В моих безумных фантазиях

Глава 4

«Мой дорогой дневник, Господи, помоги мне, я обречена. Сегодня утром я проснулась в доме отца с первыми лучами солнца и снова почувствовала грешные ощущения в теле. Старалась побороть их, очень старалась, но, увы, была слишком слабой. Я выбралась из-под тонких простынь, быстро оделась и ушла в лес.

Под сенью деревьев было прохладно, и чем дальше я углублялась в лес, тем учащеннее билось мое сердце от острого возбуждения, которое никак не отпускало меня. Я и не думала, насколько это грешно. Мою кожу покалывало, я трепетала от предчувствия и, Боже, даже наслаждалась холодным потом, что покрывал все тело! Я вытащила шпильки из волос, и они свободно рассыпались по плечам и спине. Я побежала, сбрасывая на бегу все запреты и ограничения. Это чувство ни с чем нельзя было сравнить. Такого удовольствия я никогда не знала.

Я выбежала на лужайку, и он лежал там, обнаженным на траве, купаясь в нежной теплоте солнца. Если бы я только могла описать неодолимый огонь в моей крови и всю силу моей страсти! Я стояла, не в состоянии двигаться, ослепленная желанием и изумленная невозможной мужской красотой. Его гладкая кожа сверкала, длинные мускулистые ноги, вытянутые на пледе, и та его мужская часть, которую я не могу заставить себя назвать словом, завладели мной и воспламенили меня. У меня перехватывало дыхание.

Я больше не могла ждать ни минуты. Сбросила с себя всю одежду и оставила ее лежать небрежной грудой на траве. Затем, обнаженная, пошла к нему через роскошную зеленую лужайку.

Он услышал мое тихое приближение и сел.

— Лидия, — произнес он глубоким, хрипловатым голосом, от которого мое разгоряченное тело затрепетало, — я знал, что ты придешь.

— Я не могла не прийти.

Он улыбнулся мне с горячим желанием в глазах:

— Подойди ближе.

Когда я ступила на мягкий теплый плед, он встал на колени и открытым ртом коснулся моего дрожащего живота, затем принялся лизать и посасывать все ниже и ниже моего пупка, пока я не…»

Раздался стук в дверь. Ребекка захлопнула потрепанный дневник и сунула его под подушку.

Выждав несколько секунд, чтобы дать мыслям остыть и успокоить бешено бьющееся сердце, она выбралась из постели и пересекла маленькую комнату в гостинице «Пембрук-инн». На мгновение помедлила перед дверью, прислушиваясь.

— Кто там?

— Это Грейс, — прошептала ее тетушка по другую сторону двери.

С облегчением вздохнув, Ребекка поправила пеньюар, прежде чем открыть дверь тете, которую было еле видно из-за вороха костюмов в руках.

— Как хорошо, что это вы. — Ребекка попыталась отвлечься от своего Грешного чтения, сделав шаг вперед, и посмотрела в обе стороны узкого коридора. — Я на минуту запаниковала, решив, что это может быть отец.

Она вернулась в комнату.

— Он не имеет ни малейшего представления, где мы. Тут полная безопасность, — сказала тетя Грейс.

Ребекка пристально рассматривала платье тети, надетое по случаю, бала, который должен был состояться в тот вечер:

— Оно прекрасно.

Грейс собиралась на костюмированный бал в Пембрук-Пэлас, одетая как Мария Стюарт, шотландская королева. До того, разумеется, как ей отрубили голову.

— Я едва дождалась, чтобы увидеть вас в этом костюме, тетя Грейс.

— А мне не терпится увидеть тебя в твоем. Начнем?

Ребекка отступила в сторону, пропуская тетю в комнату, чтобы они могли помочь друг другу в подготовке к балу. Ни одна из них при создавшихся обстоятельствах не решилась привезти своих горничных.

Ее тетушка протиснула в дверь свою полную фигуру в пышном костюме.

— Я надевала его два года назад на костюмированном балу в Лондоне. Надеюсь, никто из гостей в Пембруке не присутствовал на том вечере, иначе я буду чувствовать себя крайне неловко.

— Но чтобы приготовить новые костюмы, совсем не было времени, — напомнила ей Ребекка, с ужасом вспоминая, как они убежали ночью из ее дома, словно спасающиеся воры. — Уверена, твой костюм будет прекрасно смотреться, тетя Грейс.

Но так ли это будет на самом деле, смущенно подумала девушка, доставая собственный костюм из сундука, поставленного в большой, изящно украшенный шкаф. В последнюю неделю вся ее жизнь встала с ног на голову после оглушающей новости, что отец намерен выдать ее замуж за их соседа, мистера Раштона.

Хотя он был по-своему красив и мог, когда хотел, казаться очаровательным, она никогда и ни за что не вышла бы за него замуж, поскольку считала задирой и тираном. Он стегал своих лошадей по мордам, когда они недостаточно быстро повиновались ему, а однажды на улице она увидела, как он пинал своих собак, чтобы подчинить их себе. Когда на следующий день он нанес визит ее отцу — она не знала, с какой целью, они всегда беседовали наедине, — девушка резко выговорила ему за жестокость. Однако мистер Раштон решительно отрицал, что делал нечто подобное, уверяя ее, что это, видимо, был один из его конюхов. С насмешливым, снисходительным выражением он обещал отчитать их всех.

Даже сейчас она почувствовала, как у нее непроизвольно сжались челюсти при воспоминании об этом происшествии.

Что же касается участия ее отца в этом… Она понимала, что именно боли стали причиной его придирчивости в последние несколько лет. Отец временами был настолько раздражен, что, казалось, одно ее присутствие в доме вызывало его негодование, хотя она осталась единственным человеком в мире, который еще сохранил остатки привязанности к нему.

Ребекка часто задавалась вопросом, почему она продолжала оставаться преданной ему, получая в ответ так мало доброты. Ответ, как она полагала, был прост. Он ее отец, и он нездоров. Ей хотелось быть хорошей и послушной дочерью, терпеливой и понимающей его вздорный и сварливый характер. Она хотела, чтобы ему жилось комфортно, и делала для этого все, что могла. Ребекка искренне не желала, чтобы он оставался в одиночестве при всех своих болезнях, вспоминала времена, когда они были близки.

Но сейчас, из-за безумного обещания, данного им мистеру Раштону, вопреки ее желаниям все изменилось. Поступок отца трудно было совместить с состраданием к нему. Теперь все, что она могла сделать, это подумать, что из-за изоляции от внешнего мира он потерял ощущение реальности. Больше года он не покидал свой дом и не мог понять, что за границами его поместья шла другая жизнь. Он просто не представлял, что в Англии существовали другие мужчины, за одного из которых она могла выйти замуж. Отец стал настаивать, что ее долг — быть здесь, возле имения, — долг перед ним и титулом Крейтонов, потому что это был один из нескольких графских титулов, наследуемых по женской линии.

Ребекка разложила карнавальный костюм на кровати и подумала о том, как нелегко было бросить вызов отцу, сбежать, не сказав ему ни слова. Подразумевалось, что дочь обязана повиноваться отцу. Она знала это. Но выйти замуж за мистера Раштона? Девушка вздохнула. Возможно, в каком-то смысле она была благодарна за этот толчок к действию, поскольку слишком долго жила призрачной жизнью, без всякой радости, в мечтах и ярких надеждах на будущее, даже когда пребывание в доме рядом с отцом становилось невыносимым.

У нее никогда не было настоящего дебюта или волшебного первого сезона в лондонском свете, как у других девушек ее возраста, и она не приняла ни единого приглашения где-нибудь за пределами имения отца. Несколько сельских ярмарок и танцев под присмотром престарелой соседки было самое памятное, что ей удалось испытать.

Оглядываясь на все это сейчас, Ребекка задумалась над тем, не принимала ли она так долго ту жизнь оттого, что жила в мире грез и испытывала страсть, изучая дневник загадочной Лидии. Может быть, она могла бы решительнее сражаться за свою независимость, если бы все обстояло иначе, если бы она никогда не нашла тот дневник, который оживлял ее мечты — мечты о некоем джентльмене, который оставил Англию ради Америки три года назад. Возможно, именно его отсутствие позволяло Ребекке находить удовольствие в ее маленьком мирке, потому что она знала, что он непременно вернется, и терпеливо ждала той всепоглощающей страсти, о которой читала и грезила. Такой же страсти, которую она сама испытала однажды на безлюдной сельской дороге неподалеку от гостиницы.

Что ж, по крайней мере, ожидание закончилось, подумала девушка, пытаясь снова обрести оптимизм, пока сидела перед зеркалом и наблюдала, как тетушка укладывала ее вьющиеся огненно-рыжие волосы в пучок на макушке, а затем вытащила один локон, и он свободно заструился по спине. Лорд Готорн вернулся домой, она это знала. Он прибыл на торжества по случаю пятидесятилетия матери и как раз вовремя, чтобы снова подарить Ребекке надежду. Она, с тетушкой в роли дуэньи, будет присутствовать на том балу, потому что лорд Готорн был нужен ей. Срочно и безотлагательно.

— Как вы думаете, он вспомнит меня? — спросила она, героически пытаясь выглядеть спокойной и безразличной, глядя на отражение тетушки в зеркале.

Ребекка собиралась на бал в костюме Елены Троянской, который она выбрала с одной целью — привлечь внимание маркиза. В конце концов, красота Елены соблазнила многих античных героев…

— Право, не знаю, душенька, — ответила тетя, потуже закалывая костюм Ребекки вокруг плеча, — Он так долго отсутствовал.

Ребекка облизнула губы и кивнула, пытаясь не выказать своего разочарования.

Тетя улыбнулась ей в зеркале:

— А впрочем, о чем это я говорю? За последние четыре года вряд ли ему приходилось выручать прекрасных рыжеволосых девушек из неуправляемых карет, чьи кучера в пьяном виде сваливались со своего места. Такое не забывается.

Ребекка попыталась улыбнуться:

— Вы правы, тетя Грейс. Может быть, он и помнит ту ночь, но мне интересно, вспомнит ли он меня и, что еще важнее, отнесется ли ко мне по-другому теперь, когда я стала старше? Тогда мне было только семнадцать. Теперь же — почти двадцать один. — Точнее, до двадцати одного года оставалось прожить шесть дней. Шесть дней до ее совершеннолетия. — Возможно, он доставил нас сюда, в гостиницу, и тут же забыл. Ведь он не пригласил нас ни на один прием.

Но по крайней мере теперь она поняла, почему ей не разрешалось посещать никакие светские собрания. Именно поэтому Ребекка и ее тетушка находились здесь, в гостинице «Пембрук-инн», зарегистрировавшись под чужими именами. Вот отчего она убежала из дома ночью, словно преступница.

Одна мысль об этом наполняла ее жгучим стыдом за то, что она предала отца, и она искренне боялась за свое будущее. Ребекка все еще помнила нетерпеливую дрожь в его голосе три дня назад. «Ты не откажешь ему, Ребекка. Он не потерпит этого, так же как и я».

Девушка повернулась к тетушке:

— Благодарю вас, тетя Грейс, за помощь. Не знаю, что бы я делала, если бы не ваша решимость пойти на этот риск. Это так важно для меня.

Тетушка нежно погладила ее по щеке.

— Как я могла отказаться? Твоя мать была моей любимой сестрой, и, когда она была жива, мы все делали друг для друга. Я не могу допустить, чтобы тебя выдали замуж за нелюбимого человека. Ты решила, какие наденешь сережки? — Тете Грейс явно хотелось поскорее сменить тему разговора, да и время праздника неумолимо приближалось. Тетя держала перед Ребеккой две пары сережек.

Девушка быстро оглядела их.

— Мне нравятся вот эти, — сказала она. — Они подчеркнут цвет моих глаз… Если, конечно, он разглядит их за этой маской. О, как бы мне хотелось, чтобы это был обычный бал, а не маскарад. Он даже не сможет увидеть мое лицо.

— Я не согласна с тобой, дорогая, — возразила тетя Грейс. — Нет ничего притягательнее для мужчины, чем женщина-загадка. Когда мы появимся на балу, помни все, что я говорила тебе по дороге сюда. Если ты хочешь привлечь своего маркиза, то должна быть уверенной и неуловимой. Тебе не нужно выставляться жалким щенком с виляющим хвостиком или девушкой, которая что-то хочет от него. Как наследник герцогского титула, он, несомненно, каждый день встречает таких женщин. Ты должна раздразнить его и приманить к себе. Превратись в загадку, которую он никак не может разгадать, и в конце ночи ты будешь той, которую он запомнит. Той, кого он захочет увидеть снова. Тогда ты, моя дорогая, освободишься от мистера Раштона, так как сама увлечешь сына герцога.

Вздохнув, Ребекка кивнула, хотя вовсе не положение Девона в обществе привело ее сюда после того, как она бежала из дома и от тюрьмы, которую сулило ей будущее. Именно тот джентльмен владел ее думами все тоскливые четыре года. Это были воспоминания о его прикосновениях, сильных, умелых руках на ее теле в ту пустынную и опасную ночь, когда она встретила кого-то, кто олицетворял собой все, чем должен быть мужчина, — доверие, честь, героизм.

Каждой клеточкой своего тела она стремилась вновь увидеть его. Ей хотелось выйти замуж именно за него, а не за мистера Раштона. Ей хотелось испытывать страсть к своему мужу, такую страсть, о которой Лидия писала в своем дневнике.

Возможно, если судьба будет благосклонна к ней, она познает эту страсть уже сегодня ночью и, может быть, даже обеспечит свое счастливое будущее. Она очень надеялась на это, потому что выйти замуж по желанию отца за человека, которого она не любила, было все равно что перестать дышать.

Девон вышел из двери дворца на холодный, жесткий дождь и поднял над головой зонт. Он пересек выложенную плиткой: террасу и взглянул на то, что некогда было итальянским садом, но увидел только грязные развалины..

Его отец полностью разрушил сад. Он выкопал кустарники и живую изгородь, все луковичные растения, оставив глубокие ямы и горы земли, разбросанные там и тут. Сохранился только большой фонтан в центре и прекрасная статуя Венеры, одинокая и забытая на опустошенном пустыре. Ничего удивительного в том, что мать так добивалась возвращения сына.

Собрав потуже воротник пальто в кулак вокруг шеи и отметив, что видит свое дыхание в промозглом холодном воздухе, Девон еще крепче сжал ручку зонта и взглянул на самую высокую точку своих владений. Там он увидел отца с лопатой в руках, выкапывающего еще одну яму.

Девон спустился с каменной террасы и направился вверх по покрытой гравием дорожке, поглаживая колено, чтобы унять боль. Когда наконец он добрался до отца, то несколько мгновений тихо стоял, наблюдая за ним. Герцог вогнал лопату в твердую землю и небрежно бросил влажную почву за спину. С полей его шляпы стекала вода, пальто промокло насквозь. Казалось, он не замечал этого. Все его внимание было поглощено ямой. Девон откашлялся.

— Отец.

Герцог продолжал копать, так что Девон подошел ближе и снова позвал его, на этот раз громче:

— Отец!

Герцог остановился и в недоумении посмотрел на сына.

— Сынок! — Он бросил лопату и поспешил вперед, чтобы обнять его. — Слава Богу! Ты вернулся домой!

Девон сумел ответить на объятия, держа зонт над их головами, но мысли беспорядочно метались у него в голове. Отец сильно изменился. Казалось, он не помнил, в каком ужасном гневе расстался с ним три года назад. Сейчас все выглядело так, словно между ними не было разрыва.

— Да, отец, я вернулся, — осторожно ответил он. Когда они выпустили друг друга из объятий, Девон продолжал держать зонт над головой отца. — Блейк сказал, что вы хотите о чем-то поговорить со мной.

— Да, это очень важно.

— Давайте войдем в дом и поговорим там, — предложил сын. — Льет как из ведра, и вы промокли до нитки.

— Не сейчас. Я должен спасать сад. Все должно быть именно здесь, где мы стоим сейчас. На хорошей земле. Девон взглянул на безобразное расположение кустов и живой изгороди, которые были пересажены в спешке, без намека на красоту и порядок. Все находилось в полном хаосе и липкой грязи.

Молодой человек ненавидел грязь. Ему был отвратителен вид и запах всего этого.

— Это наверняка может подождать до завтра, — предложил он. — Гости уже начали прибывать на бал, и мама хотела бы, чтобы вы встречали их вместе с ней.

Герцог взглянул на наполовину вырытую яму:

— Но я должен закончить. Я должен посадить этот куст роз прежде, чем наступит потоп.

Девон нервно сглотнул.

— Нет никакого потопа, отец. Это просто затяжной весенний дождь.

— Но над нами висит проклятие.

Какое-то мгновение Девон пристально смотрел на отца.

— Нет, отец. Дождь идет по всей Англии. Не только здесь.

— Но он идет по нашей вине, — продолжил отец, упрямо глядя на сына. Старик дрожал от холода. Господи, он смертельно простудится, если и дальше останется под дождем. Его необходимо увести в дом.

Девон посмотрел на куст роз, лежащий в тележке, затем взглянул на отца.

— Я посажу его вместо вас, — предложил он, — если вы подержите зонт надо мной и объясните мне то, что сказали Блейку, — будто вы верите, что только я могу снять с семьи это… это проклятие.

Герцог протянул дрожащую руку, чтобы взять зонт у сына:

— Спасибо, Девон. Ты хороший сын. Самый лучший…

Девон бросил быстрый взгляд на отца, поднял тяжелый куст роз с обмазанными грязью переплетенными корнями. Он поднес его к яме и встал на одно колено, чтобы поместить его внутрь. Затем взял в руки лопату и принялся засыпать яму землей, стараясь укрыть все корни.

— Не буду заставлять тебя гадать, — наконец произнес отец. — Ты должен немедленно жениться, Девон, и убедить троих своих братьев поступить так же.

Жениться?

Девон перестал утаптывать грязь вокруг куста и выпрямился:

— Извините? Я правильно услышал вас?

— Да. Это снимет проклятие и остановит дождь.

— Как, черт побери, четыре свадьбы могут прекратить дождь?

— Они просто прекратят его, — сказал отец, внешне казавшийся в здравом уме.

Девон вогнал лопату ступней в землю и оперся запястьем на ручку. Дождь поливал его плечи.

— Ваши слова лишены смысла, отец, и я никогда не пойду на это. Я немедленно пошлю за доктором Ламбертом, и буду настаивать, чтобы он прописал вам что-то от бессонницы.

Отец покачал головой:

— Нет, доктор Ламберт — ученый. Он ничего не понимает в этом. И я нуждаюсь не во сне, а в законнорожденном внуке. Дворец — в западне.

Голова Девона откинулась, словно в его сторону бросили мяч. Внук спасет дворец. Постепенно все прояснилось.

— Отец, — как можно ласковее сказал он, — уверяю вас, нет повода для беспокойства. У вас четыре сына, и даю слово, что один из них вскоре осчастливит вас внуком. Линия герцога будет продолжена.

Герцог презрительно засмеялся:

— Чепуха. Этот дождь — предупреждение, потому что вы, мальчики, слишком увлечены игрой в карты в Лондоне ил и путешествиями по миру, не думая о том, чтобы осесть здесь и выполнить свой долг. За исключением Блейка, который заботился обо всем в твое отсутствие, и именно поэтому у него не было ни минуты, чтобы осмотреться вокруг и найти хорошенькую барышню. А ты, Девон, старший — и будущий герцог. Ты должен подать пример. Хотя бы время от времени заводи с матерью разговор об этом. Но похоже, все, что ты будешь делать, — это смотреть на ее кислое лицо и думать про себя: «Меня вам никогда не окольцевать». И бедная Шарлотта. Она искренне пыталась выйти замуж, но что из этого вышло? Парень застрелился, и как ей сейчас быть? Обливаться каждый вечер слезами, пока не уснет? — Он опустил зонт в сторону, полностью забыв о дожде, который падал теперь ему на голову и плечи, стекая вниз по всему телу. — Я знаю, все думают, что я сошел с ума, но это не так. Говорю тебе, семья проклята, и мы должны что-то делать в связи с этим. До зимы в этом доме должно зародиться другое поколение.

— Еще успеем, — уверил его Девон. — И как я уже сказал, обязательно женимся. Когда придет наше время.

— Нет. Вы женитесь теперь же.

Девон медленно покачал головой.

— Нет, отец, — твердо заявил он. — Этого не случится.

Герцог долго смотрел на сына, затем его лицо потемнело и сердито нахмурилось.

— Вижу, ничего не изменилось.

У Девона все перевернулось внутри от охватившей его тоски. А он так надеялся решить все по-хорошему; Все свое детство он пытался быть таким сыном, каким его хотел видеть отец, и часто ему это удавалось — до того момента три года назад, когда он влип в историю и отец отрекся от него.

Черт побери, ему не хотелось думать, что отец разочаровался в нем. Ему самому не раз приходилось разочаровываться.

— Я предвидел это, — сказал герцог с холодным упорством, хорошо знакомым Девону с детства. — Так что я предпринял шаги, чтобы вы выполнили мою волю. Делу уже дан ход. Четыре дня назад здесь побывал мой поверенный, и я изменил завещание. Теперь в нем ясно говорится — и это закреплено юридически, — что если четверо моих сыновей не женятся до Рождества, я оставлю все мое состояние Лондонскому садоводческому обществу. — Он взволнованно посмотрел на куст розы, затем примял ботинком грязь у его основания. — Чтобы они могли пересадить мой сад после наводнения.

Девон всячески старался погасить гнев, гнездившийся у него внутри, а отец торжествующе кивнул:

— Ну вот. Теперь ты опечален, не так ли, мой заблудший сын? Ведь ты не получишь наследства, чтобы промотать его на другом континенте. Разумеется, тебе достанется имение. Здесь уж я ничего не могу поделать. Но предупреждаю тебя — не получив наследства, ты получишь очень мало. Земля уже не та, что была.

Он направился к садовой тележке и бросил в нее зонт.

— И не трать зря время, пытаясь представить меня сумасшедшим, — сказал, он, берясь за ручки тележки. — Доктор Ламберт считает меня вполне дееспособным, а мой поверенный уверил меня, что я могу оставить деньги кому захочу. — Высказавшись, старик стал спускаться вниз по холму. — Найди невесту, Девон. Начни, прямо с сегодняшнего бала. Я пригласил немало вполне подходящих молодых леди, но тебе особенно подошла бы одна. Дочь герцога, вы составите прекрасную пару.

Сегодня вечером?

Черт побери! Неужели его отец думает, что это будет так легко? Что он согласится на этот смехотворный план? Скорее снежный ком не растает целый год в горящем аду, чем Девон пойдет на это.