Вторая молодость Фаины (СИ)

Глава 73

Фаина

Самое сложное во всей этой операции для меня оказалось никому и ничего не объяснять. Хорошо, что Иван с утра уехал по делам магазина в Екатеринбург. Вместе с ним уехала и Анна Игнатьевна со своим французом.

А мы с Верой сегодня как раз занимались новыми рецептурами, она мне помогала подготовить сюрприз для Алексея. Очень уж мне хотелось сделать конфеты «птичье молоко». Я уже выяснила, что агар-агар здесь есть, его производят, правда, в небольших количествах, да и его очистка недостаточно хорошая. Вера как раз над этим работала.

Да ещё нужна была рецептура, которую можно будет потом передать Алексею, чтобы внедрить в производство. Конечно, я была уверена, что Алексей, получив основу рецепта, как и по «Тоблерону», будет сам дорабатывать. Я даже представляла себе, как он в белом фартуке смешивает ингредиенты и удивляется, какая вкуснота получилась. А на краешке губ у него шоколад, и я бы … А вот, что я бы сделала я пока запрещала себе думать.

Но пока мы с Верой этим занимались и болтали в процессе и не только о том, какой должен быть рецепт, но и о личном, вдруг Вера спросила:

— Фаина Андреевна, а скажите, вы правда отсюда переехать собираетесь?

— С чего ты взяла? — удивилась я.

— Ну... с того, что матушка ваша сегодня говорила, что вам предложение сделали и что скоро вы в столицах блистать будете...

— Верочка, — сказала я, — ты больше мою матушку слушай... что она говорит.

И тут я запнулась, потому что, как потом объяснить Вере, что, с одной стороны, я ей сказала «матушку не слушай», а с другой к нам на ужин сегодня Петра Васильевича Орлова пригласила? Наверняка же матушка вечером тоже «соловьицей будет распевать».

Как же мне было сложно удержаться и хотя бы не намекнуть, но чем больше я об этом деле думала, тем яснее становилось, что и Пришельцев, и Кошко были правы. Если я сейчас всё объясню, той же Вере, то она не сможет удержать себя и чем-то да выдаст. А здесь каждая мелочь важна.

Ведь если мы сейчас получим доказательство против Нурова, которым поверят в столице, то я навсегда освобожусь от этого человека. Смогу спокойно жить и имение сохраню, и будет что Полинке передать. Даже если мы потом с Алексеем уедем в какую-то из столиц, понятно же, что у Алексея там фабрики, так будем сюда приезжать.

Только на этих мыслях я и держалась.

— Фаина Андреевна, а вы что-то хотели сказать? — с надеждой посмотрела на меня Вера.

Я вздохнула… и вдруг увидела, что у неё одна из пробирок перегревается:

— Верочка, следите за пробиркой!

— Ой! — всплеснула она руками и ушла в свои лабораторные процессы.

«Вот и славно», — подумала я, потому что врать не хотелось, а правду я пока сказать не могла, даже намекнуть не могла. А так хотелось, а больше всего хотелось написать Алексею.

Я снова тяжело вздохнула.

После того как мы с Верой закончили в лаборатории, и поставили образцы в холодное место, чтобы завтра посмотреть, насколько хорошо у нас получилось, я пошла и отдала распоряжение на кухне, что будет ужин. Так, уж на всякий случай. Потому как у Катерины всегда всё было на высшем уровне, и готовила она всегда много, столько, что на всех хватало.

Я любила, когда все собирались за столом. Вспомнила, как Анна Игнатьевна в первые дни нос воротила, что, мол, со всеми вместе за столом сидеть — это моветон. Но я ей сразу объяснила, что мой дом, мои правила.

Хотя мне будет ещё тяжелее, когда свои будут смотреть, как мне Пётр Васильевич Орлов предложение будет делать. Но для дела надо, иначе он может не поверить.

Меня даже затошнило, когда я себе это представила. Но надо, делать нечего. Как на Руси говорят: «Назвался груздем — полезай в кузов».

Ладно. В данном случае, я думаю, что цель оправдывает средства. Так я себя уговаривала, но нервное напряжение росло и я ничего не могла с этим поделать.

До ужина решила больше ничего не делать. Взяла Полинку и пошли с ней гулять в «золотые места», как я их называла. А что? Там такой песочек беленький, ручеёк журчит. Пока ещё тёплая погода держится, можно погулять.

— Фая, — сказала Полинка, — а мы за глибами пойдём?

— А что, уже есть грибы? — удивилась я.

— Ты большая, а глупая, — заявила Полинка, «р» онапока не выговаривала, хотя когда мы занимались, то как лев рычала хорошо, полностью произнося все звуки, — вся делевня, вон, уже ходит за глибами. Все, кломе нас. Сколо они всё собелут, а нам ничего не останется!

Я рассмеялась:

— Лес большой, на всех грибов хватит.

— Ага. А Дуня сказала, что не на всех, — возразила Полинка.

— Ну, может быть, Дуне очень много надо грибов.

— Да, — мудро согласилась девочка. — Дуня говолит, что зима будет долгая, а глибочки, очень вкусно.

— Ну ладно, Поля. Тогда давай завтра тоже сходим за грибами?

— Давай! — зафыркала Полинка. — Только это... очень надо лано вставать, — высказала ещё одну умную мысль.

— А зачем же нам рано вставать? — удивилась я. — Мы можем пойти, когда солнышко уже встанет.

Полинка покачала головой и, явно кого-то копируя, сказала, взявшись ладошками за щёчки:

— Что ты без меня делать будешь? Плопадёшь! Ведь, когда солнышко встанет, как раз уже Дуня с подлужками всё и собелёт.

Я снова улыбнулась, логика была железная, и не поспоришь.

— Ну хорошо, давай встанем рано. Я поговорю с нашим бравым капралом, чтобы он сопровождение выделил, особенно тех, кто в грибах разбирается. Потому что я, Полюшка, грибы не различаю.

Полинка снова покачала головой:

— Говолю же, плопадёшь!

После прогулки мне стало легче. Когда точно знаешь, зачем ты что-то делаешь, всегда проще.

Вечером я оделась как на парад. Надела новое платье, красивое, но достаточно строгое. У меня все были такие, потому как я предпочитала закрытые под горло платья, или, если это был вечерний вариант, максимум небольшое полукружие из кружева, но тоже закрывающее грудь. Волосы убрала в небольшой пучок на затылке. С волосами мне здесь повезло, они у меня всегда хорошо лежали.

Из окна моей комнаты был виден внутренний двор. Я уже видела, как пунктуальный Пётр Васильевич Орлов въезжал в ворота. Капрала Васильева я тоже предупредила, что у нас будут гости. Но сегодня Орлов был один, без своих друзей, «любителей посиделок». Я вглядывалась в его фигуру, пытаясь понять, привёз он архив или нет, и подумала о том, что, может, попробовать предложить деньги. Много денег. Столько, что он не сможет отказаться.

Матушка приехала за пару часов до приезда Орлова и сейчас отдыхала. Утомилась, бедная, по магазинам Екатеринбурга ходить. Как я и ожидала, мой магазин ей тоже понравился. Но эликсиры красоты у меня там были дорогие. Анна Игнатьевна попыталась получить их в кредит, но мой магазин в кредит не торгует. Поэтому вернулась она злая на меня, но я была уверена, что к ужину она спустится.

И я уже готовилась к «представлению».

Катерина, как всегда, постаралась. Еда была не только очень вкусной, но и красиво сервированной. Матушка Фаины спустилась к ужину вместе со своим прожорливым французом. Я, наверное, на всю жизнь запомню его постоянно что-то жующую физиономию. Усмехнулась про себя, конечно, где он ещё так вкусно поест? И поэтому, когда матушка попыталась сказать:

— А вот эти фуа-гра в Париже гораздо нежнее…

Я не удержалась и заметила:

— Анна Игнатьевна, то-то ваш Жак их наворачивает так, что аж за ушами хрустит.

Она, конечно, сразу меня пристыдила:

— Что за манеры, Фаинушка!

Но сдерживаемое напряжение рвалось наружу, поэтому внешне спокойная я не удержалась и ответила:

— Нормальные у меня манеры, Анна Игнатьевна, но в доме своём никому не позволю принижать то, что мои люди делают. И вам тоже.

Но постепенно шипучее делало своё дело. Анна Игнатьевна перестала придираться, и разговор потёк в обсуждение светского общества Екатеринбурга. Оказывается, сегодня Анна Игнатьевна даже умудрилась заехать к градоначальнику. Рассказывала, как прошла встреча с его супругой, которая, по её словам, расстраивается, что я её совсем забросила и к ней не приезжаю, а она скучает, и по мне, и по Полинке.

Я подумала о том, что, наверное, стоило бы заехать, хотя бы для вида, чтобы не казалось, будто я что-то замышляю. Но я боялась, что, увидев Нурова, не удержусь. А после похищения Полинки в Санкт-Петербурге я вообще боялась куда-либо брать её с собой, чтобы, не дай бог, её опять не умыкнули.

И вдруг… я прям почувствовала, что сейчас это произойдёт. Орлов встал.

Конечно, красивый, высокий, стройный, офицерская белая форма сидела на нём шикарно. Но я уже знала, что он за человек, поэтому не обманывалась его благородной внешностью. По мне, так он теперь не лучше своего дружка Диваева. «Хранитель архива».

— Анна Игнатьевна, — произнёс Орлов торжественно, обратившись и ко мне и к матушке Фаины, — Фаина Андреевна, я сегодня приехал не просто так.

Анна Игнатьевна аж вытянулась стрункой, внимая тому, что Орлов начал говорить.

— Ещё в самый первый раз, когда я только увидел вашу дочь, Анна Игнатьевна, — продолжил вещать этот лицемер, я понял, что готов сделать всё, чтобы она тоже обратила на меня внимание.

А я сидела и вспоминала, при каких обстоятельствах мы встретились в первый раз: у меня тогда документы украли, и я бежала за грабителем, свернула в подворотню, где, похоже, находились либо игорные, либо весёлые дома. Там я их и встретила с ротмистром Диваевым. Ну да ладно, посмотрим, что дальше будет.

В общем, всё было по классике. Орлов при всех встал на колено и попросил моей руки.

Но руку я ему не подавала, смотрела в глаза, пытаясь передать мысль: архив-то где?

Орлов понял, встал и произнёс:

— Фаина Андреевна, в честь нашей помолвки у меня для вас есть небольшой подарок.

Он вытащил из кармана тонкий, завёрнутый в бумагу и перевязанный бечёвкой конверт.

— Я надеюсь, вам понравится.

Если он думал, что я отложу развязывание этого конверта на потом, после того как дам ему согласие, то он очень во мне ошибался. Я развязала его сразу, при всех. Внутри была стопка бумаг. Я просмотрела первую, вторую, третью, последнюю. Вперемешку, вместе с долговыми расписками, лежали некие приказы-распоряжения.

Если расписки были заверены подписями обеих сторон, имён я пока не смотрела, то приказы-распоряжения были полностью написаны рукой, судя по всему, Диваева. Будет ли это являться доказательством, неизвестно. Но, возможно, среди этих бумаг есть какая-то, которая однозначно окажется полезной, иначе цена за этот архив будет непомерно высока. Что любопытно, что я зацепилась за знакомое имя, но решила вернуться к нему позже, когда останусь одна.

Итак, Орлов свою часть сделки выполнил. Теперь моя очередь. Я встала.

— Ну что же, Пётр Васильевич, предложение ваше весьма заманчивое и привлекательное… Давайте попробуем, — выпалила я.

Анна Игнатьевна тут же вскочила, чуть ли в ладоши не захлопала.

— Ах, дети мои, как я за вас рада! Это же такое счастье!

Все остальные находились в странном оцепенении. Первой ушла Вера, вслед за ней Иван Киреев. А вот капрал Васильев был со мной до конца этого странного вечера. Он же и выпроводил Орлова, а за ним и Анну Игнатьевну.

Когда все ушли, я вышла на веранду. Была ночь. От луны была ровно половина, но света хватало, чтобы увидеть очертания построек, появившихся с момента моего здесь появления. Но я не хотела ничего сейчас видеть. Я вспоминала, как мы здесь сидели с Алексеем, каждый вечер это было своего рода ритуалом. Было комфортно даже просто молчать. Я снова тяжело вздохнула. Не знаю, кому, но я тихо сказала:

— Это просто игра. Всё не всерьёз...

В эту ночь я спала плохо. Мне было то жарко, то холодно, то я никак не могла устроиться. Всё мне казалось, что я чего-то упускаю. И, встав рано утром, я, совершенно забыв о том, что обещала Полинке идти по грибы, вместе с архивом поехала в Екатеринбург к Пришельцеву.