XXI век не той эры

Глава 16. Обретение

Просыпаться было приятно. Я даже подумала, какой мерзкий и жуткий мне приснился сон, и как хорошо, что всего этого не было. И я сплю спокойно в кровати, и рука Ульвара, обнимающая меня, вжимает в матрас. От такого веса тяжеловато дышать, да ещё насмерть затёк локоть, но шевелиться совершенно не хочется, и приятней потерпеть; тем более, всё равно ведь он скоро всполошится и куда-нибудь убежит.

Так что я, наслаждаясь моментом, не спешила окончательно просыпаться. А когда открыла глаза, сразу об этом пожалела. Потому что взгляд мой уткнулся в тумбочку, а на тумбочке лежали аккуратно сложенные мной же самой жемчуга. И, значит, всё было на самом деле.

Правда, сегодня и сейчас, под боком у огромного могучего викинга, вчерашние события воспринимались без ужасов. Нет, понятное дело, приятного мало, и людей ужасно жалко, но рыдать и паниковать не тянуло. Зато я оказалась способна обдумать события спокойно и отстранённо; правда, толку от этого было немного. Единственное, стало не по себе от мысли о том, что даже здесь никто не в безопасности. Я за всеми мелкими личными неурядицами и сиюминутными трудностями постоянно забывала, что война никуда не делась.

Ульвар почему-то не спешил просыпаться, и это было странно; за окнами, насколько я могла судить, уже совершенно рассвело. Хотя, может, мне это кажется, и на самом деле ещё совсем рано. Но с чего бы мне просыпаться прежде времени, учитывая вчерашние переживания?

В общем, в таких «содержательных» рассуждениях я провела несколько минут. Потом, когда они мне совершенно надоели, развернулась под рукой мужчины. Ну, то есть, сделала попытку; он тут же проснулся и слегка прижал меня, фиксируя в пространстве. Пару секунд, видимо, оценивал обстановку, после чего мне опять была подарена возможность самостоятельного шевеления. Зачем, спрашивается, если он всё равно тут же принялся выбираться из-под одеяла?

— Ульвар, а как там Императрица? — осторожно поинтересовалась я, садясь в кровати. Спрашивать что-то более серьёзное не стала, всё равно ведь не ответит. Да и не моё дело.

— Что с ней будет, — невразумительно пробурчал сын Тора, потягиваясь всем телом. У него это получалось невероятно красиво, как у кота: точно так же в одном движении напрягалась и разминалась каждая мышца. — Одевайся.

— Зачем? — озадачилась я. — В смысле, как одеваться? Для чего? — поспешила уточнить. Мучжина с порога ванной комнаты обернулся, окинул меня взглядом, слегка пожал плечом и, поморщившись, ответил.

— Как угодно. Императрица просила привезти тебя утром, — и скрылся в ванной.

Я ещё пару секунд побуравила взглядом дверь, после чего со вздохом отвернулась и побрела к шкафу. Нет, ну вот что за человек, а? Как в его мыслях вообще сочетаются «как угодно» и приглашение от Императрицы? Нет, я понимаю, что она в сравнении с ним девчонка, и на условности ему плевать. Но мне-то как быть? Я же со стыда помру, если что не так!

В общем, ворча про себя, я принялась перебирать вещи. Ворчала исключительно для порядка и для очистки совести. Во-первых, сложно было ожидать от Ульвара чего-то ещё, а, во-вторых, у меня теперь была чудесная и полезная цаля, а в ней — сведения о правилах этикета. Который, к моему счастью, регламентировал и эту сферу жизни, а регламент в свою очередь не требовал никаких особых ухищрений, предписывая одеться «строго, но без излишнего формализма». Я даже примеры нашла. И в итоге ограничилась удобными синими брюками и свободной белой блузой, собрав волосы в простой хвост.

Прошествовав в ванну для умывания (есть у меня такая дурацкая привычка, сначала одеться — потом всё остальное, да ещё и душ по утрам я принимать обычно ленюсь), я застала полуодетого мужа за стандартной утренней процедурой, бритьём. Несколько секунд пронаблюдав с порога за точными уверенными движениями монструозного вида ножа в сильных пальцах, задала вопрос, который постоянно забывала:

— А тебе не надоедает каждый день бриться? В том смысле, что у вас, насколько я успела выяснить, с подобными косметологическими процедурами никаких проблем нет, один сеанс — и никаких лишних волос.

Он в ответ только неопределённо повел плечом, не то отвечая таким образом, не то отмахиваясь от меня как от надоедливого насекомого. Махнув рукой на собственное любопытство, — я, определённо, начинаю к этому привыкать, — я принялась за умывание. Ну, что поделаешь, вот такой у него скрытный молчаливый характер, что он даже на простые вопросы не может ответить без веского на то основания!

Однако, привыкнуть-то я привыкну, но такое положение вещей мне всё-таки не нравится. Так что выход один — надо заводить друзей. Или хотя бы приятелей. В общем, тех людей, с которыми можно поболтать о всякой ерунде, а не выжимать по слову в час. Тогда, может, и Ульвару станет легче жить без моих дурацких вопросов.

Хотя с кругом общения у меня определённая напряжёнка. Соседей никаких нет, а где ещё можно завести знакомства в моём положении, я не имею ни малейшего понятия. Тут даже никаких аналогов социальных сетей не было: людям, похоже, просто не до того. Может, Императрица что-нибудь посоветует? Понятно, что напрашиваться к ней в приятельницы — верх наглости, да и не до меня ей; а вот шанс, что она подскажет мне какую-нибудь страдалицу с аналогичной проблемой, довольно велик. Я даже на престарелую ворчливую компаньонку согласна, чтобы болтать о погоде и под её руководством вязать пинетки! А то рехнуться можно от кромешного одиночества.

И кошку, да. Обязательно завести кошку!

— Ульвар, а как ты относишься к котам? Обыкновенным, домашним, — с прозрачного намёка начала я, усаживаясь в кресло леталки. Хотя с сыном Тора намёки — это совершенно бессмысленная вещь, он просто не желает их замечать. Причём не от недостатка внимательности, в этом я совершенно уверена; ему просто не хочется размениваться на такие мелочи.

— Безразлично, — бросив на меня озадаченный взгляд, пожал плечами мужчина.

— То есть, ты не будешь возражать, если я захочу завести кошку?

— Нет, — отмахнулся он.

Уже радует. Теперь осталось понять, откуда эту кошку взять. На местном «сайте частных объявлений» ничего про животных не было, и все мои поиски никаких вменяемых результатов не дали. Наверное, я просто что-то неправильно искала. Тоже, что ли, у Её Величества спросить?

Прилетели мы в какой-то парк и приземлились на дорожку. К летательному аппарату тут же подошла пара мужчин в уже виденной мной тёмно-серой форме с алыми нашивками. Ульвар кивнул мне на выход и сам тоже выбрался. В результате меня сдали с рук на руки паре молчаливых конвоиров, и они повели меня дальше через парк. Впрочем, под руки не хватали, в спину оружием не тыкали. Один шёл впереди-сбоку и показывал дорогу, второй — сзади-сбоку и прикрывал тылы. Хотя, может, наоборот, контролировал мои действия, чтобы чего-нибудь не нахулиганила по дороге.

Я чирикнуть не успела, как оказалась среди деревьев в компании молчаливых парней и без привычной поддержки. Куда исчез за это время Ульвар вместе с летательным аппаратом, я не поняла. Даже не попрощался, гад… Может, его моё вчерашнее выступление шокировало, и не надо было его прилюдно тискать и целовать? Да нет, он же не возражал… Или ему внушение сделали, насколько это неприлично и непозволительно? Тоже вряд ли, плевал бы он на те внушения. Сам что-то не то надумал?

Тьфу, ну вот зачем я себя накручиваю? Точно знаю, что он вообще ни о чём таком, обо мне в частности, не думает, когда делом занят, и ему просто в голову не пришло, что надо попрощаться. В надёжные руки пристроил, и ладно. А всё равно сердце предательски сжимается, и заползают всякие нехорошие мысли.

За этими треволнениями я не заметила, как тенистая аллея и увитый плющом арочный коридор сменились более материальными стенами, не то обтянутыми какой-то тканью, не то обклеенными обоями, не то отделанными чем-то мне вовсе незнакомым.

Дорога окончилась в небольшой уютной гостиной без окон; да и вообще я с некоторым удивлением сообразила, что за всю дорогу ни одного окна не увидела. Какой-то секретный бункер? Странно, как я успела заметить по исследовательскому институту, в подземных сооружениях изображали муляжи окон; наверное, для психологического комфорта. А здесь даже их не было! И, кроме того, я не заметила, чтобы мы куда-то спускались: ни тебе лестниц, ни лифтов.

Мне молча указали на кресло и оставили в одиночестве. Поскольку причины бегать с выпученными глазами и голосить что-то вроде «выпустите меня отсюда» я не видела, послушно уселась где сказали и занялась привычным развлечением себя, любимой. Проще говоря, изучением языков.

Навестить меня решили где-то через час, причём это была не Императрица.

— Привет, — Её Императорское Высочество Вера при виде меня улыбнулась и чуть отступила в сторону, уступая дорогу небольшой висящей в воздухе самоходной платформе, на которой были расставлены чашки. — Ты извини, что тебя так выдернули и бросили, но у матушки внеплановый военный совет образовался. Так что она если и почтит нас своим присутствием, то нескоро.

— Привет, — ответила я. В разговоре с ней никак не получалось отделаться от мысли, что я общаюсь с человеком много старше себя, хотя Вере было всего восемнадцать. — А зачем она вообще хотела меня видеть? Проконтролировать поведение сына Тора?

— В том числе, — уклончиво ответила девушка, усаживаясь в соседнее кресло. — Но после вчерашнего её этот вопрос мало интересует.

— Понятное дело, не до того… Как она, кстати, себя чувствует?

— Да всё в порядке, — отмахнулась Вера. — Ранение неприятное, но там не так сложно восстановиться. Лечится. А про «не до того» ты не права; просто вчера была получена очень наглядная демонстрация результатов. Сложно, знаешь ли, было не заметить, как Бич Терры трясётся над одной хорошо тебе известной женщиной, — договорила она уже со смехом: видимо, оценила выражение моей скептически перекошенной физиономии. — Ну, шучу, шучу, не пугайся. Заметить это было сложно, — и девушка опять захихикала. — Не смотри на меня так, он действительно очень переживает, и это было видно. Тем, кто его хорошо знает.

— А ты откуда знаешь подробности, тебя же там вроде бы не было?

— Это моя работа, — загадочно улыбнулась девушка. Но мне почему-то стало понятно, что дальше расспрашивать на эту тему не стоит.

— Вера, а, может, ты мне ответишь на два важных вопроса? — с надеждой воззрилась я на неё, меняя тему. Девушка подбодрила меня вопросительным взглядом и кивком. — Во-первых, как можно завести кошку?

— А, во-вторых? — удивлённо вскинула брови девушка.

— Со вторым сложнее, — вздохнула я. — Я просто хотела спросить совета, где можно найти… круг общения, что ли? А то я сижу целый день на одном месте, работа моя никому даром не нужна, а бездельничать я совершенно не умею, так и со скуки озвереть можно.

— А ты кем работала-то? — хмыкнула Вера.

— Переводчиком. Понимаешь, в наше время…

— Не трудись, я знаю, что это значит, — улыбнулась она. — И с каких языков ты переводила?

— Английский, он вроде гэльского, немецкий и французский.

— То есть, информация о том, что ты знаешь только свой язык, а на других не понимаешь, устарела? — довольно сощурилась она. Причём у меня создалось впечатление, что ответ на все свои вопросы она и так знала, и просто проявляла вежливость. С другой стороны, я же через цалю все учебники читала, при желании можно было проследить.

Я озадаченно пожала плечами.

— Ну так, в общих чертах. Гэльский понимаю, норманнский теперь тоже неплохо, романский я и до этого понимала, потому что учила его. Эллинский посложнее, но тоже шансы есть. Только тольтеки, хинду и ямато вызывают затруднения; эти три очень уж далеки от знакомых мне, приходится совсем с нуля начинать. Но определённый прогресс есть.

— И Ульвар об этом не знает?

— Да мы в принципе не очень много разговариваем, — я пожала плечами. — Его сложно назвать общительным человеком, — не удержалась я от усмешки.

— Это хорошо. А чем бы тебе хотелось заниматься?

— Я об этом не думала, — растерялась я. Какой-то странный у нас разговор получается, на допрос похожий. Или на собеседование? — Судя по вашим реалиям, никакое интересное занятие мне не грозит; сидеть дома да вышивать крестиком.

— Дай угадаю, такой вывод ты сделала со слов и действий сына Тора? — захихикала Вера.

— Кхм, — не сразу найдясь с ответом, смущённо кашлянула я. — Нет, я, конечно, понимаю, что он тот ещё показатель. Но не может же он настолько радикально ошибаться?

— Ну, справедливости ради стоит отметить, исключений действительно не так много, — иронично улыбаясь, созналась она. — Но не потому, что кто-то кому-то что-то запрещает. Просто у большинства нет ни времени, ни сил, ни желания. А в остальном — есть я, есть матушка.

— Небольшой процент, — хмыкнула я.

— Я просто не так выразилась, — досадливо поморщилась Её Высочество. — Такие, как мы, есть, хоть нас и немного. Даже среди низших слоёв населения попадаются такие люди. Я это говорю к тому, чтобы ты поняла: никто искусственных препятствий возжелавшей работать женщине чинить не будет. Просто ей самой будет трудно справиться. Так что чаще всего те, кто желают работать, выбирают такие специальности, которые позволяют работать, не выходя из дома. Среди программистов, например, много женщин.

— Мне кажется, или ты меня сейчас уговариваешь на что-то вполне конкретное? — рассеянно нахмурилась я.

— Вроде того, — улыбнулась она. — Мы просто обсуждали вчера с Императрицей перспективу общения с лиепчи, и решили, что твоё участие будет нелишним.

— Это почему? — опешила я. И зачем она меня, в таком случае, расспрашивала, если и так в курсе всех моих занятий, и вчера они уже всё решили? — Я просто переводчик, я не специалист по инопланетным видам. И вообще, всё, что я про этих ваших лиепчи знаю, это то, что они внешне похожи на людей и мы с ними воюем.

— Ну, информацию, какая есть, мы предоставим, это не проблема, — отмахнулась она. — Они просто в срочном порядке запросили мира, и сейчас наши решают, на каких условиях на этот мир соглашаться, и соглашаться ли вообще. Императрица настроена на перемирие, да и остальные тоже больше склоняются к нему; на один фронт будет меньше, всё легче. Там сейчас проблема, скорее, в том, что доверия они не внушают, и все спорят, стоит ли идти на такой риск: один-то раз они нас уже предали.

— Это всё интересно, но какое отношение они имеют ко мне? — я предприняла попытку вернуть собеседницу в изначальное русло.

— К тебе… — она задумчиво хмыкнула. — Матушка, понимаешь ли, тоже не очень любит психологию наседок. К тому же, ты её заинтересовала; сама понимаешь, все прежние лица хорошо знакомы, а так чтобы появился кто-то новый, да ещё и довольно неординарный, в ближайшем окружении — это большая редкость. И она очень хочет приставить тебя к какому-нибудь интересному и полезному занятию, чтобы создать тебе благоприятные условия для личного роста. А тут занятие действительно подходящее; ты же имела дело с чужими культурами, и, насколько я могу судить, тебе это нравилось?

— Да, но ведь у вас тут…

— Для меня, да для каждого из нас, все восемь культур не чужие. Не свои, но мы растём с этими знаниями с самого детства, и принять что-то новое… не то чтобы невозможно; просто могут быть некоторые накладки. Не буду врать, без тебя тоже прекрасно обошлись бы, но твоё участие лишним не будет. Ну и, кроме того, у тебя ведь есть практика изучения чужих языков? Вот и этим тоже займёшься. Точнее, с этого, думаю, стоит начать. У нас есть приборы, которые подбирают толкование понятий по смыслу, но до изучения языка мы так и не успели добраться. Точнее, работы начались, но потом лиепчи выступили против нас, и договариваться с ними стало неактуально.

— Я, честно говоря, сомневаюсь, что от меня будет много пользы. Но отказываться глупо; есть ощущение, что это мой единственный шанс, — усмехнулась я.

— Очень может быть. Заодно решишь свою проблему с недостатком общения, — хмыкнула Вера. — Надо бы научить тебя леталкой пользоваться, чтобы ты не была к месту привязана; на Ульвара тут, понятное дело, полагаться глупо. Но я что-нибудь придумаю. Что касается кошки… Нет у нас сейчас домашних животных. Точнее, есть, но это довольно редкое увлечение. Но этот вопрос тоже вполне решаем; в конце концов, должен же тебя любимый муж подарками радовать, — на её лице ехидное выражение смотрелось очень странно, почти чужеродно. Надо же было уродиться с такой внешностью: типичная Настенька из русской сказки. Добрая, милая, сострадательная и совершенно безобидная. Или это просто я — жертва стереотипов, и никому больше её внешность не кажется несоответствующей содержанию?

— Тебе виднее, — дипломатично согласилась я. — А ты без Её Величества не будешь важные вопросы обсуждать? Ну, те, ради которых меня сюда вызвали. Может, тогда, чтобы не терять времени, займёмся этими лиепчи? — когда Вера отрицательно качнула головой в ответ на первый вопрос, я с надеждой подалась вперёд. Девушка загадочно улыбнулась и медленно кивнула.

Ура! Кажется, ещё немного, и я стану самым счастливым человеком в этой галактике!

Информации о лиепчи оказалось действительно не очень много, но меня это остановить не могло. Да, пусть то, что предложила мне сейчас Вера — не совсем то, чем я привыкла заниматься. И знаний у меня маловато, и опыта никакого, и я не вполне понимаю, как можно изучать этих чуждых существ. Но, с другой стороны, про них в принципе никто ничего не знает, так что здесь почти все в равных условиях. А энтузиазма у меня сейчас на десятерых хватит, как и желания принести пользу. И пусть я понимаю, что к этому делу меня пристроили от безысходности, почти что по блату, и, может быть, из любопытства и желания немного досадить Ульвару, но это в моей ситуации не важно. Важно, что мне есть, чем заняться!

Хоть полезной информации в сухом остатке оказалось совсем немного, но проговорили мы до вечера. Точнее, о том, что он уже наступил, мы узнали от Императрицы.

— Ой, а вы не ужинаете ещё? — озадаченно оглядев скучковавшихся на диване нас, уточнила она.

— А мы, кажется, ещё и не обедали, — отозвалась Вера. — Ты знаешь, ярла Йенсен оказалась удивительно дотошной натурой, у меня от неё уже начала болеть голова, — тихонько засмеялась она.

— Да ладно, — смутилась я. — Тебя бы на моё место, — не дай Бог, конечно, — я бы посмотрела, сколько в тебе энтузиазма будет.

— Что и требовалось доказать! — назидательно воздев палец кверху, изрекла Её Величество. — Я же говорила, Ольга подходит идеально. А про богов это ты к месту вспомнила, сейчас перекусим, и обсудим этот вопрос.

Перекус (плотный, между прочим, ужин) затянулся надолго, почти на час. Просто потому, что мы с Верой принялись наперебой докладывать о планах и успехах, а Ариадна этим всем всерьёз заинтересовалась. А вот за чаем пришло время серьёзного разговора; это стало видно по выражению лица Императрицы и тому, как едва заметно подобралась Вера, опять отступая от образа весёлой легкомысленной девчонки.

— Собственно, про богов я и хотела поговорить. Видишь ли, Оля, тут наконец выяснилось, как именно ты к нам попала. Пока эта версия вызывает определённые вопросы, но другой всё равно нет. Тебя вытащила в наше время некая сущность, которую лиепчи называют богом, с очень важной целью: изменить наших богов. Нет, это не то, что ты подумала; хотя мне и интересно, что именно ты подумала, если тебя так перекосило. Видишь ли, наши боги, да и сами лиепчи, утверждают, что эта сущность влияет на события разными неважными на первый взгляд мелочами. Например, если бы не было тебя, Ульвар не полетел бы через систему Солярины, не попал в переделку, не попал на Ирий, не погеройствовал при захвате. Кто знает, чем бы это всё закончилось и как сложилось, если бы не то единственное событие? А, может, это твоё появление ещё что-нибудь изменило; кто знает. Это всё лирика, которую тебе знать не обязательно, но ты ведь всё равно спросишь. А наречение — сугубо добровольное дело, и подходить к нему надо с уверенностью и лёгким сердцем.

— Наречение? — озадаченно вставила я.

— Не перебивай, я как раз к этому подхожу, — она недовольно поморщилась. — В общем, эта божественная сущность, вытягивая тебя сюда, определённым образом тебя… пометила, что ли? У тех, кто поклонялся распятому, по-моему, был похожий обряд; крещение, кажется. Я не очень разобралась в механике процесса, но наши боги все как один утверждают: пока ты номинально считаешься поклонницей этого непонятного божества лиепчи, и оно имеет на тебя определённое влияние. Например, если бы на вчерашнем приёме не было тебя, нападения могло и не случиться: они на тебя ориентировались. Поэтому единственный безопасный выход — посвятить тебя кому-то ещё из богов. Обычно у нас этот процесс осуществляется при рождении, но это не обязательно. Стать твоим покровителем очень рвался лично Тор. Но мы подумали, и я решила, что он обойдётся. В конце концов, ты по крови, истории и речи всё-таки почти русич, а к Тору не имеешь вообще никакого отношения, так что перетопчется. В общем, будет тебе теперь покровительствовать Жива; думаю, с ней вы найдёте общий язык гораздо скорее, чем с Тором. Она, кстати, должна попозже появиться для обряда. Вот теперь давай свои вопросы.

— Какие обязанности это на меня накладывает? — со вздохом поинтересовалась я. Понятное дело, отмахиваться и спорить бесполезно. Даже не потому, что Ариадна уже давно всё решила, и будет упорствовать. Если они верят, что это поможет, и, более того, уверены, что больше никаких вариантов нет, кто я такая, чтобы возражать? Альтернатива-то простая: пулю в лоб. Фигурально выражаясь, конечно; пуль тут давно уже нет. — И кто вообще такая эта Жива? А то я очень смутно помню это название, и ничего конкретного про неё сказать не возьмусь.

— Ну, обязательств почти никаких; разве что лучше, если благодаришь бога или о чём-то просишь, обращаться напрямую к ней. Это… дань вежливости, что ли? — она насмешливо хмыкнула с таким видом, будто и сама не верила в то, что говорила. — А кто она такая — это ещё проще. Покровительствует весне, жизни, возрождению чувств, доброте, материнству; в общем, тебе подойдёт, — махнула рукой Её Величество.

Как показала практика, зря я дёргалась и сомневалась в прозорливости Императрицы. Жива действительно оказалась довольно приятной особой; выглядела она как очень красивая молодая женщина со светлыми пшеничными волосами и очень ласковыми и тёплыми серыми глазами, да и по манере общения вполне соответствовала занимаемой должности.

Не знаю, как должен был проходить этот обряд наречения в оригинале, но в присутствии богини всё прошло буднично и спокойно. Мне просто дали выпить обычной холодной воды из простой деревянной плошки с резной птичьей головой, — кажется, она называлась братина. Правда, над этой чашкой сначала сама Жива повела рукой, что-то бормоча себе под нос.

— Всё, сворачиваемся, — вдруг изрекла Императрица. — За нашей Ольгой пришли.

— Ой, я тогда, пожалуй, пойду, — засуетилась Жива и прежде, чем мы успели попрощаться, исчезла. Почти вслед за этим распахнулась дверь, и в комнате появился мрачный Ульвар.

— Ваше Величество, — склонив голову в качестве приветствия, изрёк он.

— Привет-привет, — отмахнулась Императрица. — Ну вот, видишь, всё с твоей женой в порядке, никто её не обижает.

— Не сомневался, — поморщился сын Тора. Её Величество вдруг бросила хитрый взгляд на меня и, перейдя на норманнский, обратилась к Ульвару.

— Я решила привлечь твою жену к работе с лиепчи.

— Зачем? — нахмурился полубог.

— Во-первых, мне её жалко, потому что в одиночестве там у тебя она задыхается. Во-вторых, от неё действительно может быть польза.

— Польза? — скептически хмыкнул он. — Какая польза в войне с Иными может быть от женщины?

— Ты меня только что оскорбил, ты в курсе? — довольно ухмыльнулась Её Величество. — Ты недооцениваешь свою женщину. Но это у тебя ещё будет возможность осознать, не волнуйся.

— Вы мне нотации читать собрались? — недовольно сощурился мужчина.

— Избавьте боги, — фыркнула Ариадна. — А то я не знаю, что с мужиками это верный способ поругаться окончательно. Забирай свою красавицу, мы на сегодня закончили.

— Пойдём, — строго глянув на меня, сообщил Ульвар уже на русском.

— Пойдём, — согласно кивнула я и, попрощавшись, пошла за ним, через плечо бросив озадаченный взгляд на Императрицу. Но она ответила только безмятежной улыбкой.

Вот и объясните мне кто-нибудь, для чего всё это было устроено? Конспирация там, разговоры на якобы непонятных мне языках. Что я нового узнала из этого разговора? Что Ульвар не верит в возможность моей полезности? Тьфу, тоже мне, новость; по-моему, это уже давно очевидно. Если об этом думать, только расстроюсь лишний раз! Или она таким образом намекала, что будет всячески бороться с подобным отношением? Или просто проверяла, насколько хорошо я понимаю норманнский? Ай, да что гадать! Всё равно не пойму, пути Императорские неисповедимы.

Однако, мысли ни о чём позволили скоротать путь до дома. Сын Тора за всю дорогу не проронил ни слова, чем совсем не удивил. Точно также молча извлёк меня из леталки и понёс по известному маршруту, в спальню. Опять-таки, ни слова при этом не говоря.

Вот что за человек, а? И за что я его люблю…

Утром сын Тора исчез ещё до моего пробуждения. Правда, сегодня я не слишком этому расстроилась: что с людьми ясная цель делает! Поэтому, быстренько позавтракав, я засела за вверенное задание.

Практически с нуля изучать совершенно неизвестный язык — очень странное занятие. Но, с другой стороны, у меня был толкователь понятий. Конечно, жалко, что алфавит (или что там вместо него?) состряпать не получится, но зато можно попробовать начать со словаря. Для начала — устного. А там Её Величество обещала выдать носителя на опыты; глядишь, веселей пойдёт.

Когда вернулся Ульвар, я не заметила: слишком погрузилась в процесс. Выданный вчера Императрицей браслет-толкователь лежал передо мной и ругался на пока совершенно непонятном языке. Приборчик оказался воистину чудесным: говорил внятно, позволял настроить скорость речи, и в результате чирикал почти по слогам. Да ещё и в обратную сторону переводил, так что можно было тренироваться с произношением и заодно контролировать правильность перевода.

Не устаю удивляться необычному виду местных приборов. Каждый — как ювелирное украшение, причём это касается абсолютно всего. Вникать в принципы работы и построения этой техники я даже не пыталась, всё равно не пойму; но наблюдать интересно.

— Что ты делаешь? — прогремело у меня над головой на чистом русском, и я аж подпрыгнула от неожиданности.

— Тьфу, ну зачем так пугать? — проворчала, сообразив, что это просто муж вернулся, и сейчас с задумчивым видом стоит сбоку от меня, из-под нахмуренных бровей разглядывая меня, браслет и стопку частично исписанных моим мелким почерком листов какой-то странной бумаги (я всё-таки преодолела свой страх перед кабинетом). Выглядел сын Тора странно взъерошенным и каким-то расхристанным, как будто долго бежал пешком вверх по лестнице. — Мне тут Её Величество халтурку подкинула, — смущённо улыбнулась я, суетливо собирая свою писанину. Ну, что поделать: не могу я совсем без записей, через цалю всё делать — ещё привыкнуть надо. Если искать какую-то информацию я уже наловчилась, то вести записи предпочитала пока по старинке.

— И ты будешь одна изучать лиепчи? — с недоверчивой насмешкой уточнил он.

— Нет, ну, зачем — одна? Вот Вера обещала организовать мне обучение пользованию леталкой, так что потом познакомлюсь с другими сотрудниками, и будем работать вместе. Ты же… не будешь возражать? — неуверенно пробормотала я, внезапно сообразив, что если Ульвар будет против, он же мне и запретить может, и никакая Императрица с ним ничего не сделает.

Мужчина медленно качнул головой и, вдруг тихо выругавшись, схватился одной рукой за сердце и принялся торопливо расстёгивать китель.

— Ты чего? — всполошилась я. Сын Тора махнул рукой, не бросив своё занятие; только сел рядом со мной на диван. Я ещё не успела окончательно испугаться, как из-за борта кителя показалась серая усатая физиономия.

— Заснул, Фенрирова пожива, я про него и забыл, — поморщился мужчина, извлекая на свет отчаянно пищащего и цепляющегося за всё подряд когтями котёнка. Дымчато-серый, полосатый, с типично котячьей удивлённой физиономией и кисточками на ушах.

— Это что… мне?! — недоверчиво уточнила я, не решаясь протянуть руку и дотронуться трясущегося пушистого комочка, сжавшегося на огромной ладони мужчины. Ульвар только выразительно пожал плечами. — Тебе Её Высочество что ли рассказала? — озадаченно хмыкнула я.

— Ты вчера говорила, что хочешь завести кошку.

— То есть, ты запомнил, и решил привезти мне котёнка? — вытаращилась я на мужа, не веря своему счастью. Подозреваю, в этот момент я была очень похожа выражением лица на этого самого мелкого хищника.

— Я расстройствами памяти пока не страдаю, — криво ухмыльнулся он.

А потом, кажется, мне удалось напугать обоих: и котёнка, что было не так уж трудно, и полубога, чем можно по праву гордиться. Ну, или, по крайней мере здорово удивить. Потому что когда я с визгом кинулась обниматься и целоваться, не придумав, как ещё можно выразить собственное отношение, он на несколько секунд замер, отведя ладонь со зверёнышем в сторону.

Не знаю, может, я пессимистка и вообще ничего не понимаю в людях, и ничего удивительного в подобном поступке сына Тора не было. Но почему-то именно в этот момент я окончательно поверила в чудеса и светлое будущее. Леший с ними, с тряпками и драгоценностями, всё это ерунда и бесполезный мусор. А вот то, что он мне котёнка привёз, хотя я об этом даже не просила, — вот это действительно здорово, и самый лучший подарок, какой может быть.

Так что остаток дня прошёл шумно, весело и бестолково, но невероятно приятно. Котёнок боялся недолго, быстро освоился, и уже вполне весело охотился за бумажным бантиком. Ульвар в моём развлечении участия не принимал, но наблюдал вполне благодушно; примерно как заводчик-фанат на возню призовых щенков. Мне, за вычетом некоторых моментов, чем дальше тем больше кажется, что он меня не замуж взял, а удочерил. Впрочем, учитывая разницу в возрасте, это не такая уж неправильная ассоциация.

Если бы я надеялась, что после столь неординарного появления в моей жизни домашнего животного сын Тора как-то радикально изменится, мечтам моим было бы не суждено сбыться. Но я, к счастью, уже успела неплохо изучить Ульвара, поэтому напрасных надежд не питала.

Кот, кстати, только первое время маскировался под милого пушистого зверька. На второй день этот отчаянный мелкий хищник начал храбро охотиться на всё, что движется, включая меня и даже своего крупногабаритного хозяина. Псих, что я могу сказать!

Но, как писал Горький, «Безумству храбрых поём мы славу!». Мне кажется, именно этими своими охотничьими инстинктами он заработал пожизненную прописку в доме и жизни Ульвара, принявшего его не как предмет мебели, а с той же снисходительностью, что и Бьёрна. Полубог порой даже чесал за ушами полосатого уголовника, когда тот бесцеремонно влезал к нему на колени. Я обычно в такие моменты начинала ужасно ревновать (причём непонятно, не то мужа к коту, не то кота — к мужу) и, бросая все дела, устраивалась сыну Тора под бок. Мне кажется, суровый викинг прекрасно понимал причины моего поведения, и они его забавляли; но не высказался вслух ни разу, только улыбался иронично. И невозмутимо гладил нас обоих, да.

Уголовником кота называла я в минуты гнева, а так он с лёгкой руки Ульвара стал Бандитом. Или Бандей, когда настроение у меня было хорошее. И, несмотря на отсутствие шипящих и свистящих звуков, якобы обязательных в кошачьем имени, прекрасно знал, что этим звуковым сочетанием глупые двуногие, оккупировавшие территорию вольного хищника, пытаются его приманить.

Славные ратные подвиги Бандита начались очень рано: долговязый кот-подросток с очень торжественным видом возложил первую убиенную полёвку к колыбели моего новорожденного сына, буквально только что привезённого вместе со мной из больницы.

Подкормил котёнка, заботливый наш. Хорошо, не в колыбельку; я бы на том самом месте его и придушила. А так пришлось похвалить (старался же, от чистого сердца!), поощрить куском мяса, а мыша по-тихому сплавить в утилизатор.

И — да, у меня родился именно сын, невзирая на все пророчества богов. Как сказала Жива, настоящую женщину никто не в силах предсказать, включая её саму.

С богами, к слову, тоже получилось довольно забавно. Не знаю, за что их недолюбливал Ульвар, — об истинной подоплёке этих отношений я так и не узнала, — но некоторые из них оказались весьма неплохими ребятами. Та же Жива повадилась приходить ко мне в гости и, как она выразилась, «отдыхать душой». Я так поняла, просто потому, что знакомые божественные рожи уже стояли поперёк горла, а с людьми запанибрата поболтать не получалось: они на богов реагировали именно как на богов.

Тор оказался забавным малым, с юмором взиравшим на свой легендарный образ. Хотя за столькие годы этот образ в него плотно въелся, и жутковато выглядели порой проявлявшиеся на фоне пугающей хари суждения типичного учёного и «книжного червя». Но я со временем привыкла, тем более что «наш дедушка» тоже зачастил в гости. Правда, старательно выкраивал для визитов такие моменты, когда Ульвара не было дома.

О том, что сын Тора вернулся к работе Первого Палача Империи я узнала случайно, от коллег по работе, где-то через полгода после этого знаменательного события. Наверное, общество хмурого норманна меня испортило, но я ни на секунду не ужаснулась, и даже не удивилась. Отреагировала примерно так, как если бы это был переход офисного клерка из одной конторы в другую. Ну, поменял муж работу и поменял; лишь бы самому нравилось, в самом деле!

Работа, кстати, доставляла массу приятных моментов. Во-первых, коллектив у нас подобрался тот ещё: процентов восемьдесят — домохозяйки с толпами детей, но все без исключения — очень энергичные и совершенно не занудные личности. Даже, не побоюсь этого слова, неординарные. Я первое время на их фоне чувствовала себя полной дурой, но потом упорство и труд по старой пословице всё перетёрли, я окончательно втянулась и даже начала приносить пользу.

Лиепчи действительно честно соблюдали все условия мира, и изучение наше носило взаимный характер: мы разглядывали их и были для них же подопытными кроликами. Они оказались довольно мирными и неплохими ребятами, хотя понятие «чувства юмора» у них отсутствовало в принципе. Но ничего, некоторое время пообтесавшись в нашем «бабьем царстве», прониклись понятием иронии. А без неё вряд ли бы выжили: их женщины были гораздо спокойней, и никогда не интересовались работой мужчин.

Что меня в этих ребятах совершенно поразило, это их геном. Я в данном вопросе, конечно, ничего не понимаю, но тот факт, что генетически эти ребята ближе к птицам, чем к нам, меня здорово удивил: уж слишком они внешне похожи на нас.

Что касается моей семейной жизни, она до определённой поры была совершенно мирной и приятно-однообразной. Любимый (хоть и нелюдимый, но у всех свои недостатки) муж под боком, здоровые дети, — что ещё надо женщине для личного счастья? Детей у нас, опять же как по моему заказу, получилось трое. Сначала старший, Варг, а через восемь лет после него — сразу и мальчик, и девочка, близнецы Ингвилд и Ингварр.

А вот через пятнадцать лет после появления на свет Варга в мою жизнь вошла война, о которой я постоянно забывала и которая казалась мне чем-то бесконечно далёким. Старший отправился в военное училище, и я почти перестала его видеть.

Потом, когда учёба кончилась и сын улетел на передовую, по его стопам ушёл и второй — Ингварр, и осталась у меня только Ингвилд. Сердце категорически не хотело отпускать на смерть что одного, что другого, но разум очень своевременно на него рявкнул. Потому что, выскажись я подобным образом, меня бы не понял никто. Ни мои новоявленные подруги, ни Императрица, ни собственный муж, ни эти самые дети. Варг-то вообще получился ксерокопией отца, разве что под моим влиянием менее угрюмой. Но это я по-матерински предвзята; «менее угрюмый» старший на деле был жуткой язвой с великолепным чувством юмора, которое он, в отличие от отца, активно демонстрировал окружающему миру. И от которого мир вдохновенно страдал.

Это действительно страшно — ждать. Учитывая, что весточки я получала не так уж часто, ожидание пугало и выматывало нервы. Даже Ульвар волновался; правда, так, что кроме меня этого никто заметить не мог, но я за годы совместной жизни научилась по углу наклона брови мужа вычислять его душевное состояние с поразительной точностью.

Что со мной было, когда Варг пропал без вести на территории, подконтрольной риярам, — не передать словами. Опять же, если бы не Ингвилд и Ульвар (к слову, даже в этот момент совсем не изменившийся, разве что он начал больше времени проводить дома), наверное, совсем тронулась бы умом. К счастью, живучесть старший унаследовал от отца вместе с остальными чертами характера, и через несколько месяцев нашёлся совершенно живой и почти здоровый.

Ингварр же выбрал для себя стезю пилота, и я бы не сказала, что за него я была более спокойна. Но он хотя бы не пугал меня внезапными исчезновениями.

Главное, боги (или фамильная удачливость) обоих охламонов сберегли. Даже несмотря на то, что Варг продолжил испытывать судьбу, и остался на службу после окончания положенного срока. Но тревожиться за него я в конце концов устала, и просто точно знала: ничего плохого с этим белобрысым варваром (издание второе, переработанное и дополненное) случиться не может. И не случилось, что характерно, до самого окончания войны.

Война продолжалась (с момента моего появления в этом мире) ещё пятьдесят восемь лет, и это с учётом помощи лиепчи и поддержки богов (страшно представить, сколько бы она тянулась в противном случае), и закончилась полной победой человечества и тотальным геноцидом по отношению к видам Альянса Иных. Меня от подобных мер коробило, но я предпочитала не лезть не в своё дело. Тем более, что понимала: вряд ли человечество ждала бы иная участь.

Варг, кстати, окончил войну аж легатом легиона, так что у его отца был большой повод для гордости. Молчаливой, конечно же; это ведь Ульвар! И личную жизнь свою он (по отцовскому примеру, не иначе) устроил довольно неординарным способом, выкупив свою будущую жену у работорговцев. Работорговцев этих через некоторое время накрыли и переработали на удобрения, но данный факт уже имел мало отношения к термоядерному существу по имени «Иона», довольно органично влившемуся в нашу семью. Варг не раз ворчал, что это не он девочку от рабовладельцев спас, а рабовладельцев — от неё, ибо даже мучительная смерть лучше такой жизни. Но при этом за свою рыжую бестию был готов убить любого.

Что касается младших, Ингвар, — человек сдержанный (не до такой степени, как отец; просто довольно флегматичный), добродушный и обаятельный, — нашёл себя в экономике. И жену себе там же нашёл, вполне мирно и без всяких ужасов. А вот в отношении Ингвилд пророчество частично сбылось, она умудрилась выйти за одного из сыновей Императрицы. Правда, от прав на престол они поспешно отказались (хотя и были не первыми в очереди) и махнули куда-то на край обитаемых секторов. Мотивировав это тем, что «Мама, я на Терре уже насиделась, хватит! У тебя теперь мальчики под боком».

В общем, оглядываясь назад, я бы сказала, что жизнь удалась. Так что, можно сказать, мне даже повезло, когда я провалилась в это будущее с лёгкой руки (ноги, щупальца, ложноножки, или что там у него?) странного существа, управлявшего жизнью лиепчи. Переменчивые всё-таки существа — женщины. Вот кто бы мне об этом сказал тогда, на борту «Северного ветра», и куда бы я его послала с такими идеями?