Венера из Антальи

28 Никита «Плюс» и «плюс» — это минус

Самое приятное время на отдыхе — вечер. Словно именно для него и жаришься на пляже, ездишь на экскурсии. Спадает жара, на землю опускается волшебная субтропическая ночь, пронизанная таинственными звуками цикад и расчерченная трассерами светлячков. В небе загораются мохнатые южные звезды. Даже сегодняшние приключения не могли окончательно испортить это чудесное время, кульминацией которого стал, конечно же, ужин в ресторане отеля. Приятно было сознавать, что за все, кроме вина и минералки, уже заплачено, а потому можешь позволить себе все, на что упадет взгляд.

Оля, как обычно делает на отдыхе, налегала на морепродукты. Жареные кальмары, нарезанные золотистыми кольцами в компании с микроскопическими корнишонами, смотрелись в ее тарелке вполне аппетитно. Я заказал мелкую рыбешку, жаренную во фритюре, и овощной салат. Юля отдала предпочтение мясу. Сегодняшний день, богатый на события, мы решили отметить вином.

В Москве практически никогда не придерживаюсь правила, что белое вино сочетается с рыбой, а красное — с мясом. Однако не хотелось ударить лицом в грязь перед официантом. Потому на нашем столе и появились три бутылки, две белого и одна красного вина. Пить все и сразу не обязательно, недопитое неизменно сохраняется на столе до следующего ужина.

Я разлил вино по бокалам:

— Ну что, за успех будущего предприятия? — имелась в виду премия за возвращение скульптуры.

— За будущее никогда нельзя пить. Можно сглазить, — предупредила суеверная Оля, — мне кажется, лучше всего выпить за то, что сегодня мы все остались живы.

— И пока еще на свободе, — добавила Юля Круглова.

Бокалы сошлись над столом с мелодичным звоном. Местное белое вино оказалось вполне достойным нашего аппетита. Захрустела под вилкой зажаренная до состояния стекла рыбешка.

— Извини меня, Юля, я зря тебя подозревала, — чувство справедливости у моей сестры развито до болезненной степени.

— Я понимаю тебя, — согласилась Круглова, — даже не знаю, что бы думала сама, оказавшись на твоем месте. И теперь просто из любопытства: что тебя окончательно убедило?

— Можно догадаюсь? — вставил я.

— Валяй, Ник, — Оля любит всяческие игры и забавы.

— Юля не похожа ни на альпинистку, ни на монтажницу-высотницу, — подбросил я.

Сестра отрицательно покачала головой. Круглова подняла руку, как первоклассница:

— Ты решила, что иначе твой брат не стал бы меня защищать. Он хорошо разбирается в людях.

На этот ответ Оля еще энергичней замотала головой:

— Вот это уже совсем «холодно». В мужских психотипах, да, разбирается, тут его не проведешь. Подлеца за версту чует. Но женщины… его патологически тянет к разным стервам и потенциальным шлюхам, у которых на уме только одно — использовать его в своих целях. Это не про тебя, Юля, иначе я не сказала бы этого при тебе, — торопливо улыбнулась Оля. — А аргумент в твою пользу таков: если ты украла статуэтку, то зачем тебя кому-то понадобилось топить в море вместе со мной?

Аргумент показался мне спорным, но обсуждать его я не решился, женской логикой мужчине лучше не оперировать. Важен был правильный результат, а не тот извилистый путь, по которому следовала к нему моя сестра.

— Вот и отлично, нельзя действовать в одной команде и не доверять друг другу, — напомнил я старую истину. — Иначе не видать нам премии за Венеру.

— О Венере в ресторане лучше не говорить, — зловещим шепотом проговорила Оля.

— Что, и тут жучки? — в тон ей издевательски спросил я.

— Ты не знаешь этих полицейских, они пойдут на все. А потому доедаем молча и идем на пляж.

— Там темно, — ужаснулась Юля.

— Зато в такое время — пусто. — Оля пыталась разрезать своего жареного кальмара ножом, но тот был абсолютно резиновый.

— Веселый у нас отдых. Днем мы занимаемся черт знает чем, а на пляж выбираемся загорать при лунном свете.

— Ребята! Нам надо выработать общую стратегию, — предложила Юля.

— Ты о чем? — насторожилась Оля. — Если насчет дележа премии, то мы уже договорились, и твоя доля не может увеличиться. А вот уменьшиться — может. И даже должна.

Круглова не нашлась что сказать, опешив от такого перехода, и сестра продолжила:

— Считаем. Все наши прежние траты, начиная от ночевки в Анталье, оплачивал Никита. Плюс к этому добавим деньги за прокат водного мотоцикла. Не ради собственного удовольствия я на нем носилась по морю на ночь глядя. Плюс деньги рыбаку за его охрану, плюс взятки портье, плюс откупные прокатчику за тот же чертов мотоцикл. Все плюсы пока оборачиваются только минусами нашему с Никитой отпускному бюджету.

— Ничего, получим премию, «поднимемся», — попробовал я прекратить не слишком приятный разговор.

— Я именно об этом и говорю. Раз прибыль поровну, то и расходы тоже делим честно. А то я смотрю, после моих извинений у нее в каждом глазу по «десять центов» заблестело.

— Сейчас я не могу отдать. У меня денег совсем немного, — призналась Круглова.

— Девоньки, — я не терял надежды, что они хотя бы до завтрашнего утра не будут ссорится, — вы уже помирились, а потому двинем на пляж.

Оля допила вино из бокала, отодвинула тарелку с недоеденным кальмаром.

— Пошли полюбуемся морем.

На ярко освещенном променаде было людно. Отдыхающие бесцельно слонялись вдоль берега, сидели на парапете, курили, парочки целовались, компании перекочевывали из одной открытой кафешки в другую. Короче говоря, происходило обычное курортное броуновское движение.

Оля уже поддернула платье, чтобы перелезть через парапет и нырнуть в темноту пляжа, как нас тут же окликнули. Среди пестрой курортной публики, оказывается, затерялся Фатих. Он и тут появился на своем древнем мотоцикле. Молодой турок устроился в седле и подкатил к нам, отталкиваясь ногами от плиток, как на самокате. То ли экономил бензин, то ли считал, что на променаде заводить двигатель не стоит.

— Решил приехать, — тоном профессионального заговорщика сообщил он.

— Мы это поняли, — подмигнула ему Оля, — что-нибудь срочное?

— Естественно.

Фатих скатил мотоцикл по ступеням на пляж. Увязая в мягком привозном песке, мы двинулись к морю. Волны изредка поблескивали отраженным светом. Первое впечатление, что здесь пусто, оказалось обманчивым. Берег оккупировали редкие рыбаки на раскладных стульчиках. Раздвижные удочки они воткнули в песок и откровенно скучали. Там и сям слышался смех любителей и любительниц ночного купания.

Наконец мы нашли более-менее уединенный уголок — на стопке топчанов, перетянутых металлическим тросиком с навесным замком.

— Мы слушаем, — потерял я терпение.

— Больше я не буду предлагать вам курточку, — первым делом сообщил Фатих.

Оля с облегчением вздохнула.

— Я вам признательна. Больше всего на свете я не люблю торговаться.

— У нас в Турции по-другому не бывает. Слушайте, — Фатих, ощутив величие момента, прислонил мотоцикл к стопке топчанов, — мой родственник «пробил» вашего гробовщика. Оказывается, дом с магнолиями не принадлежит ему. Он там пару раз появился. Но почему на ваши звонки не отвечает, не знаю.

Фатих трагически замолчал. Мы теряли терпение.

— Ну же… — подогнала добровольного информатора Оля.

Юля смотрела на него с недоверием.

— Извините, я волнуюсь, — молодой турок потупил взор, — даже не знаю теперь, как я смогу вернуться домой. Бензина не хватит. Я понимаю, что вы не обязаны… но небольшой аванс в счет будущей премии мог бы… — он замолчал, прищурившись.

— Все ясно, начинается национальная турецкая мелодия, — не удержавшись, я рассмеялся и вытащил портмоне, — двадцатка устроит?

Подношение было принято с благодарностью, Оля наверняка мысленно засчитала и эти деньги в виртуальный долг наших компаньонов, но предупреждать Фатиха об этом не стала.

— Так вот. Этот гробовщик Алла арендовал дом. Сам он вроде из Стамбула. И борода у него фальшивая!

Больше всего меня поразило сообщение о фальшивой бороде, это могло означать только то, что человек не хотел, чтобы впоследствии мы его узнали.

— Но о нем мне говорили еще в Москве вполне приличные люди, и как раз напирали на бороду, — возмутилась Юля Круглова.

— Значит, и их обманывали, — вынесла вердикт Оля. — И это все?

— Нет. Деньги на бензин я попросил только потому, что мне придется много ездить в ближайшие дни. Вместе с ним я видел какую-то огненно-рыжую женщину.

Мы втроем: Оля, Юля и я — переглянулись. По описанию получалось, что это та самая таинственная рыжая дама, регулярно попадавшаяся нам на глаза.

— Они садились в катер… — продолжал Фатих.

— Катер? — Оля схватила его за рукав так резко, что молодой человек даже слегка испугался. — Как тот выглядел?

После недолгого обмена воспоминаниями прорисовалось, что катер вполне мог быть тем самым, который чуть не потопил моих женщин. То, что в описании Фатиха отсутствовал брезентовый тент, ничего не значило, его вполне можно было сложить.

— Ладно, — Оля нервно сжимала пальцы, — все это очень интересно, но… главная задача, которая стоит перед нами на сегодняшний день, — это отдать статуэтку властям так, чтобы даже тень подозрения на нас не упала. А ты, Фатих, занимаешься детективным расследованием, вместо того чтобы организовать безопасную передачу.

— Оля, ты не права, — встрял я, — фальшивый бородач из Стамбула наверняка причастен к похищению, как и его рыжеволосая подруга. Если мы сумеем кое-что разузнать о них, то сможем дать полиции верный след. Инспектор отвяжется от нас и займется ими.

— И я не понимаю, чего мы тянем, — окрысилась Юля, — мы ни в чем не виноваты. Нужно просто отдать скульптуру. В полиции разберутся.

— О! Конечно. Полицейские — «хорошие парни» из фильма. Они спят и видят, как изловить настоящих преступников, — я терял терпение, ведь наша команда разваливалась на глазах, — а как ты им объяснишь, что статуэтка оказалась в твоем гробу? Как я объясню то, что спрятал ее при появлении полиции?

— Это все ты со своей сестричкой запутал! Особенно она постаралась. Уничтожить улики! Это же надо было до такого додуматься!

Плескались в темноте волны. С променада неслись музыка и веселые голоса беззаботных туристов. Все это звучало страшным диссонансом нашему спору. А Юля налегала:

— Из-за нее еще и Фатих появился. Пользы от него никакой! Только часть премии отдавать придется!

— Все мы «на нервах», — примирительно произнесла Оля, — а потому я постараюсь забыть твой выпад. — Сестра приблизилась ко мне и прошептала: — Пойди успокой ее.

— А как же ты? Я боюсь за твою жизнь, — шепотом отозвался я. — Тебя сегодня чуть не убили.

— Юлю тоже. Не волнуйся, у меня есть охранник, — сестра кивнула на Фатиха, — да и полиция рядом крутится. По-моему, они установили за нами слежку.

— Где больше двух, говорят вслух. — Юля поджала губы.

— Пойдем прогуляемся. У меня уже голова пухнет от проблем. А вы еще и ссоритесь. Было бы из-за чего. Все мы оказались в дерьме по самые уши.

Странно, но Юля практически сразу согласилась оставить Олю с Фатихом на берегу. Мы пошли с ней вдоль кромки прибоя. Правда, время от времени приходилось обходить рыбаков с их удочками.

— Ты несправедлива к Оле. Если она иногда и обижает тебя, то это потому, что любит меня. Не можешь же ты запретить сестре любить своего брата. Это глупо. Она чудесный человек.

Юля посмотрела на меня таким же взглядом, как недавно смотрела и Оля, мол, гляньте, он сама наивность!

— Будь реалистом. И забудь на время о тех отношениях, которые возникли между нами.

— А разве что-то было? — усмехнулся я. — Мы даже не сказали друг другу ритуальных фраз, не говоря уже о том, что не провели и ночи в одной постели.

— Все еще впереди, если ты постараешься меня не разочаровать. Надеяться невредно. Не это сейчас главное.

— Ну да, как в анекдоте. Не до этого теперь, родина в опасности.

— Ты так наивен в самом деле или только притворяешься? — Юля резко повернулась ко мне.

С моря дул свежий ветер, трепал ее волосы. По здравом размышлении мне стоило обнять ее, прижать к себе, пробормотать пару милых глупостей, а потом мы залезли бы в море, оставив всю одежду на берегу. Но вместо этого нам приходилось обсуждать мою сестру, каких-то турок, думать о проблемах с полицией.

— Она, конечно, твоя сестра. Но это тебя и ослепляет. Поверь, со стороны некоторые вещи видны лучше. Большие деньги кому хочешь голову вскружат. За четверть «лимона» можно и родного брата продать. — Юля была предельно откровенна со мной.

— Как ты можешь так говорить? — возмутился я. — Да я ее всю жизнь знаю, и никогда…

— Ты подумай, чего это она нас с тобой гулять отправила, а сама с Фатихом шепчется. Ты раньше замечал у нее тягу к восточным мужчинам?

Замечание застало меня врасплох. Вопрос больших денег не так прост, как представляется на первый взгляд. Для каждого человека существует критическая сумма, после которой у него ломаются моральные устои. Можно прожить жизнь и не догадываться об этой верхней сумме только потому, что судьба не искушала, не подсовывала ее на блюдечке с голубой каемочкой. И насколько я помнил, моей сестре никогда не доводилось иметь возможность сорвать куш больше пяти тысяч баксов одновременно.