Влюблен и верен

Глава 9

Пенни никак не могла справиться с нервной дрожью, охватившей ее. Ничего общего с той сильной женщиной, которой она всегда была. Карен…

Это имя кружилось у нее в голове с тех пор, как Даниэль произнес его. Слова мужа, не переставая, звучали в ушах, и, казалось, этому не будет конца.

Она хотела бы знать и в то же время нет. Но ей необходимо знать! Женщина внутри Пенни стремилась понять: что было в той, другой, такого, чего не было в ней? Есть ли в том, что произошло, хоть часть ее вины?

Как мать она хотела оградить себя и тех кого она любила от боли, прогнать тяжелые воспоминания прочь и попытаться идти дальше. Как жена она чувствовала себя уничтоженной.

Но теперь, когда она все знает, можно это обдумать.

Пенни подъехала к дому и помедлила снаружи несколько минут. Свет в окнах горел, шторы были опущены, и она не видела, что происходит внутри. Но она и так могла представить, как мать Даниэля, свернувшись калачиком на диване, читает книгу или смотрит телевизор, а Габи мирно спит в постели.

Если бы она поспешила, то, возможно, вернулась бы раньше Даниэля. Но она бесцельно ездила кругами, не желая возвращаться в свой дом, потому что теперь он казался ей чужим.

Закрыв автомобиль, она направилась в дом. Ей нужно выспаться, сделать паузу в борьбе с противоречивыми эмоциями, терзавшими ее, а затем выяснить, что, собственно, делать со всем этим. Во всяком случае, независимо от того, насколько тяжелым был прошедший вечер, Пенни поняла: неверность Даниэля была лишь верхушкой очень большого айсберга. Их брак находился под угрозой дольше, чем она была готова признать. И вместо того чтобы осознать это, она с храброй улыбкой на лице вела себя так, словно все идет как надо.

— Пенни! — тревожный голос Вики нарушил тишину ночи.

Пенни побежала в дом. В несколько прыжков она преодолела расстояние от подъездной дорожки и оказалась на веранде. Чуть не поскользнулась, но успела схватиться за деревянные перила.

Даниэль вышел через переднюю дверь, приглаживая взъерошенные волосы, в мятой футболке.

Пенни не отрывала взгляда от Даниэля. Он держал на руках Габи, уткнувшуюся лицом в его грудь.

— Что случилось? — еле слышно выдохнула она.

У нее не было времени спросить, как Даниэль добрался домой раньше ее. Все, что они сегодня обсуждали, перестало быть важным. Не сейчас.

Потому что ее дочь, ее крошка, ее драгоценность вяло лежала у него на руках, как будто случилось что-то серьезное.

— Заводи автомобиль, Пенни. — Голос Даниэля был мрачным.

Вики с красными от слез глазами появилась в дверях за ним.

— Что случилось? — повторила Пенни вопрос, не в состоянии двигаться.

— Пенни, иди к машине! — скомандовал Даниэль полным решимости голосом. — Сейчас мне нужен солдат, понимаешь?

Пенни послушно кивнула, его жесткие слова заставили ее мыслить рационально.

Она вынула ключи от автомобиля из кармана и стремительно сбежала с крыльца, прыгая через две ступеньки. Открыв заднюю дверцу, завела автомобиль еще до того, как Даниэль появился на тротуаре.

Вики так и осталась стоять неподвижно на веранде, с выражением напряженного беспокойства на обычно мягком лице.

Пенни вырулила на дорогу и посмотрела на Даниэля в зеркало заднего вида:

— Куда?

— В больницу, — сказал он мрачно. Устроив малышку поудобнее, он прижал губы к ее лбу. — Она вся горит.

— Что случилось? — взяв себя в руки, снова спросила Пенни как сержант, готовый сделать то, что необходимо, а не как беспомощная мама.

— Когда Габи проснулась и расплакалась, мама забеспокоилась и разрешила ей устроиться рядом с ней на диване, — пояснил Даниэль, не отрывая глаз от дочери. — Потом она заметила — малышка стала горячее. Резко подскочила температура.

Пенни крепче стиснула руль, сосредоточиваясь на дороге, чтобы как можно быстрее и безопаснее доставить их в больницу.

— Почему она не позвонила нам? — У нее и в мыслях не было в чем-либо обвинять Вики.

Пенни снова взглянула в зеркало — Даниэль наблюдал за ней, как будто хотел что-то сказать, но не знал, как начать.

— Она думала, что сама справится, и решила не беспокоить нас, — объяснял он. — Мама хотела, чтобы мы провели вечер вместе. Она позвонила мне около двадцати минут назад, я взял такси и тут же примчался.

Пенни не знала, как реагировать на это. Не было сомнений — все их знакомые и друзья, а особенно семья Даниэля, хотят, чтобы они остались вместе.

Но Габи важнее всего.

Если бы она не отправила Даниэля домой пешком…

— Что это может быть?

Голос Даниэля звучал как обычно, но она не могла не заметить — муж всерьез обеспокоен.

— Мама позвонила мне, когда заметила сыпь на ее груди.

Пенни решительно прибавила скорости.

— Она считает, что это может быть что-то серьезное. Возможно, даже менингит. Сыпь — очень плохой знак.

Боже!

— Почему она не просыпается? — Пенни услышала страх в своем голосе, но, вновь сделав над собой усилие, собралась и сосредоточилась на дороге.

Им следовало бы взять с собой холодные влажные полотенца, чтобы сбить жар.

— Это из-за лихорадки, — сказал Даниэль, снова прикоснувшись губами ко лбу Габи. — Я позвонил в больницу. Мне сказали привезти ее туда скорее. Мы приедем быстрее, чем машина скорой помощи.

Пенни посмотрела на указатель и направила автомобиль к главному входу больницы.

— Прости, Даниэль, — сказала она, задыхаясь.

— За что ты просишь прощения?

Она вытерла слезы, паркуя машину на стоянке в зоне неотложной помощи.

— За то, что я оставила тебя у ресторана вечером, когда мы должны были поехать домой к Габи. Я не должна была…

Даниэль толкнул дверцу машины:

— Тебе не за что просить прощения.

Не оглядываясь, он побежал в здание. Всхлипывая, Пенни переставила автомобиль на основную стоянку.

Если что-то случилось с Габи, она никогда себе не простит!

Даниэль пытался отдышаться, не сводя глаз со своей малышки.

Врачи заверили его, что с Габи будет все хорошо. Они доставили ее очень быстро. Теперь можно сделать анализы и понаблюдать за девочкой.

Даниэль услышал стук каблуков в коридоре. Вошла Пенни.

— Габи? Она… — Пенни сжала руку Даниэля.

— Они еще не знают, в чем дело.

Рядом с Габи стояла медсестра, положив ей руку на лоб. Секундой позже она уже готовила что-то похожее на пузыри со льдом. Сверху дул вентилятор. Аппараты издавали какие-то звуки, но Даниэль понятия не имел, доносятся они из палаты его дочери или откуда-то еще.

— Даниэль… Нет!

Он проскользнул мимо Пенни и подбежал к кровати.

Пожалуйста, боже! Нет!

— Габи, дорогая!

Ее крошечное тело начало содрогаться на кровати. Медсестра оставалась спокойной, когда Даниель взглянул на нее дикими глазами.

— Сделайте что-нибудь! — умолял он. — Пожалуйста. Пожалуйста!

Он наклонился над своей маленькой девочкой, в ужасе от конвульсий, по-прежнему сотрясающих ее тельце. Чьи-то руки попытались оттащить его, но он сопротивлялся:

— Отпустите меня!

Он заметил кого-то в белом справа, слышал плач Пенни, но не переставал пытаться обнять дочь — в страхе, что она может упасть с кровати.

— Выведите его отсюда!

Резкий тон приказа вернул Даниэля из пустоты, в которой он вдруг оказался. Он огляделся вокруг, увидел медсестру, которая, вцепившись в его плечо, изо всех сил пыталась оттащить его от кровати Габи. Затем увидел доктора, склонившегося над малышкой, и другого врача, торопливо вошедшего в палату.

Наконец Даниэль позволил увести себя.

— Извините, — прошептал он медсестре.

Пенни стояла рядом с ним и держала его за руку.

Прикосновение ее теплой, гладкой ладони успокаивало его, но он не мог оторвать взгляда от Габи.

Конвульсии прекратились. Теперь она тихо лежала без одежды под холодными простынями, обложенная пакетами со льдом.

— Даниэль, что происходит? Что с ней случилось?

Он покачал головой и закрыл глаза, чтобы не видеть свою дочь на больничной койке, окруженную медицинским персоналом.

— Я не знаю, — прохрипел он. — Я не знаю, Пенни.

Один из врачей подошел к ним:

— Мистер и миссис Картрайт?

Даниэль почувствовал, как Пенни начинает дрожать рядом с ним. Он обнял жену одной рукой и прижал крепче, чтобы поддержать ее.

— Что с ней?

Выражение лица доктора несколько успокоило Даниэля.

— Мы должны подождать результатов анализов, чтобы исключить худшие сценарии и попытаться выяснить, что случилось, — прозаично сказал он, улыбаясь Пенни. — Я знаю, вы напуганы, но конвульсии случаются при высокой температуре. А у вашей дочери очень сильный жар.

— Но вы поможете ей? — взволнованно спросила Пенни.

Даниэль сильнее прижал жену к себе.

— Конечно. Мы сейчас стараемся сбить температуру. Сердцебиение у нее в норме, и мы продолжим внимательно наблюдать за ней.

Даниэль, не глядя в сторону Габи, откашлялся и посмотрел доктору прямо в глаза:

— Что вы имеете в виду, говоря о наихудшем сценарии?

Доктор кивнул:

— Видите ли, если быть честным, наихудшим сценарием будет что-то вроде менингита, но прежде чем вы начнете беспокоиться — думаю, это маловероятно.

Пенни обессиленно прислонилась к мужу — она не чувствовала ног, то ли от волнения, то ли от облегчения.

— Хотя присутствие сыпи повышает вероятность осложнений, — продолжал объяснять доктор. — В лучшем случае это тяжелое течение гриппа, сыпь может быть случайным совпадением и вызвать лихорадку.

— Насколько это вероятно? — не отставал Даниэль.

— Вероятно, — пожал плечами педиатр. — Но с учетом ее возраста, поскольку речь идет о постановке правильного диагноза, мы не можем рисковать.

Даниэль слабо улыбнулся доктору и посмотрел на Пенни. Она выглядела растерянной и несчастной.

— Спасибо за честность, — поблагодарил он врача. — Можем мы остаться с дочерью?

— Она должна провести здесь ночь, по крайней мере до тех пор, пока не придут результаты анализов. Вы оба, конечно, можете остаться с дочкой.

Даниэль был ошеломлен произошедшим, но заставил себя собраться. Ему необходимо позаботиться о его девочках. Он отец и муж, а это означает одно: семья для него всегда на первом месте.

— Пенни?

Она повернула побелевшее лицо и посмотрела на него сухими строгими глазами.

Доктор вышел, лишь медсестра по-прежнему наблюдала за Габи.

Издав тихий стон, Пенни прижалась к плечу мужа. Даниэль обхватил ее руками и крепче притянул к себе, прижавшись губами к ее волосам.

Все ссоры, душевная боль и обиды исчезли прочь.

Они стояли так, обнявшись, забыв обо всех неприятностях и проблемах, обо всем, что мешало им быть вместе эти последние несколько месяцев…

Теперь это были просто два человека, которые необходимы друг другу и не хотели расставаться никогда. Пенни тихо рыдала, уткнувшись лицом в его грудь. Он перебирал пальцами шелк ее волос.

Наконец она подняла лицо и посмотрела на мужа широко открытыми глазами, полными печали.

— Мне очень жаль, Пенни. Я…

Она жестом заставила его остановиться. Не желая произносить это слово, движением головы она сказала ему «нет».

Даниэль боялся пошевелиться или вздохнуть. Его словно парализовало. Пенни приподнялась на цыпочках, и ее хрупкая фигурка наклонилась к нему. Она мучительно медленно потянулась к его губам…

Он ощутил сначала ее дыхание, затем — легкое прикосновение и нежный поцелуй, ее рука нежно легла на его щеку. Их губы встретились только на мгновение, но слабый свет надежды в душе Даниэля разгорелся с новой силой.

— Спасибо, — прошептала Пенни.

Он еще был в оцепенении, когда Пенни отстранилась от него.

Даниэль поднял брови:

— За что?

— За то, что ты такой потрясающий папа, — сказала она так тихо, чтобы никто не мог услышать ее слова. — Никому в мире я бы не доверила нашу дочь. Ты замечательный отец! Не помню, что говорила тебе это когда-либо раньше…

Даниэль покачал головой, но Пенни только отступила на шаг и прижала палец к его губам:

— Есть так много вещей, которые я никогда не говорила тебе, и я прошу прощения за это.

«Ты столько пожертвовал ради нашей дочери, и я горжусь тобой», — подумала Пенни, но не произнесла.

Но Даниэль и так чувствовал себя как ребенок, который наконец получил отличную отметку в классе. Тепло и радость наполнили его сердце.

— И мой ответ — да!

— Да? — непонимающе повторил он.

Она согласно закивала:

— Ты просил дать тебе шанс. И мой ответ — да. Я не знаю, будем ли когда-либо парой снова, Даниэль, но я не говорю «нет».

Даниэль обнял ее за плечи, и они оба подошли к койке, на которой лежала их Габи.

— Наша дочь важнее всего на свете, Пенни.

Она снова уткнулась в его грудь:

— Габи поправится, я уверена.

Они вместе стояли и смотрели на их маленькую девочку, и сердце Даниэля готово было разорваться от боли. Его чувства обострились до предела. Последний раз он был в этой больнице, когда родилась дочь…

Присутствие Пенни, ее близость придавали Даниэлю столько сил, но от вида Габи на больничной койке дрожь сотрясала его тело и страх проникал в каждую клеточку.

— Ты помнишь последний раз, когда мы были здесь?

Даниэль улыбнулся, снова взяв Пенни за руку:

— Ты читаешь мои мысли. Я только что вспоминал ночь, когда мы примчались сюда.

— Мне было так страшно. — Пенни не отводила глаз от кровати, где лежала их дочь. — Все произошло так быстро. Следующее, что я помню после приезда, — Габи у нас в руках.

Даниэль отвернулся, чтобы незаметно вытереть слезы, заполнившие его глаза.

— Что бы ни происходило, Пенни, мы родили самую красивую девочку.

Пенни взглянула на него, медленно опустилась на стул, стоящий рядом с кроватью Габи, и взяла крошечную ручку малышки в свои ладони.

Даниэль сел в кресло рядом с ней:

— Она выздоровеет, Пен!

— Я знаю. И так рада, что мы оба здесь, рядом с ней…

Они обменялись взглядами, и от света ее мягких карих глаз ему стало тепло.

Даниэль верил — когда-нибудь они снова будут счастливы.

Лучшие друзья. Любовники. Партнеры по жизни.