Выйти замуж за виконта

Глава 22

В понедельник, ранним вечером, спустя два дня после ночи любви, в спальне Эбби раздался стук в дверь в то время, когда девушка обсыхала после принятия ванны.

— Миссис Грэхем, откройте, пожалуйста, — откликнулась она. – Это, наверно, Маргарита с моим платьем.

— Как раз вовремя, — ответила миссис Грэхем из другой комнаты. — Через час ужин.

Эбби услышала звук открывшейся двери и шепот голосов, но не расслышала, как дверь закрылась.

Заинтересованная, она надела халат и вышла в спальню. Там никого не было. Миссис Грэхем пошла за платьем? Если так, то она очень небрежна, если оставила дверь открытой.

Вытирая волосы полотенцем, Эбби сама пошла ее закрывать, но, увидев через щель, кто там, остановилась на полпути.

Боже! Мистер Макфи и миссис Грэхем стояли, обнявшись, и целовались.

Она не должна шпионить. Но разве она не имеет права знать, чем занимается ее служанка?

В конце концов, кто–то же должен блюсти интересы этой женщины. Хотя, судя по страстному поцелую, которым он одаривал миссис Грэхем, дворецкий не прочь был и сам заняться этим. Или это у них в первый раз?

Переведя дыхание, Эбби посмотрела в щель. Когда мистер Макфи прошелся рукой вниз и сжал огромный зад миссис Грэхем, Эбби прикусила язык в попытке сдержать смех.

Определенно, это не первый их поцелуй. Поскольку дворецкий ужасно спешил для человека его сдержанности.

— Хватит дурачиться, Артур, — услышала Эбби шепот миссис Грэхем. – А сейчас иди и продолжай писать в своей тетрадке. Сегодня вечером много других дел, помимо наших личных.

Эбби быстро отошла от двери, но прежде, услышала его ответ:

— Я считаю минуты, любимая.

Пробежав через комнату, Эбби села у огня и сразу начала сушить волосы. Миссис Грэхем зашла и увидела свою госпожу с щеткой и расческой.

— О, вы уже искупались?

Эбби еле сдерживала улыбку.

— Да. А где Маргарита?

— Это была не она. — На щеках женщины появился слабый румянец, она отвернулась. — Это просто один из слуг принес вам кое–что от Его Светлости. — Миссис Грэхем передала Эбби маленький бархатный футляр.

Когда Эбби его открыла, все мысли о миссис Грэхем и мистере Макфи исчезли. У нее подпрыгнуло сердце.

— Боже мой, — прошептала она и вытащила украшенный драгоценными камнями кулон–сосуд с духами.

— Только посмотрите на эту гравюру, — со страхом произнесла миссис Грэхем. — А цепочка, миледи, цепочка! Да ведь она из золота.

— Это может быть бронза, похожая на золото. — Тем не менее, драгоценные камни на небольшом сосуде выглядели подозрительно дорогими. Она подавила свое восхищение, готовое выплеснуться наружу. Если доверять Спенсеру, то он сможет соблазнить ее прекрасным подарком.

Поднеся кулон ближе, миссис Грэхем начала его изучать.

— Да, он золотой. И я почти уверена, что это — изумруды. Его Светлость спрашивал у меня днем, какое платье вы оденете на ужин, и я сказала ему, что зеленое. Без сомнения, именно поэтому он прислал этот подарок с мистером Макфи … э–э … то есть, со слугой.

Эбби нахмурилась. И не только из–за этого.

— Спенсер — самый ужасный манипулятор и самый высокомерный мужчина, который специально сводит свою жену с ума. — Она передала футляр миссис Грэхем. — Я знаю, зачем он это послал.

— Потому что он ухаживает за вами.

— Больше похоже на попытку обольстить. – Эбби начала расчесывать свои запутанные волосы. — Именно поэтому он 'случайно' касался вчера моих пальцев каждый раз, когда передавал мне в церкви псалтырь. И именно поэтому он касался моей руки в карете, когда собирался открыть или закрыть окно. — Он ни разу не нарушил их соглашение, пытаясь поцеловать ее. Нет, его соблазнения были более тонкими. Но и очень эффективными.

Она вчера всю ночь в кровати ласкала свою грудь, представляя, что это руки Спенсера. Какой позор!

— Это не просто попытка соблазнить, дорогая, это — изумруды. Они стоят целого состояния. — Служанка что–то вытащила из футляра и протянула Эбби. — По крайней мере, прочитайте записку.

Вздохнув, Эбби взяла записку и начла читать вслух:

— Моей прекрасной жене: в следующий раз ты будешь в моих руках. Это принадлежало моей матери. – У нее на глаза выступили слезы. — О, какой безнравственный и хитрый человек. Он знал, что если купит мне драгоценности, я обвиню его в попытке купить мою привязанность. И вместо этого он дарит не просто дорогой подарок, а вдобавок принадлежавший его матери… — Она проглотила слезы. — Он хочет убедить меня, что я теперь часть его семьи. Даже если это не так.

— Вы могли бы стать частью его семьи. — Миссис Грэхем благоговейно положила кулон обратно в футляр. — Если бы не были такой упрямой.

Эбби воздерживалась от желания рассказать миссис Грэхем всю эту отвратительную историю. Она уже рассказала ей, что Его Светлость попросил ее остаться его женой, но она не объяснила, почему не приняла его предложения, а просто посетовала на его ужасный характер. Пуститься в детали означало бы открыть тайну Спенсера, чего она не имела права делать. Особенно зная, что ее прислуга такая же сдержанная, как указатель на столбе.

Когда миссис Грэхем положила футляр на колени Эбби, той захотелось кричать.

— Вы поддерживаете Его Светлость только потому, что хотите остаться в Англии, — резко сказала Эбби, — чтобы быть со своим мистером Макфи.

Миссис Грэхем от изумления открыла рот. Ее глаза сузились.

— Вы шпионили за нами?

— Вы не сильно–то скрывались.

Скрестив на груди руки, миссис Грэхем надулась.

— Немного поцеловались, вот и все. Я думаю, что имею на это право, за все годы своей работы.

Сразу раскаявшись, Эбби начала ласкать ее руку.

— Конечно, вы правы. Не обращайте внимания на мое ворчание. Я рада, что после всех этих лет вы кого–то нашли. Но не позволяйте своему счастью ослеплять себя правдой о Спенсере. Если я останусь женой Его властной Светлости, то он будет командовать мною с утра до вечера.

— Большинство мужчин точно такие же. Разумная женщина просто игнорирует их болтовню. Она кивает и говорит, «Конечно, любовь моя, все что ты хочешь», но делает то, что хочет сама.

К сожалению, Эбби не могла сделать, то, что хочет. Она не может заставить Спенсера рискнуть и взять детей. Он должен решить это для себя сам. Чего он никогда не сделает. Так как это означало бы, что он без оглядки доверяет чему–то или кому–то.

— Я не представляю себе союз, где муж всегда пытался бы управлять мной. — Эбби опустила расческу и взяла щетку. — А брак со Спенсером будет именно таким.

Миссис Грэхем взяла щетку из рук Эбби и начала успокаивающе расчесывать ей волосы.

— Вы обвиняете человека в том, что он пытается все контролировать, после всего, что он пережил?

У Эбби перехватило дыхание. Миссис Грэхем знает о бесплодии Спенсера? Конечно, нет. Спенсер сказал, что никогда никому об этом не говорил.

— Что вы имеете виду?

— Он пережил такую трагедию, бедный, и ничего не мог поделать. Его мать умерла, когда он был еще юным. Затем его отец опять женился, но его новая жена была слишком молода, и если вы спросите меня — они быть несчастны. Его Светлость ушел в армию, где стал самим собой, и тут умирает его старший брат. Теперь Спенсер — наследник, хочет он того или нет. И хотя у него есть любимая работа, если верить словам мистера Макфи, Спенсер, не задумываясь, откажется от нее в случае необходимости

— Но он этого не сделал.

— Нет, к тому времени он стал бороться с судьбой. Первая вещь, которую он сделал после смерти брата, — стал мастером шпионажа.

— Вы знаете об этом?

— Да. – Обойдя стул, миссис Грэхем начала расчесывать волосы Эбби спереди. — Артур …, я имею виду, мистер Макфи…, знает о Его Светлости все. Родившись в адвокатской семье, уже с ранних лет должен подчиняться чужой воле. Он все видел – и сбежавшую мачеху, и смерть отца из–за позора. — Она начала яростно чесать. — Еще одна вещь, которую Его Светлость не мог предотвратить.

Не упоминая несчастный случай, который убил все надежды Спенсера иметь детей. Эбби действительно считала, что чересчур много трагических событий для одного человека.

— И вдруг, — продолжила миссис Грэхем, — он становится виконтом, с поместьем, которым должен управлять, и младшим братом–мошенником, не говоря уже о его обязанностях по отношению к его стране, которые он не хочет бросать. Трудно делать все это и не приказывать людям. Через некоторое время вы привыкнете к этому. Вы чувствуете себя в безопасности, зная, что все следуют вашим правилам.

— Да. — Эбби не смогла сдержать боль в голосе. – И он не думает, что люди сами могут решать. Им нельзя доверить управлять собственными жизнями.

— О, дорогая, разве вы не видите? Человек боится доверять тому, чем он не может управлять. Все, что он не мог контролировать, принесло ему горе. Поэтому, когда он столкнулся с такой милой леди, как вы, от которой он не знает, чего ожидать, он сразу пришел в замешательство. Но это не значит, что он, в конце концов, не изменится, как только узнает вас получше.

Дверь открылась, и с платьем Эбби вошла Маргарита, эффектно закончив разговор.

Однако слова миссис Грэхем все время звучали у Эбби в голове, пока две женщины помогали ей одеться к ужину со Спенсером. Если бы она была уверена, что он, в конце концов, придет в себя, она могла бы остаться с ним.

Проблема в другом, — а что, если он не изменится? Что, если она поверит ему и узнает, что он никогда не поверит ей? Она откажется от возможности иметь детей.

А имеет ли значение, если она никогда не будет укачивать ребенка, которого сможет учить, портить, любить? Она вздохнула. Конечно, это имеет значение. Но приемного ребенка ей было бы достаточно. Она смогла бы полюбить любого малыша, которого бы усыновила, выдержит ли она это или нет. Возможно, со временем она сможет убедить в этом Спенсера…

Как его мачеха убедила его отца, делать то, что она хочет? Эбби сглотнула. Спенсер — сын своего отца, он принял решение и легко не отступится. Хочет ли она брак, где ей всю жизнь придется ждать его доверия?

Вот в чем вопрос. Спустя час, когда она и Спенсер сели ужинать, Эбби все еще не могла на него ответить.

Спенсер не облегчал ей задачу своим хитрым соблазнением.

— Вижу, что ты надела кулон, который я подарил, — сказал он.

— Да. — Эбби позволила миссис Грэхем и Маргарите уговорить ее. Но, судя по его голодному пристальному взгляду, устремленному на ее грудь, которая качала, как в колыбели, тяжелый кулон–сосуд — это было ошибкой.

— Он очень тебе идет, — сказал он тем хрипловатым тоном, который каждый раз лихорадил ее кровь…

Эбби сглотнула.

— Спасибо.

Хотя Спенсер сидел на другом конце обеденного стола, ближе к двери, она чувствовала его пристальный взгляд, такой горячий и ласкающий. Она старалась игнорировать его, и когда лакеи принесли устрицы, попыталась сконцентрироваться на еде. Но все равно, каждый раз бросала на него тайный взгляд. Во время одного из таких взглядов, Эбби увидела, как он разломал устрицу вилкой, а затем стал водить ею по топленому маслу, так же, как в ту ночь водил своим языком по ее груди…

— Ты не ешь устриц, — сказал он с понимающей улыбкой на губах. – Волнуешься, что они как–то воздействуют на тебя?

— Что ты имеешь виду? — Загипнотизированная, она наблюдала, как он ест устрицу и слизывает с губ масло. Так же он облизывал ее губы, затем раскрывал их…

— Некоторые говорят, что устрицы – это афродозиак.

— Что за афродозиак?

— То, что пробуждает в человеке страсть. — Он съел еще одну устрицу, и капля масла упала ему на подбородок. Он стер ее пальцем и облизал его. Также он облизывал ее язык, кожу на шее, ее чувствительный сосок…

Будь он проклят.

— Действительно? – Эбби вызывающе проткнула вилкой устрицу, затем запихала ее в рот и начала жевала, едва чувствуя вкус. — Это смешно. Я никогда не замечала такого эффекта. Из–за устриц у меня обычно бывает расстройство желудка.

Ее слова не отпугнули его ни на секунду. Спенсер улыбнулся.

— Отлично, если у тебя позже начнется расстройство желудка, просто сообщи мне. Я буду счастлив потереть тебе животик.

И твою грудь. И твои бедра. И тонкую возбуждающую плоть между ног.

Эбби резко отвернулась. Господи, теперь он ее совращает.

Остальная часть ужина прошла не лучше. Когда она наблюдала, как он ест, она воображала все те непотребные вещи, которые мог бы проделать с ней его рот. Но когда она не наблюдала, она представляла, что ее хлеб, блестящий от масла, это его обнаженная грудь, блестящая от пота, что жареная говядина – это его толстое бедро, что колбаса…

Эбби фыркнула. Колбаса, надо же. Но когда подали десерт, дрожащий холмик из заварного крема с вишней в центре, которая была так похожа на сосок, с нее уже было достаточно.

— Извини меня, — пробормотала она и встала из–за стола. — Я … гм … не хочу десерт. Устрицы, понимаешь ли.

Она поспешила к двери, но когда проходила мимо Спенсера, он схватил ее за руку и усадил себе на колени.

— Что, интересно, ты делаешь? — прошипела она, косясь на слуг.

— Хочу потереть твой животик. — Его голос изобиловал пороком. – Чтобы избавить тебя от расстройства желудка.

Спенсер бросил на изумленных лакеев предупредительный взгляд.

— Оставьте нас. И скажите остальной прислуге, что любой, кто приблизится к столовой прежде, чем я позову, будет немедленно уволен.

После того, как слуги исчезли, Эбби, извиваясь, попыталась освободиться, но Спенсер ей не позволил. Она рассердилась на него.

— Что они теперь подумают, мы вместе тут делаем …

— Что? Я не знаю, насчет тебя, но я просто избавляю свою жену от расстройства желудка. А так как это подразумевает, что я буду держать тебя несколько в скандальной позе, я решил, что ты захочешь, чтобы они ушли.

— Так я и поверила! Я предупреждала тебя, что если ты попытаешься меня поцеловать…

— Я не собираюсь пытаться тебя поцеловать. — Его большая рука накрыла ее живот и начала его массировать медленными чувственными движениями. — Я просто лечу твое расстройство желудка.

Эбби резко вздохнула, когда Спенсер раздвинул пальцы по всему низу ее живота, жар его плоти возбуждал теплую боль между ног.

— Ты …, ты знаешь, что делаешь не только это.

— Какая ты подозрительная. Я просто пытаюсь быть вежливым, а ты подозреваешь, что у меня скрытый мотив.

Его рука двигалась вверх и вниз, один раз, второй. Но когда она достигла ее груди в третий раз, Эбби ее поймала.

— Что ты делаешь? Я не позволю тебе разорвать наше соглашение…

— Ты не говорила, что мне нельзя тебя трогать.

— Я это подразумевала.

— Ты сказали, 'Если ты попытаешься поцеловать'. Это можно истолковать по–разному, дорогая моя. — Он сместил ее на коленях так, что она оказалась повернутой к нему спиной и прижатой к его крепкой груди. Затем он начал тереть ее живот другой рукой.

Внезапно, ее захлестнула волна воспоминаний… той поучительной ночью, он также держал ее и ласкал и управлял ею, как воском…

Она застонала, едва замечая, как его рука выскользнула из ее рук. Теперь он гладил ее живот обеими руками, из стороны в сторону, вверх и вниз.

— Конечно, это … нарушает … одобренные правила, ты не должен трогать меня так.

— Как именно? Так, чтобы облегчить твое недомогание?

— Ну, нет, но — подожди минуту, остановись! – Трусливо начала она, когда Спенсер стал расстегивать пуговицы на ее платье — Это определенно не…

— Я просто хочу, чтобы тебе было удобно. – Он продолжил их расстегивать. — Это платье слишком давит на твой живот. Неудивительно, что у тебя расстройство желудка.

Он засунул руку внутрь и начал смело ласкать ее живот через сорочку.

— Кроме того, я буду лучше массировать, если не буду бороться со слоями одежды.

— Если ты думаешь, что я позволю тебе…, — Эбби со стоном затихла, когда его рука внезапно опустилась ей между ног. — Это не … не живот …, — слабо возразила она.

— Извини, рука соскользнула. — Спенсер чувственно провел пальцами вверх по ее животу.

Эбби хотела, чтобы они вернулись на тоже место, и проклинала себя за слабость. Но этот мужчина был и умным, и настойчивым, его действия она находила невероятно обольстительными. Кроме того, он хотел ее так сильно, что рискнул этими опасными прикосновениями, хотя прекрасно знал, что она может сразу убежать к Кларе…

— Проблема в твоей сорочке, слышишь, — спокойно продолжил он. — Мы должны расстегнуть ее.

Эбби закатила глаза.

— Мне не терпится услышать какую причину, ты для этого сочинишь.

— Я просто скажу, что она мешает мне видеть, куда положить руку. — Теперь, когда ее платье было полностью расстегнуто от горла до бедра, он легко расшнуровал ее свободную сорочку.

— Давай просто снимем ее, хорошо?

В Эбби поднялось неподдающееся контролю желание засмеяться.

— Ты неисправим, — ответила она, проигрывая в попытках сохранить сопротивление.

— Я просто пытаюсь быть вежливым. — Он быстро раздвинул короткий разрез ее сорочки. – Так должен поступать каждый хороший муж, правда?

— Хороший муж, должен уважать желания своей жены, — сухо сказала Эбби.

— Точно. Я уверен, ты не хочешь страдать от расстройства желудка.

Когда его рука скользнула внутрь и начала ласкать ее грудь, Эбби оттолкнула ее, затем пересела лицом к Спенсеру и серьезно на него посмотрела.

— Мне казалось, ты расстегнул сорочку, чтобы рука не соскальзывала.

— Моя рука не соскальзывала. — По его губам скользнула улыбка, и он снова дотронулся до ее груди. – Насколько я знаю, расстройство желудка часто вызывает боль в груди, такую же, как в животе. Я думаю, что надо позаботиться и о ней.

С плутоватой улыбкой он гладил ее сосок, дерзко и эротично.

С ее губ слетел смешок прежде, чем она его подавила.

— Затем ты скажешь, что при расстройстве желудка иногда болит в интимных местах.

— Сейчас, когда ты упомянула об этом… — начал он, скользя рукой все ниже.

— Спенсер, а правила, — сказала она, пытаясь казаться серьезной, она поймала его руку и вытянула ее из сорочки, — ты отлично знаешь, что я не предлагала…

— Конечно, нет. — Он скользнул другой рукой в ее сорочку. — Я просто хочу помочь.

Задыхаясь от смеха, она поймала и эту руку.

— А что, если я скажу тебе, что солгала о расстройстве желудка? Ты остановишься?

— Конечно. – С блеском в глазах, Спенсер освободил руки, и начал расстегивать свой жилет. — Но, кажется, расстройство желудка, внезапно началось у меня. А так как я был достаточно любезен, помогая тебе…

Эбби не могла удержаться. Она задыхалась от смеха.

— Знаешь, ты самый настойчивый, самый невыносимый…

— И любезный. — Спенсер наклонился вперед, сбросил пиджак и жилет. — Давай не забывать о любезности.

Она сдалась. Какая женщина может устоять перед лицом такой явной и вопиющей манипуляции?

Но, когда он управлял ею именно так, у нее заходилось сердце.

Не говоря уже о ее теле. И сейчас, когда он ее возбудил, она не позволит ему остановиться.

— Позволь тогда мне тоже быть любезной. — Эбби потянулась к пуговицам на его брюках. – Просто скажите мне, где у вас болит, милорд.

Понимая, что он победил, Спенсер смотрел на нее взглядом, в котором смешивались триумф и необузданная жажда.

— Везде. — Он вытянул полы рубашки и освободил ее из брюк, Эбби полностью ее расстегнула, затем положила руку на его грудь.

— Здесь. – Спенсер переместил ее ниже к животу. — И здесь. – Он медленно закрыл глаза и положил ее руку себе ниже пояса. — И определенно здесь.

Он задрожал, когда ее пальцы нашли его возбужденную плоть под трикотажными штанами.

По Эбби прокатилась волна предвкушения, когда она почувствовала его твердость и готовность. Она гладила его через ткань, наслаждаясь его гортанными стонами.

— Лучше? — спросила она с дразнящей улыбкой.

— Еще нет.

Эбби придвинулась к Спенсеру еще ближе, чтобы свободнее его касаться. Одной рукой она ласкала его грудь, а другой – член, пока его учащенное дыхание не переросло в удушье.

Но когда она наклонилась, чтобы его поцеловать, Спенсер отдернул голову, и открыл глаза.

— Никаких поцелуев, помнишь? Чтобы ты потом не говорила, что я нарушил правила.

Как будто он уже их не нарушил. Но по его жесткому выражению лица, она поняла, что он не шутит. Эбби застенчиво улыбнулась, затем, отняв руку от его груди, начала гладить его рот. Касаясь большим пальцем его нижней губы, она спросила хриплым шепотом:

— Ты действительно думаешь, что можешь заняться со мной любовью, не целуя меня?

Его лицо пересекло желание, подобно молнии в небе.

— Я должен.

— Не должен, — сказала она и притянула к себе его голову.

После двух дней воздержания, их поцелуй, сразу перерос в бурное утоление жажды. Спенсер глубоко засунул в нее свой язык, но Эбби втянула его еще глубже. Вскоре они уже боролись за власть, его рот был горячим и решительным, но ее отдавал столько же, сколько и брал.

Спенсер уместил ее между коленей и теперь мог уже двумя руками залезть под ее сорочку, одной рукой ласкать ее грудь, другой, «скользить» между ее ног. Затем он ввел два пальца в ее лоно и прекратил поцелуй.

— Я хочу тебя, сейчас, любимая, — прошептал он ей в ухо. — Я не думаю, что смогу дойти до спальни.

— Тогда останемся здесь.

Видимо, ее ответа Спенсеру было достаточно. Он схватил ее за талию и усадил на себя, затем быстро избавился от брюк и панталон. Эбби прислонилась к столу и с любопытством смотрела, как освободился его дерзкий «жезл».

— Видишь, какое сильное у меня расстройство желудка? – прошептал Спенсер. — Что ты сделаешь, чтобы помочь мне, жена?

С игривой улыбкой Эбби облизала палец и провела им по всей длине его жаждущей плоти.

Спенсер застонал.

— Распутная девчонка.

Она засмеялась и сбросила платье и сорочку. Туда же последовали и ее панталоны.

— У меня все еще расстройство желудка. Что ты сделаешь, чтобы мне помочь?

В его пристальном взгляде, направленном на ее голое тело, горело сильное желание.

— Что ты решила? – Обняв ее, он усадил Эбби верхом на себя, и его горячий, полный обещанья член уперся в ее живот.

— Это очень странная болезнь, милорд. Интересно, что скажет мистер Макфи своему хозяину, занимающемуся такими безнравственными делами в столовой?

— Он ничего не скажет, он знает, когда промолчать, — прорычал Спенсер. — Кроме того, даже Макфи знает, что человеку нужен десерт после ужина.

Спенсер отвернулся, и его лицо засветилось. А когда повернулся, в руке у него был заварной крем.

— Время десерта, любимая, — провозгласил он и начал размазывать крем по ее груди.

— Спенсер! – воскликнула Эбби. Прохладный и влажный крем начал капать с ее живота. – Что…

Он прикусил ее сосок, и ее протест превратился в стон. Его губы и язык были всюду, сосали и облизывали, доводя ее до безумства.

Отодвинувшись, Спенсер посмотрел на нее светящимися глазами и облизал губы.

— Ммм. Теперь на ужин у нас часто будет заварной крем.

Спенсер взял еще крема, но Эбби забрала его у него.

— Не будь жадным. Ты должен и с женой поделиться.

Она размазала крем по его груди, а затем начала его слизывать. Он со стоном откинулся назад и предоставил ей полный доступ.

Господи, какой у него приятный вкус, и не только из–за заварного крема. Прошло целых два дня с тех пор, как она в последний раз чувствовала его тепло, его острый аромат, его гладкое тело, твердеющее в ответ на нежность ее рта? Его мужской сосок был, как смородина, плавающая в заварном креме, Эбби его укусила, желая съесть целиком.

Может, тогда он будет принадлежать ей. Может, она почувствует уверенность, что он с ней навсегда.

Эта мысль отрезвила ее, Эбби вздохнула, но Спенсер не позволил ей остановиться. Липкая от крема, его рука нашла ее грудь и начала щипать и соблазнять сосок, в то время как другая расположилась между ее ног, погладила ее смородинку прежде, чем вести глубоко внутрь свои пальцы. Эбби застонала и еще сильнее прижалась к нему.

— Я хочу войти в тебя, — прошептал он.

— Ты уже во мне, — усмехнулась Эбби.

В его взгляде сверкало предупреждение.

— Ты знаешь, о чем я.

— Тогда ты знаешь, что делать.

Его лицо горело неудовлетворенностью.

— Ты сейчас на самой вершине. Ты должна мне помочь.

— Помочь, чем? — она с невинной улыбкой, полной смущения, смотрела на его мужскую плоть, ставшей просто огромной по сравнению с ее расщелиной.

— Черт побери эту женщину, ты хочешь, чтобы я умолял?

— Точно. Ты должен умолять меня после всего, что ты вытворял все эти два дня, ты — и твое не очень тонкое внимание, и твои тайные прикосновения, и твои хитрые намеки…

Остальную ее речь он поглотил чувственным поцелуем.

Эбби со смехом увернулась.

— Но ты, конечно, не будешь просить, правда? Ты всегда спрашиваешь, хочу ли я тебя, и никогда не умоляешь о чем–либо. Великий Лорд Рейвенсвуд никогда не умоляет.

Его бровь высокомерно изогнулась.

— Конечно, нет. Почему я должен умолять о том, чего хотим мы оба?

На этот раз, когда его наглый рот набросился на ее и дерзко взял то, чего хотел, на этом он не остановился. Как волшебные прутья, его пальцы безошибочно возвратились к источнику ее наслаждения и начали играть с ним, пока из нее не потекла горячая и густая жидкость, и боль между ног не превратилась в грызущий голод, который мог удовлетворить только он. Но когда она расслабилась в его руках, Спенсер резко отодвинулся.

— Я больше не собираюсь ждать, — сказал он и подхватил ее бедра. — Если хочешь, чтобы тебе было хорошо, моя дикая роза, ты примешь меня.

Она, может, и возразила бы его командному тону — и его грубой тактике — но слишком сильно его хотела. Пытаясь не выглядеть чересчур нетерпеливой, Эбби сделала все, как он хотел.

Он застонал, когда она полностью опустилась на него.

— Боже мой, Эбби, ты – сплошное мучение. Я провел два дня, желая, чтобы ты прикоснулась ко мне, желая твоих поцелуев, нуждаясь в тебе.

Какая женщина смогла бы сопротивляться такому волнующему признанию? С таинственной улыбкой, Эбби встала и опять опустилась… и снова, наслаждаясь его неровным дыханием и его страстными стонами, которые он не мог подавить… наслаждаясь своей властью над ним.

— Так, — задыхался он. — Ах, любимая, да … вот так … Как же ты хороша.

Его похвала доставила ей еще больше удовольствия. Может, он никогда и не ослабит свой контроль, чтобы умолять, но он ослабляет его, позволяя ей управлять их занятиями любовью. Сколько мужчин поступают так же?

Эта власть так прекрасна…, так эротична. Когда его рот нашел ее грудь, Эбби придвинулась вперед, помогая ему. Местечко между ног, которое всегда так жаждало его, теперь упиралось ему в таз. Лихорадочно увеличивая темп, Эбби искала тех невероятно восхитительных ощущений. В ее лоне как будто разверзся поток, в нем сосредоточилось все возбуждение, которое билось в ней и заставляло напрягать все силы, чтобы сдерживаться …

— Да … Да … — стонал он. — Ты теперь моя…, никогда не забывай об этом …

Как она могла забыть? Независимо от того, что случится, он всегда будет частью ее. Он — прилив ее океана, гром ее шторма. И когда Спенсер внезапно глубоко излился в нее, он разорвал все ее преграды, затопляя ее самым совершенным удовольствием, отметая все преграды… все ее страхи, ее неуверенность.

Пока медленно, но неизбежно спадали все ощущения. Пока их пульс не нормализовался, а дыхание не стабилизировалось. Прижимаясь к его сильной груди, девушка пыталась не думать о том, что она только что сделала и как все усложнила.

Спенсер прошептал ей на ухо:

— Я люблю тебя.

И она опять почувствовала ту же радость. С удивлением Эбби залезла обратно ему на колени и уставилась на него, страх в ее взгляде смешался с надеждой.

— Я люблю тебя, — повторил Спенсер, глядя ей прямо в глаза. — И думаю, что всегда любил.

— Это не так. – Хотя сердце Эбби и пело от счастья, но она еще не сошла с ума. — Но это не важно. Если ты любишь меня сейчас, этого достаточно.

— Нет, это правда. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Почти с первого взгляда. Ты была вся в тесьме, стояла у себя на кухне в фиолетовом облаке и обрезала стебли высушенной лаванды.

Эбби покраснела.

— Лучше бы ты этого не помнил. Ты и Нэт приехали за день до того, как было сказано в вашем письме, поэтому я не подготовилась. Я ужасно выглядела, когда миссис Грэхем привела вас на кухню.

Спенсер дотронулся до кулона, который все еще был у нее на шее.

— Ты выглядела милой, симпатичной и невинной. Такая покрасневшая, и с лепестками лаванды на переднике. Я хотел стряхнуть их и прикоснуться к тебе, — усмехнулся Спенсер. – Затем я хотел, чтобы ты тоже ко мне прикоснулась.

— Действительно? – лукаво спросила она. – Насколько я помню, ты принял меня за прислугу и сказал очень напыщенным тоном, 'Пожалуйста, сообщите своему хозяину и хозяйке, что прибыли Лорд Рейвенсвуд и мистер Лоу'.

Он засмеялся.

— А ты с дерзкой улыбкой ответила, 'Пожалуйста сообщите Лорду Рейвенсвуду и мистеру Лоу, что хозяйка знает об их прибытии и отведет их к хозяину, как только переоденется и помоет руки.' Нэт смеялся, как дурак.

— Да нет. Моя дерзость наверно ужаснула тебя.

— Не так потрясла, как удивила. Ты даже не дала мне ответить и метнулась к двери. Я обратил внимание на твою дерзость и твой очаровательный зад, и думал уже только об одном – снять с тебя платье и взять тебя там же, на кухне твоего отца.

Спенсер выпустил кулон, затем провел пальцами по ее груди и соску.

— Я должен был поддаться импульсу. Это спасло бы нас от месяцев неудовлетворенности.

Эбби засмеялась.

— Да папа бы с ружьем в руках привел тебя к алтарю.

— Точно.

Спенсер поцеловал ее, нежно подтверждая свою любовь, ее надежда стала еще больше. Если он действительно ее любит, то он естественно хочет сохранить их брак. Она хотела того же.

Спенсер напрягся, когда услышал стук в дверь столовой. Он с проклятием прервал поцелуй. Бросив взгляд на дверь, он откликнулся:

— Я просил нас не тревожить!

Краткая тишина.

— Да, милорд, я знаю. — Послышался нерешительный голос Макфи. – Прошу прощение, но приехала Леди Эвелина и хочет срочно поговорить с вами о вашем брате. Она ждет вас в гостиной.

От упоминания о Нэтаниэле Спенсер выпрямился.

— Очень хорошо. Скажите ей, что я скоро подойду.

— Скажите ей, что мы скоро подойдем, — отозвалась Эбби и встала с коленей Спенсера.

Когда шаги Макфи затихли, Спенсер встал.

— Тебе не нужно идти, Эбби.

Опустив воду салфетку, он быстро отмыл оставшийся на груди заварной крем.

— Почему бы тебе не подняться наверх в мою спальню и не подождать меня? – Усмехнулся он. — И возьми с собой еще крема.

— Нет, мой грубый муж. — Она тоже отмыла себя, и, потянувшись за сорочкой, начала ее завязывать. — То, что касается твоего брата, касается и меня. Поэтому мы идем вместе. Заварной крем будет позже.

Тяжело вздохнув, он пробормотал.

— О, отлично. Я полагаю, чем скорее мы с этим закончим, тем скорее попробуем десерт.

Они привели себя в порядок, насколько это было возможно в таких обстоятельствах, и пошли в гостиную. В зале они увидели Макфи, который сухо отвернулся от них, когда они вошли.

Эбби сильно засмущалась …, пока не вспомнила, что видела в своей спальне ранее.

У мистера Макфи хватает смелости смотреть на них свысока, о, ради бога?

Эбби овладело упрямство, и она сделала паузу.

— О, мистер Макфи, я хотел благодарить вас за то, что пришли сегодня в мою комнату, чтобы принести подарок Спенсера. Я только удивлена, что вы не вручили его мне лично. Когда я вышла из гардеробной, вас и миссис Грэхем нигде не было.

Цвет лица мистера Макфи из румяного стал алым.

— Я … э–э … подумал, что лучше всего передать подарок через миссис Грэхем.

— Да, понятно. Она наверно хорошо вас отблагодарила. — Она подождала, пока глаза Макфи с тревогой не устремились на нее, и затем добавила, — Что вы доверили ей подарок, я имею виду.

Эбби пошла дальше, и Спенсер прошептал ей на ухо:

— В чем дело?

— Кажется, моя служанка и твой дворецкий привязаны друг к другу. – Шепнула она ему на ухо. — Я наблюдала, как они целовались в зале, когда не знали, что я все вижу.

Спенсер уставился на нее.

— Мой Макфи? И твоя миссис Грэхем? Ты уверена?

— О, да. Они договорились встретиться позже. — Она усмехалась, но они уже приближались к лестнице. — И он даже сжимал ее зад.

Спенсер взорвался смехом.

— Шшш, — зашипела Эбби, — он поймет, что мы говорим о нем.

— Очень на это надеюсь. Он обсуждал мои недостатки с другими слугами в течении многих лет.

Она подумала о том, что рассказала миссис Грэхем.

— Возможно.

— Расскажи мне, — добавил Спенсер, когда спускался с лестницы позади нее. — Как он сжимал ее зад? Вот так? — Он одной рукой схватил ее за левую ягодицу, затем другой, за правую. — Или вот так?

Хихикая, она заторопилась вверх по лестнице, пытаясь увернуться от него.

— Клянусь, Спенсер, иногда ты бываешь очень плохим.

— Ты только сейчас это поняла? – подразнил он и догнал ее.

— Ты очень хорошо это скрывал под своей серьезностью.

— Или ты просто будишь во мне дьявола, — прошептал он.