Виринея, ты вернулась?

Глава 26

– Мама, что это было? – Оля едва поспевала за матерью, тянущей огромную сумку, набитую снедью и кормом для Бурана. Сумка, по мнению Оли, была неподъемной, но мать тащила ее, не замечая веса. Размашистыми шагами преодолевая улицу – казалось, еще чуть-чуть, и она побежит.

– Где?

– В магазине. Почему они назвали тебя Виринеей?

– Ошиблись, – пожала плечами Вера.

Они уже поравнялись со школой. Ну что же, лучше пережить все неприятности за один день, чем растягивать их, расковыривая старые раны. Вера сбросила сумку с плеча и впервые почувствовала, что вспотела и устала: сумка была действительно тяжелой. Вытирая пот, проступивший на лбу, она поставила сумку в тень разросшейся старой яблони, подпиравшей школьный забор.

– Подожди меня здесь вместе с Бураном, – коротко приказала Вера дочери и направилась к школе.

Школа была единственным, чем небольшое село могло действительно похвастаться. Сюда привозили детишек и из окрестных сел, и даже из райцентра, поэтому школа была относительно большой – три этажа. В свое время председатель сельского совета расстаралась на славу. И хотя злые языки поговаривали, что со строительства исчезла энная сумма денег, выделенная государством, а вскоре Глава сельсовета на пару с главой райцентра построили себе новые добротные дома, Вера относилась к этому равнодушно: неизвестно, какие средства выделялись, но на школу не поскупились.

Монументальное здание обрамлял двор, разбитый на сектора: футбольное поле для мальчишек, предусмотрительно огороженное зеленой металлической сеткой, рядом с ним – тускло-желтые тренажеры, которые со временем привлекли в школьный двор не только детвору, но и их родителей; в нескольких метрах небольшая детская площадка с лавочками по периметру – место сбора бабушек с внуками. Со временем школа перестала быть просто учебным заведением – она стала центром местной жизни и досуга. Все сельские свидания назначалась «на школе». Само здание по-прежнему выглядело прилично – совсем не изменилось за семнадцать лет. Снаружи школа была облицована темно-красной матовой плиткой. Крыльцо выглядело свежеотремонтированным.

Вера толкнула дверь и вошла в вестибюль. Напольное покрытие на первом этаже заменили: линолеум уступил место небольшой аккуратной коричневой плитке, удачно маскировавшей грязь в любое время года.

Кабинет директора Марии Семеновны Сохновой находился справа от входа. Консьержа или какой-либо другой охраны в школе не было – сонный покой и относительная безопасность были преимуществами сельской жизни. В здании царила тишина. Вера бросила взгляд на часы: начало первого – наверняка еще идут уроки.

Дверь в приемную Марии Семеновны была приоткрыта. В предбаннике сидела молоденькая секретарша – наверное, кто-то из многочисленных родственников директора, пристроенных по блату. В чем в чем, а в блате директор знала толк. Девица скучала, глядя в окно. Мобильный телефон, щедро украшенный стразами, лежал рядом. Глянцевый журнал, чашка с чаем. Делать ей было решительно нечего. Телефон звякнул, девица оживилась. Схватила его и попыталась разблокировать. Удалось ей это с третьего раза: мешали длинные ногти. Веру она в упор не замечала.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась та, заходя в приемную. Девица вздрогнула и выронила телефон на стол – тишину сотряс грохот. Она тут же схватила телефон, тщательно осмотрела на предмет возможных повреждений и недовольно посмотрела на посетительницу.

– Здравствуйте, – скривившись, протянула она. Белесые волосы, почти невидимые брови и блеклые голубые глаза. Губы куриной гузкой.

– Мария Семеновна у себя? – поинтересовалась Вера, кивая на кабинет директора.

– А вы по какому вопросу? – осторожно осведомилась девушка. Что-то мешало ей проявить привычный снобизм по отношению к посетительнице. Обычно с родителями учеников это было легко: она с огромным удовольствием демонстрировала им свою власть, заставляя потеть и переживать в ожидании приема у Марии Семеновны. Но эта женщина была другой: такая потеть не будет – скорее, заставит нервничать кого-то другого. «Неместная», – тут же решила секретарь.

– По личному, – спокойно ответила Вера и направилась к кабинету директора.

– Мария Семеновна не принимает, – слабо попыталась запротестовать девушка.

– Меня примет, – заверила ее Вера, решительно открывая дверь и входя в кабинет, где в прошлом провела много неприятных минут.

Но прошлое осталось в прошлом – настоящее было совсем другим. И словно кто-то свыше явил ей подтверждение ее слов. Вера вздрогнула, увидев директора. Женщина, казавшаяся ей в детстве олицетворением мощи, силы и абсолютной власти, буквально тонула в кожаном кресле. Седые волосы, сморщенное, словно печеное яблоко, лицо, покрытое многочисленными пигментными пятнами. Сухонькие ручки, лежащие на столе, дернулись при виде Веры. Платье, казавшееся сшитым на десятилетнюю девочку, висело складками и не скрывало чудовищной худобы Марии Семеновны.

Больна. Смертельно.

Осознание молниеносно пронеслось в голове Веры, но она тут же отогнала эту мысль: она никого не лечит и не диагностирует, просто рада, что враги и личные демоны больше не пугают ее. Сочувствия к Марии Семеновне она не испытывала. Собственно, та когда-то сама убила в Вере это чувство.

– Виринея, – прошептала та онемевшими губами, – ты вернулась?

Если бы не трагизм ситуации и не вид Марии Семеновны, Вера даже нашла бы что-то комичное во всем этом. Похоже, эту фразу ей предстоит услышать еще не раз. Никакого разнообразия.

– Здравствуйте, Мария Семеновна. – Вера шагнула в кабинет, плотно закрывая за собой дверь, и сделала два шага по направлению к директору. Та инстинктивно отпрянула, еще больше вжавшись в кресло, и теперь напоминала крошечного воробья, тщетно пытающегося избежать когтей кошки, но уже понимающего, что он обречен.

– Не могу сказать, что очень рада вас видеть, но уверяю: бояться меня точно не надо, – усмехнулась Вера. – По крайней мере, вам, – не удержалась она в последний момент.

С неожиданной ловкостью и быстротой Мария Семеновна вдруг подскочила и кинулась к Вере. Упала перед ней на колени и схватила за руки.

– Виринея, тебя сам Бог послал! Спаси меня, умоляю, любые деньги, только ты можешь, – залепетала она.

Вера сделала шаг назад и попыталась отцепить руки директора. Но та впилась мертвой хваткой и поползла за ней. Вера остановилась, наклонилась и резко подняла женщину с колен. Подивилась ее легкости, а ведь семнадцать лет тому назад Мария Семеновна с трудом проходила в дверной проем, будучи этаким символом тучности и плодородия. Вера отлично помнила, как та выглядела в день, когда выгнала ее из школы.

– Не надо, встаньте, – холодно приказала она, настойчиво увлекая директора за собой и возвращая в кресло. Мария Семеновна рухнула на кожаное сиденье. Казалось, что неожиданный порыв выкачал из худосочного тела последние жизненные силы.

– Я умираю, Виринея. – Слезы хлынули из глаз директора.

– Я знаю, – кивнула Вера, – но ничем помочь не могу.

– Ты врешь, – обреченно покачала головой та, – просто не хочешь. И я тебя не виню. Я тебя… понимаю.

Пару минут обе женщины сидели молча.

– Мне нужно устроить в школу дочь, – наконец прервала паузу Вера.

– Сколько ей? – тихо поинтересовалась Мария Семеновна.

– Пятнадцать.

– Как время летит.

Снова пауза.

– Ты надолго сюда?

– Не знаю, жизнь покажет. – Вера встала. – Какие нужны документы?

– Только свидетельство о рождении, пусть завтра приходит, – прошептала Мария Семеновна. – Классный руководитель – биолог. Думаю, ей будет интересно. – Директор подняла выцветшие глаза на Веру. Та пожала плечами.

– Ей все равно. Спасибо. – Вера направилась к двери. Но не успела взяться за ручку, как услышала тихое:

– Прости меня. Прости, если сможешь.

Немного постояв перед дверью, Вера обернулась и посмотрела в глаза Марии Семеновне.

Не больше месяца.

– Я давно простила, – твердо ответила она и вышла из кабинета.