закон, который можно истолковать в пользу парня, у них будет более сильная переговорная позиция.

Кир вернулся действительно поздно, уставший как собака, вымотанный и злой. Немного смягчился, обнявшись с ними, но даже на поцелуй не ответил.

«Девчонки, сил нет, с ног валюсь… Поем, посплю хоть пару часов — и тогда можно поговорить! Разбудите меня около полуночи».

Рина про себя решила ни в коем случае его не будить. Нельзя же без конца взбадривать организм магией! То есть они доподлинно не знали, вредно это или нет, не провели еще достаточно продолжительных исследований. Но Агриппина была почти уверена, что все-таки вредно.

Сама же Рина ворочалась с боку на бок, не в силах уснуть. Незнакомая кровать, ужасный денек… «Надо успокоиться, — сказала она себе. — Ладно, Кир заснул как убитый, но я ведь Лане спать не даю…»

Впрочем, успокоиться не получалось. Неудивительно, что минут через пятнадцать дверь без стука отворилась и на пороге появилась Лана — слегка сонная, в нарядной «гостевой» ночнушке и халатике, с подушкой в руке.

— Привет, — сказала она. — Заснуть не можешь? Давай я с тобой лягу.

Рина против воли улыбнулась, такая Ланочка была в этот момент милая, заспанная.

— Давай, — сказала она и приглашающе откинула одеяло.

Меланиппа скользнула под него, пристроила рядом свою подушку, завозилась, устраиваясь поудобнее. Рина перекинула через нее руку, вжалась лицом в макушку, чувствуя теплый запах. Меланиппа никогда не пользовалась шампунями и гелями для душа с отдушкой, говорила, что это отпугивает «зверяток». Неудивительно, учитывая, какой чуткий нюх у тварей из Междумирья!

Но сон все равно не шел. Обычно обнимашки помогали, однако в этот раз нервная энергия не желала успокаиваться. Что-то подступало к горлу, горячее. Эх, если бы Кир так не устал, разбудить бы его и соблазнить! Это-то всегда помогало. Но…

Вдруг Лана ужом повернулась в ее объятиях, оказавшись лицом к лицу.

— Риночка, — сказала она серьезно, положив теплую ладошку ей на лоб. — Ты слишком много думаешь, милая. Тебе надо просто выкинуть все из головы.

— Не получается… — со вздохом призналась Рина.

— А если я тебя в лобик поцелую?

— Ну поцелуй…

Мягкие Ланины губы коснулись ее лба, потом виска, щеки… Накрыли губы. Рина охотно ответила на поцелуй. Они несколько раз целовались с девчонками, просто чтобы почувствовать, каково это — и было приятно. С Кириллом лучше: там сразу между ними будто что-то взрывалось, когда сильнее, когда слабее, но неизменно с искрами и фейерверками… А поцелуи между собой имели такой домашний оттенок тепла и принятия, как раз то, что нужно измученной душе после сегодняшнего!

Однако в этот раз что-то ощущалось иначе. Губы Ланы вдруг стали требовательными, почти жесткими — если так можно описать что-то настолько мягкое и теплое. Язычок скользнул в рот Рины, почти бесцеремонно, почти властно. С неожиданным напором Меланиппа прижалась к подруге, просунула одну руку ей под шею и положила на затылок, другую положила на бедро и начала поглаживать у края ночнушки, одновременно сдвигая ее вверх.

«Ого, вон она как!» — подумала Рина.

В этих случаях героини некоторых романах о школах для девочек, которые она читала в подростковом возрасте, восклицали что-нибудь вроде «Что ты делаешь!», или «Как ты можешь?», или даже «Но ты же не мальчик!» Однако Рине было абсолютно понятно, что делает Лана: по их связи сердец до нее долетала ее стальная решимость, нежная заботливость с оттенком легкой снисходительности, сильнейшее восхищение ей, Риной, перемешанное с вожделением, и, самое главное, любовь. Море любви

Оставалось только решить, как ей самой к этому относиться. Останавливать или нет?

Рина была уверена, что на их отношения не повлияет ни то, ни другое. Лана предлагала от чистого сердца, и Рина была вольна принять или не принять. Просто она как-то никогда не думала о таком…

Тут рука Ланы скользнула под край ночнушки, к трусикам. Тонкие маленькие пальцы раздвинули ее ноги, по-хозяйски легли на тонкую ткань, там, где она уже слегка повлажнела, и надавили. Рина ахнула. Рука Кирилла ощущалась совсем по-другому! Но…

«Нет, не буду останавливать», — подумалось ей, и ее рука сама собой скользнула в волосы Ланы, чтобы прижать ее чуть сильнее, углубить поцелуй.

Та нажала еще раз, уже с силой, и натянула ткань трусиков.

— Ш-ш-ш, — Лана оторвалась от губ Рины, чтобы пробормотать. — Не пытайся командовать. Сейчас не ты главная, а я. Тебе надо расслабиться.

Нота стальной решимости, спрятанная под нежной ласковостью, усилилась, и Рине как-то совершенно расхотелось «командовать». Она послушно опустила руку Лане на спину, поглаживая ее между лопаток, которые ее ночнушка оставляла открытой. Губы Ланы между тем опустились к шее, начали покусывать и целовать ключицы Рины, тогда как рука ритмично нажимала и подтягивала ткань между ног, не касаясь, впрочем, не то что кожи — даже самых чувствительных мест, которые стремительно начинали сочиться влагой.

Потом Лана и вовсе отпустила там, и с затылка Рины тоже убрала руку, зато спустилась губами по ее торсу. Ее горячее дыхание и острые зубки теперь работали над одним соском Рины, тогда как руки мяли саму грудь.

— Какая… Же… Все-таки у тебя большая… — пробормотала Лана, отрываясь на секунду. — Спелая… Сладкая… Кириллу так нравится…

Рина охнула от одного особенно сильного укуса.

— Твою… Он тоже любит ласкать.

— Да, любит. Он всех нас любит. Но твоя самая красивая. Хотя у Ксюши самая большая.

Лана сказала это без тени сомнения или ревности, как абсолютный факт. После чего толкнула Рину, переворачивая ее на спину, и оседлала сверху.

Выглядела она в этот момент превосходно: изящная, ладная. Ее собственная грудь напряглась под тонкой тканью сорочки, маленькие соски темнели сквозь шелк, губы раскраснелись.

Ринина рубашка уже оказалась задрана до груди, и они совместными усилиями стащили ее через голову, после чего руки Ланы тут же снова завладели Риниными грудями. На сей раз она почти не касалась сосков, лишь сминая и разминая плоть.

— Давай… Разденемся, — пробормотала Рина, опуская руки, чтобы снять трусики.

— Нетушки, — Лана откинула ее руки. — Я же сказала, не командуй!

После чего наклонилась и начала горячо дышать на левый сосок, вылизывая светлую ареолу, которая тут же встопорщилась от ее усилий.

— Я никуда не тороплюсь, — добавила Лана. — Ты не дала мне заснуть, теперь расплачивайся.

«Ах вот оно что…» — подумала Рина.

Лана хихикнула.

— Не-а, ты даже не подозреваешь всего моего коварства! — Она наклонилась, прижалась губами к уху Рины и тихо прошептала: — Но скоро поймешь.

Затем она вновь вернулась к груди Рины и обхватила сосок губами, размеренно посасывая.

«Собирается мучить меня, — поняла Рина, — не давать кончить, пока я не запрошу пощады… Я читала о таком… Ох-х…»

Эта мысль не вызвала у нее никакого внутреннего протеста: наоборот, Рина почувствовала, как возбуждение захлестнуло ее еще сильнее.

…Но она и в самом деле не подозревала всего коварства Ланы!

Сперва Меланиппа очень долго ласкала грудь Рины, пока Рина не начала сходить с ума и умолять ее поторопиться. При этом стонать в голос она не рисковала: Кирилл спал за стенкой и, раз его не разбудили их эмоции по связи, был и в самом деле не на шутку вымотан. И только вечность спустя, когда Рина, казалось, готова была взорваться от одного прикосновения, все же опустилась ниже, стащила с Рины трусики, развела пальцами складки и начала аккуратно, нежно вылизывать ее везде — кроме того места, где Рина хотела ее пальцы и губы больше всего!

Это было ужасно, это сводило с ума, это безумно бесило и… И Рина не желала, чтобы это заканчивалось, вот что самое ужасное! А Лана, ловя ее чувства по связи, приходила в еще больший азарт, иногда аккуратно касаясь пальчиками почти там, где надо, иногда пуская в ход острый влажный язычок — но никогда, никогда не отпуская Рину с той грани, на которую с таким искусством ее вывела!

А потом эта… Эта… Эта отвратительная личность вдруг оставила вниманием эту область и снова переключилась на Ринину грудь!

— Ты… А-ах… Ты вообще собираешься дать мне кончить? — пробормотала Рина, когда Лана выкрутила оба ее соска почти до боли — но в ее нынешнем состоянии ее только прошило словно бы электрическим ударом, и она круто выгнула спину. — Ох, Ла-а-ана…

— Нет, конечно, — своим мягким, нежным тоном проговорила Ланочка. — Я готовлю тебя для Кирилла. Когда он проснется, сможет взять тебя… Такую нежную, податливую, стонущую… Заставить тебя кончить, несколько раз, если захочет… А потом меня — я, знаешь ли, тоже сейчас очень возбуждена! По-моему, он заслужил такой подарок, как ты считаешь?

Рина застонала снова, представив, как Кирилл властно и мощно войдет в нее, прижимая к себе сильными руками… И чуть не кончила в этот момент!

— Ох! — Лана отдернула руки. — Это было близко! Чуть все насмарку не пошло. Надо сделать перерыв.

С этими словами она растянулась рядом с Риной, тяжело дыша, снова накрыла ее губы тем самым жадным, хозяйским поцелуем.

Рина потянулась, чтобы тоже приласкать ее, но Лана отвела руки.

— Нет-нет-нет, — прошептала она. — Я же сказала, я так возбуждена! Одно прикосновение — и все! Я же не ты, я кончаю один раз — и потом ждать… Нужно с Кириллом…

И снова приникла к Рининым губам, одновременно ущипнув ее сосок, словно задалась целью сделать это ожидание как можно сложнее.

В первый день в Ави я рухнул спать как убитый — помню это хорошо. Неудивительно, после тех мытарств, что мне устроили! И снов мне не снилось… Сперва. А потом я словно стал подниматься из глубины на поверхность, где меня обступили знакомые соблазнительные образы. Тяжелая налитая грудь, светлые ареолы сосков, упругие маленькие ягодицы под пальцами, рельефные мышцы живота под смуглой кожей, еще одна грудь, с темными сосками, даже более пышная, крепкие руки, обхватывающие меня за шею, нежные губы, стонущие мне что-то на ухо… Во сне я вбивался, вколачивался в податливые тела, сразу в несколько одновременно — наяву такое невозможно! Мои девушки обступали меня, все одновременно и каждая безраздельно, сверху, сбоку, снизу, я целовал рыжие кудри Ксантиппы, потом Ксюша кусала мои губы, как она это любит делать, потом Лёвка толкала меня в грудь и насаживалась сверху, и каким-то образом я при этом умудрялся еще ласкать между ног Рину, которая стонала и умоляла меня:

— Кир! Пожалуйста! Кир!..

В этот момент я не то проснулся, не то осознал, что уже несколько минут не сплю, а горячая мольба и вожделение Рины доносятся до меня по нашей связи. Нет, слов там не было, это все-таки не телепатия; но отчаянная просьба прийти, отчаянная потребность меня видеть в словах не нуждались.

И, конечно, у меня был стояк. Каменный. Как с таким выходить в коридор гостиницы, совершенно непонятно! А не выйти нельзя: если Рина так меня зовет… Что она там делает⁈ Порнуху смотрит⁈

И тут я вдруг понял, что не порнуху. Потому что вожделение Ланы, более слабое, более сосредоточенное и осознанное, пришло второй волной, как бы послевкусием после Рининого. Я почувствовал, как их желания пульсируют в такт, и понял, что они сейчас вместе.

Ой-ё. Я сказал, что у меня был твердокаменный стояк? Нет, это сейчас у меня твердокаменный стояк! Такой, что кончу, стоит кончиком пальца прикоснуться!

Нет, так дело не пойдет. Что это они мне тут устроили⁈ Что за сбыча эротических фантазий любого половозрелого мужика без предупреждения и в самый, блин, неподходящий для этого день⁈

К счастью, халат, в который я завернулся после душа, валялся рядом с кроватью, а то бы, пожалуй, я выскочил в коридор в одних трусах. Ринина дверь была соседней. Я сам не помнил, как открыл дверь. Запах секса ударил мне в голову немедленно, вскружив ее еще сильнее, если только это возможно.

Номер был стандартный, такой же, как у меня. Едва войдя, я увидел, как Рина разметалась по кровати, совершенно обнаженная, тяжело дыша. Увидел капельки пота на налитых холмах ее груди, увидел обкусанные губы, шалые глаза, искаженное экстазом лицо. И Лану, все еще в ночнушке, тоже со слегка сумасшедшим взглядом, которая прямо сейчас ласкала Рину между ног, сидя рядом.

— Кир! — мои и Ланы глаза встретились. — Возьми ее, она готова. Для тебя.

Я проглотил рвущееся наружу непечатное словцо. Рина и впрямь была готова. Она с трудом соображала даже, где находится, она вся была желание, она хотела, чтобы я пришел и взял ее и позволил ей кончить, или еще держал на пике оргазма, лишь бы вошел, растянул ее и наполнил. Творец, как же она доверяет нам, что позволила Лане сделать с собой такое! И… Мать вашу, но это правда оружие массового поражения!

Я знал, что сейчас любое промедление — лишнее издевательство над Риной, да и сам готов был взорваться, но все же я не смог просто скинуть халат и войти в нее сходу. Я должен был, просто должен был сначала обнять Лану, куснуть ее шею, прошептать: «Ты за это ответишь, солнышко!» А потом я точно так же должен был попробовать на вкус Ринины губы, поймать ее стон, услышать ее «Пожалуйста, Кир! Прошу тебя!» уже наяву…

Разумеется, я тут же выполнил ее просьбу!

Рина почти моментально содрогнулась вокруг меня, закричала долго и протяжно, уже не в состоянии сдерживаться. Я тем более сдерживаться и не подумал, сразу взяв с места в максимальную скорость, и ухнул в собственный оргазм, как с неба в крутое пике.

Горячая волна резонанса накрыла меня и утащила сразу в возбуждение по второму разу: я продолжил двигаться внутри Рины, не успев даже обмякнуть. Она застонала снова, обхватив меня ногами.

— Да, да! Пожалуйста! А!

Рина из тех девушек, которые способны кончить много раз подряд — один раз мы довели счет до семи, и я думаю, что это еще не предел. Но в этот раз мы не шли на рекорд. Нам обоим нужно было как можно скорее разрядить безумный заряд вожделения, собранный Ланой, мы просто не могли вдумчиво экспериментировать, делать паузы, менять позы и тому подобное! Я брал Рину жестко, по-миссионерски, закинув ее ноги себе на плечи и почти согнув пополам — и пытался излиться в нее максимально быстро максимальное число раз, как будто ее бездумное вожделение что-то отключило у меня в голове, оставив только самые базовые инстинкты.

Так что нет, я не знаю, сколько раз Рина кончила. Не считал. Да и насчет себя тоже понятия не имею.

Но в какой-то момент она обмякла, ноги ее разжались у меня на спине. Напряжение покидало ее, я чувствовал, как мою любимую чуть ли не размазывает по постели. Я же, между тем, был еще в полной боевой готовности — все-таки успел поспать, а Ринино возбуждение, отключив мозги, словно высвободило другие скрытые резервы.

Ну что ж, пришла очередь виновницы этого инцидента!

— Рина, спасибо, — я снова накрыл ее губы своими, потом прошептал на ухо. — Теперь пора заняться Ланой. Хочешь помочь?

— Н-н?.. — пробормотала она, почти проваливаясь в сон.

— Ясно. Спи, любимая.

Я поцеловал ее в висок и обернулся к Лане.

Кроме того, первого поцелуя в шею, я пока еще не касался ее, и мне вдруг безумно захотелось прижать ее к себе: такая она была маленькая, изящная и явно возбужденная, с прикушенной губой. Я помнил, что, когда вошел, Лана была еще в ночнушке, но теперь она от нее избавилась, как и от трусиков. Ждала меня.

Мне не нужно было ничего говорить. Я схватил ее в охапку.

— Ах ты маленькая негодница… — я целовал ее веки, щеки, губы, ушки. — Ах ты моя скромная мерзавка… Хитрая тварюшечка…

«Тварюшечка» для Ланы — ласкательное слово, да. Я тоже удивился поначалу. Но ей подходит.

Одновременно я посылал по связи море нежности, море любви, почти топя ее в этом, так, чтобы вздохнуть не смогла. Потом развернул ее, прижал к себе спиной и, массируя ладонями маленькие груди, усадил на себя. С ней я двигался медленно, очень мягко, заставляя ее охать и ахать от удовольствия. Я знал, что она тоже почти готова, но так же знал, что после оргазма она слишком чувствительна и мне придется сразу выйти, а хотелось излиться в нее, наполнить ее так же, как Рину. Она моя. В ней мое семя. Когда-нибудь она выносит моего ребенка. Моя любимая плутовка.

Поэтому я нарочно затягивал, не играя с ней, как она, похоже, играла с Риной, а давая и ей, и себе время насладиться по-настоящему.

Я кончил первый, тут же вышел, опрокинул ее на кровать и накрыл рот поцелуем, продолжая ласкать пальцами. Она такая маленькая, но позволяет мне растягивать себя так широко — до четырех, до пяти пальцев. Это так заводит.

Но в этот раз долгие ласки были излишни: я едва успел найти ее клитор, как Лана выгнулась, застонав, задрожала у меня в руках.

— Ну? — тихо спросил я. — И зачем ты это устроила? Неужели разговор Рины с матерью был настолько неудачным? Зачем такие отвлекающие маневры?

Но Лана не ответила: влюбленно улыбнувшись мне, тут же провалилась в сон.

Две мои юные жены сногсшибательно выглядели рядом на гостиничной кровати: одна соблазнительно пышногрудая, с длинными платиново-пшеничными кудрями; другая не менее соблазнительно миниатюрная, с более короткими и чуть более темными золотистыми волосами. Такие разные — и обе до невозможности любимые.

Я вытянулся между ними, приобняв обеих, кое-как накинул на нас одеяло. Пока мы разгоряченные, но потом будет прохладно. И все, больше меня ни на что не хватило: я отрубился так же прочно, как они.

Продолжение следует…

p.s. Меланиппа предлагает сразу переходить к следующей книге, здесь смотреть больше не на что!