В рамках дозволенного

-44-

Что такого страшного и пугающего в этом «Стасике» Тим так и не признался, как бы я его ни пытала. Хотя скорее пытал меня он: настроение у подопечного испортилось с концами, он ощутимо нервничал и стал очень рассеянным, а предотвращать или исправлять последствия пришлось мне. Итого, за два с лишним дня до назначенной «встречи» Тим успел:

а) Раз десять едва не разбить телефон, который то случайно выскальзывал из рук, то специально запускался в стену/кровать/асфальт/траву (нужное подчеркнуть). Кажется, по мне плачет лучшая бейсбольная сборная, потому что мобильный подопечного до сих пор оставался цел и невредим. Всё же он вернул мне должок в виде нового и весьма навороченного планшета. Спасти телефон – миссия века!

б) Семь раз (здесь я считала!) попытаться покончить жизнь самоубийством, грохнувшись с лестницы, а один раз – с балкона. Не специально, конечно, просто по рассеянности. Однако если в первом случае переломать все кости ему не грозило – максимум руку-ногу и копчик, – то приземлиться в неприветливо-колючие розовые кусты с высоты второго этажа было травмоопасней.

в) Три раза ошпариться горячим чаем, а потом ещё полчаса материться сквозь зубы, обрабатывая ожоги кремом после загара. А что поделать, если ничего полезного в аптечке у них не оказалось? Лайфхак от меня: все крема после загара очень и очень помогают и от обычных ожогов. По крайней мере, охлаждают и снимают жжение. А когда жжёт ноги, потому что контрольную, третью, чашку пролил в опасной близости от интимных мест… в общем, ты готов на всё, чтобы боль облегчить.

г) Сотню раз умереть в очередном слешере, плюнуть на всё, послать матом и включить лёгкую казуалку на поиск предметов, в которой умереть возможно, только если того требует сценарий.

д) Случайно обжечься ещё и сигаретой, вышвырнуть в окно целую едва начатую пачку и не курить весь день. На следующее утро опомниться, простить несчастные «раковые палочки» и броситься искать их в тех самых зарослях розовых кустов, в которые прошлым днём сам едва не упал.

е) Прослушать бесконечную тонну музыки от классики до рока и от попсы до кантри. В какой-то момент я ждала, что Тим включит «Трололололо» Хиля и сам примется распеваться, но нет. Только слушал.

ж) И один единственный раз прижать меня к стенке, психанув из-за очередной партии вопросов: «Тимофе-ей, а кто такой всё же этот Стас? Не хочешь? Тогда расскажи-ка об аварии…»

Окей, понимаю, сама напросилась, потому что вела себя воистину глупо, доставая подопечного бесконечно повторяющимися вопросами. Но я обязана была проверить, вдруг его можно взять измором? Вдруг Тим ответил бы сейчас, а в пятницу мы бы уже спокойно играли в своё удовольствие? Оказалось, измор действует, но в совершенно другом направлении.

Подопечный как раз выкуривал очередную сигарету после дневного воздержания, глотал никотин впрок, чтобы он пораньше съел все лёгкие, когда я снова подлезла под руку. И ведь не просто подлезла…

– И всё же… – начала было я.

– Нет! – рыкнул он, даже не оборачиваясь. Так и стоял у окошка в коридоре и смотрел вдаль, выдыхая дым на улицу. – Я уже знаю, что ты спросишь.

– Я настолько предсказуема?

– Нет, Ладочка, это я настолько часто уже слышал эти вопросы, что выучил наизусть. Не поверишь, я не самый глупый мальчик и умею держать в голове информацию, которую туда сотню раз всовывают, как…

Я замахала руками, одновременно избавляясь от едкого дыма и запрещая Тиму продолжать. Чувствовала, что он обязательно ляпнет какую-нибудь пошлость. Я бы ляпнула.

– Э-эй, без сравнений! – предупредила его. – И вопросы предназначены для того, чтобы выудить информацию, а не втолковать.

– Ну-ну, конечно…

Тим фыркнул, снова затягиваясь. Огонёк сигареты ярко вспыхнул, быстро поедая табак. А ещё подопечный так презрительно скосил на меня взгляд, совсем по-старому. И я внезапно… разозлилась? Наверное. Из-за этого пренебрежения. Просто в голове что-то перещёлкнуло, и рука сама метнулась к сигарете, вырвав её из губ и затушив о пепельницу.

– Ты чего?.. – вскинулся Тим, но я оказалась быстрей:

– Нет, это ты чего, уважаемый подопечный? Ведёшь себя, как малыш из ясельной группы, отказываясь отвечать на вопросы! – взмахнула руками и рявкнула так, что мальчишка даже отшатнулся.

Сперва. Потому что мгновение спустя меня резко дёрнуло, все внутренности ухнули вниз – как бывает, когда на полной скорости несёшься в машине вниз с горки, – я крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, уже была прижата к ближайшей стенке. Лопатки сразу же обожгло холодом – так как подопечный перестал травить пошлые шуточки, а на улице стояла адская жара, я снова начала носить майки на бретельках. Как оказалось, зря.

Как Тим успел перехватить меня за запястья, не представляю, но теперь он придавливал их к стене, а сам внимательно меня осматривал. Практически ощупывал взглядом. И на декольте, весьма скромном, остановился надолго. Потом он подался вперёд, практически касаясь кончиком носа моего, и усмехнулся:

– Малышка из ясельной группы здесь сегодня только одна, Ладочка. Она стоит сейчас прямо передо мной, и как заведённая повторяет одни и те же глупые вопросы. – Тим вздохнул. От него пахло хвойным одеколоном и чёртовым сигаретным дымом. Странно, с горчинкой, но чем-то даже… приятно? – А ещё выглядит она чертовски соблазнительно. И это неправильно, няня.

Он говорит это прямо, просто, смотря прямо в глаза, а я ощущаю, как нещадно приливает к щекам краска, а сердце долбится где-то в горле. Это неправильно, нелепо, но я действительно краснею. От случайного комплимента малолетки.

– Она не может выглядеть соблазнительно, она же из ясельной группы, – выдавила я какую-то чепуху вместо нормального холодного ответа, который помог бы осадить подопечного.

Но Тим вдруг искренне рассмеялся, взгляд его потеплел. Ещё пару секунд он внимательно смотрел на меня – зрачки, обычно узкие, как у рыси, стали огромными, поглощая почти всю радужку.

– Что ж, значит, я пытаюсь соблазнить несовершеннолетнюю, – прошептал Тим и резко отстранился, отпуская мои запястья. – Стас своеобразный человек, сама завтра с ним познакомишься, нечего спрашивать.

Пока я приходила в себя после неожиданной встречей со стеной, подопечный кивнул своим мыслям и потопал в комнату. У самых дверей он обернулся и добавил:

– Но не советую завтра демонстрировать ему всё вот это, – Тим обвёл одной рукой мой силуэт. – Стас любит красивых девочек.

И Тим скрылся в комнате. А я так и осталась стоять в коридоре, пытаясь сообразить, он так сделал мне комплимент или оскорбил? Окинула взглядом собственный наряд. «Всё вот это», состояло из брючек с высокой талией, длинного топа на бретельках и домашних тапочек. Волосы собраны в пучок на макушке, а майка не открывает ничего лишнего. Разве что не скрывает до горла.

Кажется, или он действительно меня оскорбил, или кое-кто у нас слишком озабоченный молодой человек, которому даже паранджа будет слишком открытой. «Совратитель малолетних», чтоб его!