Весь Браун Картер в одном томе

Пролог

Утро поздней осени, одно из тех, когда небоскребы Манхэттена еще спят, окутанные туманом, а у одинокой белки, суетливо пробирающейся по опавшим листьям, на мордочке выражение как на лице у инвестора с Уоллстрит, который никак не может взять в толк, почему это акции упали на пятнадцать пунктов за один день.

Она стояла, вперив взгляд куда-то за Ист-Ривер. Руки глубоко засунуты в карманы непромокаемого плаща, стянутого вокруг талии. Условленный час и условленное место. Вблизи ни души, ни одного человека, который решился бы прогуливаться у реки под этим мелким, моросящим дождем. Я пришел к заключению, что это и есть та женщина, которая назначила мне свидание.

— Я — Дэнни Бойд, — сказал я, подойдя к ней. — А вы что здесь ищете? Воспаление легких?

Она медленно повернулась и посмотрела на меня. Светло-золотистые волосы коротко острижены и завиты, но самое сильное впечатление производило лицо: классические черты совершенных пропорций, высокие скулы, широкий лоб и прямой нос, кожа нежная, с голубыми прожилками. Лицо Снежной Королевы, покоряющее холодной красотой. Но тут я обратил внимание на ее глаза, и моя иллюзия рухнула, точно карточный домик.

Глубоко посаженные, они тем не менее казались огромными; синие, словно кобальт, а в недрах их танцуют жестокие огоньки — насмешливые и плотоядные. Может, она и Снежная Королева, но не столь уж холодная. В этих глазах я увидел сексуальную неудовлетворенность.

— Вы пунктуальны, мистер Бойд, — ответила она голосом с приятной хрипотцой.

— Вы ожидали, что я опоздаю?

Она передернула плечами.

— Как знать? — Большие насмешливые глаза остановились на мне. — Я рада, что вы пунктуальны. Мне совсем недолго пришлось ждать на дожде.

— Так чего ради нам мокнуть? — спросил я. — Было бы гораздо удобнее встретиться у меня в офисе. Что за важная причина вынудила вас вытащить меня сюда под дождь?

Несколько мгновений женщина очень серьезно смотрела на меня.

— Я должна соблюдать осторожность, — сказала она наконец. — У вас есть сигареты?

Я дал ей сигарету и поднес зажигалку.

— Чего же вы остерегаетесь?

— Меня хотят убить, — сообщила она как нечто само собой разумеющееся. — И, думаю, это случится очень скоро.

— Вас намерены убить? Что это значит? Вы не шутите?

— Вы сами убедитесь.

Я вздохнул:

— Знаете ли, я мокну здесь под дождем не ради шуток.

— Никаких шуток, мистер Бойд. — Она выпустила мне в лицо струйку голубоватого дыма. — Я хочу, чтобы вы нашли моего убийцу.

Я постарался сохранить спокойствие.

— Вы хотите сказать, что желали бы, чтобы я нашел какого-то типа, которого подозреваете в намерении убить вас, и чтобы я помешал ему осуществить его черные замыслы, не так ли?

— Нет, я сказала именно то, что хотела.

Я бросил на нее испытующий взгляд, но лишь убедился в том, что говорит она вполне серьезно, пожал плечами и сказал:

— Хорошо, в таком случае желаю вам удачи и всего доброго.

Но я не сделал и трех шагов, как ее хрипловатый голос остановил меня:

— Ведь речь идет о пяти тысячах долларов, мистер Бойд! Вы, наверное, помните, что я упомянула об этом, когда говорила с вами по телефону? Я обещала вам пять тысяч, если вы придете сюда. — В голосе появилась дразнящая нота. — Неужели вы ничуть не любопытны?

Я повернул голову и увидел, что она вынула руку из правого кармана и держит в ней толстый конверт. Шутки или нет, но пять тысяч — это пять тысяч, и я проделал еще три шага, но уже в обратную сторону.

— Я была уверена, что это заставит вас изменить мнение, мистер Бойд. — Глаза женщины откровенно смеялись. Она вручила мне приятно тяжелый конверт. — Откройте и пересчитайте. По крайней мере, вы не будете думать, что мне пора лечиться.

Я повиновался. Пять тысяч долларов были налицо, в новых купюрах по пятьдесят долларов. И кроме того, там был другой конверт, запечатанный и адресованный мистеру Джеймсу Барту — адвокату, чья контора находилась на Уолл-стрит.

— Сохраняйте это письмо до тех пор, пока не узнаете о моей смерти. И тогда отнесите его мистеру Барту.

— И что произойдет?

— Он прочтет и даст вам инструкции, — терпеливо объяснила она. — Вот и все, что вы должны сделать за пять тысяч долларов. Была очень рада с вами познакомиться, мистер Бойд. И на вашем месте не оставалась бы слишком долго под дождем. Вы можете простудиться.

— Эй-эй, задержитесь на минуту, — воззвал я. — Хотелось бы узнать несколько больше.

— Для чего?

— Вы уверены, что все это не глупая шутка? — с надеждой спросил я. — Просто шутка? И если это так, то пора бы…

— Пять тысяч слишком крупная сумма, чтобы тратить их на шутку, — возразила она ядовито.

Я согласился:

— Вероятно, вы правы. Но я даже не знаю вашего имени.

— В этом нет необходимости.

— Но это же бессмысленно! Вы предполагаете, что вас собираются убить, и ничего не предпринимаете, чтобы помешать этому?

— Но это же только предположение, мистер Бойд. Надеюсь, этого не случится… Значит, вы станете богаче на пять тысяч долларов только лишь за эту прогулку под дождем.

— Но предположим, что это произойдет… Тогда что помешает мне забыть наш договор и порвать письмо, адресованное Барту?

Она тяжело вздохнула и посмотрела на меня так, словно я только что произнес нечто на редкость наивное.

— Вам помешает одна вещь, мистер Бойд, но вещь исключительно важная — ваша репутация. Со всех точек зрения вы хороший детектив, но при этом необходима безупречная репутация. И если, — тут она одарила меня ледяной улыбкой, — вы не сделаете того, о чем я прошу, мистер Барт получит другое письмо, где будет указано, как ему поступить с вашей репутацией, которая значит для вас очень много. Потеряв ее, вы потеряете все. Нет репутации — нет клиентов. Нет клиентов — нет денег. Надеюсь, вы послушаетесь меня, мистер Бойд.

— Полагаю, что да. Но это не мешает мне думать, что вы не в своем уме.

— Видите ли, мне абсолютно неинтересно, о чем вы думаете. До свидания, мистер Бойд!

Она повернулась ко мне спиной и ушла, засунув руки в карманы плаща.

Я окликнул ее:

— Эй! А как я узнаю, что вас убили?

— Узнаете, — отрезала она с предельной категоричностью.

Она обернулась, и я даже издали различил искры, мелькнувшие в ее кобальтовых глазах.

Я так и замер с открытым ртом, глядя ей вслед. В тот момент, когда она исчезла, над рекой раздался заунывный вой буксира.

Я тут же спросил себя: не проснусь ли сейчас в собственной теплой постели? Но в руке был толстый конверт с пятью тысячами долларов, доказывавший, что я не сплю и что женщина с золотистыми волосами и проницательными синими глазами была реальностью.

Глава 1

Выпали первые обильные снега, и в Центральном парке катались на коньках. Санта-Клаусы разгуливали по Пятой авеню, позванивая колокольчиками, и я подумал, что если мне не удастся срочно найти клиента, то придется последовать их примеру.

Войдя в свое бюро, я констатировал, что Фрэн Джордан, моя рыжая секретарша с зелеными глазами, погружена в чтение утренней газеты.

— Добрый день, Дэнни, — поздоровалась она, не поднимая глаз, причем голос ее звучал чересчур оптимистично для моего настроения.

— Привет, — сердито буркнул я. — Довольно с меня рождественского оптимизма. Я в нем не нуждаюсь.

Фрэн сложила газету.

— Но ведь это все, что у нас есть, не так ли? — бодро проговорила она. — Много рождественского оптимизма и ни единого клиента. Иногда просто не знаешь, стоит ли вылезать из постели.

— Прекрасная мысль! — чуть веселее отозвался я. — И как это я не подумал об этом раньше?

Фрэн поглядела на меня поверх газеты.

— Дэнни Бойд, — холодно заговорила она, — не думаю, чтобы меня устраивало направление ваших мыслей.

Я пожал плечами:

— Мысли как мысли. Ну, нет ли чего нового? Нового клиента, к примеру?

Она помотала головой и спросила:

— Не думаете ли вы, что мне уже пришла пора подыскивать себе новое место?

— Мы могли бы на зиму вдвоем перебраться на юг, — заметил я. — Но для этого нужны деньги. Их нет, и это единственное препятствие. Зато сама идея безупречна. Просто проводить время, валяясь на пляже.

Фрэн поджала губы и заглянула в газету.

— Пляжи опасны, — сказала она. — Вас может схватить акула. Как Лейлу Джильберт.

— Лейлу Джильберт? Кто она такая?

— Разве вы не читаете светскую хронику? — с подчеркнутой терпеливостью проговорила Фрэн. — Одна из миллионерш шоу-бизнеса. Дочь Деймона Джильберта, умершего шесть месяцев назад и оставившего ей пять миллионов.

— И акулы Бродвея вцепились в это зубами?

— Это была настоящая акула, которая вцепилась в нее. — Фрэн подала мне газету через стол. — Читайте!

На всю страницу тянулся заголовок: «Богатая наследница, убитая акулой». И большое фото девушки.

— Просто нелепо уехать в Австралию, чтобы тебя проглотила акула. Поэтому, — Фрэн поморщилась, — не стоит и думать о том, чтобы провести зиму на южном пляже. Я бы только и делала, что боялась акул, и все испортила бы.

Если я не ответил, то лишь потому, что рот мой широко открылся, а глаза прилипли к фотографии. Короткие завитые волосы, огромные глаза — я знал, что они синие, — дразнящая улыбка красивых губ.

— Дэнни, вы меня слушаете? Что с вами?

Я ответил сдавленным голосом:

— Думаю, мы нашли клиента!

— Каким образом? Извлекли из воздуха?

— Нет. Со страницы газеты.

— Лейла Джильберт? Но она же мертва, — простонала Фрэн.

— Она меня наняла. Я должен поехать в Даунтаун и повидать адвоката.

— О чем вы говорите?

— Жаль, что она умерла, — медленно произнес я. — Она была красивой девушкой.

— Черт побери, Дэнни! — воскликнула Фрэн. — Расскажите, в чем дело.

Часом позднее я сидел перед Джеймсом Бартом. Смотрел, как он медленно распечатывает конверт и читает послание. Адвокат оказался преуспевающим на вид лысым мужчиной, чем-то похожим на Будду, большую часть своих дней проводящего в созерцании второй пуговицы своей рубашки.

Пока он заканчивал чтение, я успел выкурить две сигареты и изучить все японские гравюры, украшающие стены его офиса. Затем Барт соединил концы своих пальцев, поднял голову и по меньшей мере пять секунд молча рассматривал меня. Наконец спросил сухим полушепотом:

— Когда в точности мисс Джильберт вручила вам этот документ, мистер Бойд?

— Шесть недель назад. Однако в тот момент я не знал, что она и есть Лейла Джильберт.

— Не угодно ли вам подробнее рассказать о свидании с ней?

Я рассказал. Он, не перебивая, выслушал.

— Мистер Бойд, — спросил он, когда я закончил, — вы внимательно прочли описание ее смерти?

— Нет, только бегло просмотрел статью. Яхта среди ночи наткнулась на риф, получила пробоину и стала тонуть. Спаслись все, кроме мисс Джильберт, и предположили, что она утонула. Один из спасшихся слышал, как она кричала, затем увидел какое-то движение в воде и решил, что на нее напала акула.

— Находите ли вы, что это похоже на убийство, мистер Бойд? — Барт заговорил доверительным тоном, какой принимает хирург, чтобы подготовить пациента к самому худшему.

Я пожал плечами:

— Судя по газете, это похоже на несчастный случай, но думаю, местная полиция уже произвела расследование.

— И вы так понимаете, мистер Бойд, что, доставив мне этот конверт, освободились от ответственности перед мисс Джильберт за полученный вами гонорар в пять тысяч долларов?

— Думаю, все куда сложнее, мистер Барт. Она мне сказала, что ее могут убить и хотела бы, чтобы я нашел убийцу. И вы возложите эту миссию на меня.

— Но ведь она не была убита, мистер Бойд.

— В настоящее время я знаю только то, что прочитал в газете.

— Я звонил по телефону в Австралию сегодня в восемь утра. — Мимолетная улыбка осветила его лицо. — Полиция окончательно установила, что смерть мисс Джильберт произошла в результате несчастного случая!

— Она умела плавать?

— Она была чемпионкой в своем колледже, мистер Бойд. — Барт покачал головой. — Судьба иногда смеется над нами, не правда ли? Все остальные пассажиры спаслись. И нужно же было, чтобы именно ту, которая плавала лучше всех, схватила акула!

Я кивнул в знак согласия.

— Ну что ж, хорошо. Видимо, дело будет сдано в архив, мистер Барт?

— Минуточку, — мягко перебил тот, — в соответствии с инструкцией, изложенной в этом письме, если смерть последует не от преступной руки, я должен поблагодарить вас за то, что вы исполнили свои обязательства.

— Очень приятно…

— И выплатить вам компенсацию за то расследование, которое не состоится, — продолжил юрист. — Прошу прощения, одну секунду.

Он вытащил из ящика стола чековую книжку и твердой рукой вписал туда цифры платиновым пером. Закончив, осторожно оторвал чек и вручил его мне. Я три раза прочел, прежде чем убедился, что зрение меня не обманывает. Нет, действительно там стояли три нуля и перед ними цифра пять. Пять тысяч долларов!

— Можно сказать, что мисс Джильберт была эксцентричная, — пробормотал Барт. — И можно сказать также, что сегодня у вас удачный день, мистер Бойд.

Я покинул его офис и зашел в первый же бар, чтобы выпить за великолепную, прелестную, страстную и филантропическую мисс Лейлу Джильберт. Затем поспешил отнести чек в свой банк на случай, если кто-нибудь переменит решение.

Был уже полдень, когда я вернулся в свою контору. Зеленые глаза Фрэн испытующе смотрели на меня.

— Судя по вашему блаженному виду, в воздухе пахнет деньгами. Есть новый клиент?

— Была клиентка! — радостно ответил я. — И она уже уплатила. Нужно это дело отпраздновать! Рождественская вечеринка у меня дома!

— Замечательно, — недоверчиво сказала она. — И кого же вы пригласите?

Вас, конечно!

— А кого еще?

— Что касается участников, — заговорил я ласково и вкрадчиво, — то их будет двое — вы и я. Так мы лучше узнаем друг друга.

— Я уже достаточно хорошо знаю вас, — холодно возразила она. — И у меня нет желания узнать еще лучше.

— Досадно, что вы так потрясающе неоригинальны. Нет в вас романтики даже на цент. Неужели вы лишены малейшего стремления к обжигающему приключению, желания взорвать трепещущие границы женской тайны и… Ну а это что?

Вид тщательно запакованного пакета на моем столе заставил меня прервать нить высокой лирики.

— Это прислано всего четверть часа назад с курьером. Пакет адресован вам лично. Я, как хороший секретарь, его не вскрыла. Впрочем, с вами никогда нельзя быть уверенной, что там не бомба замедленного действия или не отравленная карамель.

— Вы думаете?

Я приблизился к пакету с большой осторожностью.

— Тиканья не слышно, — сказала Фрэн, чтобы подбодрить меня. — Я уже слушала.

— А вы не встряхивали пакет? Там могло что-нибудь зашипеть. — Я осторожно ткнул пакет указательным пальцем. — Что-нибудь живое.

Фрэн расхохоталась:

— Боже, как он храбр, этот великий частный детектив! Не опустить ли вам этот пакет на пару недель в ведро с водой?

Я принял вид оскорбленного достоинства, ножницами перерезал веревку, убрал картон и вытащил японский магнитофон со вставленной кассетой. И все. Никакой записки, ничего…

Я почувствовал у своего локтя что-то теплое и твердое и понял, что женское любопытство увлекло Фрэн за границы осторожности и к моей руке прижалась ее округлая грудь.

— Магнитофон! — сказала она с веселым возбуждением. — Что бы это значило?

Давление на мой локоть ослабело: Фрэн выпрямилась.

— Если вам его прислали, то, конечно, для того, чтобы включить, — сказала она. — Это чье-то послание.

— Блестящий образец дедукции! — восхитился я. — При вас я не более чем Ватсон при Холмсе.

Некоторое время я возился с аппаратом. Две-три секунды в комнате был слышен глухой шум. Затем вдруг с удивительной четкостью зазвучали слова.

Я так и подскочил, услыхав этот голос с хрипотцой:

«Когда вы услышите это, мистер Бойд, я буду мертва и вы узнаете, что меня зовут Лейла Джильберт или, вернее, звали. А так как я уже мертва, не позволите ли вы называть вас просто по имени, Дэнни?»

Фрэн смотрела на меня во все глаза.

— Это… это шутка? — прошептала она, заикаясь.

«У меня возникло много затруднений, прежде чем удалось все привести в порядок, Дэнни, — продолжал голос Лейлы, — но с деньгами все возможно, и когда вы получите эту бандероль, вы, без сомнения, уже повидаете моего доброго друга Барта. Держу пари, он вам скажет, что беспокоиться нечего, и даст чек на пять тысяч в порядке компенсации.

Как я умерла, Дэнни?.. Что-то вроде несчастного случая. Но как бы оно ни выглядело, это все же было убийство, и я не могу вам позволить забыть об этом, Дэнни Бойд. Эти десять тысяч вы заработаете тяжелым трудом. Вы должны найти моего убийцу, как я уже сказала вам тогда у реки.

Может быть, я смогу немного помочь вам. Писали, что мой отец умер в результате несчастного случая. Но он был убит одним из хищников, которые вертелись вокруг него в течение нескольких лет. Они хотели выманить у него кое-что, и, так как не могли этого добиться, один из них решил, что легче будет добиться этого от его дочери. Вот почему умер Деймон Джильберт. Однако они ошиблись, так как поняли, что дочь так же тверда, как отец. Вот почему я и умерла, Дэнни.

Посмотрите на этих хищников: они образуют тесную группу. Среди них вы найдете того, кто в течение года убил двух Джильбертов. Возьмите карандаш, я продиктую имена.

Амброз Норман — гениальный драматург и настоящий ублюдок.

Ларри Чамплин — коммерческий директор моего отца.

Феликс Паркер — его долголетний друг и предатель.

Бетти Адамс — секретарь и любовница, Иуда в юбке.

И, наконец, последний по порядку, но не по значению — его поверенный, которого вы уже знаете, Джеймс Барт.

Именно один из них убил моего отца, а затем меня. Не забудьте, что они не имели надобности делать это сами, они могли и нанять убийцу!

Эти десять тысяч долларов вам на расходы. Если вам удастся поймать убийцу, получите еще десять тысяч долларов.

Желаю удачи, Дэнни! — В ее хрипловатом голосе появился оттенок грусти. — Я уверена, что вы сделаете все от вас зависящее».

Я выключил магнитофон.

— Невероятно! — завороженно проговорила Фрэн. — Слушать этот голос… Это просто за гранью реальности. Что вы намерены делать, Дэнни?

— То, о чем просила меня Лейла Джильберт.

— Рыцарское благородство?

— Которое стоит десять тысяч долларов.

Глава 2

«…Я уверена, что вы сделаете все от вас зависящее».

Я выключил магнитофон и откинулся на спинку кресла.

Барт аккуратно соединил кончики пальцев. Туман в его глазах стал еще гуще, чем в прошлый раз.

— Очень интересно, мистер Бойд, — пробормотал он. — Несомненно, это голос Лейлы Джильберт. Признаюсь, я в замешательстве. Есть у вас какие-нибудь соображения, относящиеся к делу?

— Я слышу об этом уже не в первый раз, — сказал я. — Шесть недель назад Лейла говорила, что ее убьют. Видимо, она записала эту кассету перед отъездом в Австралию. Далее она говорила, что вы дадите мне чек на пять тысяч долларов, чтобы забыть эту историю. И это вы сделали. Может быть, она была права. Может быть, ее убили. Может, и отец ее также был убит.

— Совершенно немотивированная гипотеза. — Голос Барта шуршал, как ветерок над грудой опавших листьев. — Вы ничем не располагаете, чтобы поддерживать свое предположение.

— Но она умерла — и это факт. А ее отец тоже умер в результате несчастного случая?

— Деймон Джильберт был более чем странным человеком, — ответил Барт, созерцая свои сложенные пальцы так тщательно, словно в них хранилась тайна Вселенной. — Я часто думаю, что слово «гений» недостаточно сильно, чтобы выразить редкое сочетание артистической и финансовой интуиции, которыми он обладал. Но такое соединение различных свойств делало его существом разочарованным и несчастным, способным погрузиться в самую глубокую пропасть депрессии.

— Я не спрашиваю вас о его биографии, мистер Барт. Меня интересует, как он умер.

— Он утонул ночью в море возле своего дома на Лонг-Айленде. Коронер сделал заключение о случайной смерти. Весь вечер Джильберт пил. Это засвидетельствовали все приглашенные. Внезапно у него появилось желание пойти искупаться в три часа ночи. Он был первоклассным пловцом, как и его дочь. Поэтому у меня и осталось сомнение на этот счет.

Я спросил удивленно:

— Вы думаете, его могли убить?

Он слегка покачал головой:

— Думаю, он мог покончить с собой в приступе депрессии. Но это мое сугубо личное мнение.

— Кто из перечисленных Лейлой пяти человек присутствовал в доме в ту ночь?

— Все.

— Включая вас. Выслушав запись сегодня утром, я внимательно перечитал заметки в газетах. Четверо остальных были с Лейлой на яхте, когда корабль налетел на риф.

Губы Барта начали вздрагивать, и на секунду мне показалось, что он улыбается. Но он вовремя овладел собой.

— Это уменьшает ваши подозрения на мой счет, мистер Бойд?

— Как сказала Лейла, один из вас мог нанять профессионального убийцу.

Адвокат склонил голову несколько набок и зашептал, обращаясь к японскому эстампу, висящему позади меня:

— Лейла была странной особой и имела много общего со своим отцом. Смерть отца вполне могла подкинуть ей идею для последней шутки, самой лучшей.

— И ради этого она бросилась в пасть акулы? — не без яда проговорил я.

Он пожал плечами.

— Кто наследует после смерти Лейлы?

— Она не оставила завещания. Я часто уговаривал ее сделать это, но она отказывалась. Есть дальние родственники в Оклахоме, но по закону получить что-либо им будет очень сложно.

— Я полагаю.

Барт вынул из жилета плоские золотые часы и стал изучать их так тщательно, словно на циферблате был текст на санскрите.

— Через пять минут у меня важное свидание, мистер Бойд. Надеюсь, вы извините, если мы перейдем прямо к делу?

— Хорошо, как хотите.

— Каковы ваши намерения?

— Я вынужден делать то, о чем меня просила Лейла Джильберт, — ответил я равнодушным тоном. — Поеду туда и постараюсь найти убийцу.

— Истратите десять тысяч долларов на деловые расходы? Если вы рассчитываете совершить небольшое путешествие в Австралию, мистер Бойд, должен вас предупредить: этой суммы хватит ненадолго.

— Постараюсь растянуть ее, — ответил я скорее с надеждой, чем с убежденностью.

— А почему бы вам не рассматривать эти деньги как аванс в счет вашего гонорара? Пусть это будет ваша гарантия до окончания расследования: либо вы найдете убийцу, либо убедитесь, что смерть Лейлы была чистой случайностью.

— Извините, я вас не совсем понял.

— Я готов оплатить ваши расходы по делу, мистер Бойд, — сообщил он своим часам, водворяя их снова в карман жилета. — Не кажется ли вам справедливым такое соглашение?

— Значит, вы хотите быть моим клиентом?

— Нет. Я ничего не хочу знать от вас до конца расследования, каковы бы ни были окончательные выводы. Посылайте счета ваших расходов в мое бюро, и они будут оплачены.

Я недоверчиво спросил:

— А почему вы это делаете?

— Я предупрежу о вашем приезде тех, в Австралии, и попрошу их о полном содействии, — продолжал он, не обращая внимания на мой вопрос. — Это облегчит вам работу.

Но я настаивал:

— Зачем вам это делать?

Его губы начали дрожать, и на этот раз он позволил им сложиться в улыбку на целых две секунды.

— Для того, — зашуршал он, — чтобы предупредить их: смерть Лейлы становится предметом расследования. Таким образом, они смогут приготовиться к встрече с вами… как найдут наиболее удобным. Есть также и второе… Предположим на минуту, что Лейла была убита наемным профессионалом. Если ваше расследование вызовет шум, то Австралия — идеальное место для вашего выхода из положения без осложнений. — Он откинулся на стуле и посмотрел мне прямо в глаза в первый раз с той минуты, как я вошел в офис. — Видите ли, мистер Бойд, — вздохнул он с сожалением, — я не чувствую к вам большой симпатии…

Все это дало мне повод для размышлений на обратном пути. У меня появилось тягостное ощущение, что я нечто вроде мишени в тире, а ведь я пока даже не покинул Нью-Йорка.

У Фрэн был озабоченный вид.

— Надеюсь, вы летите в Австралию?

— Ну конечно, — ответил я.

— Есть самолет завтра, в восемь утра, отправляется из Нью-Йорка. — Она лукаво улыбнулась. — Придется вам подняться пораньше! — Она заглянула в блокнот. — Когда вы прибудете в Сидней, вам придется совершить еще перелет по внутренней линии до Таунсвилла — самого близкого пункта к тому месту, где все произошло. Это к северу от Сиднея. Вы сами закажете билет, когда доберетесь до Сиднея. Хорошо?

— Отлично, — сказал я. — А вы оформите мне туристские чеки, скажем, на пять тысяч долларов. Паспорт, виза… ну вы знаете эту процедуру.

— Разумеется. Ой, я совсем забыла: вас ждет какой-то человек.

— Что ему надо?

Она пожала плечами:

— Хочет видеть вас. Очень важно, как он сказал.

— Он назвал себя?

— Нет, не назвал, — ответила Фрэн и удалилась с видом секретаря высшей категории, а я был почти готов поверить, что это истинная правда.

Толстый парень, расположившийся в одном из кожаных кресел у меня в кабинете, был мрачен. Он взглянул на меня без всякого выражения мутными глазками.

— Почему вы не договорились о встрече заранее? — спросил я.

— О, у меня есть время, — пробурчал он, — Много времени. Оно меня тяготит. Я вовсе не был настроен на болтовню подобного сорта.

— Что вы хотите? — спросил я. — У вас, возможно, много времени, но я им не располагаю. Я человек занятой, так что поторопитесь.

— О’кей, — согласился он, доставая бумажник. — Поскольку вы занятой человек, я постараюсь довести до вашего сведения то, что я хочу, за самое короткое время. Мое имя Дженнингс. Пит Дженнингс.

Он порылся в бумажнике и протянул мне визитную карточку, на которой под его фамилией было напечатано: «Расследования», потом адрес и номер телефона. Я с невнятным мычанием возвратил ему карточку.

— Как видите, у нас с вами сходная область деятельности, Бойд, — заявил он, снова втискивая карточку в бумажник.

— Я счастлив побеседовать с коллегой, но, как уже сказал, у меня нет времени.

— Да, я понимаю, — сказал он, извлекая из нагрудного кармана темную сигару и осторожно помещая ее в уголок рта. — Вы собираетесь в Австралию, у вас полно хлопот. Но кто же откажется от куша в десять тысяч?

Я сразу же перестал быть излишне занятым. Опустился в свое кресло и закурил сигарету.

— Рассказывайте, что вам известно, — предложил я.

— У нас с вами общий клиент, Бойд. — Он улыбнулся. — Забавно работать для трупа, не так ли?

— Расскажите мне немного подробнее.

— В свое время я делал кое-какую работу для ее старика. — Он сделал паузу, чтобы затянуться сигарой, и выпустил в моем направлении облако едкого зловещего черного дыма. — Пять недель назад она явилась ко мне в контору. — На минуту тень печали омрачила его взгляд. — Ах, какой цыпленочек! — Тут он, видимо, вспомнил, где находится, и собрался с мыслями. — Итак, она пришла ко мне в офис и бросила на стол пакет. Короче говоря… «Сохраните это, — сказала она, — и читайте газеты, потому что в один из ближайших дней может появиться сообщение о смерти Лейлы Джильберт». Сначала я подумал, что это вздор, но ничего не сказал. После этого она назвала мне ваше имя и адрес.

— И когда вы узнали, что она умерла, вы не выпускали меня из виду до тех пор, пока не удостоверились, что я пошел повидаться и поговорить с Бартом, ее поверенным? Тогда вы и отослали пакет мне, не так ли?

— Она заплатила мне пятьсот долларов. Могу сказать, в первый раз за последние двадцать лет я столь просто заработал такие деньги.

— Кроме шуток?

Я уже снова кипел от нетерпения.

— Кроме шуток. — Он развел руками и криво усмехнулся. — И я стал думать. За что же, в самом деле, мне заплатили такие деньги, спросил я себя. Что там такого важного в этом пакете?

— Не надо говорить, Пит, — ответил я. — Дайте мне угадать. Вы распечатали пакет. Угадал?

— Честное слово, вы медиум! — Он еще и улыбался. — Вы думаете, она была права, что это кто-то из пятерых, упомянутых ею, укокошил и старика, и ее?

— Я знаю только одно: туда нужно ехать.

— Да-да… — Он медленно покачал головой. — С десятью тысячами, которые дал вам Барт, и ее обещанием выплатить еще десять, если вы найдете убийцу… Да, это стоит труда.

— Рад, что мы сходимся во мнениях. Я с большим удовольствием поговорил с вами. А теперь привет!

Он с важным видом улыбнулся и стряхнул пепел сигары на мой ковер.

— Я чувствую, старина, что не смог бы спать по ночам, если бы предоставил вам одному встречать все опасности этого расследования. Если с вами что-нибудь случится, Дэнни, я никогда не прощу себе этого.

— Что вы, черт побери, хотите этим сказать?

— Хочу сказать, что мы с вами партнеры. Раскрыв дело, поделим пирог пополам. Что вы на это скажете?

— Что вы подонок с неумеренными претензиями. А теперь, если вы сейчас же не уберетесь из моего офиса, я заткну эту вонючую сигару вам в глотку!

На ковер упала новая кучка пепла.

— Не будьте таким нехорошим, Дэнни, — обиженно произнес он. — Над этим делом нужно работать совместно. Понимаете, я мог бы стать вам очень полезен. Не забывайте, что я работал на ее старика. Я немало обделывал для него дел, и случалось, что они касались и людей из этой банды. Я знаю многое.

— Не покупаю.

— Подумайте хорошенько, Дэнни. Эти люди не херувимчики! Вы не имеете понятия, на что они способны, когда узнают, что частный сыщик хочет сунуть нос в их дела!

— У вас осталось пять секунд, чтобы очистить помещение.

Он грустно покачал головой:

— Вы недооцениваете ситуацию, Дэнни. Все, что я говорю, — для вашей же пользы. Но если вы хотите разыграть скупого, у меня нет выбора. Вы подумали о копах? Хотите, чтобы они зашли поболтать с вами?

Я бросил с презрением:

— Слухи, Дженнингс. Всего лишь слухи. Думаете, копы будут терять время и слушать инсинуации такого типа, как вы?

— Слухи? Он выпустил еще одно облако дыма. — Почему вы так уверены, что я уже не сделал копию записи?

Тут он меня поймал. Если полиция услышит запись, она тотчас навострит уши. Мне станут задавать нескромные вопросы, например почему я не предъявил им магнитофонную запись сразу после того, как прослушал ее. И тогда придется проститься с Австралией, даже не повидав ее.

Я вздохнул:

— Хотите ехать со мной в Австралию?

— Я? Вы с ума сошли? Нет, но думаю, вам нужен кто-то здесь, в Нью-Йорке. И как только произойдет что-нибудь интересное, я дам вам телеграмму. Согласны? — Он вынул сигару изо рта и бодро улыбнулся: — За удачу нашего объединения, Дэнни! Но вы, наверное, очень заняты. Не буду больше заставлять вас терять время. Отсчитайте мне пять тысяч долларов, и я ухожу.

Я задохнулся.

— Пять тысяч чего?

Он принял оскорбленный вид.

— Послушайте, Дэнни, мы уже говорили, что пирог разделим пополам, разве вы об этом не помните? Половина тех десяти тысяч, которые дал вам Барт, — это пять тысяч долларов, если я считаю правильно.

— Это деньги на мои расходы!

— Не думаете ли вы, что у меня не будет расходов?

Я позвал Фрэн, и через несколько секунд она появилась с карандашом и блокнотом.

— Слушаю вас, мистер Бойд.

— Выпишите чек на две тысячи долларов мистеру Дженнингсу.

— Напишите «П. Дженнингс» или «Питер Дженнингс», это все равно, — улыбнулся ей этот тип.

Фрэн поглядела на меня недоверчиво.

— Он возьмет чек с собой, — сказал я, старательно избегая ее взгляда.

— Что это за овечка? — спросил меня Дженнингс, когда Фрэн вышла. — Конечно, она служит вам не только как секретарь?

Меня распирало желание бросить в него чем-нибудь тяжелым. Но я сдержался и спросил сухим тоном:

— Вы говорили, что выполняли кое-какие поручения Деймона Джильберта? Какого рода?

— О, я совал нос то туда, то сюда. Собирал информацию. — Он развел руками. — Джильберт любил почесать шерсть у тех, с кем водился. Чаще всего это была простая слежка.

— Нельзя ли поточнее, а? Например, имена…

— А? Да, конечно. Мы теперь работаем вместе, не так ли? Ну, например, Амброз Норман, пишущий для театра. Этот парень, как говорится, имеет экзотические пристрастия. Мистер Джильберт хотел знать все детали: где, когда, имена его партнеров. То же самое относительно Чамплина, коммерческого директора: сколько у него в банке, сколько расходует в месяц, с кем встречается. Вспоминаю один случай, когда я открыл, что у него два счета в различных банках. Джильберт был очень доволен.

— Словом, клиент, какой вам и был нужен?

Дженнингс воспринял это как комплимент. Он улыбнулся и напустил на себя притворно скромный вид.

— Мы понимаем друг друга, не так ли? Бетти Адамс, его секретарша, помните? Она вышла замуж, но у нее не ладились дела с мужем. Однако она не разводилась. Затем я узнал, что она спит с известным актером из театра на Бродвее, который финансировал Джильберт. Контракт у парня кончался, он не хотел его возобновлять. Вот, значит, тогда я и обделал кое-что для Джильберта.

— Что же именно?

— Ну, муж этой дамочки был очень ревнив. Он не знал, куда ушла Бетти, и хотел ее вернуть. Очень хотел, просто с ума сходил! Говорил, что если тут замешан какой-то парень, то он убьет обоих, его и ее, так что вы представляете, как этим двоим не хотелось, чтобы он узнал правду. Ничего не стоило, сами понимаете, потолковать с этим актером, который, естественно, не жаждал смерти или даже просто разоблачения. В его профессии разоблачение смерти подобно. На другой день после нашего разговора актер продлил контракт, а я получил свой куш.

— И все после этого жили счастливо, — ввернул я.

Дженнингс печально покачал головой:

— Актер сильно перепугался. Он больше не хотел иметь дела с Бетти и в ту же ночь вышвырнул ее из своего пентхауса. Не хотел рисковать.

Он примолк и поглядел на меня с гордым видом, весьма довольный собой.

— Думаю, было и кое-что еще, — заметил я.

— Я ни разу не сумел ущучить этого законника Барта, — сказал он с искренним огорчением. — Просто не могу понять, как этот парень устраивает свои штучки. Я думаю, они есть, но какие? — И он снова развел руками.

— А Феликс Паркер, долголетний друг Джильберта и весьма двуличный к тому же, как говорила Лейла?

— Они много лет были друзьями, вместе учились в колледже. Единственный тип на свете, которому Джильберт считал возможным доверять до того дня, когда я открыл, что Паркер крутит с его дочерью. Еще с тех пор, как она была девчонкой.

— С Лейлой?

— Ну конечно. А с кем же еще? Когда я сказал ему об этом, его чуть не хватил удар… Я никогда не видел Джильберта таким. Потом он успокоился и попросил обделать для него еще одно дело.

Лицо у Дженнингса вдруг сделалось серьезным.

— И что же вы сделали?

Дженнингс пожал плечами:

— У Паркера была сестра, гораздо моложе его, очень хорошенькая. Преподавательница в Нью-Джерси. Я устроил так, что она провела уик-энд с Джильбертом в его доме на Лонг-Айленде.

— И она согласилась без возражений?

Дженнингс внимательно оглядел потолок.

— У нее не было выбора. После этого Джильберт сказал Паркеру, что, если он не оставит Лейлу в покое, его сестре придется плохо.

— А сестра? Она ведь могла обратиться в полицию… Или нет?

— Воскресным вечером Джильберт пригласил Паркера на обед. Хорошим хозяином он оказался. Велел парочке своих бандитов обработать Паркера на глазах у сестры, если она хотя бы упомянет о том, что с ней произошло в этот уик-энд, а я думаю, ей пришлось несладко, к тому же ее держали в доме в качестве узницы, так вот, если она, мол, об этом упомянет, ее брата отделают так, что остаток дней он проведет в больнице. Она крепко заучила этот урок. Похоже, она любит брата.

— В общем, по-вашему, Джильберту давно пора было исчезнуть?

— Возможно, вы правы. — Дженнингс пожал плечами.

— Вам он хорошо платил?

— Неплохо.

— Вы считаете, что Джильберта убили?

— Я, старина, избегаю думать о том, что мне ничего не дает. Что же касается Лейлы, то тут другое дело, поскольку имеется толстый пакет для нас обоих, не правда ли?

— Я теперь понимаю, почему у кого-то могло появиться желание ликвидировать Джильберта. Но Лейла? Чего ради убивать ее?

Дженнингс медленно поднялся, стряхнул пепел с сюртука.

— Хороший вопрос, — сказал он. — Будем надеяться, что в Австралии вы найдете ответ.

— А у вас нет никакой идеи?

— Нет. Она была достойной дочерью своего отца. Может, этого достаточно? — Он пошел к двери, обернулся со скверной улыбкой. — Желаю вам удачи, партнер!

Я подождал, пока он покинет контору, и вышел к Фрэн.

— Вам заказан билет на самолет, — сказала она. — В восемь утра, не забудьте.

— Спасибо, не забуду. В котором часу самолет отправляется из Сан-Франциско?

— Завтра в двенадцать тридцать.

— Запросите завтра компанию во второй половине дня, чтобы удостовериться, что самолет отбыл вовремя.

— Как скажете. — Фрэн бросила на меня загадочный взгляд.

— Когда вы будете уверены, что моя особа летит над океаном, обратитесь в банк и приостановите выплату по чеку, который я только что выдал Дженнингсу…

— С радостью, — ответила она. — Он мне очень не понравился. Я чувствовала, как его мерзкие маленькие глазки ползали по мне, словно тараканы, пока я выписывала чек.

Глава 3

У меня есть испытанный способ летать на самолетах: едва я вступаю на борт авиалайнера, сажусь на свое место и снимаю ботинки, а потом мало-помалу ублажаю себя спиртным до приятного опьянения. Нервы мои расслабляются, и я начинаю дремать. Из всего этого следует, что в принципе воздушное пространство действует мне на нервы.

К тому времени, как мы долетели до Сан-Франциско, я чувствовал себя совершенно измочаленным. Мне пришлось дожидаться самолета на Сидней, и потому ничего не оставалось, как торчать в баре и накачиваться бурбоном, пока не объявили посадку. На борт я поднялся несколько неуверенной поступью, и стюардессы поглядывали на меня неодобрительно, однако мне было все равно.

Большую часть пути до Гонолулу я проспал и очнулся, лишь когда самолет начал снижаться. Солнце так и сияло, а Тихий океан был синим-синим. Из дымки один за другим появлялись зеленые острова, и я принялся разглядывать пляжи и коралловые рифы, а потом перед глазами возникли высокие здания Гонолулу. Я проклинал себя за то, что скверно спланировал время: можно было бы устроиться так, чтобы провести в Гонолулу день-другой, лениво полеживая на пляже, впитывая солнечные лучи, и вообще отдыхать, а не лететь тем же лайнером до самого Сиднея. Может, Фрэн намеренно выбрала такой вариант маршрута, чтобы уберечь меня от тропических соблазнов.

После Гонолулу мы взяли курс к югу на Австралию, с короткой остановкой на Фиджи. Эта часть пути оставила у меня в голове лишь туманный след. Я просто не представляю, что случилось со средой. Мы пролетели Гавайи ночью во вторник, а через час командир лайнера что-то сказал о цепочке дат — и вдруг наступил четверг!

Мы летели сквозь ночь, и я чувствовал себя слишком усталым, чтобы следить за полетом. В глаза словно песку насыпали.

В Сидней мы прибыли на рассвете. Город, окрашенный в мягкие розовые и серые тона, сиял в лучах восходящего солнца; за длинной извилистой линией гавани лежало открытое море. Мы пролетели над аркой моста и над причудливым зданием Оперы. По всей гавани плавали паромы, на магистралях города движение было насыщенным и оживленным. Город еще только просыпался, большой, современный город. Я думал, что он куда меньше.

Мы начали быстро терять высоту. Вспыхнула надпись «Не курить», и мы пристегнули ремни. Мы были почти на месте. На шестом континенте.

Наконец мы покинули самолет. Ноги мои ступали неуверенно, когда я шел за остальными пассажирами к зданию терминала, где мы сначала прошли иммиграционный контроль, потом получили багаж и миновали таможню. Весь процесс занял не более двадцати минут, йотом я прошел в двери и принялся осматривать полный народу зал.

— Мистер Бойд? — раздался позади меня живой и необычайно женственный голос.

— Да, это я.

Я был удивлен, так как не ожидал, что меня встретят. Обернувшись, я удивился еще больше при виде той, что меня встречала. Передо мной стояла красивая девушка, высокая, элегантная. Ее черные волосы, разделенные пробором, обрамляли лицо, словно бархатистые крылья ворона, вызывая желание провести по ним рукой, чтобы удостовериться, так ли они мягки, как это кажется. Лицо овальное, волевой подбородок, нежная кожа цвета меда.

— Я — Бетти Адамс. — Насмешливый огонек зажегся в ее глазах, точно полных ночной синевы. — Говорят, вы любите новые знакомства, мистер Бойд.

— У меня впечатление, что с вами скучать мне не придется, — улыбнулся я простосердечно.

— Я разговаривала по телефону с мистером Бартом. Он рассказал о вас, о том, что вы собираетесь здесь делать. От Сиднея до Таунсвилла порядочное расстояние, и я подумала: будет лучше, если я встречу вас здесь.

— Прекрасно. Без вас я незнакомец в чужом городе, где никого не знаю.

— Уверена, что вы скоро освоились бы. Но, вероятно, вы устали. И я решила, что не стоит сразу лететь дальше, лучше отложить до завтра. Я заказала вам комнату в «Хилтоне» на эту ночь. А завтра утром мы сможем улететь в Таунсвилл, если вы, конечно, согласитесь.

— Разумеется, все отлично, — ответил я. — А вы где остановились?

— В том же отеле.

— Великолепно! — с энтузиазмом одобрил я это обстоятельство. — Давайте вместе пойдем на ленч, а потом и пообедаем, если у вас нет других планов.

— Для начала вам стоит поспать, а потом уже думать о ленче.

Носильщик нашел нам такси, и через полчаса я уже поселился в отеле. Бетти Адамс, должно быть, использовала свое влияние, и мне дали комнату почти на самом верху здания с дивным видом на город и порт.

Я провел добрых десять минут, восхищаясь видом, прежде чем упал на кровать.

Меня разбудил настойчивый звонок телефона, и теплый, вибрирующий голос Бетти вернул на землю.

— Семь часов, — сообщила Бетти. — Даю вам полчаса на сборы. Встретимся в баре. Хорошо?

— Договорились.

Я быстро принял душ и облачился в костюм, стоивший мне сто двадцать долларов. Едва я устроился в баре, как появилась Бетти Адамс. На ней было шелковое платье с белыми и голубыми горизонтальными полосами, оставляющее совершенно обнаженными ее гладкие бронзовые плечи и обтягивающее ее соблазнительный бюст и тонкую талию. Я услышал мягкий шелест шелка, когда она села рядом со мной. Серебряный браслет превосходной тонкой работы обхватывал ее запястье.

— Теперь вы выглядите намного лучше, — произнесла она грудным голосом. — Хорошо спали?

— Как бревно, — ответил я. — А вот вы выглядите прекрасно. Как провели день?

— Сделала кое-какие нужные покупки.

Я заказал выпивку для нее и зажег две сигареты. Когда она наклонилась, вырез ее платья сделался еще глубже. После того как официант принес ей выпивку, она несколько секунд спокойно созерцала мою особу.

— Не пора ли начать? — спросила она, пригубив наконец свой мартини.

— Начинайте, — вздохнул я. — Слушаю вас.

— Мистер Барт рассказал фантастическую историю о том, как Лейла Джильберт наняла вас еще шесть недель назад и поручила найти ее будущего убийцу… после того как ее убьют. Поскольку, по ее мнению, не так уж долго остается ждать… Затем, прочитав в какой-то газете о ее смерти, вы получили магнитофонную запись со списком лиц, способных убить ее. Пять имен, в том числе и мое, не так ли?

— Да, так.

— Это звучит как чистая фантазия, — сказала она, — по в стиле тех фарсов, которые так любила Лейла. Вы же знаете, Дэнни, что она не была убита. Это несчастный случай, ужасный, неожиданный, но тем не менее только случай.

— Больше всего я хотел бы убедиться именно в этом. Но семья Джильбертов просто притягивает несчастные случаи: отец тонет прямо возле своей виллы, дочь дает убить себя акуле у берегов Австралии…

— О да! — Бетти поставила свой стакан с рассчитанной медлительностью. — Я забыла об этом. Лейла в своем послании сказала о том, что ее отца убили? Наши не совсем одобряют подобные высказывания. Поэтому, боюсь, вы будете не слишком популярны здесь, в Австралии, Дэнни.

— Я покорю их своим обаянием, — с уверенностью заявил я. — Всех, сколько их там есть.

Она слегка скривила губы.

— Позвольте мне еще раз повторить вам, Дэнни, что это был несчастный случай.

— Не расскажете ли вы мне об этом, Бетти? Из газетных сообщений не все было ясно.

— Лейла наняла яхту у одного типа по имени Джек Ромни для морской прогулки к Большому Барьерному рифу, — начала она безразличным тоном. — Это произошло на третью ночь около трех утра. Яхта напоролась на рифы и начала тонуть. Ромни был единственным не спавшим в это время. Когда он разбудил нас, оставалось только прыгать в воду. Лейла и Ромни были на борту последними и поэтому отстали от нас. Я слышала, как Ромни закричал, но только позже поняла почему.

— Вы были недалеко от берега?

Она кивнула утвердительно.

— Мы напоролись на рифы в двухстах метрах от крошечного островка. Ночь была прекрасная и вода теплая. И для Лейлы, плававшей как рыба, такое расстояние вообще было пустяком. — Бетти прикусила нижнюю губу. — Если бы не акула!

— Вы видели, когда Лейла прыгала в воду?

— Я же вам сказала, что она оставалась последней на борту вместе с Ромни.

— А вы видели акулу? Слышали, как Лейла закричала?

— Нет. — Она покачала головой. — Только Ромни что-то кричал нам.

— Тогда почему вы уверены, что на Лейлу напала акула? И как вы вообще можете утверждать, что она покинула судно?

Ее глаза округлились.

— Уж не хотите ли вы обвинить Ромни в убийстве Лейлы?

— Судя по тому, что вы мне рассказали, это кажется возможным.

Бетти негромко рассмеялась:

— Зачем бы ему это делать? Для него она была только богатой американкой, нанявшей его яхту для морской прогулки с друзьями.

— Кто-то мог нанять и его самого, чтобы убить ее.

Она поджала губы и покачала головой.

— Только не Джек Ромни, — твердо произнесла она. — Он менее всего похож на убийцу. Давайте подождем, пока вы поговорите с ним. Вы поймете, что я имею в виду.

— Хорошо, я могу потерпеть до завтра, — сказал я недовольным тоном. — Но как случилось, что вы все собрались в Австралии?

— Идея принадлежала Лейле. Она дважды была здесь с отцом, и страна ей очень понравилась. Пьеса Амброза Нормана скоро должна быть поставлена, и ему оставалось лишь окончательно ее отредактировать. Лейла считала, что здесь самое идеальное место для этого.

— Насколько я понимаю, Лейла взяла в свои руки дела отца?

— Да, так и было.

С минуту я размышлял.

— Я понимаю, почему здесь находятся автор пьесы Амброз Норман и Чамплин, импресарио. Но почему пригласили Феликса Паркера?

— Незадолго до смерти Деймон Джильберт обещал Паркеру проценты с прибыли от будущей пьесы Нормана, и Лейла исполняла обещание отца.

— Вы были личным секретарем Деймона Джильберта. Почему же вы поехали в это путешествие?

Бетти слабо улыбнулась:

— Потому что Лейла унаследовала и меня вместе со всем остальным.

— В общем, ей не нужен был только адвокат?

— Именно.

Я дал знак официанту принести еще по стаканчику и снова зажег две сигареты.

— Пока мне нравится моя идея по поводу вашего друга Ромни, — сказал я ей. — Может, ему заплатили за то, чтобы все произошло так, как вы рассказали.

— У вас отличное воображение, Дэнни, — процедила она ледяным тоном. — Но это попросту смешно.

— Хорошо, вечер не закончен, может быть, мне придет в голову более интересная мысль, прежде чем мы отправимся спать. А каким человеком был мистер Джильберт?

Некоторое время она размышляла, постукивая пальчиком по своему браслету.

— Это трудно рассказать. Театральным боссом, но это все равно как если бы я сказала, что Шекспир был драматургом. Человек в высшей степени интеллигентный, имевший дар делать деньги с помощью искусства и делать искусство с помощью денег. К тому же очень странный.

— Чем же именно?

— Его взаимоотношения с людьми были… — Она поискала подходящее слово. — Беспокойными. Деймон подозрительно относился ко всему на свете. Он был ревнив, властен, ему нужно было повелевать людьми. Он никому не позволял ускользнуть от себя.

— Вы хотите сказать, если кто-нибудь захотел бы от него уйти, он не позволил бы?

— Чем больше они брыкались в оглоблях, тем сильнее он натягивал вожжи, — сказала Бетти с горечью. — Ему нужно было подавлять людей, душу и тело которых он держал в своей власти… как будто он питался их жизненной сущностью.

— В общем, вампир!

Бетти Адамс улыбнулась, словно бы против воли.

— Разве у вас создалось такое впечатление? Наверное, я зашла слишком далеко…

— А Лейла? Она такая же?

— Вы ее видели, — возразила Бетти. — Какое у вас самого представление о ней?

— А в каких отношениях она была с отцом? — задал я встречный вопрос.

— Любопытное смешение любви и ненависти. Сразу же после смерти отца она стала на него походить… в худшем смысле.

— Такой же вампир?

— Я знаю, что все это звучит странно, но так оно и было, — прошептала Бетти. — Пожалуй, лучше сказать иначе — она была одержимой…

— А была она в Лонг-Айленде в тот вечер, когда утонул ее отец?

— Да, была. Она и нашла его тело на следующее утро. — Бетти вдруг охватила дрожь. — Слушайте, не поесть ли нам? Завтра надо рано вставать, чтобы успеть на самолет.

— Почему бы и нет?

Кухня Сиднея оказалась для меня настоящим откровением. Я проглотил две дюжины устриц величиной с мою ладонь, сопровождая их омарами и обмениваясь с Бетти банальными фразами, какие говорят люди с полным ртом.

Около десяти Бетти снова напомнила, что завтра мы должны рано встать. Так как наши комнаты находились на одном этаже, мне не составило труда проводить ее. Возле своей двери Бетти с минуту помедлила.

— У меня есть превосходное шотландское виски, Дэнни. Не хотите ли выпить стаканчик?

Я ломал голову, пытаясь понять, что скрывается в глубине ее глаз, но это все равно что пробовать проникнуть за защитный экран атомного реактора.

— Это звучит заманчиво, — сказал я.

Ее комната напоминала студию. Пока она разливала виски, я удобно уселся на диване. Она пришла и села рядом со мной.

— Итак, за Таунсвилл, — сказал я, поднимая стакан.

— За Таунсвилл, — без всякого энтузиазма откликнулась она.

— Это далеко от Сиднея?

— Тысяча триста или тысяча четыреста миль.

— Значит, несколько часов полета?

— Да. — Она бросила на меня любопытный взгляд. — Но почему такой внезапный интерес к географии?

— Предполагаю, что вы проделали этот путь не ради созерцания моей физиономии. Значит, должна быть другая причина, и значительная, не так ли?

— Верно. Это очень заметно?

— Немного. Если это сделано для того, чтобы внушить мне, что смерть Лейлы — только несчастный случай, можно было бы подождать, пока я приеду. Но, может быть, вам не хотелось встречаться со мной там и поэтому вы встретили меня в Сиднее? Не хотите ли попробовать купить меня, моя милая?

Она против воли улыбнулась:

— Я думала об этом. Но, увидев вас, поняла, что это была идиотская мысль.

— Что же вы теперь собираетесь делать?

— Не знаю. — Она испытующе поглядела на меня, с понимающим видом покачивая головой. — Если я предложу вам себя, вы ведь все равно завтра утром сядете в самолет.

Я прошептал:

— А почему вы не хотите, чтобы я полетел в Таунсвилл, милая? Опасаетесь, что я найду убийцу?

— Это все-таки был несчастный случай… Но другие… они вынуждены оставаться там, пока не закончится следствие. И они все в очень трудном положении. У них нервная депрессия. Я боюсь, как бы ваше пребывание там не привело к взрыву.

— А что, к примеру, может произойти?

— Не знаю. Это кажется глупым, не правда ли? Право, я не знаю, но как только я об этом подумаю, у меня словно мороз по коже. Как будто они все закрыты в большой бутылке и каждый раз, когда они трутся друг о друга, идет пар. Кто знает, что может появиться, если вытащить пробку.

— Все черные тайны, скрытые в изгибах их души?

— Может быть, даже большее. — Она содрогнулась. — Ненависть и жестокость… и она накроет нас всех, Дэнни, включая вас и меня.

— Думаю, моя дорогая, что ваше воображение увлекает вас. Если дело только в несчастном случае, зачем же портить себе кровь?

— Вы никогда не жили в тени Деймона Джильберта, Дэнни, — сказала она напряженным голосом. — Или его дочери.

— Вы хотите сказать, они были так травмированы вампиром, что, если, к примеру, Бойд начнет рыться в их тайных ранах своим скальпелем, они полезут на стену?

— Думаю, именно так, — сказала она, медленно покачивая головой. — Вы очень проницательны, Дэнни.

— О, это пустяки, — произнес я несколько свысока. — Не поговорить ли нам о чем-нибудь другом? Не встречали ли вы недавно того актера, который выбросил вас из своей жизни?

Она целую минуту разглядывала меня и побледнела. Ее загар принял сероватый оттенок. Затем ее ладонь с силой опустилась на мою щеку.

— Убирайтесь! — бросила она.

— Как вам будет угодно, Бетти, — сказал я, вставая.

Ее глаза плотно закрылись, а ногти впились в ладони.

— Жалкий ублюдок! — простонала она. — Зачем вы это сделали?

Я уже открыл дверь, когда услышал тихий голос:

— Дэнни.

Я обернулся, закрыл дверь и посмотрел на нее. Она встала с дивана, быстро перешла комнату и остановилась передо мной. Ее рука легко коснулась моей щеки.

— Извините, — прошептала она. — Я не хотела причинить вам боль.

— Я это заслужил, как видно.

— Кто рассказывал вам обо мне и этом актере?

— Некто по имени Дженнингс.

— Дженнингс! — с отвращением сказала она. — Да, это конечно же был он.

— Дженнингс полагает, что все вышло отлично.

— Он забыл только один пустяк. — Голос Бетти показался мне далеким и беззвучным. Я была без ума от своего актера. Мне понадобился год, чтобы прийти в себя, если это вообще возможно. — Ее пальцы снова коснулись моей щеки. — Я огорчена, что ударила вас, Дэнни. Вы не виноваты.

— Не надо больше об этом. Идите спать. Вы несколько раз повторили, что нам нужно рано вставать.

Она повернулась ко мне спиной, сделала несколько шагов до середины комнаты и остановилась.

— Доброй ночи, Бетти, — сказал я.

— Не уходите, Дэнни, — прошептала она. — Я не могу оставаться наедине с собой всю ночь! Я хочу, чтобы вы остались.

Я успокоил ее:

— Две таблетки аспирина, и вы заснете как новорожденная!

— Я же сказала… не уходите! — закричала она пронзительно.

— Дорогая, вы думаете, это будет романтической сделкой?

Вдруг ее руки задвигались с удивительной быстротой, с шелестом упало ее платье. Она освободилась от остатков одежды, повернулась и пошла ко мне… Откинув голову, она посмотрела в мои глаза, и я увидел горячие волны, переливающиеся из глубины ее зрачков.

— Ах, Дэнни, Дэнни! — лихорадочно шептала она в темноте, когда прошло много времени. — Это было чудесно! Ты не сердишься, милый? — обеспокоенно спросила она.

— Хочешь знать одну вещь, Бетти? В сущности, ты тоже похожа на Деймона.

Она не ответила, и через несколько минут, когда я начал уже погружаться в сон, понял почему: она была занята тем, что плакала, уткнувшись в подушку.

Глава 4

Когда мы достигли дороги, идущей вдоль залива по направлению к северу, у меня появилось предвкушение рая.

Мы ехали в «лендровере» с откидным верхом под ясной синевой неба, где сверкало раскаленное солнце, жар которого умерялся сильным бризом, дующим с Кораллового моря.

Мы в машине втроем: Бетти между мной и Ларри Чамплином. Он встретил нас в аэропорту, и его прием был менее холодным, чем я ожидал. Чамплин — крепко сложенный парень среднего роста, с такими сильными плечами, что кажется коренастым. Лет сорока пяти, черные волосы — короткие и волнистые. С тех пор как мы познакомились, он ни разу не вынул изо рта толстую сигару.

Бетти показала на темную массу острова милях в пяти от берега и крикнула что-то, чего я не разобрал.

— Что?

Она наклонилась и прижала губы к моему уху.

— Я говорю, что это остров Магнетик.

— А! Да?

— Каждый год здесь проходят состязания: от Таунсвилла до острова. Соревнующиеся плывут в корзинах под наблюдением сторожевого судна. Из-за акул.

Я кивнул и сообщил ей тоже на ухо:

— Думаю, что в этом году я пропущу.

Через десять минут автомобиль мягко остановился перед большим домом, построенным в колониальном стиле и окруженным верандой с трех сторон. Дом был выстроен на небольшом холме, с которого открывался великолепный вид на океан.

Я вышел из машины, Бетти последовала за мной, а Чамплин поехал в гараж за дом.

— Неплохо здесь? — спросила Бетти. — Лейла написала Ромни, чтобы он подыскал ей нечто подобное. Владельцы этого дома собрались как раз провести несколько месяцев в Европе. Но мы не могли найти постоянную прислугу. У нас только две женщины, приходящие каждый день стряпать и убирать. Амброз следит, чтобы бар всегда был полон, если только его не отвлекают другие занятия.

— Вы хотите сказать, что он еще пишет пьесы?

Она с насмешливым видом подняла брови.

— Мистер Бойд… вы шутите? Другие занятия Амброза называются иначе — это Соня, эстонка-иммигрантка, она приехала сюда с семьей пять лет назад. Родители умерли, а брат у нее шахтер в Западной Австралии. Насколько я могу себе представить, два последних года Соня скатывалась все ниже. — Бетти недоуменно пожала плечами. — Амброзу только таких и подавай. Ладно, давайте посмотрим, кто еще есть в доме, — предложила она. — Вообще говоря, тут каждый поступает как хочет, не советуясь с другими. По крайней мере, так было до того случая. Теперь мы все сидим здесь в ожидании окончания расследования, словно персонажи из какой-нибудь пьесы Амброза.

Мы поднялись на веранду, потом вошли в прохладный большой холл, а из него — в огромную гостиную, обставленную солидной мебелью — удобной, но лишенной всякого стиля.

В глубине гигантский бар и перед ним ряд табуретов. Приближаясь, я заметил, что единственной посетительницей, сидящей на крайнем стуле возле стены, была очень молодая девушка. За стойкой мужчина возился с полудюжиной бутылок различного размера.

— Соня, — сказала Бетти, когда мы вошли, — представляю вам мистера Бойда.

Прежде всего меня удивил ее юный возраст. Самое большее лет пятнадцать или шестнадцать. На ней были белая майка, плотно облегающая ее маленькие округлые груди с острыми сосками, и сильно поношенные нейлоновые брюки. Ноги босые.

Когда она повернулась ко мне, я прибавил ей еще пять лет. Крошечное личико, жестокое, угловатое и хмурое, грязно-желтые глаза той же масти, что и неприбранные волосы, которые не расчесывались по меньшей мере два дня.

Когда она устремила на меня свои глаза, ее оценивающий взгляд напомнил мне взгляд бродячей кошки, раздумывающей, богата ли фосфором предлагаемая ей сардина.

— Здравствуйте, Соня, — сказал я.

— Не теряйте времени, — перебила она меня с сильным акцентом, указывая костлявым пальцем на типа за стойкой: — Я — с этим парнем.

— Не дури! — оборвала ее Бетти. — Дэнни только хочет быть вежливым.

— А, вижу… — По тонким губам Сони скользнула понимающая улыбка. — Ты уже переспала с ним в Сиднее? — Она посмотрела на меня большими круглыми глазами, полными наигранного восхищения. — Он, должно быть, настоящий молодец, если еще стоит на ногах и даже не кажется утомленным!

Красные пятна вспыхнули на щеках Бетти.

— Ах ты, маленькая… — начала она сдавленным голосом, но ленивый голос из-за стойки прервал поток эпитетов хирургической точности, которые она собиралась выложить.

— Привет! Я думаю, мне лучше самому представиться: Амброз Норман.

Лиловая шелковая рубашка частично прикрывала его волосатый торс и выступающее брюшко. Тип человека, которому от рождения суждено быть толстяком, причем ему это шло.

Волосы длинные и нескольких оттенков, начиная от белокурого до мышино-серого. Лицо херувима, давно утратившего чистоту. Розовые щечки-яблочки и тройной подбородок должны были подчеркивать выражение невинности, но тонкая сеть лиловых сосудиков и отечная кожа создавали впечатление преждевременной старости.

— Дэнни Бойд, — ответил я.

— Не хотите ли выпить? Я могу приготовить. Только скажите, и я сделаю такую микстуру, что вы упадете перед ней на колени.

— Определенно! — прокомментировала Соня с мрачной гримасой.

Амброз пожал плечами с видом фаталиста.

— Бывают дни, когда я говорю себе, что самое большое препятствие для общения между мужчиной и женщиной — слова. Мне хотелось бы оказаться на необитаемом острове с женщиной немой или говорящей только на суахили. В обоих случаях, я думаю, мы бы ужились.

— Я бы выпила мартини, Амброз, — сухо заявила Бетти, — и посоветовала бы приготовить то же самое для Дэнни, пока он не умер от жажды.

— Конечно, конечно. — Он широко улыбнулся и бросил лукавый взгляд на Соню: — А тебе, мой примитивчик?

— Пива!

— Она восхитительно вульгарна, не правда ли? — Норман снова широко улыбнулся. — Настоящая маленькая тигрица. Когда в ней пробуждается страсть, она просто невероятна.

— Амброз! — Бетти с отвращением сморщила нос. — Держите при себе подробности вашей интимной жизни.

Драматург испустил радостное кудахтанье, приготовляя коктейль с ловкостью профессионального бармена.

— Бетти, — он бросил на нее быстрый взгляд, — ведь я должен доказать, что бедная Лейла не лгала Дэнни? Что ж, — секунды две он размышлял, затем пожал плечами, очень гордый собой, — в некотором смысле это меня устраивает.

Он поставил стаканы и сделал широкий жест, приглашая нас занять места у стойки.

Я взобрался на табурет, через два от Сони, а Бетти села рядом со мной.

— Где Феликс? — спросила она.

— Наша другая знаменитость? — Амброз тихонько помешивал напиток тонкой стеклянной палочкой. — Он вышел с нашим героем, галантным капитаном, единственным господином на борту после Бога… господином нашей судьбы, человеком, которого называют…

— Довольно! — оборвала его Бетти.

— …Джеком Ромни, да будет благословенна его недоразвитая душа, — закончил Амброз и удивленно посмотрел на нее. — Разве я говорю что-нибудь плохое?

— Вы мне и так достаточно надоели, — рассвирепела Бетти. — Но когда вы начинаете разыгрывать такие сцены, это становится невыносимым!

В мое солнечное сплетение уперся локоть: это Соня, наклонившись через меня, шевелила обгрызенными ногтями возле самого носа Бетти.

— Оставь его в покое, или я выцарапаю тебе глаза, свинья!

Ярость загорелась в глазах у Бетти, когда она, соскользнув с табурета, потянулась к горлышку ближайшей бутылки. Не торопясь, Амброз убрал бутылку подальше, затем схватил Соню за руку и потянул к себе. Стаканы с мартини попадали на пол, а Соня распласталась на стойке, болтая ногами. Одна пятка едва не ударила меня в подбородок, и я чисто машинально отклонил голову. Амброз сильнее сжал кисть Сони и подтянул ее к себе, так что голова девчонки свесилась по другую сторону стойки, а ягодицы торчали вверх.

Так он держал ее, не обращая внимания на неистовый визг девушки и ругательства, от которых стыла кровь. Наконец ему надоело, и он столкнул ее на прежнее место.

— А теперь иди прогуляйся, моя маленькая орхидея, — ласково распорядился он.

— Ах ты…

Дальнейшие ругательства она изрыгала уже на родном языке, но я так хорошо улавливал их смысл, что подумал: или я очень способен к языкам, или эстонский язык гораздо легче, чем принято думать.

— Иди-ка испеки кекс, — сказал Соне Амброз, — и оставь в покое цивилизованных людей, которые не привыкли выцарапывать друг другу глаза при свидетелях. Иди, мой дикий цветочек, или папе придется опять задать тебе трепку.

От его мягкой улыбки ярость в глазах у Сони сменилась страхом. Она отвернулась, соскользнула на пол и ушла в холл, с раздражающей медлительностью волоча ноги.

Амброз, без сомнения, считал, что должен дать мне разъяснения, так как, едва Соня ушла, разразился тирадой.

— Я жил в Нью-Йорке пятнадцать лет, — начал он тоном старого гангстера, вспоминающего годы пребывания в Синг-Синге. — Наступает момент, когда вы чувствуете, что с вас достаточно фальшивых кукол Манхэттена… — Он улегся локтями на стойку и на минуту погрузился в воспоминания. — Я имел их всех, Дэнни…

Бетти прервала его:

— Почему бы вам не поговорить о чем-нибудь другом, Амброз? Ваши любовные перипетии меня не занимают.

— Если вам не нравится слушать, уйдите куда-нибудь, — небрежно предложил Амброз.

— Дэнни, я пойду посмотрю, готова ли для вас комната, — сказала она мне. — Проверю, не забралась ли под кровать бродячая кошка.

Она повернулась и быстро вышла.

— Как я вам говорил, — продолжил Амброз, — я всех их имел… этих женщин, которые даже не помнят, где они успели отдаться, настолько торопятся подарить вам себя в обмен на автограф. Эти женщины занимаются любовью, словно бриджем: нужно знать все тонкости игры и даже плутовать немного, если партнер не смотрит. — Он медленно покачал головой. — Я понял, что все это для меня кончено, вскоре после того, как встретил одну молодую южноамериканку. Она знала разные трюки на каждую ночь в году и хотела написать об этом книгу, но ей не удавалось найти художника, располагавшего достаточным воображением, чтобы ее проиллюстрировать. В конце концов, после первой же недели, я отдал ключи от моей квартиры одному из своих старых недругов, а он подумал, что я дарю ему цветок.

— Вам нет необходимости рассказывать мне про Соню, — сказал я. — Для моего дела…

— Дэнни, если вас спросят, что доставляет вам самое большое удовольствие, как бы вы ответили?

Я ответил без колебаний:

— «Мартини»!

Он приготовил еще один коктейль и поставил передо мной с улыбкой.

— Извините. Думаю, вы правы. У меня недержание речи. Но эта маленькая дикарка нечто новое для меня… Не поговорить ли нам о вас, чтобы переменить тему?

— О! Тут не о чем говорить! Я всего-навсего бедный частный детектив, который не может себе позволить соревноваться с вами на подобной почве.

— Вы смеетесь надо мной, Дэнни. Вы тоже неплохо разбираетесь во всем, старина! Вчера вечером вы укротили тигрицу… а это и Деймону не всегда удавалось.

— Неужели? — вежливо спросил я.

— Именно так. — Скверный огонек зажегся в его глазах. — Были моменты, когда это сводило его с ума. По его мнению, каждая женщина имеет свою цену, но он никак не мог узнать стоимость Бетти Адамс. Однако он был очень великодушен с ней, на свой манер конечно. Один актер, игравший главные роли в его спектаклях…

— Я уже слышал эту историю.

— Да вы, я вижу, неплохо во всем разобрались. — Вид у него был разочарованный. — Короче говоря, Деймон не получил удовлетворения.

— Чем больше я слышу о Деймоне Джильберте и его друзьях, — задумчиво сказал я, — тем чаще спрашиваю себя, кто из вас ненавидел его сильнее всех.

— Я не питал к нему ненависти, — с живостью возразил он. — Он гораздо больше нуждался во мне, чем я в нем. В течение одиннадцати лет я пять раз имел грандиозный успех на Бродвее, где он был продюсером. Амброз Норман создал Деймона Джильберта, запомните это!

— Вы, должно быть, обожали его, так как все время возобновляли с ним контракты. — Я шел ощупью, не сомневаясь, что рискую немногим. — С вашей стороны это было великодушно, ведь вы могли получить в десять раз больше от кого-нибудь иного. Я имею в виду другого продюсера.

— О нет, почти то же самое.

— А не зависело ли это от досье, в котором регистрировалась ваша охота за экзотикой?

Его сильные пальцы ухватились за край стойки, и я увидел, как побелели суставы.

— Кто рассказал вам эту грязную ложь? — спросил он, с трудом сдерживаясь.

— Не имеет значения. Для меня Джильберт убит, а тот, кто убил его, убил и его дочь. В списке подозреваемых перечислено пять имен, вы один из пяти, Амброз. Я знаю, у вас были сильные побудительные причины, но я хотел бы знать, имеете ли вы для этого достаточно смелости. Очаровательная сцена с Соней убедила меня: вы не позволите наступать себе на ногу!

— Вы с ума сошли! — Его голос подпрыгнул на целую октаву. Если вы думаете, что у меня были серьезные мотивы, посмотрите на остальных!

— Я их видел.

— Бетти Адамс! — Он пренебрежительно махнул рукой. — А Ларри Чамплин, коммерческий директор, обкрадывавший его? Знаете, что сделал с ним Джильберт?

Он заставил его написать полную исповедь, которую отправил адвокату в сейф. Затем он наполовину уменьшил ему жалованье и Посоветовал заново изучить театральное дело. Через неделю он заставил Ларри проверять билеты на утренниках.

— Вы хотите, чтобы я поверил, будто Ларри позволял обращаться с собой как с мальчишкой?

— Если бы он отказался, его исповедь отправилась бы прямо к окружному прокурору. В течение нескольких недель все, кому насолил Ларри, явились бы, чтобы расправиться с ним, могу поклясться!

— Если Чамплину хватило мужества это перенести, значит, он имел мужество и для другого, — сухо сказал я. — Я сохраню его в моем списке.

— А Паркер? — бурно продолжал Амброз. — Самый старый друг Деймона… такой обаятельный и вместе с тем полный чувства собственного достоинства! Что вы знаете о нем, Бойд? Он был так занят обольщением дочери Деймона, что почти не имел времени для своего друга.

Я пожал плечами:

— Тем не менее он не так уязвим, как вы, Амброз, с документированным отчетом о ваших пороках и экзотических фантазиях.

— Напротив, он в тысячу раз более уязвим, чем мы все, вместе взятые, — гневно выкрикнул Норман. — Джильберт больше беспокоился о Лейле, чем о себе самом. Когда ему стало все известно, он пришел в неистовство, и если бы Феликс был в этот момент в городе, то задушил бы его голыми руками. Но когда Паркер вернулся, Деймон уже несколько пришел в себя… достаточно для того, чтобы придумать способ причинить Феликсу горшие муки, чем смерть. У Феликса была сестра…

— И эту историю я знаю…

— А вы знаете, Бойд, где теперь находится его сестра?

— Нет.

— В частной психиатрической лечебнице, вот где! Ненависть — вот что вам следует искать, Дэнни, если вы хорошенько подумаете. Но только один человек настолько ненавидел Деймона, что не мог поступить иначе, как утопив его в океане, это…

Слова Амброза застряли у него в горле, он пристально посмотрел мне через плечо.

— Продолжайте, Амброз, — произнес вежливый баритон. — Я восхищен. Значит, это…

— Вы давно здесь? — прохрипел Амброз.

— Достаточно, чтобы услышать вашу ложь о Лейле и обо мне. — Тон ответа был ледяным. — Это я еще мог бы вам простить. Но примешивать имя моей сестры к вашим мерзким фантазиям, чтобы пытаться спасти свою шкуру, — это уже непростительно. Боюсь, как бы вы не пожалели об этом, Амброз!

Я обернулся и увидел двух человек, стоящих в открытой двери. Тот, который говорил, не мог быть не кем иным, как Феликсом Паркером.

Глядя на него, следовало бы признать, что к нему вполне подходит эпитет «полный достоинства». Он высок, атлетически сложен, уверен в себе. Должно быть, ему около пятидесяти, но на вид он гораздо моложе.

У Паркера густые, с голубоватой сединой волосы, и легкая их волнистость не мешает его облику мужественности. Смуглый цвет лица придает голубым глазам особый блеск. Настоящий герой.

Амброз Норман, опираясь на стойку, смотрел, как он подходит, по лицу его катился пот и капал в стакан миксера.

Паркер подошел к стойке, и через секунду его кулак врезался в тройной подбородок Нормана.

Глаза Амброза вмиг превратились в стекляшки, его руки отпустили край стойки, и он медленно исчез из поля зрения. Послышался тяжелый звук падения тела на пол.

Герой повернулся ко мне и протянул руку. Обаятельная улыбка осветила его лицо.

— Как поживаете? — спросил он с безукоризненным произношением. — Меня зовут Феликс Паркер.

Глава 5

Второй человек, который оставался у двери, пока Феликс повергал Амброза ниц, теперь с непринужденным видом направился к стойке.

— Это Джек Ромни, — сказал Паркер.

— Дэнни Бойд.

Последовало рукопожатие, и у меня создалось впечатление, будто я сунул руку в камнедробилку. Ромни был почти такого же роста, как и Феликс Паркер.

— Вы не думаете, что болтуна следовало бы отнести к нему в комнату? — вежливо предложил Ромни.

— Ему очень хорошо там, где он сейчас, — возразил Паркер. — Собаки всегда спят на земле. Зачем пачкать руки о потерявшего сознание Амброза Нормана?

— Кажется, вы хорошо его пометили, старина, — широко улыбнулся Ромни.

Нельзя сказать, что у него неприятный выговор, но он не чисто английский и не австралийский: так как меня это заинтересовало, я задал вопрос, который из них родной.

— Оба. — Ромни улыбнулся еще шире. — Я родился в Англии, но двадцать лет прожил в Австралии, вот и получилась смесь.

Он лет на десять моложе Паркера, но солиднее; кожа загорелая и обветренная, а голубые глаза окружены сетью тонких морщин. В отличие от Паркера в его лице совершенно отсутствовало изящество. Но если мне пришлось бы выбирать, его лицо внушало больше доверия.

— Наполним стаканы и вынесем их на веранду, — предложил Паркер — Мне, например, хочется на свежий воздух.

Мы устроились в комфортабельных креслах.

— Ситуация достаточно затруднительная, для того чтобы осложнять ее формальностями, — сказал Паркер. — Если с вашей стороны не будет возражений, давайте обращаться друг к другу по имени.

— Меня это не стесняет, — ответил я.

— Хорошо. — Он достал из кармана безукоризненного покроя спортивной куртки золотой портсигар, вынул сигарету и закурил. — Естественно, нам известно, зачем вы здесь, Дэнни. Я не знаю в точности, каковы были ваши намерения относительно Амброза, но похоже, вы проделали превосходную работу к моменту нашего прихода.

— Он прыгал, как кот на горящей крыше, — усмехнулся Ромни.

— Чем больше я пытаюсь узнать, была ли случайной смерть Лейлы, — сказал я, — тем больше прихожу к убеждению, что ее отец был убит.

— Он приезжал сюда пару раз. — Ромни разжег старую трубку. — Интересный тип этот старина Джильберт, но, на мой взгляд, малость жестковат.

Паркер заметил холодным тоном:

— Деймон гораздо значительнее всех нас.

На ступенях внезапно появилась крупная коренастая фигура Ларри Чамплина.

— Послушай, Феликс! Я только что получил пачку писем и две телеграммы. В одной из них серьезная проблема. Думаю, нам нужно принять срочное решение и тотчас же телеграфировать ответ.

— Иду, Ларри. — Паркер поднялся из своего кресла. — Извините, джентльмены.

Они с Чамплином удалились в холл, а я остался наедине с Ромни.

— Скверно получилось с вашим судном, Джек, — сказал я.

— Оно было застраховано, старина, — ответил он. — Самое худшее, что Лейлу убила акула.

— Вы абсолютно уверены, что это была акула?

Он покачал головой:

— Почти. Эти воды кишат акулами. Вы знаете, что это произошло в открытом море. Конечно, было темно, без луны, и я не могу утверждать точно. Но Лейла плавала намного лучше, чем все остальные, вместе взятые.

— Вы последним покинули судно, не так ли?

По губам Ромни медленно скользнула улыбка.

— Дэнни, старина, — вежливо ответил он, — я уверен, что вам хотелось бы услышать всю историю с самого начала. Вы нисколько не раздражаете меня. Я знаю, что вы делаете свою работу.

Я в свою очередь ответил ему самой широкой улыбкой:

— О’кей. Не пропускайте ни одной, даже мелкой детали.

— Может быть, я должен начать с географии? Большой Барьерный риф тянется на тысячу двести пятьдесят миль от Новой Гвинеи до бухты Гарвея, на четыре градуса к югу от того места, где мы находимся в настоящее время. Эта обширная цепь островов и коралловых рифов, окаймляющих берег, — самый большой коралловый пояс в мире.

— Продолжайте, — сказал я.

— Очень важно, чтобы вы поняли это, Дэнни. Я уверен, что вы подумали: нужно быть последним идиотом, чтобы посадить яхту на риф.

— Я только задаю вам вопросы, Джек, поскольку не посещал эти места.

В течение нескольких минут из его трубки поднимался голубоватый дымок.

— Между берегом и тем, что называют внешними рифами, расположена лагуна, которая нигде не имеет глубины более восьмидесяти метров. Здесь находятся самые красивые кораллы в мире. Здесь также охотятся на зеленых черепах. В это время года они выходят откладывать яйца на песчаные пляжи коралловых островов.

— Джек, — без энтузиазма сказал я, — мне уже кажется, что я знаю Барьерный риф как свои пять пальцев.

Он засмеялся:

— Хорошо, но я не могу иначе. Зеленые черепахи и начали всю историю. К тому же я хотел бы напомнить, что и среди лагуны есть сотни маленьких островков и рифов.

— Не забуду.

— На второй день мы увидели нескольких черепах, но никто ими особенно не интересовался. Зато после полудня Лейла вдруг проявила лихорадочный интерес к этим животным и пожелала во что бы то ни стало вернуться. Меня это немного рассердило, потому что у меня были дела на остаток дня и проклятые черепахи разрушали все мои планы… Две предыдущие ночи я причаливал к одному из крупных необитаемых островов, чтобы все могли спать спокойно. Лейла хотела видеть черепах, и я не мог заставить ее от этого отказаться. И вот тогда мы заключили договор: мы возвращаемся обратно, но с условием, что все будут ночевать на борту, чтобы сберечь время… Кораллы — живые организмы. Они не переставая размножаются. Я провел в этих водах двенадцать лет и, в конце концов, ко всему привык. Однажды вдруг замечаешь риф, поднявшийся в том месте, где еще полгода назад ничего не было. А ночью…

Я прервал его:

— А как вы устраивались ночью на борту?

— Места было немного, каюта с четырьмя койками и две двухместные кабины. Трое мужчин помещались в большой, а девушки — в маленьких.

— А вы не собирались спать?

— Хотел бы, чтобы это было так! Мы наткнулись на риф около половины четвертого утра, и он разорвал мое судно, словно оно было из картона… Я тотчас понял, что времени у нас мало, самое большее две-три минуты. Успел заметить лишь темную массу острова в двухстах — трехстах метрах от правого борта и помню, что подумал: «Слава Богу, никто не утонет». И тут же закричал, чтобы они прыгали в воду. Первыми прыгнули Амброз и Ларри, за ними последовали Бетти и Феликс. Лейла, как всегда, не торопилась, хотя нос яхты был уже под водой.

Когда она была готова, другие уже проплыли половину расстояния до острова. Я хорошо видел рябь на поверхности моря там, где они плыли.

Трубка Ромни давно погасла, но он не замечал этого и с жаром продолжал:

— Лейла предложила мне пари на пять долларов, что она опередит меня самое меньшее на полсотни метров, сделала прекрасный прыжок и очень быстро поплыла. Я показался себе стариком, наблюдая, как она плывет, а потом устремился за ней, как проклятый краб. Она была в тридцати метрах от меня, когда все произошло. Это… это трудно рассказывать. Я скорее вообразил себе, чем увидел внезапное волнение воды впереди. К тому времени, как я поднял голову, чтобы посмотреть, там уже ничего не было. Лейла исчезла. Я окликнул остальных, но они были слишком далеко, чтобы понять, что я им крикнул. Я плавал вокруг того места, где видел ее в последний раз, пока не выбился из сил. Мне пришлось прекратить поиски, иначе бы я не добрался до берега.

Он вынул трубку изо рта и уставился на нее так, будто в ней заключался секрет, который был понятен только ему.

— Вот и все, — произнес наконец он. — Два всплеска воды, и Лейлы Джильберт нет.

— Сколько времени после этого вы оставались на острове?

— Несколько часов. Рыболовное судно подобрало нас уже после восхода солнца. В то же утро власти предприняли поиски, полагаю, ради чистой формальности.

— А ваша яхта?

— Она на глубине ста пятидесяти морских саженей. Не знаю, найдут ли нужным страховые чиновники поднимать ее, и, откровенно говоря, мне на это наплевать.

Я закурил и смотрел, как заходящее солнце весело сверкает в голубых водах бухты. Трудно найти такой безмятежный пейзаж… и подумать только, что там, под этой мирной поверхностью, плавает странное животное, быстрое и молчаливое, как торпеда.

Джек Ромни поднялся и вопросительно посмотрел на меня:

— Есть у вас ко мне еще какие-нибудь вопросы, Дэнни?

— Сейчас нет. Благодарю, Джек.

— А вы продолжаете думать, что Лейла была убита?

Он это спрашивал так, будто не придавал значения своим словам, но я чувствовал, как напряженно он ждал ответа.

— Мне еще трудно составить мнение, — ответил я. — Однако ваш рассказ кажется мне убедительным.

Он отвернулся и стал рассматривать бухту, но ему не удалось скрыть раздражения:

— Что вы этим хотите сказать, Дэнни?

— Только то, что сказал… Как вы думаете, мог бы я позаимствовать машину на час или два? Я должен сделать кое-какие покупки.

— Это не проблема, Дэнни. — Он казался теперь более спокойным. — Еще Лейла наняла машину, и ключи от нее всегда на месте. Каждый может ею воспользоваться. Поэтому не стесняйтесь!

— Спасибо. Вам ничего не нужно в городе?

— Нет, спасибо.

Я спустился на две ступеньки и позвал его:

— Джек!

— Что, Дэнни?

— Как вы думаете, могу я завтра нанять лодку? Мы могли бы проехать в сторону этих рифов?

— Это легко сделать, — вежливо ответил он.

— А вы не могли бы этим заняться?

— Конечно.

В его вежливом голосе появилась легкая напряженность.

— Еще раз благодарю, — сказал я и пошел к гаражу.

Выведя машину в аллею, ведущую к дороге, я задал себе вопрос относительно Ромни. По первому впечатлению он показался мне порядочным парнем, однако наружность бывает обманчива, и ничто не следует принимать как данность.

Таунсвилл — хорошенький городок, окруженный холмами; улицы широкие, окаймленные деревьями, дома в колониальном стиле, некоторые из них — с двухэтажными галереями.

Я решил применить безошибочную теорию, согласно которой самый быстрый способ получить сведения в чужом городе — это поставить машину возле ближайшего бара.

Первый же парень, которого я останавливал, чтобы спросить, где я могу найти бар, посмотрел на меня глазами жареного марлина.

— Бар? А что это такое?

Теперь я уже смотрел на него, выпучив глаза.

Мне больше посчастливилось, когда я остановил второго туземца.

— Держу пари, что вы янки, — сказал он со снисходительной улыбкой.

— Совершенно верно, — осторожно согласился я. — Не хотите ли вы мне сказать: «Убирайтесь домой»?

С минуту он рассматривал меня, потом ответил:

— Вы знаете, как называется вот эта вода, которую вы видите?

— Конечно, — ответил я, довольный собой. — Коралловое море.

— Прекрасно! Именно здесь ваши ребята разгромили японский флот. Ни одному янки никто не скажет в Австралии «убирайся домой»! Не забывайте этого!

Я извинился от души, а он продолжал:

— Здесь не говорят «бар», здесь это называется отелем, а в отеле всегда есть зал с буфетом, где можно выпить, но вне отелей нет ничего.

— Не можете ли вы показать мне дорогу к ближайшему отелю и что вы скажете, если я предложу вам выпить?

— Я скажу, что это самая лучшая мысль, какая могла прийти вам в голову.

Когда мы вошли в бар отеля, я подумал, что мы ошиблись адресом и попали в телевизионную студию. В громадном зале, в котором можно было разместить полк кавалерии, не было ни одного стула. За гигантской стойкой, протянувшейся от одного конца зала до другого, лихорадочно метались несколько усталых женщин. Клиенты стояли в двенадцать рядов компактной массой, пили, курили и разговаривали.

— Я знаю официанток, — сообщил мне новый знакомый. — И попробую что-нибудь получить. Чего вы желаете, янки?

— Для меня мартини.

— Что?

Я быстро спросил:

— А вы что хотите пить?

— Шунер.

— О! — Я слабо улыбнулся. — Должно быть, недурно. А что это такое?

— Пиво! — Он посмотрел на меня как на слабоумного. — Только не говорите, что вы еще не пробовали нашего пива.

— Я только вчера приехал.

— Это настоящее пиво, а не бурда, которую подают у вас, — любезно объяснил он мне. — Вот увидите. Значит, два пива.

Затем он глубоко вздохнул и погрузился в груду человеческого мяса между ним и стойкой. Я отвернулся, чтобы не видеть, как человека в расцвете лет разорвут на куски у меня на глазах. Через полминуты я услышал его голос: «Вот и мы!» И увидел своего приятеля с двумя громадными кружками пива.

— А вот и пиво, — сказал он, всовывая мне в руку кружку. — За ваше здоровье!

Насчет пива он был прав: никогда в жизни я не пил такого хорошего. За третьим шунером я был вполне согласен с ним, что у нас подают вместо пива бурду и нужно много времени, чтобы наши пивовары научились варить такое пиво.

Моего нового приятеля звали Кларри, и он попросил не называть его Кларенсом, потому что это ему не нравится. Так как он был почти двухметрового роста и весил килограммов сто, я с ним не спорил. Он участвовал в войне в Новой Гвинее, был рубщиком сахарного тростника, работал на ранчо на севере, а теперь уже пять лет водит сторожевое судно между Таунсвиллом и одним из островов, охотно посещаемым туристами.

Я перевел разговор на акул, и оказалось, что Кларри все знает об этих животных. Один профессор Мельбурнского университета проводил свой отпуск на острове в прошлом году, и Кларри возил его много раз на прогулку, чтобы показать акул в живом виде, а профессор делился с ним своими теоретическими познаниями.

— Самые опасные — это рыба-молот, акула-нянька и тигровая акула, — поучал меня Кларри, — и в окрестностях Таунсвилла вы имеете шанс чаще всего встретиться с ними.

— Набрасываются ли они ночью?

— Им все равно когда, Дэнни! Чем теплее вода, тем их больше, а летом они подходят совсем близко к берегу. В летние месяцы, с ноября по январь.

Я спросил себя, не помутилось ли у него от пива в голове, но вспомнил, что нахожусь в Южном полушарии и в настоящее время хожу головой вниз. От этого у меня началось легкое головокружение, а может быть, и от пива.

Я спросил с безразличным видом:

— Слышали ли вы о женщине, которую убила акула несколько дней назад?

— Еще бы! Весь город ни о чем другом не говорит с тех пор. Ах да, ведь она была янки, как и вы! Надеюсь, она не из ваших друзей?

— Я видел ее однажды в Нью-Йорке.

— Сочувствую, Дэнни. — Он покачал головой. — Вот что надеюсь никогда не увидеть и не услышать.

— Услышать?

— У меня был друг, добывавший жемчуг возле Брума. Некоторое время тому назад акула схватила одного из его ныряльщиков в тот момент, когда он уже поднялся на поверхность. Мой друг говорил, что у него до сих пор мороз по коже, когда он вспомнит, как кричал бедный парень!

Я машинально спросил:

— Кричал?

— А вы бы не кричали, если бы у вас откусили руку или ногу? — свирепо спросил он.

— Разве акула не может схватить так, чтобы жертва не успела крикнуть?

Он энергично затряс головой:

— Акулы начинают с того, что обгоняют тех, кого преследуют, все равно — рыба это или пловец. Чтобы ударить, акула поворачивается на бок и пускает в дело зубы. Она нападает быстро, одним ударом, а потом продолжает свой путь. Профессор говорил мне, что акулы близоруки и не различают цвета, но обоняние у них очень острое. Запах крови сводит их с ума. Они чувствуют его на большом расстоянии.

— Вы уверены, Кларри, что они не могут убить жертву одним ударом, чтобы у нее не было времени крикнуть?

— Во всех случаях, о которых я слышал, жертва умирала после удара в результате шока или увечья, — категорически заявил он. — Представьте себе, что двойной ряд треугольных зубов впивается в ваше тело, Дэнни! Здесь не только боль, но и ужас… Вы думаете, что не заорали бы?

— Еще как!

— Всегда ужасно, когда на кого-то нападает акула. Здесь это происходит слишком часто. Вы знаете Джека Ромни? Владельца яхты?

— Да. Я разговаривал с ним часа два назад.

— Я его знаю только внешне, — продолжил Кларри, — но здесь у него хорошая репутация. Смерть этой женщины нанесла ему удар, и, кроме того, он потерял свою яхту. А такое судно не скоро найдешь.

— Но она же была застрахована?

— Я слышал другое, — сказал он безапелляционным тоном. — В маленьких городках все известно, Дэнни. Его страховка кончилась два месяца назад, и он ее не восстановил. Для него это большая потеря.

Мы выпили еще пива на посошок, обменялись адресами. Кларри дал мне свой номер телефона на случай, если у меня будет жажда или я не смогу вспомнить, как выглядит отель.

Я возвращался домой очень медленно и очень осторожно. Не знаю почему, но я чувствовал, что голова моя очень легка: чистый воздух океана с непривычки опьянял, как вино.

Глава 6

Обед начался мрачно, и разговор состоял из самых простых фраз, но пища была хорошей. Бетти сидела на одном конце стола, Соня — на другом.

Я рядом с Бетти, Амброз между мной и Соней. Ларри сидел прямо напротив меня. К счастью, во время еды он не курил сигару.

На Бетти было свободное полупрозрачное платье, и, когда свет падал сзади, ее фигура обрисовывалась очень четко, в особенности высокая грудь.

Соня сделала большую уступку этикету, расстегнув три пуговицы своей блузки и тем самым показывая всем, что не носит бюстгальтера; впрочем, она и не имела в нем надобности.

После кофе Феликс предложил выпить бренди, и это было первое умное замечание за весь вечер.

— Прекрасная идея! — воскликнул Амброз, впервые открыв рот с тех пор, как сел за стол.

Большой синяк, украшающий его подбородок, начал принимать красивый лиловый оттенок и, должно быть, чертовски болел.

Соня окинула стол угрюмым взглядом.

Я предложил сигарету Бетти, зажег ее и закурил сам. Она не сказала мне и десяти слов за столом. Может, я ее чем-то обидел?

Феликс возвратился с бутылкой и стаканами на подносе и вежливо спросил у всех, кому налить. Никто не отказался, и даже Соня на секунду ожила, чтобы сказать «да».

Итак, каждый выпил бренди с кофе, и это развязало языки. Вроде бы морг превратился в идеальное место для беззаботной вечеринки.

— Дэнни! — внезапно окликнул меня Ромни.

Я вздрогнул.

— Что?

— Завтра утром у меня будет судно, — добавил он без всякого выражения. — Если вы хотите вернуться до ночи, нужно выйти в половине восьмого.

— Хорошо.

— Судно? — переспросил Ларри.

— Дэнни хочет осмотреть риф, где произошла катастрофа, — объяснил Ромни. — Шлюпка большая. Еще кто-нибудь хочет прогуляться?

Бетти от изумления открыла рот:

— После того, что произошло? Никогда в жизни!

— Судно — это глупость, — с ухмылкой заявила Соня. — Ты хотел, чтобы я в тот раз поехала, — повернулась она к Амброзу. — А я тебе говорила, что это идиотство. Разве я была не права?

— Да-да, — пробурчал он. — Ты идиотка, это так.

— У меня такое впечатление, что мы пойдем одни, Дэнни, — сказал Ромни. — Если вы не пожелаете, чтобы нас сопровождал еще кто-то для уверенности, что я доставлю вас именно в то место.

Заявление прозвучало в полной тишине, и Ромни взглянул на меня с явной неприязнью.

— Что это значит? — взволнованно воскликнул Ларри Чамплин и даже вынул сигару изо рта.

— Спросите у Бойда, — холодно ответил Ромни.

— Хорошо. — Чамплин пожал плечами и водворил сигару на место. — Итак, Бойд?

— Вы стесняете его, беднягу! — Ромни невесело засмеялся. — Постойте… я вам нарисовал карту.

Он вытащил из внутреннего кармана листок бумаги, заботливо разгладил его и протянул Паркеру:

— Передайте, пожалуйста, Бойду, Феликс. Мне хотелось бы, чтобы вы тоже взглянули и сказали, тот ли это риф.

«Достойный мужчина» в течение нескольких секунд внимательно изучал бумажку, затем кивнул:

— Мне кажется, да.

— Благодарю, — сказал Ромни. — Не передадите ли вы ее мистеру Чамплину, чтобы он тоже посмотрел?

Ларри взял карту и тоже стал изучать ее.

— Да, должно быть, верно, — сказал он наконец.

— Достаточно ли вам этих двух подтверждений, Дэнни? — обратился ко мне Ромни. — Или вы желаете, чтобы все это подтвердили?

— Но что все это значит, Джек? — повторил Феликс.

— Бойд просил меня рассказать о катастрофе… о смерти Лейлы, — стал объяснять Ромни. — Сегодня я детально рассказал ему обо всем. Он, естественно, не назвал меня лжецом, но дал ясно понять, что не верит ни единому слову.

— Это правда, Бойд? — Чамплин бросил на меня строгий взгляд. — Мне кажется, вы должны извиниться перед Джеком или дать объяснение.

— Скажите мне лучше вы, Ларри: извинялись ли вы или давали кому-либо объяснения, когда стояли на контроле билетов на утренниках?

Его бычья шея сразу покраснела, потом вспыхнуло лицо. Он зарычал:

— Что это значит?

Он почти вскочил со стула, но тяжелая рука Феликса опустилась ему на плечо.

— За это надо поблагодарить нашего друга драматурга, — сказал Феликс. — Когда мы с Джеком вошли сегодня, он был занят вливанием желчи Бойду в уши. Нас они не видели, и мы с Джеком добрых десять минут простояли в дверях.

Чамплин с минуту глядел на меня и повернулся к Амброзу, который явно дрожал от страха. Если я правильно понял взгляд Ларри, брошенный на меня, то он означал: «В настоящую минуту есть более важные вещи, но не беспокойся, подлец, тобой мы еще займемся».

— Так в чем же дело? — с горечью произнес Чамплин. — В этой груде сала спрятался подлый трус?

— Оставь его в покое! — пронзительно закричала Соня. — Я тебе яйца отрежу!

— Тише, мой маленький страстный попугайчик. — Амброз с доброй улыбкой погладил ее руку.

— Я не знал, что у вас есть секреты друг от друга, — невинно произнес я. — Вы все набросали мне настолько ясный портрет Деймона Джильберта, что я подумал: между вами определенно должна быть взаимная симпатия.

Чамплин опустил кулак на стол и опрокинул свой стакан. Пятно от бренди стало медленно расползаться по белой скатерти.

— Продолжайте в том же духе, Бойд, — процедил он сквозь зубы, — и я вас так отделаю, что попадете в госпиталь года на два.

— Вот теперь меня не удивляет, — усмехнулся я, — почему Джильберт вынужден был сделать вас билетером.

— Ларри! — строго бросил Паркер.

Чамплин сделал над собой усилие и остался на месте. Я видел, как сжимаются его челюсти, почти слышал скрип зубов. Феликс же одарил меня чистосердечной улыбкой.

— Дэнни, старина, я не понимаю вас. — В его голосе прозвучали сразу все оттенки искренности. — Когда мы сегодня встретились в первый раз, у меня создалось впечатление, что мы поймем друг друга с полуслова. Своего рода молчаливое согласие. К чему повторять домыслы Амброза? Чего вы еще хотите добиться?

Он смотрел на меня, как бы желая подбодрить, и я подумал, что Феликс не угадал своего призвания: он был бы замечательным дипломатом.

В это время я почувствовал, как рука Бетти настойчиво сжала мою.

— Прошу вас, Дэнни, не настаивайте на своем, — прошептала она. — Давайте лучше забудем все это!

Я отнял у нее свою руку и весело повторил:

— Чего я хочу добиться? В этом-то и вопрос, не так ли, Феликс?

— Действительно. — Его глаза сузились.

— Я повторяю всем, кого ни встречу, но либо не слышат, либо не хотят слушать. В конце концов, это начинает угнетать, Феликс. Я почти уверен, что Деймон Джильберт был убит, а теперь все больше и больше убеждаюсь, что и Лейла Джильберт тоже убита.

— Слушайте-ка меня, Бойд! — проговорил Чамплин сквозь сжатые зубы. — Черт возьми, я…

— Минуту, Ларри! Я не закончил. Еще пожуйте свою сигару. — Я повернулся к Паркеру: — Итак, у нас имеется посылка: одно или даже два убийства, объявленные несчастными случаями. Давайте рассмотрим проблему под таким углом зрения. Если было преступление, то убийца сидит за этим столом, значит, мне нужно прежде всего установить, кто из вас виновен, а затем построить обвинение против него или нее, верно?

— Дэнни! — резко произнесла Бетти. — Вы не понимаете, что делаете!

— У меня есть одна идея, милая, — сказал я, не сводя глаз с Паркера. — То, о чем мне сегодня рассказывал Амброз, я уже слышал из уст отвратительного человека — некоего Пита Дженнингса. Может быть, вы все помните его?

Феликс все еще смотрел на меня с выражением надежды на героическом лице, но в глубине его глаз я увидел ненависть. Он медленно оглядел остальных.

— Неужели мы никогда от этого не избавимся? — мрачно спросил он. — И куда бы ни пошли, всюду с нами будет некто вроде этого Бойда? — Он устало покачал головой: — Я думал, что мы покончили с этим, когда…

— Когда вы ночью держали голову Деймона Джильберта под водой? — спросил я.

— Не будьте смешным! Когда Деймон умер — вот что я хотел сказать.

— Извините меня, — спокойно произнес Ромни, вставая. — Я ничего не могу сообщить относительно смерти Деймона Джильберта, поскольку не имел к ней отношения. Но к гибели Лейлы я имел отношение. Бойд утверждает, что это убийство. Так кто тогда, по-вашему, я? Лжец, убийца или и то и другое? Хотел бы получить от вас определенный ответ, Бойд, если вы не возражаете.

— Я дам вам ответ, старина Джек, — сказал я, — но вам придется принять его таким, какой он есть.

— О чем вы болтаете? — простонал Чамплин.

— Пусть говорит! — твердо потребовал Ромни. — Я хочу послушать.

Прежде чем заговорить, я поглядел на них с откровенным вызовом.

— Я считаю вас самой большой труппой скверных актеров, каких мне доводилось встречать. Вы все еще продолжаете играть любимые роли, изображать себя теми, кем хотите казаться. Каждый приходит в ярость, едва услышит правду о себе, зная в то же время, что она уже доказана. Феликс играет благородного героя, хоть ему известно, что остальные его уже распознали как Иуду, предавшего лучшего друга. Он соблазнил дочь этого друга и не посмел защитить собственную сестру, когда Джильберт ему отомстил.

Поглядите на Чамплина! Он впал во гнев, когда я напомнил ему, что его сделали билетером во искупление грехов. Это был его собственный выбор, ведь иначе он попал бы в тюрьму как вор. Что с вами, ребята? Кого вы думаете одурачить?

Воцарившееся молчание внезапно нарушила Соня — она ткнула Амброза локтем под ребро и заявила:

— А Бойд молодец, верно? Напугал этих ублюдков. Что ты скажешь? Правда, здорово? — Она повторила тычок, и Амброз поморщился.

— Вроде бы так и есть, моя хищная принцесса, — мягко отозвался он. — Но пари держать я не стану.

— Я терпелив, Бойд, — вставил Ромни. — Ждать ли мне вашего ответа?

— Я отвлекся и очень прошу меня извинить, старина! Сейчас перейдем к этому.

— Я не нахожу это таким уж забавным, Бойд, — негромко проговорил он. — Как бы вы не спохватились, что совершили большую ошибку.

— Сейчас будет ответ, мистер Ромни, — вежливо сказал я, — но для этого частного ответа мне нужна помощница. Бетти, вы займетесь этим?

— Чем?

— Просто будьте внимательны, мисс Адамс, — сказал я с убийственной интонацией. — И говорите лишь тогда, когда вас попросят.

— Но… в чем дело?

— Вы помните библейскую историю об Ионе и ките?

— А… да, конечно. — Она широко распахнула глаза. — И что же?

— Как бы вы назвали эту историю, мисс Адамс?

— Что? Я… я не знаю. Мифом?

— Мифом? Вот превосходный ответ, мисс Адамс. А теперь я расскажу вам другую историю — о Лейле и акуле.

Я ожидал взрыва, но ничего подобного не произошло.

— Вы слышали эту историю раньше, мистер Ромни?

— У меня впечатление, что вы либо глупец, либо вам надо серьезно позаботиться о себе, — сказал он. — Не хочу терять времени, слушая всякую чушь, Бойд. Я ухожу к себе.

— Но вы же не слышали самого главного: как акула проглотила Лейлу целиком и так быстро, что та даже не успела крикнуть.

— Хорошо! — Ромни с покорным видом уселся поглубже в свое кресло. — Только будьте кратки, Бойд, это все, о чем я прошу.

— Согласен. Сегодня я разговаривал с экспертом. — Я подумал, что, к сожалению, здесь нет Кларри и он не сможет узнать о своем внезапном повышении. — Так вот. Он находит, что дело происходило не так, как представляется некоторым… Когда двойной ряд зубов акулы впивается в тело, человек испытывает страшные муки и приходит в ужас. Надеюсь, что я говорю предельно ясно, мистер Ромни? Жертва испускает истошные крики, душераздирающие! Она всегда кричит.

Он с раздражением вскочил:

— Вы закончили?

— Почти. Ведь вы, кажется, не очень торопитесь поднять свою затонувшую яхту?

— Нет, я вам уже сказал почему: мое судно было застраховано, так для чего же мне это делать?

— Уже два месяца как кончился срок вашего страхового полиса, а вы и не позаботились его возобновить. Вы не получите ни цента за вашу прекрасную яхту, лежащую сейчас на дне океана, и вам на это наплевать? — Я уставился ему прямо в глаза: — Нахожу это любопытным.

Он оттолкнул кресло.

— Я не желаю слушать ваши сказки, Бойд! — почти жалобно вскричал он. — И если желаете знать мое мнение — вы сумасшедший!

И бегом кинулся к двери. Я сказал:

— Если это еще кого-нибудь интересует, могу продолжить. По-моему, если он так мало беспокоится о своей потопленной яхте, значит, ему заплатили, и гораздо больше, чем она стоит. А теперь вопрос, уважаемые дамы и господа: кто заплатил и почему?

Можно было подумать, что подан какой-то невидимый сигнал, понятный всем. Стулья почти в унисон стукнули об пол, они все поднялись и направились к двери во главе с Бетти.

— Хорошо… — Я постарался придать своему голосу дружескую теплоту. — Встретимся у коронера, не так ли?

И снова был дан невидимый сигнал. Все замерли, как живые статуи.

— У коронера? — медленно повторил Чамплин. Он передвинул сигару из одного угла рта в другой. — А кто вас туда приглашал, Бойд?

— Моя гражданская совесть, — елейным голосом сказал я. — Нужно ведь помогать правосудию, не так ли?

— Вы серьезно? — Феликс бросил на меня презрительный взгляд. — Но для чего вам это?

— Разве не нужно составить вердикт о причине смерти Лейлы? Мне кажется, пока что все здесь утверждали, что ее смерть была случайной… что она убита акулой, большой, как кит Ионы. Разве не справедливо, чтобы и я рассказал на следствии все, что думаю о том, кто и кем был убит и почему…

— Идиот! — бросила Бетти и быстро покинула комнату.

Чамплин и Паркер посмотрели друг на друга и повернулись ко мне.

— На вашем, Дэнни, месте я бы ничего не делал, — задумчивым тоном предупредил Феликс. — Это было бы совсем неблагоразумно.

— Я бы даже сказал, что глупо! — добавил Чамплин. Его могучие плечи приподняли пиджак, он вынул сигару изо рта. — Я вам уже сказал, что вы заходите слишком далеко, Бойд, и один лишний шаг…

Ларри разжал пальцы, сигара упала к его ногам, и он, с улыбкой глядя на меня, раздавил ее.

— Пойдем, Ларри, выпьем по стаканчику, — предложил Феликс, и они оба удалились.

Я взял со стола карту Ромни, заботливо сложил и сунул в свой бумажник. И только теперь заметил, что в комнате есть еще двое. Соня обошла стол и кошачьей походкой приблизилась ко мне. Можно сказать, что эта женщина всегда будто подкрадывается к добыче.

— Это было здорово, — одобрила она и положила ладони мне на грудь. — Вы очень сильный? Вы нагнали на них страху! — Ее пальцы произвели быстрое исследование мускулов моей груди, в глазах у нее зажегся недобрый огонек, лицо оживилось и утратило мрачное выражение. — Шлюха! В постели… Соня гораздо лучше! — Затем она погрузила мне в грудь ногти с почти садистской радостью и отошла. Розовый кончик ее языка облизнул нижнюю губу. — Хей, Бойд! Может быть, на днях попробуем, кто лучше в постели?.. До скорого! — Она пошла к двери, покачивая бедрами. — Я обещаю, Бойд!

Амброз поднял брови, затем плечи.

— Можно сказать, вы произвели на нее сильное впечатление, Дэнни.

— Она принадлежит вам, старина, — поспешил заявить я.

Он вздохнул:

— Я думал об этом. Не уверен, что это мне все еще нужно. Я пресытился. Почему бы вам не принять ее предложение? Она и вправду хороша в постели. — Он сделал быстрый жест. — Полагаю, я уже покончил с примитивной стадией и мог бы сделать вам подарок, Бойд.

— По-моему, вы принадлежите к людям, которые любят освобождаться от забот. Но, пожалуйста, не за мой счет. У меня своих забот хватает.

Он оглянулся на дверь и понизил голос:

— Может быть, я мог бы дать вам кое-что другое. Например, добрый совет.

— Я слушаю.

— Если вы хотите спать спокойно, почему бы вам не отправиться в город? Там есть отличные отели.

— Вы беспокоитесь обо мне? Или о Соне?

— Я беспокоюсь о вас, Дэнни.

— Думаете, со мной что-нибудь случится, если я останусь здесь?

Он пожал плечами:

— Не знаю. Но после того, что вы с ними сегодня сделали… Вы раздели их, не оставив даже нижнего белья… У меня впечатление, что теперь с вашей стороны было бы осторожнее не вводить их в искушение. — Он на минуту закрыл глаза. — И еще я видел, как Ларри давил сигару ногой… Я не переношу крови, Дэнни! Почему бы вам не послушаться благоразумного совета?

— Я должен рано встать, чтобы отправиться к рифу, — сказал я.

— Что у вас так зудит, Бойд? — Его голос сделался жалобным.

— Зудит во мне лишь желание узнать, каким образом умерла Лейла. Я видел ее только однажды, но если кто-то убил ее, то он уничтожил настоящую женщину, и у меня такое чувство, что при этом я потерпел убытки.

— Хорошо, можете разыгрывать из себя героя, и вам перережут глотку, — сказал он мрачно.

— Что ж, будем разыгрывать героя, — ответил я и ушел, оставив его со слегка застывшим выражением глаз.

Проходя мимо открытой двери гостиной, я бросил туда взгляд и заметил Феликса и Ларри, погруженных в серьезный разговор. Все спальни располагаются в задней части дома, и моя была самой последней. Я знал, кто из них занимает какую, поэтому без затруднений нашел нужную и постучался.

Она сразу открылась, и Ромни уставился на меня.

— Уделите мне еще пять минут, старина, — сказал я.

— Хорошо, но не больше. Я уже достаточно насмотрелся на вас за сегодняшний день, Бойд.

Он отступил, давая мне пройти, потом закрыл дверь.

— В половине восьмого завтра утром… Так и остается?

— О!.. Маленькая прогулка в лодке, которую мы намечали? — Он покачал головой: — Мысль провести с вами целый день уже переворачивает мне желудок, Бойд. Я не поеду с вами.

— Боитесь, как бы я там не нашел чего-нибудь?

— Можете крутиться вокруг этого рифа хоть два месяца, но только не со мной.

— Но ведь вы моряк, — сказал я мягко. — Помните?

— Наймите другую лодку и другого моряка.

— Это не то же самое, что с вами, старина!

Взгляд выцветших голубых глаз Ромни стал странно настойчивым.

— У вас же есть карта, которую я вам дал. Если хотите, могу записать номера телефонов людей, достойных доверия, которые будут рады дать вам лодку.

— Благодарю. Одного я уже знаю. Хотите, чтобы я сказал вам одну вещь, Джек?

— Говорите!

— Как актер вы никуда не годитесь!

— Что это значит?

— Если вы не поняли, старина, — сказал я с чувством искреннего сожаления, — значит, я сделал большой промах! Но я все-таки уверен, что вы понимаете, о чем я сказал. Итак, вы ночуете здесь? Если ночью примете какое-нибудь решение, помните, что в семь часов я буду на ногах!

— Спокойной ночи!

Телефон находился в столовой. Я возвратился туда, Амброз, по-видимому, нашел что-то получше, чем оставаться здесь.

Я набрал номер, данный мне Кларри, и первое, что услышал, это взрыв женского смеха. Затем богатое контральто спросило:

— Да, милый?!

— Не смогу ли я поговорить с Кларри?

— Конечно, если мне удастся оторвать его от стакана с пивом. Кларри, тебя!

Через минуту я услышал его голос.

— Говорит Дэнни Бойд. Вы меня помните?

— О, это вы? Если желаете пива, приходите, старина!

— Я хотел бы нанять лодку и выехать завтра рано утром, чтобы вернуться к ночи.

— Завтра утром?.. Я буду занят… О, к черту! Она подождет. Хорошо, Дэнни, лодка будет.

— Спасибо. У вас есть машина?

— Очень старая машина, но она двигается.

— Вы можете заехать за мной завтра утром? — Я назвал адрес.

— Хорошо. А куда мы направимся?

— Не знаю, у меня есть карта. Вы можете позаботиться о еде?

— Не забуду и о пиве, — с жаром ответил он. — Ни о чем не беспокойтесь, Дэнни. Я обо всем позабочусь.

— Вы очень поможете старику, Кларри! — с облегчением сказал я.

— Вот это я каждый день повторяю Дорис. — Он разразился громким смехом. — Только она говорит, что старики никогда не ведут себя так, как я…

Я вежливо спросил:

— Дорис?

— Да, это она отвечала вам по телефону. Моя подружка. Она создана для уюта и холодных зимних ночей, когда так хочется согреться.

На фоне его слов в трубке был слышен тот же веселый смех, и я подумал, что было бы приятнее пить с ними пиво, чем идти спать с бодрыми напутствиями Амброза.

— Я пошутил, Дэнни, — весело сказал Кларри. — Хорошо, я приеду за вами завтра в семь часов. О… забыл одну маленькую деталь. Может быть, вы хотите знать, во что это вам обойдется?

— Я доверяю вам, Кларри. До завтра.

— Доброй ночи, Дэнни…

Должно быть, около полуночи я внезапно проснулся и услышал, как кто-то скребется в дверь. Я бесшумно выбрался из постели, обмотался полотенцем вокруг пояса и подошел к двери. Царапанье было очень настойчивым, видимо, продолжалось уже давно и не случайно.

Я отпер и раскрыл дверь. Бетти поспешно вошла, и я закрыл за ней дверь на ключ.

— Не зажигайте света, прошу вас! — торопливо прошептала она.

Луна освещала комнату, и я хорошо различал округлые очертания ее тела под прозрачной ночной рубашкой.

— Привет, Бетти! Как мило явиться с визитом… Могу ли я спросить, вы по делу или ради удовольствия?

— Ты безумец, Дэнни! — с горечью прошептала она. — Я пыталась остановить тебя в Сиднее, помнишь? А теперь уже слишком поздно.

— Слишком поздно… для чего?

— Ты ведь должен был понять, что делаешь, — безнадежно простонала она. — Но нет, тебе нужно довести их до крайности! Теперь они уже не отступят! Зачем тебе понадобилось говорить им про следствие?

— Душенька, я стараюсь не отстать от тебя, но ты бежишь слишком быстро. Чем я их довел до крайности?

— Я чувствую, что они собираются убить тебя. — Голос ее напрягся. — После того как ты ушел спать, они устроили в баре совещание. Я хотела остаться с ними, но Ларри почти вытолкал меня, говоря, что мне нечего за себя беспокоиться, но они позаботятся обо всех деталях.

— Уж не собираются ли они предложить мне денег? — усмехнулся я, полный надежды.

— Скорее пулю. Ты знаешь, почему я приехала встречать тебя в Сидней?

— А сколько ты могла мне предложить?

— Для начала — двадцать тысяч. — Она пожала плечами. — Потолок — шестьдесят. Но теперь это не имеет значения.

— А ты не знаешь деталей?

— Я слышала, как Ромни что-то говорил о завтрашнем дне, но Чамплин выставил меня за дверь. Думаю, сегодняшнюю ночь ты можешь спать спокойно. Здесь они ни на что не решатся. Место не подходящее, с их точки зрения.

— Не находишь ли ты, что ведешь похоронный разговор, скорее подходящий вампиру?

— Я спрашиваю себя, зачем помогаю тебе, Дэнни Бойд. Во всяком случае, не из-за любви, можешь быть уверен!

— Может, ты просто добрая?

— В жизни я любила только одного человека. Но ты, без сомнения, даже не понимаешь, что значит это слово.

— Разве я…

— Ты и твой великолепный профиль — для тебя больше ничто не имеет значения. Держу пари, что в течение всей своей жизни ты ни к кому не испытывал нежного чувства.

— Ну… как сказать…

— О, молчи! Ты вызываешь у Меня тошноту, Бойд!

— Но что я тебе сделал?

Внезапно она наклонилась и сняла обеими руками рубашку, обнажив свое великолепное тело.

— Чего ты ждешь, Дэнни? — проговорила она совершенно другим тоном, подойдя совсем близко и стягивая с меня полотенце.

Глава 7

Кларри появился на следующее утро ровно в семь. Я сел рядом с ним в его старую машину, и мы с шумом двинулись туда, где стояла на якоре его лодка.

— Вам повезло, Дэнни, — сказал он, глядя на небо, — если погода не изменится, на море не будет даже ряби. Это обойдется вам в пятьдесят баксов, хорошо, старина?

— Согласен, — ответил я.

Я раскрыл рот, увидев его судно. Речь шла о сторожевой лодке, но тут был чуть ли не торпедный катер, совсем новый, с надраенной палубой.

Нам понадобилось около получаса, чтобы погрузить привезенный Кларри провиант — главным образом картонные коробки с пивом. Наконец мотор заработал, и палубу стала сотрясать мелкая дрожь.

Когда мы отошли, я ощутил тихую радость при мысли, что теперь нечего бояться «Общества по устранению Дэнни Бойда», о существовании которого меня ночью известила Бетти. Она покинула меня после долгих просьб не показываться в доме. Это было в четыре утра. Я спросил ее, в чем дело, и она даже всплакнула. Такое у нее было настроение.

Неподалеку на якоре стояла роскошная яхта. Какой-то тип у руля делал нам знаки, когда мы проходили мимо. Кларри заглушил мотор.

— Привет, Кларри! — закричал тип во всю силу своих легких. — Не видел ли ты Джека Ромни?

Кларри отрицательно покачал головой.

— Он нанял на весь день мою старую посудину, — проревел тип. — Сначала они собирались вдвоем, а теперь придут четверо или пятеро. Хотелось бы знать, что за путешествие он собрался организовать?

— День обещает быть хорошим, не правда ли? — вежливо крикнул Кларри и включил мотор.

Теперь я понял, что будет не только хороший день, но и праздник у Дэнни Бойда. И я решил начистоту поговорить с Кларри, прежде чем и он может стать покойником.

Через час судно вступило в воды Большого Барьерного рифа. Солнце быстро поднималось, а я заканчивал историю, которая началась дождливым утром на берегу Ист-Ривер.

Кларри почесал нос с задумчивым видом и произнес:

— И вы полагаете, нам придется туго?

— Кларри!

— Будет драка?

— У меня неприятное ощущение, что им легче освободиться от меня в открытом море, чем на земле, — ответил я. — И теперь, если вы отказываетесь, давайте повернем обратно. Я не обижусь, Кларри.

— Но вы не хотели бы этого?

— У меня особые причины. Мне за это заплатили.

— Мне тоже, — ответил он. — Пятьдесят баксов, не забывайте. — Кларри закурил и еще раз почесал нос. — Похоже, будет передряга, — озабоченно проговорил он.

— Возможно.

— У вас есть оружие? Хоть какое-то?

— Нет.

Я знал, что оружие нельзя привозить с собой в Австралию, и не позаботился об этом.

— Оно может понадобиться, — пробормотал Кларри. — Всегда стоит держать его под рукой. Я взял револьвер и ружье. Если хотите, вам я дам револьвер. С ним легче управляться.

— О’кей, спасибо.

Кларри достал из кармана рубашки мою карту и изучал ее несколько секунд.

— Этот риф в стороне от привычных трасс, — сказал он. — Может случиться, что мы будем там одни.

Вскоре после полудня мы заметили на горизонте две возвышенности, в честь чего достали второй ящик с пивом.

— Вот ваш остров, Дэнни, — сказал он, покачивая головой. — И не наливайте пиво так быстро, а то очень много пены.

— Который остров мой?

— Налево. Согласно вашей карте, риф находится в двухстах метрах от берега. Спасибо! — Он взял у меня налитый стакан и оглядел его критическим взором. — Вы привели бы в ужас мою Дорис. Она профессионалка.

— В чем?

— Официантка в баре.

— У меня пусто в животе. Может, нам поесть?

— Прекрасная мысль.

Когда мы покончили с едой, острова были уже совсем на виду. Кларри снизил скорость и протянул руку.

— Видите ту белую линию, как раз перед островом, слева от него? Это вода, разбивающаяся о риф. — Он презрительно фыркнул: — Ромни совсем рехнулся, если не увидел этого ночью! Или заснул. Так на какое расстояние вы хотите приблизиться к рифу, Дэнни?

Я рассматривал другой остров, справа от нас.

— А на каком расстоянии друг от друга эти острова?

Он прищурился:

— Около восьмисот метров. Может, немного меньше, но не очень. Вы прибыли сюда из-за этого рифа, покрытого пеной, не так ли?

— Хорошо, предположим, что я теперь изменил свое намерение, — медленно сказал я. — Возможно, я предпочел бы бросить взгляд на другой остров, Кларри.

— Хорошо, ведь платите, в конце концов, вы.

Он с равнодушным видом пожал плечами и сменил направление. Приближаясь, второй остров показался мне гораздо больше. Кларри предположил, что его площадь примерно три квадратных километра.

В центре три небольших холма, и весь остров покрыт густой растительностью, спускающейся почти до воды. В течение нескольких минут мы шли вдоль берега, затем Кларри проворчал:

— Есть маленький пляж в глубине бухты. Посмотрите?

— Давайте туда.

Вскоре нос судна коснулся маленького пляжа.

— Ну, — спросил Кларри, — что мне дальше делать? Отплыть подальше и подождать, пока вам надоест играть в Робинзона?

Я подумал и пришел к следующему выводу: что бы ни случилось в ближайшие часы, место здесь идеальное.

— Да… так и сделаем. Отходите, бросайте якорь и ждите меня. А когда появится Ромни и все остальные, скажите им, что я один на берегу.

— Хорошо, а потом?

— Потом — ничего. Ждите, пока я не выйду на пляж и не махну вам рукой.

— Советую сделать это до ночи, — проворчал он, — иначе рискуете болтать руками до утра.

— Хорошо. — Я пошел к носу судна.

— Дэнни! — Силуэт Кларри четко рисовался на фоне ослепительной синевы. — А если будет драка?

— Может, и не будет.

— Мне кажется, что вы поступаете неразумно, оставаясь на этом острове. Отсюда некуда бежать, так он мал. Стоило бы заполучить мои полсотни монет авансом.

Я прыгнул через борт и оказался по пояс в воде. Поздравил себя с тем, что сообразил поднять револьвер над головой. Судно тихо удалялось от меня. Когда оно оказалось уже в сотне метров, Кларри развернул его и вышел в море. Я помахал рукой, и Кларри ответил мне тем же.

Выбравшись на пляж, я вдруг почувствовал себя совершенно отрезанным от всего мира. Сел на камень, чтобы закурить и просушить одежду. Через две минуты брюки мои начали сохнуть, и я ощутил, как солнце обжигает ноги сквозь ткань.

Я сидел еще минут десять. Судно превратилось в черную черточку на синей воде. Я тронул ботинки, они тоже высохли.

На острове было очень тихо. Как прекрасно быть последним человеком на земле!

Но постепенно тишина начинала давить. Я закурил вторую сигарету и глубоко затянулся.

Потом я вдруг услышал то, чего дожидался: сначала раздался легкий шелест. А я уже настолько привык к тишине, что он произвел впечатление взрыва. Кто-то медленно приближался. Наконец густая листва позади меня раздвинулась с легким шорохом.

— Вы пришли сюда, чтобы найти меня, Дэнни Бойд? Вот уже около недели я прикована к этому дрянному острову!

Лейла Джильберт вышла из зарослей и уставилась на меня, упираясь руками в бедра. Ее белокурые волосы немного выгорели на солнце, а лицо приняло красивый бронзовый оттенок. Только глаза не изменились: все та же кобальтовая синева. И в этой синеве по-прежнему пляшут адские огоньки. Светло-голубая полурасстегнутая рубашка почти не скрывает грудь, а короткие шорты едва прикрывают бедра; длинные ноги сильно загорели.

— А где Джек Ромни? — спросила она хрипловатым голосом, от которого у меня защекотало в груди.

— Он появится с остальными, я думаю.

— Они знают?

— Не уверен, если только он им не рассказал.

Она наклонилась и вытащила из кармана моей рубашки пачку сигарет и спички.

— Уже два дня как мои кончились, — объяснила она. — Теперь рассказывайте новости. Мне кажется, что я потерпела кораблекрушение сто лет назад.

— О! Ничего особенно интересного, — ответил я. — Ваша смерть заняла первые страницы всех нью-йоркских газет.

Она села рядом со мной.

— Скажите мне, Дэнни, в какой момент вы поняли?

— Вчера вечером, когда Ромни нарисовал мне карту, чтобы указать риф, где потонула его яхта, и остров, до которого доплыли остальные. Только он нарисовал на карте два острова.

— Джек — славный парень, — непринужденно сказала она. — Я знала, что и вы достаточно хитры для того, чтобы пронюхать обман, Дэнни. Поэтому я вас и наняла.

— Ваш отец часто пользовался услугами Дженнингса. Я думаю, это Барт познакомил их?

— Точно.

— Таким образом, после того, как я вручил Барту ваше запечатанное письмо, ему оставалось только позвонить Дженнингсу и поручить ему отнести магнитофон в мою контору. Дженнингс попробовал меня шантажировать, чтобы вытянуть из меня деньги. Эта идея принадлежит вам?

Она взяла горсть песка в руку и стала смотреть, как он утекает между пальцами.

— Я считала, что вы прибудете сюда быстрее, если у вас появится конкурент, — сказала она.

— Значит, Джек Ромни бросил свою яхту на риф с заранее обдуманным намерением, не так ли? Естественно, что вы оба заботливо выбрали время и место таким образом, чтобы в панике никто не заметил, как Лейла Джильберт, не имеющая равных в плавании, избрала противоположное направление. Но есть один пункт, который меня интересует. Какую историю должен был преподнести им Ромни после того, как сам доплыл до берега? Ведь она должна быть очень убедительной, чтобы они сразу проглотили ее.

— Он заметил, что я не выскочила из каюты вместе со всеми… Тогда он вернулся и увидел, что я мертва, убитая кинжалом в сердце.

— Вы решили, что они испугаются, увидев себя в списке подозреваемых, а тот, кто убил вашего отца, еще больше испугается при мысли, что ваша смерть снова привлечет внимание к гибели Деймона?

— Конечно, — ответила она. — Тут должны были появиться вы и подогреть их добела, используя всю мерзость, которую вы, я была уверена, привезете из Нью-Йорка. Джек должен был рассказать историю о рифе, которого он не заметил, и об акуле, которая сожрала меня, делая это таким образом, чтобы все это показалось вам подозрительным. Я знала, что вы можете вырвать у Ромни правду… то есть то, что они считали правдой, будто бы я убита. Им оставалось сделать только одно, прежде чем Джек проговорится.

— Ликвидировать Дэнни Бойда? — тихо спросил я.

— Очевидно. Им надо было бы устранить вас и бросить жребий, кому сделать эту работу. Так и вышло: западня была хорошо поставлена. Тот, кто мог больше всех потерять, неизбежно должен был вызваться добровольцем. Разве это не элементарная логика?

— Однако доброволец мог бы и не дожидаться удачного случая. Он мог бы решиться действовать сам по себе, прежде чем остальные поймут опасность, к которой их ведет Джек. Вы об этом подумали?

— Это был рассчитанный риск.

Она тихонько зевнула.

— В общем… пожертвовали Дэнни Бойдом?

— Но я была уверена, что этого не произойдет. — Ее огромные глаза уставились на меня. — О’кей, Дэнни, теперь игра ваша! Но я не могу больше ждать. Вы, наконец, скажете мне?

— Что?

— Кто это был?

— Что значит — кто?

— Ну полно! Перестаньте дурить мне голову! Говорите, кто убил моего отца?

— Да откуда же мне знать?

Лейла неожиданно побледнела, поняв, что я сказал правду.

— Значит, это не кончилось? — прошептала она грустно. — Тогда почему вы здесь?

— Крошка моя, я начинаю чувствовать, что с меня достаточно быть всеобщей мишенью. — Злоба распирала меня. — Я желаю поменяться местами с той, которая поставила меня в такое положение.

Она покачала головой:

— Но вы же сказали, что Джек не замедлит явиться сюда вместе с остальными.

— Да, они могут появиться с минуты на минуту. Относительно Ромни ничего не знаю, но остальные думают, что придут сюда, чтобы в этом уголке с полным спокойствием избавиться от опасности, которую для них представляет Бойд.

— Может быть, когда они придут, Джек уже будет знать, кто именно, — с надеждой сказала она. — Но если он ничего не узнает и они найдут меня здесь живой?

— Значит, они придут к заключению, что вам лучше оставаться мертвой. Мне кажется, что вы рано или поздно этим и кончите, радость моя.

Она вскочила, буравя меня взглядом и дрожа от ярости.

— Вы… вы… допустите, чтобы меня убили?

— Вы, душечка, быстро соображаете. Интересная ситуация, как говорят в театре, вы не находите?

Она наступала на меня, ее ногти приближались к моему лицу. Я схватил ее за запястье и рванул в сторону. Она уткнулась носом в песок.

— Все не так просто, крошка. Согласен, что могу сделать из вас прекрасную мишень, но ведь тогда я и себя подвергну такой же опасности. Если они захотят вас убить, то должны убить и меня, они не могут себе позволить оставить живого свидетеля. — Я поднял револьвер с камня, на котором сидел, и подержал на ладони. — Есть чем защищаться.

Едва я произнес эти слова, у меня возникло инстинктивное ощущение опасности. Кларри вручил мне револьвер, достал его из ящика в рубке, но была одна вещь, которую я не сделал, которой пренебрег, — нечто важное, основное, означающее жизнь или смерть. Господи! Именно это я обязан был сделать первым делом, по той или иной причине…

— Что с вами? — приглушенным голосом спросила Лейла. — Что случилось, Дэнни? У вас такое лицо…

Только теперь я проверил, заряжен ли револьвер. Инстинкт меня не подвел — он не был заряжен. Пустой. Мы оба, я и Кларри, не предусмотрели главного.

— Господи! — воскликнул я. — Эта проклятая штуковина не заряжена. Я забыл, полностью забыл об этом. Как я мог быть таким дураком?

Она глядела на меня широко раскрытыми глазами.

— Что же нам делать? — спросила она.

— Есть еще Ромни, — сказал я, пытаясь ее успокоить. — Я думаю, он пока на нашей стороне.

— Разумеется, на нашей! — воскликнула Лейла с явным облегчением. — Я просто забыла. Как глупо!

— Позвольте спросить из чистого любопытства, — небрежно заговорил я, — сколько он зарабатывает на этом деле?

— Вы хотите спросить, сколько он уже получил? Двести тысяч долларов. За такие деньги можно купить целую флотилию новых яхт, если будет желание.

— Постойте-ка, мне приходит в голову… Барт сказал, что вы умерли, не оставив завещания.

— При условии, если я мертва, — напомнила она. — Но представьте, что я жива.

— Вы дали мне имена пяти подозреваемых со всеми деталями их тайных пороков. Но о Барте ничего нет. Дженнингс сказал мне, что у него тоже ничего нет на этого адвоката. Я нахожу это странным. Вы знаете, чем ваш адвокат зарабатывает себе на хлеб?

— Джеймс не дурак, — ответила Лейла с улыбкой. — Он всегда зарабатывал, занимаясь конфиденциальными делами моего отца.

— Так-так! Значит, Джильберт давал Барту свои указания, а Барт — Дженнингсу. Удовольствие пополам — и никакого риска.

Лейла пожала плечами:

— Я уже сказала, это человек закона.

Я случайно поднял взгляд и замер. Там вдали, в голубом море, искрящемся на солнце, теперь уже было два силуэта в форме карандаша.

— Не желаете ли приготовить кофе или еще что-нибудь? — спросил я охрипшим голосом.

— Для чего?

Я показал на два судна на горизонте:

— Мне кажется, что скоро они нанесут нам визит.

Глава 8

— Здесь, — указала Лейла. — Я хорошо помню, когда мы приплывали, Джек всегда здесь бросал якорь.

Мы были в двухстах метрах от маленького пляжа. У берега очень глубоко. Вода совершенно прозрачна: я увидел причудливо и ярко окрашенную рыбу на глубине около десяти метров.

— Дэнни! Смотрите сюда! — Она указала на толстый ствол дерева, на котором были ясно видны следы от веревок. — Здесь Джек привязывает яхту.

— Замечательно! — без особого энтузиазма согласился я.

Теперь на горизонте осталось одно судно. Силуэт его сузился, и это означало, что оно направляется прямо на остров. Судно, нанятое Ромни. А где же Кларри?

— Дэнни! Лейла схватила меня за руку. — Они будут здесь через пять минут! Что нам делать?

— Это разумный вопрос. Я буду встречать их, а вы где-нибудь спрячьтесь. Подождите показываться, пока все не сойдут на берег. Вы стоите атомной бомбы, и она взорвется. Если Ромни не будет здесь, надо использовать эффект неожиданности.

— Хорошо, — кивнула она, — но я так боюсь, Дэнни!

— А я, как вы думаете, из чего сделан?

Взглянув на море, я увидел, что судно увеличилось. Были четко видны нос и рубка.

— Вы хорошо сделаете, если спрячетесь, — сказал я. — Кто-нибудь из ваших друзей, может быть, уже навел на нас бинокль.

Лейла тотчас же исчезла среди густой зелени. Я нервно закурил. Револьвер в моем кармане казался еще тяжелее от сознания, что он не может мне помочь. Вот что называется быть идиотом!

Ромни мастерски подвел яхту к берегу. Он вышел из ходовой рубки и бросил мне канат. Я еще тянул его, когда Джек оказался на земле, рядом со мной.

— Дайте я это сделаю сам, Дэнни, — сказал он мне.

— Вы узнали, кто… — начал было я и тут же замолчал, увидев его предупреждающий взгляд.

Сейчас же раздался голос Ларри:

— Что это вы придумали, Бойд? Разыгрываете роль одинокого пирата?

Я обернулся и увидел в двух метрах позади себя его неизменную сигару, торчащую между зубов. Следом Паркер помогал Бетти спуститься на землю. За ними Амброз Норман прыгнул на землю с грацией лягушки.

У всех был веселый вид, будто они приехали на пикник.

— Мне хотелось бросить взгляд на этот уголок, — ответил я на вопрос Чамплина.

— Ну и нашли что-нибудь интересное?

— Нет. — Я бросил взгляд на Ромни, — Значит, вы изменили решение?

— Все остальные нашли, что это прекрасная идея, — ответил он.

— Да, и погода стоит великолепная.

— Мне хотелось бы знать, кто приготовит нам выпить? — спросил Амброз, подходя к остальным.

— Один день проживете без выпивки, — сердито ответила Бетти.

Я спросил Амброза:

— Разве вы не привезли с собой Соню?

— Она не захотела ехать. У нее другие дела.

— Какие? — поинтересовался я.

— Бог знает!

— Девушка проявила впервые в жизни здравый смысл, — заметил я.

— Она всегда была дикаркой, — с приятной улыбкой заключил Амброз.

— Теперь, когда мы нашли Дэнни, — напряженным голосом заговорила Бетти, — не вернуться ли нам на судно? Нам здесь больше нечего делать.

— Парень, которого вы наняли, сказал нам, где вас найти, — сообщил Чамплин. — Мы уверили его, что вы вернетесь с нами и ему нет необходимости оставаться здесь.

Я широко улыбнулся:

— Вы все предусмотрели. А что он ответил?

— Что это его устраивает. — Чамплин пожал плечами. — Что же еще он мог сказать?

— Ну, не знаю… Может быть, пожелать счастливого пути.

Амброз встал с земли, и это усилие вызвало у него гримасу.

— О Господи Боже мой! — вдруг воскликнул он.

Все, в том числе, понятно, и я, быстро обернулись, чтобы посмотреть, что случилось. Лейла раздвинула заросли и вышла на маленькую лужайку.

— Лейла! — вскрикнула Бетти, вся побелев.

— Как дела, дорогая? — с нежной заботливостью спросил Ромни. — Я не мог приехать раньше…

Два выстрела едва не разорвали мне барабанные перепонки. Ромни застыл на месте. Струя крови хлынула из его груди. Он согнулся и упал в воду.

Лейла испустила вопль. Она бросилась к воде и точно окаменела с широко открытыми глазами.

Все три подбородка Амброза дрожали в унисон.

— Феликс… — Его голос сорвался, и он договорил с трудом: — Почему вы это сделали?

Паркер держал пистолет твердой рукой и, казалось, направлял его прямо на меня.

— Я почти не сомневался, — сухо ответил Паркер, — что Лейла не умерла… Следовательно, Ромни был с ней в заговоре. Понятно?

— Но поскольку Лейла жива, — задохнулась Бетти, — значит, нам нечего бояться. Не будет расследования и ничего больше. — Она обернулась к Паркеру: — Зачем же было убивать Ромни? Какая необходимость? Это глупо!

— А вы помните, что я говорил вчера вечером? Что это никогда не кончится! Всегда под тем или иным предлогом найдется еще какой-нибудь Дэнни Бойд, куда бы мы ни направлялись?

— Да, — проворчал Чамплин, — чертовски хорошо помню, Потому что я размышлял о том же самом.

— Да, — оскалив зубы, заговорил Феликс. — Также и вы, Бетти, и вы, Амброз. Разве это не началось с Деймона Джильберта? Это он унижал нас и кончил тем, что ограбил наши души. Хотите знать почему? Потому что у нас никогда не хватало мужества дать ему отпор!

— Феликс! — завизжал Амброз. — Может ли быть, что вы?..

— Что я убил его? Совершенно верно, это я убил его! Если бы вы могли представить себе удовольствие, с каким я держал руками его голову под водой, пока он не захлебнулся!

Я услышал хриплое дыхание Лейлы, оторвавшейся от своего созерцания. Первый раз с той минуты, как был убит Ромни, ее глаза обратились на Паркера. Ее лицо было похоже на маску ненависти.

— Вы понимаете, к чему я веду? — спросил Паркер тоном полнейшей искренности. — Я слишком долго ждал, пока буду иметь достаточно мужества освободиться от человека, который терроризировал меня даже во сне! Если бы у меня хватило решимости сделать это раньше, всего этого не случилось бы. Вот почему я убил Ромни.

— Не понимаю причины, — мрачно сказала Бетти. — Про Деймона Джильберта я еще понимаю, но — Ромни?

— Деймон умер, но оставил дочь, и она решила идти по стопам отца и пользоваться его методами. Вы согласны с этим? Затем мы поверили, что свершилось чудо и она мертва. А потом кто появился?

— Бойд? — спросил Амброз.

— Вчера вечером вы все согласились, что необходимость заставляет нас отделаться от него, — заявил Феликс. — Для этого выбрали меня. Поэтому мы здесь, не так ли? И что же произошло? Лейла Джильберт воскресла. Автоматически мы оказываемся в том пункте, из которого отправились. Кроме того, положение может быть еще хуже, поскольку Бойд теперь знает достаточно для того, чтобы сорвать с нас последние клочья самолюбия и оставить нас голыми, едва у него появится желание открыть рот!

Чамплин молчал, свирепо пережевывая свою сигару.

— Поэтому я и говорю, что нужно кончать, — продолжал Феликс. — И если, убив Ромни, мы избавимся еще от Лейлы и Бойда, незачем колебаться.

— Вполне верное рассуждение, — спокойно сказал Ларри Чамплин.

— И что же… что вы намерены делать? — заикаясь спросил Амброз.

— Вернемся к нашему первоначальному плану и избавимся от Бойда, — невозмутимо объяснил Феликс. — В общем, все остается по-старому, Амброз.

— А Лейла? — простонала Бетти.

Феликс широко улыбнулся:

— Она же мертва! Она съедена акулой, разве вы не помните? Ромни сообщил об этом всем.

— И принимая во внимание, что она уже мертва… — подсказал Чамплин.

А Феликс закончил:

— …ей не составит труда умереть вторично.

— Я вижу, как вы горите в аду! Вы убили моего отца… — зловеще прошептала Лейла.

— Заткнитесь, Лейла! — крикнул Феликс. — Трупы не разговаривают!

— А что вы будете говорить, когда мы вернемся? — спросила Бетти. — Как вы объясните исчезновение Ромни и Бойда, если жив парень, нанятый Дэнни? Вы потеряли голову, Феликс, если воображаете, что у нас есть хоть маленький шанс выйти из этого положения.

На наших глазах с Феликсом происходила перемена. Злобный затравленный человек, борющийся за свою жизнь, вдруг превратился в героя с неотразимым обаянием. Казалось, он даже вырос.

— Сейчас мне пришло в голову разрешение этой небольшой проблемы, дорогая Бетти. Бойд не проглотил историю с акулой, которую ему преподнес Ромни. Он пожелал провести свое маленькое расследование на месте. Он нанял судно и поехал на этот остров. Позднее мы, его добрые друзья, отправились искать его. Когда хозяин судна, нанятого Бойдом, сказал нам, что высадил его здесь, что-то вдруг случилось с нашим другом Ромни, он точно сошел с ума! — Феликс тихонько засмеялся. — Я думаю, что это понравится вам, Ларри! Едва мы сюда прибыли, как Ромни выпрыгнул на берег и исчез в зарослях. Мы бросились за ним и минут через десять услышали два выстрела. В конце концов мы их нашли. И знаете что? Лейла попала не в пасть акулы, а в руки полупомешанного маньяка. Он держал ее здесь, чтобы удовлетворять свои эротические фантазии, вдали от людей и вполне безнаказанно, так как ее считали мертвой.

Бойд помогал Лейле выйти на пляж, когда им навстречу выскочил разъяренный Ромни. Бойд сразу Же это заметил, но Ромни всадил пулю ему в грудь, и тот рухнул на песок. Думая, что Бойд мертв, Ромни повернулся к Лейле и убил ее. Но тем временем храбрый частный детектив сумел достать свой револьвер.

Феликс пародировал тон комментатора новостей по радио, и, должен сказать, ему это удавалось.

— Перед тем как испустить последний вздох, Бойд направляет оружие на Ромни и стреляет. Происходит то, что и произошло в действительности несколько минут тому назад: Ромни падает в воду.

— Феликс — вы гений! — воскликнул Чамплин с восхищением. — Замечательно!

Паркер принял воинственный вид.

— Теперь пусть каждый высказывается. Я знаю, что Ларри со мной. А вы, Амброз?

— Я? — Амброз дважды проглотил слюну. — Хорошо… да… я с вами. Но знаете, мне все это очень не нравится.

— Я был уверен, что вы согласитесь, — заметил Феликс. Уголки его рта с презрением опустились. — Ну что ж, остаетесь только вы, Бетти.

Она уставилась на него, и глаза ее были словно два черных отверстия.

— Нет, — сказала она наконец. — Я не могу… и не хочу! — Она безнадежно покачала головой. — Хотите знать, Феликс? Вы хуже Деймона!

— Право, я огорчен, что вы так решили, Бетти, — сказал он. — Вы абсолютно уверены, что это ваше последнее слово?

— Уверена, — беззвучно ответила она.

— Трудно представить, сколько человек может убить безумец на маленьком острове, не так ли, Феликс? — сказал Чамплин. — Мне кажется, что общее число покойников может увеличиться на единицу.

Феликс кивнул:

— Совершенно верно. Я тоже думаю, что нам нельзя терять времени. Вот что я предлагаю: я убиваю одного из них, затем каждый из вас убивает своего. Таким образом, вина будет разделена равномерно, и каждый из нас будет уверен, что остальные сохранят тайну. Возражений нет?

— Никогда в жизни не держал в руках револьвер, — захныкал Амброз. — Феликс, нужно, чтобы вы…

— Не глупите, — обрезал тот, — я вас научу стрелять.

Револьвер в его руке поднимается, и теперь уже нет сомнений, что он направлен на меня.

— Выбираю я, — торжественно заявил Феликс. — Признаюсь, что настаиваю на своем праве, потому что никому не хочу уступать удовольствие убить Бойда. Но не горюйте, Дэнни, — он улыбнулся, — мы сделаем из вас настоящего героя.

Я услышал грохот выстрела, и тут же Паркер скорчился от боли. Пистолет выскользнул у него из руки.

Чамплин опоздал на долю секунды. Он кинулся к револьверу, но я наступил ему на пальцы каблуком. Он взвыл и медленно повернулся ко мне, втянув голову в массивные плечи, что придало ему сходство с гориллой. Я трижды ударил в солнечное сплетение, но он даже не поморщился. Тогда я нацелился в его адамово яблоко, но оказался недостаточно быстрым, и его большие костистые руки замкнулись вокруг моей шеи.

Я знал, что у меня нет ни единого шанса освободиться из этих тисков, и оставалось очень мало времени, пока воздух покинет легкие.

И тут я ощутил тяжесть незаряженного револьвера в кармане. Оглушительный шум наполнил мои уши, и лицо Чамплина стало расплываться перед глазами. Невероятным усилием я схватил револьвер за ствол, затем он описал полукруг и ударил Чамплина в висок.

Тиски вокруг моей шеи сразу же ослабли, и Чамплин, раскинув руки, тяжело упал на землю.

Я стал глотать свежий воздух, зрение наконец прояснилось, и шум крови в ушах постепенно исчез. Чамплин лежал на земле, и я понял, что в настоящий момент могу им не заниматься. Феликс Паркер, согнувшись, по-прежнему стоял у воды спиной ко мне.

Ткань безукоризненного блейзера намокла от крови, и вид у Феликса был одурелый. Поток невнятных восклицаний лился из его рта, в то время как сам он пристально смотрел в голубую глубину.

Мне почему-то очень хотелось выяснить, что с ним, — почему он замер на месте, словно что-то приковало его навеки. Ноги еще плохо слушались, но я заставил себя приблизиться к нему:

— Феликс!

Казалось, он меня не слышал. Я вытянул шею, чтобы понять, к чему так прикипел его взгляд, и тут же понял, что погружаюсь в кошмар. Спинные плавники рыб прорезали поверхность буквально в двух ярдах от меня и затем внезапно исчезали. Возле ног Феликса кипела покрасневшая вода и метались серые хищники, рвущие на части мертвое тело Ромни.

Теперь я понял суть звуков, вырывавшихся из губ Паркера: их породили ужас и раскаяние, поскольку именно он, Феликс, и сотворил кошмар, волнующий воду у его ног. Отступив, я на мгновение увидел вынырнувшее белое брюхо и открытую пасть с двойным рядом гигантских зубов.

— Дэнни! — закричал обеспокоенный голос. — Как вы себя чувствуете, старина? — Из-за деревьев появился Кларри с ружьем в руке, которое он держал словно игрушку. — Я заблудился, возвращаясь на этот проклятый остров. Иначе появился бы уже давно. — Он взглядом оценил обстановку. — Вот уж не думал, что попаду в этого курильщика! — Затем он посмотрел через мое плечо, и глаза его расширились. — Черт возьми!.. — начал он хриплым голосом.

Я обернулся и увидел, что Лейла быстро подошла к Феликсу. Теперь они оба склонились над водой. Она с демонической улыбкой что-то шептала ему на ухо.

Кларри кинулся было к ним, я тоже, но Лейла не вовремя обернулась и заметила нас. В последний раз я увидел ее кобальтово-синие глаза, огненные искры вдруг зажгли ее зрачки.

— Мой отец хотел бы этого, — быстро сказала она.

После этого она обеими руками обвила талию Феликса и кинулась вместе с ним в воду.

Я услышал истошный крик. Водоворот закипел с новой силой. Я не имел сил пошевелиться, даже если и захотел бы. Кларри гигантскими шагами подлетел к берегу и посмотрел себе под ноги. Когда он повернулся ко мне, в глазах его еще отражалось только что увиденное зрелище. Бетти и Амброз тоже окаменели, охваченные ужасом.

— Кларри, — наконец выговорил я, — как случилось, что вы оказались здесь?

— Я обошел остров и бросил якорь на противоположной стороне. — Он попытался слабо улыбнуться. — Я просто вспомнил, что револьвер, который я вам дал, не заряжен. Надо же такому случиться! Я должен был первым делом убедиться, что он заряжен.

— Я тоже думал об этом.

Кларри опустился на колени возле Чамплина, затем посмотрел на меня и покачал головой.

— Вы раскололи ему череп, как яичную скорлупу, — сообщил он почти бодро. — В общем, кто мертв, а кто уцелел, так оно всегда и бывает.

— Мне было предназначено умереть.

— Но этого не случилось. Выжил тот, кто прав, и это справедливо.

Кларри указал на яхту, нанятую Ромни.

— Невозможно вести два судна, старина, — сказал он. — А эта избавит нас от ходьбы пешком. Завтра я вернусь за своей яхтой.

— Как вам угодно, Кларри.

Через пять минут мы подняли якорь и медленно отошли от берега. Я бросил последний взгляд на воду: она была чиста и светла, словно кристалл. Все вокруг дышало тишиной и покоем — таким и должен быть коралловый остров.

— Дэнни? — сказала Бетти. — В сущности, акулы играют полезную роль. Они чистильщики моря. Благодаря им оно становится чистым.

— Это такая же верная точка зрения, как и всякая другая, — ответил я.

Следующие два дня я переживал другой сорт кошмара, напичканного синими мундирами и кучей вопросов. Но в общем я понимал, что волновало этих людей. Они-то ожидали обычного расследования несчастного случая, а на руках у них оказались четыре трупа, причем три из них послужили пищей для акул, а у четвертого раздроблен череп. И это не считая известного Деймона Джильберта, убитого в Штатах. К несчастью, сохранился тот единственный труп, за который отвечал я. Был момент, когда я почувствовал, что вполне гожусь для длительного пребывания в Австралии. И ни тебе жареных каштанов, ни Фрэн, ни снега на Рождество в Центральном парке.

Наконец по истечении двух недель все начало улаживаться. Согласно показаниям Бетти и Амброза, я использовал незаряженный револьвер для законной самозащиты, и если бы я этого не сделал, то мы все трое были бы убиты. Кроме того, Кларри хорошо знали в городе, он имел приличную репутацию — обстоятельство, которое оказалось полезнее, чем другие два свидетеля, вместе взятые.

Во всяком случае, с меня сняли обвинение. Была принята версия самозащиты, и никто не занимался ненужной перепиской по этому поводу. Кажется, все вздохнули с облегчением. Мне сказали, что я могу уезжать домой, когда мне захочется, но никто не мог взять в толк, чего ради я стремлюсь в Северное полушарие, если здесь так солнечно и приятно. Я им сказал, что я домосед, и на этом дебаты кончились.

Кларри настаивал, чтобы состоялся прощальный вечер; он начался в шесть часов в пятницу и завершился только во вторник. Мне до сих пор не удалось вспомнить, как выглядит знаменитая Дорис.

Я летел домой вместе с Бетти Адамс, и это было чудесно, однако наше путешествие продолжалось на неделю дольше обычного. Когда я, наконец, опять увидел Манхэттен, Рождество уже прошло, хотя снег еще лежал. Хмурым днем в середине января я шел по Уолл-стрит.

Джеймс Барт, все такой же лысый Будда, шептал, обращаясь к мебели своего кабинета. Я солгал бы, если бы сказал, что он заплакал от радости, увидев меня.

— Насколько я помню, мистер Бойд? — сухо спросил он, адресуясь к настольному календарю. — Могу я быть полезен?

— Очень можете, — ответил я. — Например, вручив мне десять тысяч долларов, которые обещала мне Лейла, если я найду убийцу ее отца.

— Как вы уже знаете, мистер Бойд… мисс Джильберт мертва и не оставила завещания.

— Я могу доказать, что она обещала мне десять тысяч долларов. У меня сохранилась магнитофонная запись.

Он пожал плечами:

— Никакой надежды.

— Я могу также доказать, что нашел убийцу ее отца. Это есть в протоколах австралийской полиции.

— Смешно! — холодно заметил он.

Тогда я наклонился к нему и, бросив многозначительный взгляд, спросил:

— А как вы зарабатываете ваш хлеб теперь, когда и Деймон, и Лейла мертвы?

На его скулах загорелись красные пятна, а рука, схватившая карандаш, задрожала.

— Поразмыслив, мистер Бойд, — прошептал он своим ручным часам, — я решил, что ваши притязания на часть наследства мисс Джильберт обоснованны. Естественно, я не могу вам обещать, но думаю, что не ошибусь, если скажу, что не будет необходимости в документах, доказывающих ваши права на эту часть наследства. Думаю также, что будет достаточно моего подтверждения.

— Благодарю, мистер Барт. Надеюсь вскоре получить от вас известия.

— Потребуется всего несколько дней, мистер Бойд, — сказал он. — Я употреблю весь мой авторитет, чтобы этот вопрос был быстро урегулирован.

— Вы очень любезны, мистер Барт.

— Пустяки. Я просто хочу, чтобы до конца ваших дней у вас не было повода заходить в мою контору, мистер Бойд!

Чтобы отпраздновать свое возвращение, я повел Фрэн обедать в самый интимный кабачок.

Но не просидели мы и двадцати минут, как я заметил, что через два столика от нас сидит Амброз Норман. Он был с женщиной в черном платье, которую я толком не разглядел, потому что она сидела ко мне спиной.

Я подошел к их столику, чтобы поздороваться. Девушка небрежно играла маленьким портсигаром и оживленно болтала. Я остановился позади нее.

— Дэнни Бойд! — У Амброза был искренне обрадованный вид. — Вы один? Садитесь к нам.

— Я со своей секретаршей Фрэн.

— Приводите и ее! Выпьем вместе по стаканчику.

— Хорошо.

Я сделал ему знак, чтобы он познакомил нас.

— О, извините! — Амброз взглянул на меня удивленно. — Кошечка, это Дэнни Бойд!

Она повернулась ко мне с улыбкой. Натуральная блондинка, прическа — последний крик моды. Что касается ее ореховых глаз — они интриговали…

— Хэлло, Дэнни, — промурлыкала она очаровательным голосочком, — счастлива снова видеть вас.

— О… я… вы слишком любезны. Но… значит, мы уже знакомы?

Уголки ее рта слегка приподнялись:

— Вы меня не узнаете? Позвольте освежить вашу память.

Под мою руку просунулась ее рука и тихонько прижалась к груди. Божественное ощущение!

Но через секунду у меня вырвался крик боли, когда ее ногти впились в тело.

Я глядел, не веря своим глазам.

— Соня?!

— Конечно, Дэнни, — засмеялась она.

— Мне просто не верится!

— Я покончил с примитивным периодом, — с энтузиазмом объяснил Амброз. — Вы не находите, что Соня выглядит потрясающе?

— Фантастично! — воскликнул я. — Но как ей удалось избавиться от акцента и так быстро научиться говорить по-английски?

— Я нанял ей репетитора. Молодого, способного и красивого. Они работают днем и ночью.

— Особенно ночью, — добавила Соня с ясной улыбкой.