В жарких объятиях Дерзкого

Глава 14 Сложный разговор

В уютном кресле, низко склонившись над журнальным столиком, сидел отец Андрея. Калугин Игорь Михайлович. Собственной персоной. Владелец заводов, газет, пароходов… Нет, это не то. Но человек состоятельный и чрезмерно амбициозный. Весь его сосредоточенный вид подтверждал лишь то, что он погружён в глубокие размышления.

В соседнем кресле, расслабленно и вольготно похмыкивая, листала какой-то модный журнал мать.

Священная тишина домашней библиотеки нарушалась лишь тяжёлым и слега хрипловатым посапыванием супруга, попеременно сменяющимся шелестом перелистываемых глянцевых страниц.

— Может уже, наконец-то, прекратишь это бесполезное занятие и расскажешь мне о вашей беседе с сыном? — голос звучал грозно и нетерпеливо. — Вы же вчера поговорили? Или нет? — щуря глаза и, наконец-то, отрываясь от бумаг, он перевёл тяжёлый взгляд на невозмутимо сидящую супругу: — Я вообще-то к тебе обращаюсь! — гаркнул глава семейства Калугиных, теряя терпение окончательно.

Для все, кто его знает, именно так оно и было. Он глава и именно он всё решает. Но вот узкий — очень узкий круг людей — знал обратную сторону медали. Точнее, не медали, а лица одного из самых богатых семейств города. Главная тут она и только она — Елена Калугина. Властная и напыщенная дамочка, но умело это скрывающая от широкой публики. Именно она в этом доме решает кому и что делать. Как поступать в той или иной ситуации. Кого казнить, а кого миловать.

Впрочем, вчерашний разговор с сыном подтвердил обратное. Как раз то ему, абсолютно плевать на то, что решили родители. Будучи совершеннолетним и имея свои статьи доходов, он и растрачивает его самостоятельно. Абсолютно не считаясь с мнением своих родственничков.

— Горло без дела не дери! Я тебя прекрасно слышу, — парировала женщина ровным спокойным голосом, продолжив всё то же монотонное занятие, время от времени сгибая руку в локте и прикладывая подушечку указательного пальца к языку. — Конечно же, я поговорила с Андреем. Я прекрасно помню, что твоё любимое занятие — это спихвать на меня воспитание сына.

— Ну, вообще-то, он такой же мой сын, как и твой.

— Ну слава Богу, хоть это ты помнишь. А то, что отец у нас ты, тебя не смущает?

— Лена, я просто хотел узнать результат вашего диалога, а дебатировать тут по поводу того, кто из нас главный.

— А это и не требуется. Итак всё предельно ясно, — хмыкнула хозяйка иронично, лукаво выгибая ювелирно очерченную бровь. — Ладно. Проехали. А ты знал, что наш разлюбезный сынок подарил на совершеннолетие своей подруге?

— Господи, о чём ты вообще? — лицо мужчины перекосило в недовольной гримасе. — Ты опять об этой плебейке безродной?

— Это для тебя она плебейка, а для него — любимая девушка. Если ты забыл.

— И ты так спокойно об этом говоришь? Или тебе что-то известно о ней, чего не знаю я?

— Конечно известно. Я, в отличие от тебя, интересуюсь жизнью мальчика не только тогда, когда мне нужно использовать его в политических и экономических интригах, дорогой.

— Ну ты из меня монстра-то тоже не делай. Ты прекрасно знаешь, какие радужные перспективы для него открываются, если он женится на дочери Сакурова.

— Знаю. Но я так же в курсе, какой у этой необъезженной кобылицы характер и мне заранее жаль Андрея.

— Но он тоже не так прост. Уже сможет как-то эту… кобылицу ты сказала? Обуздать.

— Сумеет. Я даже не сомневаюсь. Но будет ли он счастлив?

— Лен, ты сама себя слышишь! — вновь не сдержался мужчина. Богатство, роскошь, достаток… и несчастный… это что-то из области: Очевидное — невероятное. К огда у тебя есть деньги, уж капризы строптивой супруги можно как-то пережить. Безболезненно.

— На себя намекаешь, милый? — хмыкнула Елена ехидно, прекрасно понимая скрытый подтекст вышесказанного супругом.

— Ты опять за старое?

— Да, старое! — буквально прорычала блондинка. В отличие от тебя, я ничего не забыла. И похождения твои с теми девками уличными, тоже не забыла, — под пристальным взглядом супруги, мужчина начал нервно растирать вспотевший лоб и ёрзать задом по, ставшему не таким уж и уютным, креслу. — И Светочку из твоей бухгалтерии, я тоже помню… милый, — театрально захлопнув журнал и швырнув его на низкий журнальный столик напротив, резко встала и принялась суетливо вышагивать по относительно небольшому помещению. — Я не хочу, чтобы мой сын уподобился своему папочке и бегал из дома в поисках сомнительных ощущений на сторону.

— Ладно. Давай поговорим о нас, раз тебя потянуло на ностальгию по прошлому, — тон мужчины тоже сменился на более басистый, окрашенный нотками нетерпения. — Я тоже не забыл, как долго ты вспоминала своего ненаглядного…

— Замолчи! И не смей произносить его имя!

— Конечно, как можно. Он же герой. Самый невероятный и замечательный мужчина. В отличии от меня.

— Какую ерунду ты несёшь?

— Ерунду? Да я с этой «ерундой» жил и мирился лет… много… очень много лет, Лена.

— Бедненький. Так все твои девки — это всего лишь успокоительное, чтобы оправдать себя в моих глазах?

— Лен, не я виновен в его гибели. Когда ты уже это поймёшь? Он сам сел в ту машину и сам врезался в тот грёбаный лесовоз. Сам, Лена!

Супруга резко остановилась.

По налившимся кровью глазам, по напряжённому изгибу губ, по собравшимся на лбу складкам… Было понятно, что рана всё ещё болит и, очевидно, что не заживёт никогда.

— Игорь, давай не будем сейчас про… Просто помолчи.

— Да я бы с радостью, но ведь ты сама всякий раз напоминаешь о нём. Бередишь шрам до боли, до крови, до самого живого. Зачем, Лен?

— Ничего подобного! Он просто… просто… — её растерянный взгляд блуждал по комнате, а пальцы нервно теребили ворот стильного жакета, заказанного именно из лежащего на столе модного каталога.

— Можешь не утруждаться с объяснениями. Я и так знаю, что у тебя в сердце и на душе… Лена. Все эти годы, что мы вместе, ты винишь наших родителей и меня с ними вместе, что твои отношения с… не смею называть это «святое» имя… были разрушены. Но я, если ты не заметила, тоже человек и мне хочется просто человеческого счастья. И любви, мне тоже хочется.

Из-за дверей послышались спешно приближающиеся шаги и, спустя мгновение, на пороге библиотеки появился Андрей.

— Папа? Мама?

— Привет, сынок, — лицо матери озарилось едва уловимой улыбкой, умело вуалирующей недавнюю растерянность и даже подавленность. Ловко смахнув ладонью застывшие в уголках глаз дрожащие, но так и не пролитые капли, взглянула на сына утомлённым взглядом. Но вот только переключив внимание на сына, она не заметила того самого задумчивого взгляда супруга, сосредоточенного на ней самой. Она даже представить не могла, каким всполохом сейчас взвилось огненное пламя его бушующей души. И никто не мог.

— А ты что? Хотел нас увидеть? — поинтересовалась женщина ласково.

— Да нет. Врать не умею. Пришёл за книгой. У нас же был тут где-то сборник стихов Евтушенко? — ответил Андрей деловито.

— Есть конечно. Вон там, на верхней полке. А что за странное предпочтение? Почему именно Евтушенко? — свёл отец сурово брови.

— Почему сразу странное? Просто захотел почитать стихи Евгения Евтушенко. Друг очень хвалил.

— Мог не уточнять, что именно друг. Ведь подруга твоя априори такого посоветовать не сможет, — на лице отца блуждала ироничная ухмылка, которая совершенно не понравилась Андрею.

— С какой целью ты сейчас хочешь унизить мою девушку?

— Унизить? Даже в мыслях не было. Она и так находится именно там, где и должна. В самых низших слоях нашего общества. А вот зачем туда пытаешься опуститься ты, мне лично не понятно.

— Отец, а тебе не кажется, что вот этими словами, именно ты себя опускаешь на низшие слои.

От подобных слов сына, глаза мужчины моментально налились кровью, будто у разъярённого быка на корриде, а кулаки сжались с такой силой, что казалось ещё немного и белые костяшки вспорят натянутую до предела кожу.

— То есть вот так ты думаешь о собственном… отце?

— Ты сам о себе так думаешь. Зачем унижать девушку, пусть и более низкого социального статуса в сравнении с тобой. В любой ситуации надо оставаться мужчиной.

— Сынок, ты… неправ сейчас, — вступилась, не сдержавшись, мать. Папа только добра тебе желает.

— Добра? Так во-о-от как это называется! Добро-о-о-о! — засмеялся Андрей откровенно.

— Прекрати паясничать! — прогремел голос отца заставляя мать вздрогнуть и застыть в грозовом молчании.

— У тебя новые методы воздействия, отец? — не смотря на угрозы родителя, продолжал ёрничать венценосный отпрыск. Не словом, так ором. Думаешь я на столько безволен и не способен принимать самостоятельные решения, что побегу к этой дочурке твоего друга по первой же твоей команде? — не сдавался Андрей. — Ошибаешься. Вот сейчас я официально заявляю, что не собираюсь жениться на этой примадонне, даже если ты издашь официальный указ по этому поводу и торжественно огласишь его при всём честном народе.

— Сынок, ну что ты такое несёшь? Какой указ? Какой народ?

— Мам, у нас не рабовладельческий строй и я не ваша прислуга, а всего лишь ваш сын. Зачем заставлять делать то, что нарушает границы моего Я.

— Ну, сынок, ещё никто не нарушил, к тому же… ты присмотрелся бы получше. Вита неплохая девушка, — продолжала настаивать на своём мать.

— А я, если вы не заметили, ни разу не сказал, что она плохая.

— Так в чём тогда проблема⁈ — вспыхнул отец.

— А проблема в том, что она не для меня. Она будет вполне себе счастлива, но с другим.

— Опять он за своё! — хмыкнул отец, отчаянно хлопая ладонью по бедру и отводя подбородок в сторону, в характерном кивке. — Красивая девочка, умная, образованная…

— Пап, ты забыл назвать её главное положительное качество: дочь богатых родителей! Опа!

— А почему бы и нет? Это очень даже немаловажное качество.

— Для какого-нибудь нищеброда может так оно и есть, но не для меня, папа. Кому как ни тебе знать, что у меня достаточно своих статей доходов.

— Знаю, конечно, но денег мало не бывает, дорогой.

— Продаваться за деньги я не намерен. Я же не проститутка, — прошипел сын.

— Андрей, ну что ты несёшь? — возмутилась мать.

— Мам, пап, пойду-ка я лучше. Мне этот разговор не интересен.

— Конечно, сынок, — кивнула Елена.

— Покорнейше благодарю, господа, — не угомонялся Андрей, уже развернувшись на 180 градусов и направляясь к выходу, уже не желая никаких томиков со стихами. Ему сказок родителей вполне себе хватило.

И вот надо же было его родительнице ляпнуть всего лишь одну короткую фразу:

— Сынок, скажи, а это правда, что на день рождения… Лиле… ты подарил мотоцикл.

В этот момент надо было видеть лицо отца. Сложилось впечатление, что его прошило разрядом тока. Знаете, так феерично. Со светящимися искорками. Ага. Пожалуй на этом можно было и закончить драматическую сцену, но нет же. Елене показалось этого мало. Решила добить так сказать:

— На сколько мне известно, подобные мотоциклы стоят в районе двух миллионов рублей.

— Сколько??? — глаза Игоря Михайловича медленно поползли на лоб, а рука супруги к успокоительному, стоящему на полочке возле книг. — Да-а-а-а, сынок, умеешь ты удивить. Умеешь.

— Игорь, ты забыл добавить своё традиционное: «Весь в мать!»

— И это тоже. Благодарю, — кивнул супруг.

— Да на здоровье! — сорвалось с губ Елены.

— Да какое уж с вами… здоровье.