В жарких объятиях Дерзкого

Глава 9 Нанематель

— Ну и как? Пообщались? — надменный взгляд Камиля выдал явную издёвку.

— Пообщались.

— Судя по выражению твоего фейса, всё как я и предупреждал?

— Да нет. Всё там у него в порядке с настроением. Просто проблема несколько иного плана.

— Поделишься? Или там что-то сугубо конфиденциальное?

— Да как тебе сказать… — задумчиво почёсывая затылок, Алекс колебался, стоит ли посвящать приятеля в чужую проблему.

Минутная заминка, во время которой подумать удалось и одному и другому, а затем логичное умозаключение:

— А давай мы с тобой дойдём до бара, пропустим по паре стопок беседостимулятора и там уже на месте решим, что да как? Не против?

— Только за, — Камиль вильнул подбородком в сторону бара.

Оставив праздничную суету с презентацией нового бренда, мужчины спустились на цокольный этаж, где и расположился уютный бар с бильярдными столиками и приятной расслабляющей музыкой.

Именно этого сейчас так не хватало перегруженному работой оперуполномоченному ОБНОН-а.

Он на столько погряз в служебной волоките: вынюхивание наркопритонов, задержание подозреваемых, бесконечные опросы свидетелей, бюрократические писательские издержки, написание рапортов, отчёты перед начальством…

— Знаешь, заебался… — проговорил на выдохе, опустошив первый, запланированный ранее, стопарь коньяка.

Ничего не говоря, Данилов смиренно наблюдал за действиями друга, видимо, обмозговывая что-то своё.

Осмыслив весь «влившийся в него» напиток и забросив ему в след пярстку солёных, уже очищенных, фисташек, Алекс глухо и как-то разочарованно, добавил:

— Вот только это не может называться коньяком. Неа… До настоящей конины тут очень далеко. Точнее, недосягаемо. Скорее, напоминает вискарь палёный, с клоповьим привкусом. Точно! Клоповник и есть. Курвуазье тут и близко не стоял. Ага…

Крайняя фраза вынудила Данилова спохватиться и отреагировать бурным продолжительным хохотом:

— А ты, как я посмотрю, не меняешься. На Курвуазье своём прямо помешан и не изменишь ему никогда.

— Ты тоже, я смотрю, не меняешься, — не отставал в сарказме Романов. — Я уже и забыл, какого это ходить с тобой на пару в солидное заведение. Ржёшь, словно атаман заправский. Причем, знаешь, такой… травкой обкуренный.

— Да ладно тебе. Не так уж я и громко стебусь, тем более, нефиг провоцировать, — хмыкнул ничуть не обиженный замечанием Данилов и снова заржал, только ещё громче.

— Негромко — это мягко сказано. Твоим неуёмным гоготанием можно забастовки возле госдумы разгонять. Этого никто не вынесет.

— Да ладно тебе. Ты же выносишь.

— Ну только я и выношу, и то, только из уважения к нашей дружбе.

Очередной стопарь опрокинулся в глотку опера и приятным теплом разлился по венам, достигая конечностей и будя в сознании разговаривательную функцию.

Надо заметить, что у вполне себе засекреченного, по роду службы, опера, эта функция практически атрофированна, но вот порой хочется выплеснуть не чужому человеку наболевшее.

Именно этим он и занялся, отправив следом за вторым… третий… четвёртый…

— С парнишкой я тут одним познакомился. Толковый такой. Расторопный. Байки как я любит… — начал вещать тягуче медленно, продумывая каждую очередную фразу, что слетит с его уст.

Даже не пытаясь перебивать, Данилов внимательно глядел в глаза другу и просто выжидал.

Зная хорошо Алекса, было бы проигрышным сейчас встревать и задавать неуместные вопросы.

— Так вот о парнишке. Игрок у него папаша. И постоянный клиент всем нам известной «Пиковой дамы», — тяжело выдыхает, перекидывая между зубов спичину. — Долг у него и немалый. А отдавать не собирается. Просто свалил куда-то. Трус! Дел наворотил и в кусты. А собачки Пикового к ним с визитом нагрянули. Метку оставили. Червовую. Мать в панике, а дети… дети хотят рассчитаться по папочкиным счетам и жить спокойно, — потянувшись за очередной порцией горячительного, Алекс ознаменовал завершение спича.

Данилов, последовав примеру друга, тоже промочил горло и похрумкивая хрустящей картофельной соломкой, едва слышно поинтересовался:

— Замечательно… А ты-то здесь причём? Решил в «Мать Терезу» поиграться?

— Отца… Крёстного

— Вот именно. И зачем тебе всё это надо? У тебя своих проблем не достаточно?

— Достаточно. Одной меньше одной больше… мне уже без разницы. А паренёк неплохой.

— Да мало ли таких пареньков. Ты и сам знаешь. Насмотрелся там у себя в своём… ведомстве.

— Это другое, Кам. У меня те, кто сами… добровольно вляпались в наркотическое дерьмо. А этот… этот попался волею случая. Это две большие разницы.

— Ну если большие… — голос Данилова, вновь, зазвучал с толикой иронии.

— Что делать-то думаешь?

— Хороший вопрос… правильный. Трудоустроить его надо. Этим и займусь. Правда, с таким долгом, не знаю, как быстро он сможет выволочь свою семью из этого говнища.

— Да уж. Эти игроманы долбаные берегов не видят. Просаживают и деньги, и совесть, и себя с потрохами. Идиоты!

— Вот именно. Только вот ещё одна проблемка есть.

— Какая?

— Восемнадцать ему только через месяц, а на серьёзную работу несовершеннолетнего не возьмут.

— Опять двадцать пять, — со смачным шлепком, тяжёлая ладонь Данилова опустилась на поверхность отделанной под мрамор барной стойки. — Ну, про профессию я уже и не спрашиваю. Понятно, что пацан безродный, только окончивший школу — неоперившийся птенец.

— Всё верно, но знаешь, не хотел бы я, чтобы он стал очередным парнем, что ради стремления к наискорейшему обогащению, оказался у меня в кабинете на дознании, а уж затем и в местах не столь отдалённых.

— Да тут всё яснее ясного. Только не пойму, зачем тебе это всё надо? — покачивая в руках бокал с плещущимся в нём коньяком, Данилов прищурив глаза, взирал на подозрительно подобревшего товарища. — Ещё и профессии никакой. На кой-тебе всё это? Постой… ты сказал у него байк есть? — ювелирно очерченная бровь Данилова выгнулась в откровенной заинтересованности.

— Ага. Беху делают. В мастерской у моего знакомого.

— Слушай, а… присылай-ка ты своего парня ко мне. Перетрём мы с ним кое-какие вопросики. Может он заинтересуется.

— Хочешь к себе взять?

— Почему бы и нет? Бизнес у меня легальный, проверенный, хоть и не совсем законный. Но мы же об этом никому не скажем, да Алекс?

— Не скажем. Да и платишь ты по-царски. Может это как раз то, что надо этому парню.

— Визитку мою на, передашь ему. Пусть звонит, пишет… пообщаемся.

— Добро. Передам. Ладно, пойду Марго подгоню. Надо сваливать с этой поп-вечеринки, — засобирался всегда предприимчивый опер, разумно считающий подобное времяпрепровождение пустой тратой времени.

— Моё предложение по поводу алкотрипа в силе.

— Так нет проблем. Скидывай дату и локацию и я весь твой. Это ты у нас вечно занят.

— Служба у меня такая, — буркнул Алекс поднимаюсь.

— Да я же без наездов. Всё понимаю. Потому и говорю, звони.

— Ладно, Камиль, пересечёмся ещё.

— Да я тоже хочу свинтить. Так, отметился для вида, чтобы конкуренты мою морду не забывали.

— Ох, Данилов, ты и комбинатор. Ничего не меняется.

— А зачем что-то менять? Всех всё устраивает. По обоюдному, так сказать, согласию.

— Бывай, Кам. Позвоню. Трубку только бери.

Подцепив крохотное канапе с одного из — мило сервированных — шведских столов, Алекс обвёл взглядом зал, в поисках своей королевны.

Среди сотни гостей беспечно воркующих о своих проблемах и заедая всё это изысканными яствами, сложно найти одну единственную женщину, хоть она и твоя. Забросив в себя ещё и тарталетку с красной икрой, на всякий случай, принялся проталкиваться сквозь толпу, рыская взглядом по толпе.

Первая, кого он заметил, была Вита Сакурова, которая трещала громче музыкального сопровождения.

Подкравшись поступью пантеры на охоте, пристроился за спиной своей благоверной и обжигая её шею горячим дыханием, прошептал заговорщически:

— Милая, а не пора ли нам домой?

Нервно вздрогнувшие плечи Марго ознаменовали только то, что женщина никак не ожидала подобного выпада. Ну уж извиняйте.

Всплеснув руками, она резко обернулась и уставилась растерянно на виновника своего конфуза.

— Ты нормальный? Так пугать.

— Ну знаешь ли, иные варианты не подошли. Если бы я кашлянул или просто окликнул тебя, навряд ли я был бы услышан.

Игривое настроение собственного мужчины, кого угодно только порадовало бы, но только не Марго. Она-то знала, что всё это не к добру. Особенно лукавая улыбочка, так выигрышно подчёркивающая милые ямочки на щеках.

— Марго, дорогая, я наверное совсем тебя заболтала. Прости меня пожалуйста, — тут же заверещала блондинка, не желая становиться той самой каплей раздора, что намутит воду в — и без того мутном — коктейле отношений Алекса и Марго. — Пойду я найду Андрюшу, а то он, наверное, без меня заскучал.

— И я пожалуй пойду. Рада была пообщаться, Вита… Марго, — произнося слова обращённые к женщинам и спешно удаляясь, третья собеседница, не скрывая хитринки в глазах, смотрела именно на Алекса.

Образ малышки казался Алексу смутно знакомым, но вот кто она такая на ум так и не приходило.

Недоумевая и несколько растерянно, проводил её задумчивым взглядом и тут же был одёрнут за руку не дремлющей и всё бдящей Марго.

— Ты что-то хотел мне сказать?

— А?.. А-а-а… да… Домой пора. Не находишь?

— Ну, судя по тому, как животрепещуще ты облапываешь глазами местных красоток, действительно пора и возражать я не стану.

— А ты всё о своём, о девичьем. Меня просто бесит вся эта… вакханалия. Сборище толстосумов и прожигателей миллиардов.

— Можешь не продолжать. Я всё поняла. Сейчас только папу предупрежу что мы уезжаем.

— Буду ждать тебя возле машины.

— Постараюсь не задерживаться.

— Уж будь так добра.

Подперев упругим натренированным задом новенький Гелендваген и вслушиваясь в звуки ночного города, Алекс зацепился взглядом за вышедшую из здания юную девицу. Размашистой походкой, при этом очень грациозно двигаясь, она спешно преодолела расстояние до спортивного авто припаркованного на стоянке.

После характерного сигнала, машина приветственно моргнула фарами и впустила девушку в свои объятия.

С интересом наблюдая за нехитрым в общем-то действом, Алекс поймал себя на мысли, что они когда-то пересекались. Но вот когда? И самое главное при каких обстоятельствах?

Навороченная спортивка взревела мощным движком, а затем — с писком колёс и запахом палёной резины — умчалась с парковки.

Времени на поразмыслить и выволочь с задворок сознания образ красотки, не выдалось, так как — практически следом — в дверях здания нарисовалась запыхавшаяся Марго.

— Прости, ты же знаешь папу… быстро вырваться не удалось.

— Не напоминай мне, Бога ради, о нём… Садись!

— Ладно, ладно сажусь… только не злись. Хотя мог, хотя бы из уважения ко мне, с ним поздороваться. Он жутко зол, что ты его просто проигнорил… и…

— Я кажется ясно дал понять, что обсуждать этого человека я не намерен, — голос Алекса звучал бескомпромиссно

— Да уж куда яснее, — пробурчала себе под нос женщина, подбирая подол платья и усаживаясь на пассажирское сиденье Брабуса.

— А куда поедем?

— Домой. Куда же ещё. Устал дико.

Безуспешно пытаясь скрыть своё разочарование, приниженная женщина, нервно сглотнув обиду, отвернулась к окну, не проронив ни слова.

— Будешь пахать хоть на сотую долю так, как вкалываю я, и вот эти твои заскоки, как рукой снимет, — бросил злобно, опуская женщину окончательно. — А если что-то не устраивает, хватит одного слова и след мой простынет и из твоего дома, и из твоей жизни. Поняла, Марго⁈

Ответ был очевиден. Она поняла. И уже давно. Что рядом с этим мужчиной она не решает ничего.

С ним она безвольная кукла… причём тряпичная, которая подчиняется только своему хозяину. Тому, кто хладнокровно управляет её жизнью, даже не догадываясь, как болезненно порой бывает взрослой женщине засунуть в задницу все свои амбиции и слепо подчиняться своему мужчине. Который всего этого не ценит и, откровенно говоря, даже не требует. Он просто пока рядом. Пока. Стоит вот такой вертлявой красотке, вроде Лизаветы, вильнуть перед ним хвостом и он уйдёт. Просто уйдёт. Даже не вспомнив о её существовании.