В поисках того самого

Глава 2. То самое проклятие

Стирка отвлекла ненадолго. Вдобавок выяснилось, что если штаны почти не пострадали, а куртку Ларс кое-как, но мог привести в порядок — заплаткой меньше, заплаткой больше, — то с рубашкой пришлось проститься. Её располосовал когтями гуль и кровь пропитала целиком, так что даже на тряпки не годилась. Накидывать куртку на голое тело тоже не хотелось: не досохла она ещё, и зашить для начала надо, а выглядеть всё одно будет жалко.

Ларс покрутил в руках остатки рубашки, скомкал их, чтобы после сжечь в печи, и отнёс корыто обратно в сарай. Собственно, что дальше?

Сидеть без дела он не любил, а возвращаться в дом было настоящим испытанием, Ларс и отсюда ощущал запах волчицы. Только начинал успокаиваться — и по новому кругу. Безумие какое-то!

Воды принести, что ли? Можно дрова поколоть, отлично помогает сбросить лишнее напряжение, но размахивать топором с больным плечом оказалось несподручно. А вот с колодцем он и одной рукой управиться мог. Если устанет, хорошо: меньше сил на глупые мысли.

Бочка рядом с домом почти опустела, а на дне плавала дохлая крыса. Трупик утопленницы Ларс выудил, брезгливо поморщившись, остатки воды выплеснул в огород от греха подальше. Оставалось надеяться, что его мыли не этой «живой» водой, но отчего-то сразу безудержно зачесалось под коленом и лопаткой.

Первые подходы к колодцу и обратно дались легко, а монотонная работа и впрямь отвлекала: нацепить ведро, покрутить ворот, донести воду до бочки, стараясь не расплескать по пути. Ларс заодно и голову себе вымыл. Нита его, конечно, от души прополоскала от болотной жижи, чтобы не тянуть грязь в дом, но запах тины на волосах никуда не делся.

Ведьма застала его у колодца, когда бочка заполнилась больше чем наполовину. Ларс переоценил себя и теперь пытался отдышаться, судорожно глотая воздух. Всё-таки яд гуля изрядно подорвал силы, и каждый новый круг давался всё тяжелее.

Зато и запах подошедшей волчицы больше не сводил с ума. Ларс умаялся так, что думать мог только о том, чтобы не свалиться ей под ноги, в грязь. Сил мыться по второму разу у него не было.

— И чего тебе без дела не сидится? — поинтересовалась Нита, наблюдая, как пошатывающийся парнишка тащит ведро к бочке.

— Там крыса плавала. Пришлось воду менять, — пропыхтел он, обещая себе, что на сегодня это последнее ведро. Сдаться и бросить его прямо сейчас не позволяло упрямство.

— А старую куда вылил?

— В огород, — он мотнул головой, и женщина, проследив за его взглядом, недобро хмыкнула.

— Так понимаю, прямо на целебные травы, которые я поливаю специальными удобрениями? Молодец, — протянула она, дёрнув себя за кончик косы. Но ругаться не стала. Сама не предупредила, да и с одного раза растения не увянут. Дождь вон поливает — и ничего, а парнишка старался! — В следующий раз спрашивай, прежде чем что-то делать. Идём в дом, я хочу кое-что проверить.

— Насчёт проклятия? У тебя появилась идея?

Ларс выпрямился. Сил будто прибавилось. Он вылил воду в бочку, оставил ведро и поспешил за хозяйкой.

Конечно, он не ждал мгновенного исцеления: когда раз за разом терпишь неудачи, перестаёшь верить в чудеса. А Ларс, пока искал способ выздороветь, навидался всякого, и больше всего мошенников, обещавших результаты в самое кратчайшее время.

Нита на мошенницу не походила. На страшную старую болотную ведьму, которую он ожидал встретить у могильника, тоже, хотя сейчас в доме пахло именно лекарственными растениями: ромашкой, зверобоем, багульником… и топлёным салом. Ларс невольно сморщил нос, но хозяйка этого не заметила. Вместо этого она поставила рядом с ним крохотную баночку с какой-то мутной чёрной жижей.

— Повернись. Да не спиной, татуировку покажи, хочу рассмотреть получше, — она бесцеремонно покрутила его, заставила сесть на скамью и провела пальцами по татуировке, повторяя замысловатый узор. И, естественно, заметила. Три длинных шрама через всю руку, подживших, уже светлых и тоненьких. Раньше не обратила внимания, слишком занятая раной.

— А это что такое? — нахмурилась Нита, сжав ему руку.

Рассказывать о собственной дури не хотелось, но ведьма ждала ответа, и Ларс нехотя признался:

— Предположил, что, если повредить татуировку, получится избавиться от проклятия. Искал способы.

— И что, нашёл?

— В одной книге было написано, что проклятие можно разрушить свежим осколком или веткой каменного древа. Я подумал, что способ выглядит логичным...

— Думал?..

Короткий смешок, и ведьма отстранилась от него, глядя сверху вниз.

А она разозлилась. Вот до этого была спокойна, даже когда Ларс подумал, что она хочет сварить из него супчик, а сейчас глаза чуть ли молнии не метали.

— На заборе тоже написано, ты всему веришь? — сказала Нита — как выплюнула. — Малые дети знают, что нельзя лишний раз их трогать, а ты себя осколком полоснул! Каким надо быть идиотом, чтобы…

Она сорвалась на рык, но тут же умолкла и, выпустив наконец руку парня, которую сжала до синяка, глубоко вздохнула, успокаиваясь. Ну придурок он, какое её дело? Он ей никто.

— Вот что, малыш, — медленно заговорила Нита, и в голосе зазвучало зловещее предупреждение. — Если ты попробуешь подумать так ещё раз и сделать что-то с проклятием, не спросив меня, то я умываю руки. Не хочу тратить время на того, кто свою жизнь ни в мелку не ставит. — Она ткнула пальцем в шрамы. — Знаешь, что это?

— Неудачная попытка? — предположил Ларс, чувствуя подвох.

После того, как он располосовал себя осколком, было так плохо, что чуть лапы не откинул. Хорошо, шаман был рядом и выходил, отпаивая горькими до тошноты отварами. Но он и не ругался, сказал только, что этот способ не поможет. Впрочем, имай вообще отличался спокойствием, его сложно было вывести из себя, в отличие от эмоциональной волчицы.

— Ага, договаривай уж до конца. Неудачная попытка свести счёты с жизнью, — дополнила его пояснение Нита. — Проклятия — штука тонкая, чужого вмешательства не любят. Тем более такого грубого!

— Бывали случаи, — упрямо возразил Ларс.

Он не сразу от шамана пошёл на эти болота. Старик говорил со знанием дела, но Ларс не привык верить кому-то на слово. Осторожно поспрашивал про других специалистов по проклятиям, взглянул на того типа, к кому посоветовали обратиться в городе. К такому он не то, что с проклятием не подошел, лишний вопрос задавать не стал бы. Магия имаев вне закона. Ещё, не дай Древо, в стражу капнет, и доказывай потом, что ты — жертва, а не страшный чёрный маг. Лучше проверенная ведьма у Мёртвого леса, чем городской абы кто. Это не обычные целительские практики, проклятия — тема скользкая.

Немало времени Ларс провёл и в библиотеке за старыми книгами. Руку, как предлагалось в одном древнем трактате, отрубать и не подумал, но отрезать руку и иссечь кожу куском камня — не одно и то же, а такой совет тоже попадался. Быть волком со шрамами лучше, чем не быть им вовсе. Да и случай этот он проверил, его описывали в нескольких местах. Соврали, получается?

— Исключения, — поправила женщина. — Один случай из тысячи. Да и проклятие проклятию рознь. В любом случае я тебя предупредила: хочешь помощи — никакой самодеятельности. Спасать тебя от твоей собственной дури я не стану. Ты меня услышал?

Ларс поджал губы, но кивнул.

— Вот и умница.

Она посчитала разговор законченным, зачерпнула из баночки немного дурно пахнущей мази и провела по самому краешку тёмного знака. Кожу защипало, но жжение почти сразу прошло. Процедуру Нита повторила ещё несколько раз, внимательно наблюдая за его лицом.

Слишком близко. Ларс выдохнул сквозь зубы, стараясь дышать медленно и думать о проклятии, а не о волчице. Но его проблема была старой и привычной, и Нита будоражила мысли куда сильнее.

— Больно? — неправильно истолковала ведьма его тихое шипение. Спасибо, что не стала дуть на кожу, чтобы уменьшить боль — такого издевательства он бы точно не выдержал!

— Нет. Как крапивой хлестнуло, — не соврал Ларс. Если он и испытывал дискомфорт, то совсем не от лечения. Собраться с мыслями рядом с волчицей оказалось настоящим испытанием! — Лёгкое жжение, так и должно быть?

— Вообще-то нет. Сработай как надо, тебя скрутило бы от боли. — Нита постучала ногтем по баночке. — Это духогон. Я вспомнила о нём, пока варила мазь от прострелов.

— Духогон? Это не тот, от которого одержимого корчит в судорогах, а он пытается дорваться до любого живого и порвать в клочья? — с нервным смешком уточнил Ларс, не веря, что ведьма так просто испытывала на нём подобную дрянь.

— Угу, — согласилась Нита, закрутила крышку и убрала мазь подальше.

Парень не двинулся с места.

— А если бы сработало и я на тебя набросился? — напряжённо спросил он.

— Ты же не думаешь, что взрослая волчица не сможет удержать волчонка? К тому же не забывай об инстинктах: какой волк нападёт на самку? — хмыкнула женщина, потрепала его по макушке и скрылась в спальне.

Только сейчас Ларс сообразил, что всё это время она была настороже, готовая схватить его, если начнёт буянить. Очень хорошо, что она об этом подумала. Плохо… Ларс почти не сомневался, что она переоценивала собственные силы и вряд ли смогла бы справиться с ним в невменяемом состоянии. Тем более после такой дряни! Страшно представить, что он мог натворить. И волчьи инстинкты бы не спасли: бешеному зверю всё равно, на кого бросаться.

И она ещё выговаривала ему за самоуверенность и самонадеянность!

Нита тем временем вернулась с мужской рубашкой.

— Надевай. Хватить щеголять голым торсом, не дорос ещё. Да не морщись так, она почти чистая.

— Это твоего?.. — Ларс, глубоко вдохнув запах, оборвал себя на полуслове, понимая, что рубашку уже не отдаст.

Лучше бы вещь принадлежала её любовнику. А она пахла Нитой. Едва уловимо, словно надели её один или два раза, но от этого было только мучительней. Запах не накрывал с головой, а слегка щекотал нос, вынуждая принюхиваться.

— Моя. Я в ней сплю, — подтвердила Нита его опасения. — Купила в прошлом году, удобная и большая. Из-за тебя другую доставать придётся.

— Спи без рубашки, зачем она тебе? — хрипло выдохнул Ларс, и Нита рассмеялась, как над хорошей шуткой.

Знала бы она, что шуткой его слова не были, а… Просто вырвалось. Потому что представилось.

Несколько мгновений он простоял так, дурак дураком, пытаясь собраться с силой воли и принять какое-то решение. Рациональная его часть злилась и предлагала постирать рубашку, чтобы снять все вопросы. Рациональной части не нравилась слишком бурная реакция на запах, и она предлагала решение проблемы. Рациональная часть была права.

Только запах оказался сильнее. И понимание, что эта вещь касалась её кожи, заставляло воображение рождать очень понятные, очень естественные, но слишком неуместные картины.

Мысленно обозвав себя больным извращенцем и отмахнувшись от вопроса, бывают ли извращенцы здоровые, Ларс дождался, пока Нита отвернётся, и быстро оделся. Порадовало, что ему рубашка тоже была великовата и прикрывала бёдра.

Особой наблюдательностью ведьма не отличалась, пусть ничего не замечает и дальше. Да, он ничего не мог сделать с собственной слишком острой реакцией на эту женщину, но мог хотя бы не демонстрировать её. Во всяком случае, постараться.

Жизнь стала бы гораздо проще, если бы Нита ответила на его порыв взаимностью, но Ларс не обольщался. Она называла его «малышом» и снисходительно трепала по волосам, воспринимала волчонком, какая уж тут взаимность! От неё при таком отношении скорее следовало ожидать насмешливого снисхождения и теоретического урока по половому воспитанию.

Ларс не терпел к себе снисхождения и не хотел быть предметом насмешек. Тем более по такому поводу!

Понять бы ещё, отчего его так сильно к ней влечёт? Не просто же от отсутствия привычки к обществу волчиц! Что-то такое смутно вспоминалось из школьных уроков про связь привлекательности запаха с получением потомства, но потомство — это вообще последнее, что волновало Ларса в этой жизни, а ответа, как с этими ощущениями бороться, он из памяти так и не выудил.

Оставалось надеяться, что со временем он привыкнет, и рубашка снова оказалась кстати. Регулярный приём малых доз яда в некоторых случаях помогает развить сопротивляемость, и он очень надеялся, что здесь сработает так же.

Пока Ларс пытался разобраться в своих внутренних конфликтах, Нита вернулась к зельям. Эта часть быта перешла ей по наследству от старой наставницы. По юности волчица недолюбливала травы и считала возню с ними глупым занятием, но старая ведьма помогла увлечься. Сначала говорила про стабильный и очень ощутимый доход, а потом незаметно заразила своей любовью к зельям. И у Ниты стало получаться даже лучше, чем у наставницы: дар позволял вытянуть из трав то, что они не желали отдавать добровольно.

Некоторое время она молча орудовала пестиком в ступке, поглядывая на хмурого и недовольного парня, потом заговорила:

— С твоей проблемой поступим так. Сейчас я закончу с этим, а потом мы займёмся описанием твоего проклятия. Перед тем, как искать к нему ключ, стоит понять, как и когда оно начало действовать. А ты пока вспоминай.

— Что?

— Всё. Когда начались первые спонтанные обороты, сколько их было и как протекали. Когда ты сделал татуировку. От чего и как тебя лечили в клане… Тебя же лечили? Ну вот. Зачем пошёл делать татуировку. Какие были отношения в семье и со сверстниками начиная с первого оборота и дальше, как всё изменилось потом…

— Это обязательно? — Ларс ощутимо напрягся и ощетинился.

— Судя по твоей реакции — да. — Нита искоса смерила его задумчивым взглядом. Помолчала немного, после чего всё-таки спросила: — Так плохо?

— Что?

— В клане. Судя по твоей реакции, отношения в клане у тебя были… не очень.

— Нормальные отношения, — буркнул он. — Зачем тебе это?

— Я же говорила про имаев, — вздохнула Нита. — Они живут небольшими общинами, и для них отношения в семье — одна из самых важных вещей. Отношения в семье, отношения с богами и следование собственному пути — три основы их общества. Татуировка наверняка связана с решением какой-то из них. Есть более мелкие ценности, но они и более сомнительные.

Парня стало жаль. Нита прекрасно помнила себя в его годы, и тогда это было больно. Сейчас мысли о родных тоже не вызывали никакого удовольствия, но хотя бы не причиняли мучений. А тогда…

Сложно принять, что ты в этой жизни никому не нужен. А для подростка, когда отворачиваются самые близкие, — особенно тяжело. Когда Ниту выгнали из дома, формально она считалась взрослой, и ни единого голоса не прозвучало в её защиту. Все слишком боялись: кружащихся вокруг лазурниц, её дара, её самой. А младшая сестра и единственная подруга не смогли ничего сделать, кто послушает вчерашних волчат? Отец на уход старшей дочери смотрел равнодушно, мать отводила глаза, а братья сделали вид, что незнакомы с ней.

Ните было примерно столько, сколько сейчас Ларсу, когда она прибилась к болотной ведьме. Волчица злилась на весь мир и только чудом не успела наломать таких дров, чтобы разрушить собственную жизнь. Окончательно в себя её привела ведьма, позволив сначала натворить глупостей в пределах разумного, а затем хорошенько ткнув в них носом. Наставница не пыталась заменить ей семью, но помогла обрести спокойствие. Это было ценнее.

Если подумать, Ларс держался гораздо лучше неё в том возрасте. Достойнее. Вернее, не так: он держался, а она не считала нужным. Нита выплёскивала злость на всех, кто подворачивался под руку, а волчонок — прятал. Злость порой мелькала в голубых глазах, в коротком оскале, но и только. Неизвестно, правда, что хуже.

Лезть в душу не хотелось, тем более ведьма прекрасно помнила, как ей самой были неприятны подобные вопросы. Но проклятие не оставляло выбора.

— Вряд ли тут проблема в семье, — недовольно буркнул Ларс. — Скорее уж дело в собственном пути. Как эти твои имаи предлагают его искать?

— Они настолько же мои, насколько и твои, — возразила Нита. — А ты точно к встрече с имаем уже задумался о собственном пути? Только не рычи, я ведь не просто так спрашиваю! Не хочется ошибиться с самого начала. Я понимаю, что о разногласиях с кланом говорить неприятно, но это не моя прихоть…

— Да нормальные у меня были отношения в семье, нормальные, что ты к ним прицепилась?! — взорвался Ларс и заговорил резко, быстро. — Долгожданный первенец, папина гордость, мамина радость. До проклятия у меня всё было хорошо! Вообще — всё, понимаешь? В семье, с друзьями, с девушками, с оборотом! — Он запнулся, шумно вздохнул, словно сдулся, плечи расслабленно поникли, взгляд — устало уткнулся в стол. — Я рано обернулся. Отец гордился. Мне только учёба не нравилась, — он заговорил спокойней и тише. — И давалась с трудом. Я и эту проклятую татуировку решил сделать только потому, что нельзя и не положено. Назло. — Он покосился на своё плечо так, как будто там сидела ядовитая змея.

— Может, и путь, — не стала спорить Нита, задумчиво покосившись на него. Что-то в этой его короткой вспышке было не так, неправильно, но что — она не смогла понять. Недоговаривал или обманывал? И кого: её или себя? — И чего ты хотел, если не учиться?

— Путешествий и приключений, а не сидеть дома, как кобель на цепи.

Косая ухмылка перечеркнула лицо, сделав его на короткий миг неуловимо другим. Холодным, немного жутковатым, похожим на харю опасной нежити. Но гримаса пропала, и Нита подивилась вывертам собственного восприятия.

Некоторое время они помолчали. Ведьма продолжала невозмутимо растирать, нарезать, разминать и смешивать, а Ларс сидел у стола. Сначала озирался, поглядывал в окно, потом — наблюдал за её действиями. Видно, маялся от безделья, но занять его было нечем.

— Может, я помогу? — не выдержал волчонок.

Нита смерила его задумчивым взглядом, положила перед ним небольшую ольховую разделочную доску и узкий посеребрённый нож, поставила миску листьев лазорики — главного компонента средства от ожогов.

— Каждый лист отдельно, эту жилку вырезаешь, вот так. Жилки сюда режешь, листья — сюда. Справишься? Считай, одной-то рукой, — спросила и вручила Ларсу нож.

Он странно посмотрел на неё — не то насмешливо, не то обиженно.

— Придержать второй смогу, а этого хватит. Попробую, — сказал серьёзно. Нож рыбкой мелькнул в пальцах, очертив серебристый круг — раз, другой.

Как-то странно он примеривался к ножу для разделки травы.

Нита поглядывала с подозрением, ожидая новых сюрпризов, но нет, дальше всё шло нормально. Ларс не был неуклюжим и безруким, но навыка в такой работе явно не имел, поэтому действовал медленно и осторожно, и получалось у него вполне пригодно. На мелкую монотонную работу не жаловался, оптимизировать листья в стопки не пытался, сосредоточенно пыхтел над заданием.

Руки у него, к слову, были красивые. Не изящные, а по-мужски красивые, Ните такие нравились. Крупные ладони, длинные ровные пальцы…

Она отвела взгляд и сосредоточилась на травах.

С запланированной на день работой управились за несколько часов, прервавшись посередине на перекус. Хозяйка прибрала травы, поставила кипятиться воду под завтрашний обед. Ларс за это время весьма ловко разделал подброшенную ему курицу, снова дав понять, что не белоручка и способен о себе позаботиться.

Нита опять отметила, что про себя он так толком ничего не сказал, клан не назвал, ни имён, ничего, за что можно уцепиться. Интересно, что скрывает?

— Раздевайся и ложись, — махнула она на освобождённый стол.

— Совсем? — мрачно спросил он.

— Штаны можешь оставить, — фыркнула Нита. — Стеснительный какой. Не волнуйся, на твою честь я не покушусь. Мне нужно только немного крови.

— Что ты собираешься делать? — уточнил Ларс, но послушно вытянулся на столе, хотя тот и навевал неприятные воспоминания.

— Попробую взглянуть на твоё проклятие. Невооружённым взглядом его не увидеть, но… Есть одна мысль. Расслабься и не двигайся, это не больно, но достаточно долго.

Идея была простой. Да, проклятие нельзя увидеть, но энергия-то в нём есть!

Тот ритуал, который Нита собиралась провести с некоторыми изменениями, тоже был одной из методик выявления одержимых, но одержимых не агрессивными полуразумными духами, а всякой вредоносной мелочью. Паразитами, которых тоже просто так не рассмотришь. Он не помогал найти вредителей, а показывал те места, где силы организма тянуло что-то постороннее. А что именно — определялось отдельно.

Нита вооружилась небольшим острым как бритва ритуальным обсидиановым ножом и обыкновенным мелом. Когда делала тонкие, осторожные надрезы на коже парня — он даже не вздрогнул. Лежал, прикрыв глаза, и действительно расслабился. Поразительное простодушие! И поразительное доверие.

Это, конечно, было логично, потому что она уже раз его спасла и вряд ли сделала это для того, чтобы убить потом как-то особенно изощрённо, но всё равно — странно.

Надрезы на лбу, на лодыжках, на запястьях, несколько черт на груди. Заживут быстро, хотя приятного мало. Линии на столе мелом и этой кровью. Тут капля силы, там немного подтянуть… Несложно, но требует сосредоточенности и кропотливости.

Когда она активировала чары, поначалу ничего не происходило. Показалось, что и это не сработало, и Нита успела разозлиться на имаев с их нетрадиционными подходами. Но вот над кожей потекли тонкие чёрные линии — от сердца к голове и дальше по телу. Одна, другая, всё плотнее и гуще, и Нита быстро перестала считать, наблюдая, как Ларса окутывает плотный и почти беспросветный кокон.

Зараза проросла так глубоко и сосала из молодого здорового волка столько силы, что Нита при виде представшей картины едва сдержала злой рык. Ничего себе мальчику досталось! Но проблемы с оборотом уже не вызывали никаких вопросов: все силы уходили на поддержание проклятия.

Однако, рассматривая кокон, Нита обнаружила, что он не такой монолитный, как показалось в первый момент. Плотное плетение было нарушено почти симметрично в двух местах, но по-разному и разными воздействиями. С одной стороны — нападением гуля, с другой — собственной глупостью. И если в первом случае нити выглядели запёкшимися и обнажали чистую кожу, то над татуировкой набухли толстые чёрные рубцы, похожие на жирных многоножек. Тонкие короткие нити топорщились и шевелились, словно лапки.

— Очень интересно, — пробормотала Нита.

Она потянулась к рубцу, но тут же отдёрнула руку: проклятие зашевелилось как живое и попыталось присосаться к её магии. От него шёл горький терпкий запах — в том месте, где Ларс полоснул осколком, и Нита знала только одну причину для подобного поведения. Нахмурившись, она отстранилась.

— О чём ты? — не шевелясь, спросил Ларс.

— Плетение проклятия нарушено. Там, где тебя подрал гуль, особенно на плече. И там, где ты подрал себя сам.

— Это хорошо?

— Гулю можешь сказать спасибо, — уклончиво ответила Нита, тщательно подбирая слова. То, что она видела, ей очень, очень не нравилось. — Можешь вставать и одеваться. Кажется, свой путь ты уже нашёл, столкновение с местной нежитью пошло на пользу.

— Предлагаешь скормить меня ей? — с нервным смешком предположил Ларс, сидя натягивая на себя рубаху. — Тогда стоило ли стараться и спасать?

— Я предлагаю тебе на нее поохотиться. Охотники на нежить у имаев в почете, могли и «одарить» уважаемой должностью. Предупреждая следующий вопрос: нет, я не уверена, что это поможет. Но попробовать стоит, для начала хотя бы на мелочи — в болоте полно всякой дряни, которая тебя не съест, подавится. — Нита отвела взгляд и преувеличенно бодро добавила. — Кто знает, может, не случайно тебе захотелось приключений? Имаи считают, что путь зовёт того, кто должен его пройти. Совершить что-то действительно великое. Кстати, у меня где-то был сборник их легенд и сказок, может, там подсказка найдется? Сейчас…

Она попыталась отойти к полкам, но Ларс перехватил её за руку.

— Почему мне кажется, что ты заговариваешь мне зубы? — спросил он с серьёзным видом.

А мальчишка оказался прозорливее, чем она думала. О второй прорехе Нита предпочла бы промолчать и понаблюдать, хотя бы пару дней. Хотелось ошибиться. И пугать зря не хотелось, но раз он спросил напрямую...

— Мне кажется, проклятие набирает силу. Я же говорила, зря ты его трогал. Из-за этого нарушения структуры оно меняется. Пока только в области пореза, но если дыра станет расти...

— Я никогда не смогу стать волком? — сглотнул Ларс.

— Ты умрёшь.

***

Нита после разговора сказала, что ей нужно сходить по делам, и отправилась переодеваться, а Ларс вышел подышать воздухом и уселся на ступеньках крыльца, жалея, что фляга с крепким самогоном сгинула с остальными вещами. Отчаянно хотелось выпить. Надраться до беспамятства. Взвыл бы от отчаяния, но — и этого не мог.

Наверняка у хозяйки дома был алкоголь, но он не стал спрашивать или искать самостоятельно. Вряд ли Нита оценит такие порывы, ещё и по загривку приголубит. Правильно, не положены в его возрасте крепкие напитки в таких количествах.

Очень хотелось забыться, а других способов он, увы, не знал. Неожиданные слова о проклятии выбили почву из-под ног. Оно было привычным, почти родным, он свыкся с этой проблемой. Успокаивал себя тем, что могло быть гораздо хуже, а он вроде бы жив, здоров, способен о себе позаботиться.

Сглазил.

Великое Древо, он, конечно, не считал себя бессмертным, но и умирать не хотел! Не сейчас и не так.

Опасностей Ларс не избегал: когда путешествуешь один, без них не обойтись. Пьяная драка в трактире, в которой можно попасть под горячую руку, грабители, отчего-то решившие, что худощавый паренёк поздно вечером — лёгкая добыча, нежить на дорогах. Да и всё остальное… Много с чем довелось столкнуться, и он никогда не был трусом. Иногда, наоборот, стоило поберечься там, где он лез напролом.

Но всё это не ощущалось так остро. Всегда было больше злости, чем страха или тоски. Даже поначалу, когда его ещё пытались лечить, бесполезные попытки скорее вызывали бессильную ярость.

Сейчас он немного жалел, что пришёл к болотной ведьме. Осознавать, что умираешь и тебе осталось совсем немного, было страшно. И тоскливо.

Интересно, если он умрёт здесь, в клане узнают?.. Лучше бы нет. Ларс не соврал Ните про любящую семью: узнав о «болезни», отпускать его не хотели. Пытались поддержать и помочь, отец не скупился на целителей. И то, что с ним проделала Нита, было цветочками по сравнению с некоторыми «лечебными» процедурами. Раны на волках заживают быстро, неважно, может волк перекинуться или нет, и фразу «спустить шкуру» Ларс давно перестал воспринимать пустой угрозой.

Мать часто плакала. Сейчас Ларс понимал — он оттого и ушел, что не смог больше выдерживать их переживаний и сочувствия: матери, младшей сестры, смотрящих на него как на неизлечимо больного. Отец и тот отводил взгляд и старался быть помягче. А «помягче» и отец — пугающее сочетание.

— Эй, долго себя жалеть будешь? Ты ещё не умер. И может, не умрёшь, я же сказала, наблюдать надо, растёт дыра или нет.

Нита появилась на пороге, прервав его тягостные раздумья. Она успела сменить домашнюю одежду и, присев рядом с ним, начала натягивать сапоги.

— А когда умру, тогда можно? — усмешка вышла кривой.

— Я думала, ты привычный к угрозам. На болота вон сунулся очень решительно. Один, без оружия, — покосилась на него ведьма.

— Оружие у меня было.

Ларс помрачнел ещё сильнее. Перед смертью стоило наведаться в город к тому типу, что продал ему револьвер. Денег Ларс выложил немало, а обман едва не стоил ему жизни. Думать о возврате всей суммы было слишком оптимистично, поскольку предмет сделки сгинул в болоте, но хотелось компенсации. Хотя бы моральной. Он представил, как смачно кулак врезается в нос продавцу, и на душе стало чуточку легче.

Нита с экипировкой закончила, но уходить не спешила. Наоборот, немного привалилась к его боку, плечом к плечу. Пыталась поддержать? С чего бы? Ларс собрался отодвинуться или вовсе подняться с крыльца: её жалость унижала как-то особенно сильно, хуже, чем жалость родных. Но Нита заговорила, и он замер. Это была не жалость, что-то другое. Личное.

— Где-то в твоём возрасте мне пришлось уйти из клана. Никто не предлагал остаться, никто не спросил, справлюсь ли я сама. Было так плохо и больно, что хотелось умереть, — начала она. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки, но тут же опять расслабились волевым усилием. — И страшно, очень страшно. Тогда я предпочитала бегать зверем. Волчице проще: инстинкты начинают брать верх, сначала поохотиться, затем поспать. Некогда думать, почему ты никому не нужен...

— И поэтому ты поселилась на болоте вдали от города?

— И поэтому я поселилась у болотной ведьмы, — будто не заметила его шпильки Нита, да и шпилька та была скорее дружеским уколом, чем желанием сделать больно. — Она заменила мне всех. Ты говорил, что у тебя любящая семья. Ты не один. Цени это, — она сжала его здоровое плечо.

— Я говорил, что у меня была семья, — возразил он. Сорвал травинку, торчавшую из щели крыльца, медленно надорвал длинный узкий лист вдоль, наблюдая за тем, как неровные половинки легко и аккуратно расходятся. — Сейчас нет. К лучшему.

— Зачем ты ушёл? Если тебя любили? — хмурясь, спросила она.

— Потому и ушёл, — он горько усмехнулся и принялся разбирать надвое одну из половинок несчастной травинки. Раз у них вечер откровений, почему бы не ответить честностью на честность? — Без меня им будет легче. Лучше один раз проститься совсем, чем мучиться каждый день. Особенно теперь… — он запнулся и потёр плечо с татуировкой, но так и не смог озвучить поставленный ведьмой диагноз.

— А ты их спросил? — пытливо глянула на него волчица.

— А я не только про них говорил, — огрызнулся он. — Мне тоже лучше так, чем с их жалостью.

Нита хотела укорить его, но промолчала, только вздохнула. Упрямый мальчишка не послушает возражений. А то она не знает, ведь сама такой же была! Это с годами одиночество тяготит всё сильнее, а в его возрасте ещё кажется, что это мелочи и одному не так плохо. Но против природы не пойдёшь, а волки — стайные существа. Не зря же изгнание из клана в древности считалось более жестокой заменой казни.

Но вместо этого Нита заговорила о другом.

— Не спеши себя хоронить. — Она качнулась, слегка толкнула его плечом в плечо. Кусок травинки выпал из пальцев, Ларс поморщился и бросил на землю остальное. — Даже в худшем случае это не вопрос нескольких дней. Ты повредил проклятие несколько недель назад и пока ещё жив, и дыра не так уж сильно разрослась. У тебя есть не меньше нескольких месяцев, а решение проблемы может быть где-то рядом.

— И прежний ключ подойдёт к изменившемуся проклятию?

— Говоришь так, как будто ты его уже нашёл! Прежний ключ или нет, какая разница. Найдём! Не попробуешь — не узнаешь. Это всяко лучше, чем просто лечь и умереть, не находишь? Зря я, что ли, на тебя столько сил и времени потратила! Ты уж хотя бы постарайся, чтобы я не угробила всё это напрасно. Это и кучу еды.

— Постараюсь, — новая усмешка у Ларса вышла всё ещё кривой, но уже гораздо более живой. Странно, но этот разговор его действительно успокоил. — Куда ты? — нахмурился он, когда Нита поднялась с места.

— В город. Куплю разного по мелочи, заодно зелья в аптеку отнесу, — не видела смысла скрывать она.

— Я с тобой! — с готовностью поднялся Ларс.

— И зачем ты мне там нужен? — Нита насмешливо вскинула брови.

— Я тебе, может, и не нужен, а вот город мне — очень. Хоть смену белья взять и у скорняка обрезков на заплатки, куртка — сплошные дыры.

Про своё желание поговорить с тем, кто продал ему револьвер, парень благоразумно умолчал, вряд ли ведьма оценит эту идею.

Нита тем временем смерила его взглядом, вздохнула и кивнула.

— Только быстро! — подбодрила она Ларса, который помчался обуваться и натягивать собственные просохшие к вечеру штаны взамен одолженных.

Тащить с собой мальчишку не хотелось, но желание его было понятным и справедливым. Деньги у него имелись, наверняка он попытался отдать ведьме не всё, так что разберётся. А ей ещё к ювелиру надо заглянуть, причём больше не из недоверия, а из любопытства, сколько волчонок предложил за свою шкуру. В камнях Нита не разбиралась, но выглядел изумруд солидно.

— Твои вещи тоже гулю достались? — спросила Нита, когда парень вышел.

Выглядел он потрёпанным, но куда приличнее, чем при их первой встрече. Хотя бы не стыдно находиться с ним рядом.

— Нет, речным духам на Ремте, — поморщился он. — Паром затонул вместе с вещами.

— Ты под Чёрным Бродом переправлялся, что ли? Там это раз-другой в год случается, повезло, что живой, — качнула головой Нита. — И часто ты пытаешься утонуть?

— Пока в ваши края не приехал — ничего такого не было.

Волчица в ответ задумчиво промолчала. Хотела сказать, что это может быть связано с проклятием, но по совести — ни бельмеса она не знала, может ли оно так сработать. Скорее нет, чем да, хотя совпадение озадачивало. Но на всякий случай стоило бы ему держаться подальше от воды.

Остальной путь проделали в молчании. В сопровождении местной ведьмы дорога оказалась сравнительно недолгой и не такой уж трудной, хотя Ларс, как ни пытался, так и не понял, в какой момент свернул не туда. Вроде тропа достаточно отчётливая, а он — не вовсе уж дурак, чтобы в трёх соснах блуждать. Тоже, что ли, болотная живность поучаствовала?

На лазурниц, которые всю дорогу вились над головами, он уже не обращал внимания — привык, они на ведьмином подворье были везде, а тут всего штук пять. Но здоровенные, с ладонь. А больше по дороге никто не попался до самой крайней улицы, из изгиба которой вытекала ведьмина тропа.

Клофорд был совершенно обычным человеческим городком, каких тысячи. Центром его жизни служило каменное древо, судя по размерам — достаточно молодое. Десяток метров в диаметре, то есть пара веков, не больше. Столько было и городку, выросшему вокруг источника магии на месте старого шахтёрского посёлка. Местные очень гордились тем, что их дерево посадили люди, и было чем: каменные древа всходили там, где считали нужным, и считалось, что контролировать этот процесс невозможно. Но иногда получалось.

Светло-коричневый каменный ствол обрамляла широкая, с запасом, площадь: строили на перспективу, в надежде прожить здесь не один век, а значит, требовалось оставить и дереву пространство для роста. Первые толстые ветви начинались на высоте метров пяти, и дальше древо ветвилось, образуя почти правильный шар.

Каменные древа всегда были очень ровными и симметричными. Разделялись они строго пополам, под одинаковыми углами, и никогда из одной точки не выходило три ветки или больше. Ларс смутно помнил, что в школе про это рассказывали и как-то объясняли, но учёба никогда не была его коньком.

Свободное кольцо вокруг ствола занимали лёгкие шатры и павильоны. Здесь собирался городской рынок, уже давно закрывшийся по вечернему времени, здесь организовывали магические дуэли на выгороженном пятачке, здесь устраивали все народные гулянья по любому случаю и общественные собрания — в общем, центр городской жизни.

Конечно, городская управа тоже стояла фасадом на площадь, а ещё пара кабаков, несколько магазинов побогаче и гордость Клофорда — Высшая Магическая Школа вместе со своей библиотекой. В масштабах страны она сейчас считалась заштатной, но зато была своей, местной, и для нужд города с предместьями её вполне хватало. Гордились ею клофордцы по исторической привычке, потому что город начался именно с неё. Точнее, с отделения Емшанского университета, построенного как раз ради выращивания этого самого каменного дерева.

Потом в Емшане что-то случилось, и он до сих пор лежал в руинах в нескольких днях пути от Клофорда, охваченный кольцом Мёртвого леса, а те, кому не посчастливилось оказаться поблизости к городу, бродили теперь вокруг нежитью. Теорий, что там стряслось, бытовало множество, но Нита ими не интересовалась: было и было, всё равно ничего не изменишь. Местные бесхитростно называли то происшествие Катастрофой — с большой буквы.

Школу эту она знала отлично. Окончить её полноценно Нита не могла, не тот дар, но по настоянию наставницы какую-то часть занятий посетила. С тех пор она по старой памяти снабжала местные лаборатории некоторыми полезными компонентами, конечно не бесплатно.

Здесь же располагалась и единственная в Клофорде аптека, куда Нита по заведённой ещё наставницей привычке относила готовые снадобья. Схема всех устраивала: аптекарь не конкурировал с ведьмами, имея с их работы свой небольшой процент, а ведьма освобождалась от личного общения с большинством страждущих.

Ведьмой Нита в окрестностях была единственной, потому что изначально — не совсем ведьмой. Ните с её редким даром ко вторичной магии было комфортно и в Мёртвом лесу, и рядом с ним, чего нельзя сказать о настоящих ведьмах, чутких к жизни во всех её проявлениях. Наставница была уникальным исключением. Волчица предполагала, что к такой жизни её толкнуло какое-то собственное горе, но ни разу не отважилась расспросить о личном: старая ведьма такого не любила.

— Ну вот, тут и разойдемся. Часа тебе на все дела хватит, надеюсь? — спросила Нита, когда они вышли к ближайшему перекрестку. Ларс кивнул, и волчица объяснила ему, как добраться до недорогого и достаточно приличного магазина готовой одежды. Они договорились встретиться на площади, у управы, и ведьма направилась к аптекарю.

А Ларс, несмотря на совет, пошёл в другую сторону. Сначала хотелось потолковать кое с кем.

Магазин «Охотник» мог предложить что-то полезное всем, кто хоть как-то подтягивался к этому названию, и кто не подтягивался — тоже. Игральные карты и кости, силки и капканы, рыболовные сети и снасти, ружья и револьверы, ножи и короткие мечи для борьбы с нежитью, удавки и яды. А также чучела и шкуры, поделки из кости и нужные алхимикам части нечисти и нежити.

Звучало значительно и солидно, но лавка была небольшой, тесной и пыльной, выставленные шкуры — явно старше Ларса, а их прежние хозяева, по-видимому, умерли тихо, от старости. Наверное, наивно было рассчитывать на приличное оружие здесь, но другого варианта парень не нашёл: в Клофорде это оказался единственный магазин, который мог предложить хоть что-то. Патроны были самым ходовым товаром и не залёживались, а всё важное местные жители, видимо, предпочитали покупать в более крупном Брадде, расположенном в дне пути.

— А, юноша, доброго вечера! — расплылся в фальшивой улыбке торговец — такой же облезлый и неопрятный, как его хозяйство. Худощавый, жилистый, с клочковатой бородой и залысинами на седой голове.

Ларс никогда не понимал этой человеческой привычки — носить бороду. Волки проблем с лишней растительностью не имели, весь мех уходил в звериную ипостась, но даже не это главное. Как с таким кустом на лице можно драться?!

— Доброго, — хмуро ответил Ларс.

— За патронами никак? Для вашего замечательного револьвера вот — как раз сегодня коробка прибыла, — он выставил небольшой ящик на прилавок, сам же на него облокотился.

Нет, ну зачем всё-таки людям борода?

За неё Ларс продавца и схватил, подтянул через столешницу. Счёты и коробка с патронами грохнулись на пол, туда же полетели карандаш и толстая тетрадь, но обоим было не до них: человек испуганно голосил и цеплялся за руку неожиданно оказавшегося очень сильным щуплого паренька, оборотень — ждал, пока ему надоест.

— Ты мне что продал? — прорычал он. Получилось совсем не так грозно, как могло бы — для серьёзного рыка Ларс и правда был мелковат, но продавцу хватило.

— П-позвольте, вы сами выбрали! Что… Я буду жаловаться!

— А я тоже пожалуюсь, — зловеще пообещал парень. — Папаше Брану пожалуюсь, что его человеку труху впарили, из-за которой чуть дело не сорвалось.

— Да что ж вы не сказали от кого! — окончательно позеленел продавец, а Ларс понял, что угадал с тактикой.

Торгаш был трусом, а молодой волк за время скитаний научился справляться и не с такими. Он сильнее, он злее, и ему нечего терять — убеждённости в этих трёх вещах хватало, чтобы сладить с очень многими. А сейчас терять ему было нечего даже в большей степени, чем всё это время. Когда понимаешь, что жить осталось пару месяцев, если не случится чудо, на всякие мелочи становится плевать с вершины столичного древа.

Про Папашу Брана он, конечно, блефовал. Этот «почтенный» господин контролировал всю торговлю оружием в округе и пользовался огромным влиянием не столько в официальных кругах, сколько в теневых. Ссылаться на такого человека чревато, могли и укоротить на голову, но Ларс сомневался, что торговец побежит что-то выяснять и уточнять. Поблагодарит Великое Древо, что выжил, и ладно.

Главное, сопливому пацану-оборванцу и знать такого имени не полагалось, а уж кидаться им — тем более, и оттого торгаш в блеф поверил ещё охотнее. И наверняка сам же себе придумал достаточно пугающее и убедительное объяснение.

— Я перед тобой ещё отчитываться должен? — прозвучало почти ласково, и хозяин лавки окончательно затрепетал.

— Простите, уважаемый, не признал! Револьверчик-то хороший был, да лежал, видимо, давно, вот и не заладилось с ним… Дозвольте другой дать взамен, а? Новенький совсем, муха не сидела! А тот я почищу да в порядок приведу…

— И впаришь новому идиоту? — усмехнулся Ларс. Зло, одними губами; он прекрасно знал, что на смазливом мальчишеском лице эта гримаса выглядит ещё более зловещей, чем могла бы у матёрого волка. Он долго её тренировал. — Ныряй за ним в болото у Лазурного могильника. Давай свой новенький. — Оборотень выпустил бороду, оказавшуюся сальной на ощупь, и брезгливо отёр ладонь о штаны.

На площадь парень возвращался в назначенный час в, пожалуй, лучшем настроении за последние несколько недель. Новый револьвер он проверил в той же лавке, выпустив пару пуль в стену, в стороне от присевшего от страха торгаша, а не в мишень на заднем дворе, и пообещал вернуться, если оружие подведёт. Обзавёлся потёртой, но приличной кобурой и коробкой патронов, за которые честно заплатил.

В указанном волчицей магазине разжился парой рубах и несколькими сменами белья, новыми штанами, а также простой холщовой сумкой, чтобы не тащить всё в руках. Рубашку Ниты он тоже убрал в сумку, сложив бережно и с надеждой, что хозяйка о ней не вспомнит. Сам нашёл скорняжную мастерскую и за мелкую монету взял несколько небольших лоскутов кожи, только на заплаты и годных.

И теперь мысли о собственной скорой смерти уже не казались такими беспросветно-неизбежными. То ли удачно стравленная злость помогла, то ли приличное оружие, но сейчас он больше думал о предстоящей охоте. Нежить так нежить, её он точно не будет жалеть. Главное, чтобы сработало.