Джерико находился на вершине горы, где стоял когда-то, думая, что умрет. Он очень отчетливо помнил тот день. Закат был того же самого оттенка огненного опала.
Тогда, ради Дельфины, он сложил оружие и подчинился каре Зевса. Сегодня он не мог бы представить лучшего места, чтобы принести ей клятву верности, чем то, откуда все начиналось.
Он повернулся, найдя ее стоявшей рядом с ним, одетую в струящееся платье и с цветами в светлых волосах. Хотя боги и богини не сочетались браком тем способом, как делали это люди, он хотел сделать для нее что-то особенное.
— Ты вернула мне жизнь, — заговорил он, беря ее за руку.
Она поцеловала испещренные шрамами костяшки его пальцев:
— Это кажется только справедливым, так как у меня ее не было бы вообще, если бы у тебя не оказалось сердца, и ты не спас бы меня.
Кто бы мог подумать, что единственный добрый поступок приведет его на этот путь?
Приведет его к ней?
Не способный выразить словами то, что творилось у него внутри, он опустился на одно колено.
Действия Джерико удивили Дельфину.
Одетый в черные доспехи, он взглянул вверх на нее своими двухцветными глазами. Его белые волосы трепал легкий ветерок, и он был ошеломляюще красив.
— Я не могу предложить много, моя леди. Но я отдаю тебе себя. Навсегда.
Ее глаза затуманили слезы.
— Это неправда, Джерико. Ты можешь предложить многое.
— И что же?
— Все то хорошее в моей жизни, что имеется только благодаря тебе. И я клянусь твоей матерью Стикс, что никогда не доставлю тебе боли. Что никогда не предам тебя.
— А я клянусь своей матерью, что каждый день своей жизни ты будешь знать, как много значишь для меня.
Дельфина улыбнулась.
— Хорошо, потому что мне довольно трудно было пережить это ухаживание. Меня бросает в дрожь от того, что я вытерпела, чтобы влюбляться в кого-то еще.
Он изогнул бровь:
— Что?
— Ты слышал. — Она опустилась на колени рядом с ним. — Теперь подари мне поцелуй и покажи свою искренность.
Он издал горловой смешок.
— Леди, возьмите меня в свою постель, и покажу вам намного больше, чем просто мою искренность.
— Хорошо, в таком случае… — Она перенесла их в ее комнату, где они могли бы улечься обнаженными в кровать.
В конце концов, клятвы без подтверждения ничего не значили.
Ника застыла, войдя в комнату Мадока. Онерой был один и глядел в окно на море.
— Тебе что-то нужно? — спросил он, не поворачиваясь к ней.
— Да. Я вспомнила кое-что. То, что слышала, пребывая в Азмодее.
Ее слова возымели успех, поскольку он развернулся лицом к ней.
— И это?
— Один из наших богов скармливает Нуару информацию о нас.
— Твой брат Зелос.
— Нет, — сказала она убежденно. — Я знаю его голос, и он отличается от того, что я слышала. Но я не могу его точно вспомнить.
— Тогда откуда ты знаешь, что он один из нас?
— Поскольку он желал получить место Зевса и сделать Афродиту своей невестой.
Мадок нахмурился:
— Но ты не можешь вспомнить, кто это был?
— Нет. Я пыталась неоднократно. Нуар не оставит нас в покое, и я не могу стряхнуть ужасное чувство, что нашими действиями управляет нечто плохое.
Мадок захохотал:
— Что-то плохое всегда управляет нашими действиями. — Он сердечно улыбнулся. — Не беспокойся, Ника. Победа на нашей стороне.
По ее спине пробежал холодок. Мадок что-то скрывает. Она это чувствовала.
— Тогда оставляю тебя твоим обязанностям.
Мадок следил за ее уходом. Они выиграли этот раунд. Скоти и Зет вернулись в свой загон. Его освободили, Джаред еще раз сыграл на их стороне, и Джерико не действовал против своих.
Но, как и Ника, он чувствовал некий разлом, и это его угнетало. Они установили новый порядок, но надолго ли?
Зевс вместе с остальными, вероятно, составляет заговор, наряду с Нуаром и Азурой.
Вздохнув, он оглянулся на ревущее море. В данный момент он не сомневался, что прольется крови еще больше, прежде чем раны будут залечены. Единственный вопрос: выживет ли кто-то из них?