Вкус cвета

ГЛАВА 57

Наконец-то свободны

«Жизнь — это не то, что ты делаешь, а то, с кем ты это делаешь» — nobody else by LANY

Кай Оклер

Уложив Лолу спать, я собирался лечь спать сам, но, проходя мимо спальни Ареса, увидел, как он сидит на своей кровати и смотрит в пол, у меня не было другого выбора, кроме как изменить свои планы.

Я постучал в его дверь, хотя она уже была открыта.

— Могу ли я войти?

Он поднял глаза, покрасневшие от слез.

— Конечно.

Я закрыл дверь после входа, чтобы уединиться, а также чтобы еще немного задержаться. С чего мне было начать говорить?

Когда я сел рядом с братом, мышцы моего живота сжались, и меня пронзило щипком. В последний раз такая болезненная рана у меня была, наверное, лет в двадцать.

— Разве это плохо, что я думаю, что ты заслуживаешь боли? — Арес говорил тихо, смутившись, если я не ошибаюсь.

— Нет, наверное, так и есть.

Мой взгляд упал на фотографию в руках брата, и я даже улыбнулся ей. Это была очень старая фотография Итана, Ареса и меня, сделанная через неделю после рождения Ареса. Мы сидели на диване, держа Ареса на руках. Итан выглядел как самый гордый старший брат на свете, а я не знал, что делать с таким крошечным созданием, как Арес. Я имею в виду, да ладно, мне было двенадцать. Двенадцать лет, и я пытаюсь не закричать от невыносимой боли, которую испытывал, когда была сделана эта фотография.

— Я не думаю, что когда-либо видел, чтобы ты не хмурился до того, как появилась Флора, — сказал он.

Прежде чем я ответил, я глубоко вздохнул.

— Я не хмурился на тебя. Мне было больно. — Я указал на маленькое красное пятно на синей рубашке, которую я носил. — Это кровь, а не томатный соус. — Это было чудо, что камеры того времени смогли это запечатлеть.

Арес оторвался от фотографии и теперь смотрит на меня.

— Почему она так поступила с тобой?

— Не знаю, — честно ответил я. — Она начала однажды, и после этого каждый раз, когда у нее было плохое настроение, она вымещала это на мне. Не могу понять, почему она это сделала, но, думаю, я просто был не в том месте и не в то время, когда она это начала. Хотя я рад, что это был не Итан, он бы этого не пережил.

Он кивнул сам себе.

— Знаешь, почему Джули убила Итана? Типа, настоящая причина, а не просто предположение?

Я закрыл глаза, пытаясь остановить всплывание воспоминаний, но это не сработало.

— Я не уверен, то ли это было для того, чтобы предупредить меня, то ли это должно было быть ударом, но… В том году, прежде чем она убила Итана и Лидию, я работал с некоторыми людьми, пытаясь найти ее. Я узнал, что она уехала из Порт-Картье вскоре после нашего отъезда. Джули убегала от полицейских, потому что они узнали, что она убила папу. Я не мог поверить, что они не смогли ее найти, поэтому взял на себя задачу сделать это, а затем передать ее властям. Чего я не осознавал, так это того, что к тому времени, как я нашел ее, она попала в какую-то банду, и, наверное, я был неряшлив, потому что оставил следы своего присутствия. Я нанимал людей для помощи мне, не проверяя предварительно их записи и не зная, действительно ли они созданы для той работы, которую я от них хотел. Итак, они нашли меня. Так что нет, я не знаю настоящей причины, по которой она это сделала, могу только предполагать.

Мои глаза были устремлены в пол, и я не мог смотреть на Ареса.

— Все, что я хотел, это добиться справедливости за то, что она сделала с тобой и Итаном. Что она сделала с папой, когда он узнал, что она делает со мной. Однако все мои усилия убили только двух людей, которые действительно не заслуживали смерти.

Его голова склонилась мне на плечо.

— Ты хотел справедливости не для себя?

Моя голова тряслась.

— Я не заботился о себе. Ты этого не помнишь, но она морила тебя голодом. Ну, и нас, но ты был таким маленьким. Мы с Итаном к этому привыкли, и мы тогда были старше, знали, как со всем этим справиться, но ты… ты мог плакать всю ночь, а она даже не утешала тебя. Тебя так же никому не разрешалось проверить. Она пренебрегала тобой, иногда даже несколько дней не меняла тебе подгузники. Ты был еще ребенком, и если бы я не прогулял школу, чтобы позаботиться о тебе, пока Джули ушла на работу, ты бы умер. Определенно из-за плохой гигиены и голодания. Меня не волновало, что она побьет меня за это или что она снова порежет меня, потому что я беспокоился о тебе.

Хотя я не смотрел на брата, я знал, что по его лицу катятся слезы. Я чувствовала это немного на своем плече, но не собирался просить его пошевелиться или перестать плакать. Он гораздо лучше разбирался во всех этих чувствах, чем я, и кто я такой, чтобы говорить ему, что он не может чувствовать то, что чувствует?

— А папа? — спросил Арес, его голос был напряжен от печали. — Он никогда ничего не делал?

— Он не знал, — ответил я. — Он часто отсутствовал, и когда он был дома, Джули становилась идеальной матерью. Внезапно она заботилась о нас, кормила, разрешила принять душ, поиграть. И я ничего не мог сказать, потому что она никогда не оставляла меня наедине с папой. Я слишком боялся, что она сделает что-нибудь плохое Итану, а ты бы сказал что-то в ее присутствии.

В груди меня ощущала незнакомая тяжесть. Это было странно.

— Тогда почему ты не сбежал раньше?

Мои губы сжались, когда я думал о его вопросе. Я задавал себе то же самое уже долгое время, какое только можно себе представить. Не то чтобы я собирался сбежать, да и денег на это не потребовалось.

Если бы я мог сделать это в шестнадцать лет, я знал, что смог бы сделать это и в двенадцать.

Я пожал плечами.

— Думаю, у меня все еще была некоторая надежда, что она придет в себя. Или, может быть, я знал, что Итан не пойдет со мной в более молодом возрасте. Возможно, я боялся, что не смогу позаботиться о новорожденном, и не собирался оставлять тебя там. Я помню, как много думал о том, чтобы сбежать, но, честно говоря, не знаю, почему я не сделал этого, пока ситуация не стала в миллион раз хуже.

Арес некоторое время молчал. Мы сидели на его кровати, его голова все еще лежала на моем плече, и долгое время не произносили ни слова.

Я никогда раньше не сидел с ним в таком тяжелом молчании, по крайней мере, столько времени. Хотя это было странно, это также принесло облегчение.

Арес имел полное право расстраиваться из-за моей нечестности, но он предпочел промолчать. Хотя не уверен, что лучше молчать, чем расстраиваться.

— Кай? — сказал он через некоторое время.

— Да?

— Спасибо. — Когда его голова поднялась с моего плеча, я повернулся и посмотрел на него. — Я знаю, что тебе не нравится слышать или произносить эти слова, но я действительно имею это в виду.

— Почему?

— У тебя благие намерения… иногда. — Он улыбнулся. — Для всех, кто смотрит со стороны, ты злодей, но в моей жизни, Кай, ты своего рода герой.

↞♡↠

— Ты выглядишь гораздо счастливее, чем я думала. — Флора подняла одеяло с моей стороны кровати, подождала, пока я лягу, и накинула его на меня. — Я так понимаю, твой разговор прошел хорошо?

— Так можно сказать.

Флора прислонила голову к моей, но воздержалась от того, чтобы обнять меня сегодня вечером. Хотя порез иногда был болезненным, тот факт, что мне пришлось смириться с тем, что Флора не будет спать сегодня вечером у меня на руках, причинял мне еще большую боль. Возможно, мне придется притвориться, будто я умираю, чтобы она проигнорировала рану и обняла меня. На самом деле, мне даже не пришлось бы притворяться, потому что мне действительно казалось, что я собираюсь занять место сатаны в аду, если бы она осталась в стороне хотя бы на секунду.

Но она скоро бросится на меня, я был в этом уверен.

— У меня есть кое-что для тебя, — сказал я, затем протянул связку ключей, подарить ей которую я откладывал последние две недели.

Это была мечта, которую она желала долгое время, над которой она работала месяцами, и хотя она зарабатывала более чем достаточно денег в «Тартаре», их никогда не было достаточно, чтобы позволить себе это. Хорошо, у нее, вероятно, было бы достаточно денег, чтобы купить здание, если бы она перестала покупать миллион ненужных ей туфель, но с ремонтом их все равно было мало.

Флора в рекордно короткие сроки села, выхватила у меня ключи и уставилась на них. Я немного застрял лёжа. Этот гребаный порез причинил больше боли, чем мне хотелось признать.

— Это не ключи от машины, — ее голос звучал немного разочарованно.

— Нет, но тебе нужна машина? — Я решил сесть, несмотря на боль, пронизывающую мое тело с каждой секундой моего движения. — Если мы уедем прямо сейчас, ты сможешь получить одну через час.

Флора усмехнулась. Так мило и очаровательно, что это немного успокоило мою боль.

— Сейчас час ночи.

— И? Я знаю некоторых людей.

Ее голова склонилась набок, когда она посмотрела на меня.

— Нет ключа. Перестань меня баловать.

Я протянул руку к ее горлу, схватил ее и притянул ближе, пока наши губы не соприкоснулись. Мы поцеловались недолго, но недостаточно долго, чтобы хотя бы на время утолить желание никогда больше никогда не покидать ее губы.

— Я никогда не перестану баловать тебя, дорогая.

Флора вздохнула.

— Хорошо, как бы то ни было. Итак, ключи?

Даже все мои усилия не смогли сдержать ухмылку, которая тронула мои губы. Мне было очень интересно узнать, как она отреагирует. Разозлится ли она из-за того, что, насколько я знаю, Флора хотела сама за это заплатить? Но некоторая помощь была не так уж и плоха, не так ли? А мы собирались скоро пожениться, поэтому какие бы мечты у нее ни были, мой долг — воплотить их в жизнь.

Кроме того, мне больше нравилось, когда Флоре больше не приходилось танцевать перед сотней мужчин с нулевыми манерами. Бог знал, что так будет лучше и для Мило, поскольку он, конечно, не собирался выгнать меня из «Тартара», и ничто никогда не помешало бы мне не застрелить кого-нибудь, если бы они разозлили меня, посмотрев на мою невесту так, как мне не нравилось.

— Они для твоей новой студии.

Глаза Флоры широко раскрылись, с ее губ сорвался вздох.

— Ты не!

— О, моя дорогая, я это сделал.

На ее глазах навернулись слезы, и, хотя я был уверен, что они были несколько счастливыми, мне хотелось застрелиться за то, что я заставил плакать мою Флору. Никому не разрешалось заставлять ее плакать, в том числе и мне. Нет, особенно я.

Если бы я когда-нибудь стал причиной ее слез — счастливые были исключением, хотя тоже почти переходили черту, — я бы приказал кому-нибудь в наказание меня пытать. Видеть ее плач уже было пыткой, но я заслуживал худшего, если бы когда-нибудь стал причиной ее печали.

Однако Флора вела себя слишком тихо, не проявляла никакой реакции, и это меня беспокоило.

— Ты на меня сердишься? — спросил я и вытер ее слезы.

— Сержусь? — Ее голос был забит слезами. — Кай, это лучший подарок, который мне когда-либо дарили…

— Тогда что это?

— Ничего. Просто… я так сильно тебя люблю. Ее руки обвили мою шею, когда она забралась ко мне на колени, забыв о моей травме. Благодаря миллиону слоёв повязок я чувствовал лишь лёгкое жжение, когда её тело прижималось к моему слишком сильно, но я приветствовал боль, если это означало держать мою будущую жену на руках.

— Я люблю тебя, — ответил я, целуя ее в затылок. — Все, что ты хочешь, дорогая, это твое.

— Спасибо.

— Не говори… — Я глубоко вдохнул и выдохнул вдвое тяжелее. — Пожалуйста.