Вторая семья. Неверный

Глава 50

С одной стороны, одевалась не для сидения в машине, с другой — нас никто не увидит, и я давно просто так не каталась по городу.

Роман возвращается в машину, протягивая мне коробочку, и усаживается рядом, открывая свою. На небольшом столике между нами дымящиеся стаканчики с чаем.

— Взял тебе черничный джем, — оповещает, и в нос ударяет ароматный ягодных дух. — Или предпочитаешь клубнику? — подносит свою коробочку, и вижу аппетитные кусочки.

— Всё люблю, — благодарю, размышляя, как теперь есть это чудо.

Роман тут же подаёт флакон с обеззараживающей жидкостью, и протираю ладони, а затем принимаюсь есть.

Это странно, вот так сидеть в машине и есть блины. Только отчего-то, наоборот, как-то мило и романтично. Я видела его в ресторане, а здесь он вообще какой-то близкий и родной.

— Ой, — смотрит на меня, дожёвывая часть блина.

— Что? — не сразу понимаю.

— Ты тут испачкалась, — тянется ко мне пальцем, и я не сразу замечаю, что на нём варенье. — Вот тут, — нарочно мажет меня сладостью. Только что не ощущала на коже ничего — и вот сразу что-то прилипло. — Я вытру, не переживай, — усмехается, приближаясь ко мне, но я быстро хватаю салфетку.

— Мама к самостоятельности с трёх лет приучала, — протираю испачканное место, и он застывает рядом с моим лицом. Вижу, как прокатывается язык внутри рта, создавая бугры с наружной стороны.

— Ясно, — кивает, откидываясь в своём кресле снова. — Самостоятельность.

Стоим на улице между машинами, а сбоку иногда показываются редкие прохожие.

— Почему ты мне помог? — вопрос меня изводит. Он уже отвечал на него, только мне будто чего-то не хватает.

— Потому что мог.

Вижу попрошайку, бродящего с кружкой, в которую, по его предположению, следует щедро сыпать мелочь.

— Ему ты тоже можешь помочь, только не торопишься.

Роман застывает с едой во рту, смотря на бомжа, а потом опускает стекло и давит на клаксон, привлекая внимание.

— Что ты делаешь? — не сразу понимаю, а он машет бездомному. Или тому, кто притворяется таковым.

— Подержи, — вручает мне свою коробочку, доставая из кармана несколько купюр. А попрошайка бежит в нашу сторону.

— Держи, брат, — вкладывает в чужую ладонь Роман деньги, и у парня округляются глаза. Он быстро оценивает ситуацию в салоне, принимаясь благодарить и дарителя, и меня, за то, что у меня такой щедрый мужчина.

— Давай, — машет Роман, закрывая стекло, и поворачивается в мою сторону. — Что?

— Зачем ты это сделал? — задаю вопрос.

— Блин, Карин, — усмехается он, забирая коробочку. — Потому что мог!

— Вот так просто?

— Зачем усложнять жизнь, которая и без нас охренительно сложная.

Вижу, с каким удовольствием приканчивает свою порцию, и задумываюсь. Неужели, такие люди реально существуют: кто бескорыстно помогает другим?

Отправив в мусор салфетки и коробки, отъезжаем от места, и Роман не говорит, куда едем.

— Сюрприз, — выжимает газ, и смотрю, как спидометр поднимается до непозволительной отметки в 100 км/час. Ехать не страшно, он умело ведёт, перестраивается и не играет в другими в пятнашки. Вливаясь в поток, принимает условия, но как только оказываемся на пустынной улице, сразу же становится гонщиком. Когда мимо мелькает перечёркнутая вывеска города, оборачиваюсь, провожая её взглядом.

— Да, мы в лес, — отвечает он на еще незаданный мною вопрос. — Нет, я не насильник, — продолжает, тут же бросая на меня взгляд.

— Даже не думала, — пожимаю плечами. Ну не так, конечно. Не то, чтобы он прям накинулся. Но попытаться — попытается.

Машина останавливается на поляне, и Роман первым покидает салон, призывая меня следовать за ним.

— Зачем мы здесь? — ёжусь в сумерках, и он отправляется к багажнику, как я полагаю, за пледом. Возвращается с пустыми руками, принимаясь стягивать с себя куртку.

— Забыл взять одеяло.

— Да не надо, — вяло протестую, только он уже набрасывает на мои плечи свою одежду, отдающую его тепло. И я хватаю края куртки, стягивая их, чтобы было комфортнее. И лишь сейчас замечаю, какое звёздное небо.

— В городе подобного не увидишь, — Роман облокачивается на машину, смотря наверх. — Казалось бы, какие-то мерцающие плевки. А сколько миллиардов глаз смотрели на одни и те же звёзды. Мечтали о чём-то, страдали. Рождались или умирали. А они всё там же.

— Ну вот я всё не могу понять, — не отстаю от него. — Почему ты помог мне?

— Ты опять?

Он цокает языком, даже история с попрошайкой не спасла от вопроса.

— Так и быть скажу, — задумывается, складывая руки на груди, и я вижу, как напрягаются мышцы на его бицепсах. — Но никому, поняла?

Согласно киваю, подходя ближе.

— Я — Робин Гуд, — снова дурачится, только смотрит при этом очень серьёзно.

— А я — Русалочка, — хмыкаю в ответ.

— Тогда нам не по пути, — кривит лицо, — принц из меня не выйдет. Слишком много минусов.

— Интересно узнать каких.

Пока что я вижу в этом человеке одни плюсы. Но так не бывает, идеальных не существует.

— Храплю иногда, — признаётся, но я лишь пожимаю плечами, определяя это, как незначительную деталь. — Ты тоже? — спрашивает у меня.

— Храплю ли я? — усмехаюсь. — Ну, конечно. Надрывно и на весь дом.

Мы болтаем: мило и непринуждённо, а потом он рассказывает о звёздах. Может, врёт, может, действительно разбирается в череде горящих точек.

— Ты замёрз, — смотрю, как потирает плечо, и намереваюсь отдать куртку, но он тут же перехватывает.

— Нормально. Оставь, — держит полы, запахивая их. И какое-то время просто молчим.

— Спасибо за вечер, — здесь я забыла о том, что в моей жизни всё не так, как хотелось бы.

— Просто накормил блинами и вывез тебя в лес, — усмехается. — Другая бы сказала, что я жлоб последнего уровня.

— Который подарил дом, — напоминаю.

— Это не я, это Горячев.

— Да, но…

— Т-с-с-с, — укладывает палец на мои губы, а потом проводит по ним вправо. — Иногда достаточно просто помолчать, — наклоняется ближе, и ожидает реакции. А я стою в его куртке в ночном лесу и хочу, чтобы он сделал то, что я не позволяла уже несколько раз. И тогда он впервые целует меня, и я понимаю, что в этом деле он не робкий мальчишка, а мужчина, который знает, чего хочет.