Я назову твоим именем сына (СИ)

ГЛАВА 8

После торжественного чаепития, ребята и воспитатели выдвинулись на футбольное поле — запускать салют. Девчонки из отряда вились около Ритки — одна повисла на руке, другая накрепко вцепилась в локоть, будто боялась, что её оттеснят. Ночь подкрадывалась исподволь, опуская тёмно-прозрачную вуаль на землю. Затем, точно невидимый художник — экспрессионист взялся за кисть и крупными мазками укрывает небо и землю — темнее, темнее. И, вдруг, как символ возрождения, символ победы света над тьмой, на небе призрачно, нереально засияла бледная луна.

— Вырвалась из плена! — ахнула Ритка, заворожённая таинством ночи.

— Ты о чём, Рита? — ещё крепче вцепилась ей в локоть одна из девчонок.

— Посмотрите как красиво! Луна вырвалась из плена и освещает землю!

— Из какого ещё плена? — девчонки задрали головы вверх.

— Из плена облаков! — вынырнула из темноты Анька — девчонка с тощими косицами, — вырвалась из неволи и освещает землю! Что непонятного!

По периметру футбольного поля вспыхнула белёсыми огнями подсветка, добавляя ночи ещё больше иллюзорности. От земли поднимался терпкий запах опавшей еловой хвои. Шишки, усыпавшие землю, растопыривали коричневые чешуйки, точно ладони младенцев.

— Фейерверки несут! Ура! — загомонили ребята.

Знакомый силуэт вразвалочку прошёл до середины футбольного поля, скинул сумку с плеча на землю, остановился, оценивая окружающую обстановку. Сделав руки рупором, прокричал:

— Никому не приближаться к батарее салютов! Это опасно для жизни! Все поняли?

— Все! — завопили со всех сторон ребята, — давай, Макс, запускай!

— Даю! — Максим снова закинул сумку на плечо, обернулся — Ритке показалось, что он разглядел её в темноте ночи, в окружении девчонок. А может быть, ей просто очень хотелось верить в это. Он ушёл в дальний конец поля, туда, где не было искусственной подсветки. Выгрузил содержимое сумки, неторопливо, всё также в вразвалочку, отнёс сумку — отдал воспитателям и вернулся обратно. Вспыхнул фитиль, Максим метнулся прочь от фейерверка, добежал до Риты, оттолкнул девчонок, облепивших её, крепко обнял её за плечи и замер.

«Ба-бах!» — громыхнуло на дальнем конце поля — огненные цветы взвились в ночном небе и рассыпались на тысячи переливающихся осколков. «Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах!»

— А-а-а! Ура! — восторженно взвыли ребята, почти заглушая шум от взрывающихся фейерверков.

— Красиво? — шепнул на ухо Ритке Максим и легонько, стараясь сделать это незаметно, прикусил её ушко. Она вздрогнула, прерывисто вдохнула — точно всхлипнула:

— Да! — прошептала она, вкладывая в это слово, понятный только им двоим, смысл, — да! Очень красиво! — она подняла голову и снизу вверх взглянула на него. Их взгляды встретились: его — обжигающий, испепеляющий огнём страсти, её — заражающийся огнём его страсти.

— Да? — он чуть крепче сжал её плечо.

Она затрепетала, смахнула с волос невидимые соринки, выигрывая время для ответа.

— Очень красиво! — она не решалась ещё раз взглянуть ему в глаза.

Залпы прекратились.

— Все расходимся по корпусам! Воспитателям и их помощникам проводить детей и уложить спать! — произнесла заведующая в микрофон.

— Может им ещё и колыбельную спеть? — пошутил кто-то из воспитателей.

— Это на усмотрение воспитательского состава! Лично я — не возражаю!

Толпа ребят, в сопровождение воспитателей, двинулась в сторону корпусов.

— Погуляем сегодня ночью? — Максим убрал руку с Риткиного плеча. Она не успела ответить.

— Максим! — обратилась к нему заведующая, — будь добр, убери, пожалуйста, остатки фейерверка!

— Ладно! — пожал плечами Максим, — уберу. Ты поможешь? — он взял Ритку за ладонь — маленькую и горячую.

— Не могу! — она оглянулась по сторонам, отыскивая взглядом своих подопечных, — мне ребят надо укладывать.

— Макс! — длинный нескладный знакомый силуэт вырос за спиной у Максима, — ты сумку забыл! — Максимилиан небрежно бросил сумку, Максим ловко поймал её, надел на плечо.

— Марго! Крошка! Пока! — он нехотя, как бы через силу, отпустил её руку, резко повернулся и зашагал, не оглядываясь, в сторону дымящихся фейерверков.

У неё защемило сердце, защипало в глазах — слёзы навернулись, хорошо, что в темноте не видно. «Но, почему? Почему? — спрашивала она себя, — почему мне хочется зареветь, завыть? Всё же хорошо? Почему?» Она рассеянно шла в сторону корпуса. Девчонки, на обратном пути, уже не висли у неё на руках. Она и не заметила, что чуть поодаль, в нескольких шагах от неё, шёл Максимилиан. Он ускорил шаг и через несколько секунд они сравнялись.

— Марго! Погоди! Вместе пойдём!

Рита остановилась, чуть удивлённая его присутствием — она и не заметила, что он шёл следом за ней.

— Пойдём! — вяло согласилась она — её мысли были далеко — рядом с Максимом, с его обжигающим, сводящим с ума взглядом.

— Ты пойми, Марго! — горячо заговорил Максимилиан, как бы боясь, что она не дослушает его слов, отвернётся и убежит. И он не успеет или не сумеет убедить её, предостеречь от ошибки.

— Что, Максимилиан? — рассеянно спросила она.

— Ты пойми, Марго! — вновь горячо повторил Максимилиан, — ты ему не нужна! Ты думаешь, он любит тебя? Не смеши мои тапки! Он просто хочет тупо с тобой перепихнуться и всё! После первого же перепиха, он больше не подойдёт к тебе! Вот увидишь! Вспомнишь мои слова!

— Да тебе-то, какое дело! — зло выкрикнула она ему в лицо, понимая, что сейчас Максимилиан высказал её страхи и сомнения. Вот чего она боялась! Да, именно этого! Максим получит от неё то, что ему надо и после этого она станет ему не интересна. — Тебе! Какое! Дело! — Чётко, паузами разделяя слова, произнесла она.

Ребята из её отряда ушли от них далеко. Они стояли друг напротив друга — долговязый, нескладный парень и миниатюрная девушка. Он слегка мотнул головой, как бы удивляясь, что она не понимает очевидного, слегка замялся, потом произнёс ровным голосом:

— Потому, что я люблю тебя! В отличие от Макса.

— Откуда ты про него всё знаешь? Откуда? — зло выкрикнула она в ответ на его слова. Повернулась и побежала от него прочь. Остановилась. Оглянулась. Он стоял на месте — несуразный и такой для неё безразличный. Она медленно подошла к нему, тихонько ткнула его крепко сжатым кулачком в грудь, посмотрела ему в глаза:

— А я не люблю тебя, Максимилиан! Ты пойми, Максимилиан! — повторила она его слова, — ну, не люблю я тебя! Не люблю! Можешь ты это понять или нет?

Его лицо, вдруг, скривилось, казалось ещё чуть-чуть, и он заплачет как маленький обиженный мальчик. Она повернулась и изо всех сил побежала в сторону корпуса, ей не хотелось стать свидетелем его слабости.

«Вот и всё! — у него похолодело в груди, — вот и вся любовь! А я-то дурак надеялся, что она выберет меня. Но почему он, а не я? К чёрту!» Он похлопал по карманам джинсов, нашарил пачку сигарет, зажигалку, сел прямо на землю, привалился спиной к сосне, закурил. Сделал несколько глубоких, жадных, торопливых затяжек, в голове слегка зашумело. «К чёрту! Больше не буду навязываться! Всё! Забудь раз и навсегда! Других девчонок полно!» Сигарета потухла, он достал вторую и точно также жадно закурил. Докурил, ещё немного посидел, поднялся и пошёл в сторону корпуса, где жила Рита. «Последний раз посмотрю на неё через окно и больше не буду — вдруг, она снова забыла занавесить окно». Он подошёл к корпусу, встал неподалеку от окна, за окном было темно и тихо. Постоял несколько минут, потом сел на землю, обняв колени руками, посидел недолго — за её окном тишина, поднялся и пошёл к себе. Максима в комнате не было. «Я ни чё не могу изменить, — произнёс он тихонько себе под нос, и в чём был, в том и рухнул на кровать, — к чёрту! — ещё раз чертыхнулся он, — забудь!»

Полежал, вдруг вскочил с кровати и вышел за дверь комнаты. Двинулся по петляющей тропинке к другому корпусу, поднялся на крыльцо и постучал в крайнюю дверь слева. Ответа не было. Он ещё раз постучал, но уже более настойчиво. За дверью послышалось шлёпанье босых ног, дверь распахнулась: за порогом стояла девушка в ночнушке, босиком, сладко зевающая и стыдливо прикрывающая рот. Она только-только поднялась из-под одеяла, из тёплой постельки.

— Максимилиан! — девица тряхнула волосами огненного цвета, остатки сна мгновенно улетучились, — что случилось?

— Разговор есть! — Максимилиан оттеснил её плечом и бесцеремонно прошёл в комнату. Он огляделся по сторонам: на полу лежал открытый чемодан с комкаными, как попало, вещами, валяющимися повсюду — на столике, приткнувшимся у окна, на колченогом стуле, висели на спинке кровати. — Милка! Чё у тебя всё разбросано? К тебе чё ночью влезли грабители? Искали драгоценности — всё перевернули вверх дном?

— Догадливый! Да так и было! Что пришёл-то?

— Ты мне намедни предложение сделала, — он выжидательно замолчал, давая ей время вспомнить.

— Какое ещё предложение? Припёрся среди ночи с глупостями! Что тебе надо, говори толком!

— Не всё тебе ребусы загадывать, пришла моя очередь.

— Не Милка, а Милая! Запомнишь ты или нет?

— Ну, уж нет! Если только с ударением на «И». МИлая, — он выделил голосом «И». — Ты мне намедни предложение сделала, — повторил он ещё раз. — Изобразить между нами любовь неземную. Так вот — я согласен!

— Ритка с Максом? — бледное лицо, в обрамлении огненных волос, приобрело зеленовато-землистый оттенок, как показалось Максимилиану. Он кивнул. — Согласна?

— Да! Только надо договориться, что мы будем делать, как себя вести.

— Чё законспектируешь, может?

— Тебе бы только попридуриваться, — фыркнула Милка, — понятно, почему она выбрала Макса, а не тебя!

— Понятно, почему Макс выбрал Марго, а не тебя! — не остался в долгу Максимилиан.

— Лаяться будем? Или к делу перейдём? — Милка накинула кофточку на плечи, сунула ноги в шлёпанцы, — я замёрзла.

— Давай так! — Максимилиан сбросил со стула вещи на пол и сел.

— Эй, ты что раскомандовался! Ведёшь себя будто ты у себя дома! Подними сейчас же!

Максимилиан послушно поднял сброшенные на пол вещи и положил поверх открытого чемодана:

— Извини! Предлагаю, при каждом удобном случае, нам с тобой держаться за ручки, обжиматься и ворковать сладенькими голосками, не забывая, конечно, про поцелуйчики, вот так, — он закрыл глаза, вытянул губы трубочкой, протянул длиннющие руки с длиннющими растопыренными пальцами и пошевелил ими.

— Хорошо! — согласилась Милка, ей не очень-то понравилось, как Максимилиан шевелил пальцами, «Точно таракан шевелит усами», — подумала она и продолжила развивать его мысль, — наверное, надо выждать некоторое время, а то сразу будет понятно, что мы с тобой договорились играть в красивую любовь.

— Думаешь? — засомневался Максимилиан.

— Конечно! Ритка тебе сегодня отказала, а ты завтра уже со мной целуешься, ясно — договорённость.

— Чё до конца смены ждать? Он её быстренько уложит в кроватку или, ещё хуже — изнасилует! Урод!

— Да не наговаривай ты на Максима, никого он не будет насиловать, уж я-то знаю! — она замолчала.

— Ну, да! — согласился Максимилиан, — не будет, и я тоже!

— Не беспокойся! Ты никого не интересуешь, — небрежно махнула рукой Милка.

— Чё это! — надулся Максимилиан.

— Ладно, не обижайся, — извинилась Милка, — я придумала. Ты завтра объявляешь вечер танцев. Мы танцуем все вместе, потом ты объявляешь белый танец, я приглашаю тебя, и ты в меня влюбляешься! Ну, как план?

— А чё, здорово придумано!

— Правда? — просияла Милка, — думаешь, у нас получится? Они увидят, что мы почти влюбились друг в друга, приревнуют и начнут за нами бегать! Да?

— Насчёт Макса не знаю, но Марго, точно, приревнует! Может, и знак даст!

— Насчёт Марго, не знаю, но Максим, точно, приревнует! Что за знак? О чём ты?

— А, не о чём! — махнул рукой Максимилиан. — Я пошёл! — он поднялся со стула, — завтра начинаем претворять наш план в жизнь.

— Давай, пока! До завтра! — Милка закрыла дверь за Максимилианом.

Максимилиан вернулся в комнату, открыл дверь, привычно пригнулся, чтобы не удариться головой о притолоку и сразу же взглянул на кровать Макса — она, как была наспех заброшена покрывалом, так и осталась. Только белёсый свет Луны грустным котёнком расположился на пустой кровати. «Только бы у них ничего не произошло до завтра, — мелькнуло в голове у Максимилиана, — а завтра разберёмся, и может быть, завтра она будет думать, совершенно, по-другому».

***

Девчонки поджидали Риту у корпуса.

— Кого ждём? Быстро умываться и спать! — Ритка «взлетела» на крыльцо, подошла к своей каморке, вставила ключ в замок, собираясь открыть дверь.

Девчонки нерешительно мялись у неё за спиной.

— Рит! Может, посидишь с нами в спальне? Поболтаем!

— Может вам колыбельную спеть? — Ритке, вдруг, стало совестно — она будущий педагог, девчонки к ней тянутся, на руках и ногах виснут, а она не идёт с ними на контакт. У неё в голове мысли только о личной жизни. «Только и думаю о Максиме, рассматривая под разными углами наши отношения, а их почти нет! Это не правильно! Так нельзя! Надо помнить о будущей профессии!» — одёрнула она себя, вытащила ключ из замка, повернулась к девчонкам:

— Ладно! Быстро умывайтесь, чистите зубы и по кроватям! — она рывком открыла дверь в спальню, девчачий пронзительный визг оглушил её так, что у неё чуть не лопнули перепонки в ушах. Она зажала уши руками, переждала, когда визг прекратится, — с ума вы посходили? Это же надо так верещать на весь лагерь!

— Ой, Рита! Это ты! А мы думали, мальчишки к нам в комнату ломятся! — перебивая друг друга восторженно вопили девчонки.

— И часто они к вам в спальню ломятся? Может, пора меры принимать? Вызвать их к заведующей лагерем на ковёр? Или мне с ними строго-настрого поговорить?

— Нет, Рита! Ты что! Не надо! — хихикали девчонки.

— Ах, вот оно что! Вам, красавицам, это нравится! — поняла Ритка.

— А, что! Весело! — одна из девчонок протянула Ритке клочок бумаги, — читай, Рита!

«Я тебя л….ю! Я на тебе ж….сь!» — в полутьме комнаты, при тусклом свете луны, Рита с трудом разобрала корявые буквы.

— Это что? Предложение руки и сердца? И кто этот рыцарь?

— Не скажу!

— У меня такая же записка есть!

— И у меня!

— И у меня!

— Ого! По шаблону написано! У всех одно и то же! Нормальненько! Ничего придумывать не надо.

— Это они вчера забросали нас записками! — хихикнула одна из девчонок, зажала себе рот рукой, наверное (так решила Ритка), чтобы не захохотать во весь голос, несколько раз ткнула указательным пальцем в матрац своей кровати и приложила палец к губам.

Девчонки, увидев её жест, захохотали ещё громче, в спальне стоял невообразимый гвалт.

Рита сообразила: подошла к кровати, нагнулась и заглянула под неё со словами:

— Что за шорохи у тебя под кроватью? Что там такое? — она присела на одно колено и сунула голову под кровать. Там, скрючившись, полулежа, сидел мальчишка. — Сашка! Ты что забыл под кроватью в девчачьей спальне?

— Котёнок забежал к девчонкам, я его ищу! — Сашка честными глазами смотрел на Ритку.

— Ну, и как успехи? — она жестом показала, чтобы он вылез из-под кровати.

Тот послушно вылез. — Нашёл котёнка?

Сашка сокрушённо помотал головой:

— Нет!

— А ты слышал, Сашка, такую избитую фразу: «Трудно найти кошку в тёмной комнате, особенно, если её там нет!» Она помолчала несколько секунд и добавила, — и никогда не было!

Девчонки захохотали, и Ритка вместе сними, заражаясь всеобщим весельем.

— Ладно, иди уже спать! Завтра котёнка будешь искать! Кстати, не обязательно у девочек в спальне.

Сашка кивнул и молча проскользнул в дверь. Девчонки хихикали.

— Рита, ты Максимилиана сегодня «отшила»? — спросила одна из девчонок.

— Что за нездоровое любопытство? — возмутилась Рита.

— Почему это нездоровое! Мы же тебе всё рассказываем, а ты нет!

— Не «отшила», а сказала, чтобы не питал пустых надежд и иллюзий, пусть ищет себе другую девушку, ту, которой он может понравиться. — Откуда вы всё знаете? А, девчонки?

— Так ты на весь лес орала: «А я не люблю тебя, Максимилиан! Ты пойми, Максимилиан! Ну, не люблю я тебя! Не люблю! Можешь ты это понять или нет?» — не хочешь, да услышишь. Ещё и кулаком его в грудь долбанула — достал тебя, да?

— Не долбанула, а тихонько толкнула! Не надо преувеличивать! Я пошла, девчонки, спать хочу — умираю! — она взялась за ручку двери.

— Немного поспи, только свидание с Максом не проспи!

— Ну, вас! — Рита закрыла за собой дверь и пошла в свою комнатушку — однокомнатная квартира, называла она её.

Настроение резко улучшилось — ох, уж эти девчонки! Насмешили! У неё запульсировало в висках: «Придёт или нет? Ждать? Или раздеться и лечь в постель? — решила ждать, — всё равно не усну!» Она переоделась: натянула джинсы, футболку, толстовку, легла на кровать и в тоже мгновенье заснула. «Они, держась за руки, шли с Максимом по огромному залитому солнечным светом лугу, её босые ноги утопали в шелковистой ярко-зелёной траве. С безоблачного неба разливалась песнь жаворонка. «Как красиво поёт жаворонок!» — она искоса взглянула на Максима. Он кивнул, соглашаясь. «Ты знаешь, о чём он поёт?» — она повернулась к нему лицом, приподнялась на цыпочки и заглянула в глаза. Он пристально посмотрел ей в глаза: «О чём поёт жаворонок, Марго?» Она смутилась, опустила голову и прошептала: «О нашей любви! Наша любовь такая же чистая и красивая как песня жаворонка! Правда, Максим?» «Ну, конечно же, правда, Марго!» Она наконец-то смогла поднять на него взгляд — он всё также пристально смотрел на неё, будто сомневался, правду она говорит или нет. Он, вдруг, сорвал травинку и её кончиком провёл по Риткиным губам, обвёл их контур, опустился ниже на подбородок, пощекотал шею и переместился на левую щёку. «Щёкотно!» — она, смеясь, пыталась смахнуть травинку со щеки. Равномерное негромкое постукивание заставило её оглянуться: «Что это, Максим?» — она перестала смеяться. «Пора!» — он сурово, почти зло взглянул на неё. «Что пора, Максим?» «Потом узнаешь!» — нехотя, сквозь сжатые зубы, произнёс он и замолчал, казалось, навсегда. «Но, почему — почему?» — у неё перехватило горло, ещё секунда и слёзы Ниагарским водопадом хлынут у неё из глаз. «Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!» — настойчиво стучал крохотный молоточек». Она вздрогнула и проснулась. Сколько она спала — не известно. «Тук-тук!» — она села в кровати, возвращаясь из сна в реальность. «Тук-тук!» — звук стал более громким и даже, как ей показалось, более требовательным. Она окончательно проснулась — звук доносился из окна. «Максим!» — произнесла она, спустила ноги на пол, поднялась с кровати и резко отдёрнула штору. Да, за окном стоял Максим. «Выходи!» — позвал он её жестом. «Ну, вот! — стучало у неё в голове, — ну, вот и пришёл, а ты сомневалось, глупое! — она приложила руку к сердцу — оно билось и трепетало, точно пытаясь выглянуть наружу и посмотреть на происходящее. Она босиком прошлёпала к дверям, спохватилась, надела носки, кеды, чуть сбрызнулась духами — любимый испанский аромат нежности и страсти, и вышла. Он стоял у крыльца, опустив голову, услышал её шаги, обернулся, но не бросился ей на встречу — просто ждал, когда она подойдёт. Она подошла, он крепко взял её за руку — маленькую и горячую, отпустил, взял её за обе руки, чуть выше локтей, повернул к себе, порывисто прижал, наклонился поцеловать, но передумал — не хотел, чтобы их видели ненужные свидетели. Они и не заметили — под прикрытием темноты, за ними наблюдала долговязая фигура Максимилиана. «Ну, что она нашла в нём! Что? Ладно, завтра опробуем наш с Милкой план — вдруг, сработает! А, если не сработает? Не хочу даже об этом думать! Целоваться, наверное, сегодня будут! Бр-р-р! — Максимилиан брезгливо передёрнул плечами, — противно даже представить, как они целуются! Ну, ничего-ничего, — успокоил он себя, — лишь бы до серьёзного не дошло, а она не допустит этого. Её характер я знаю». Максимилиан похлопал по карманам, достал сигарету глубоко и жадно затянулся так, что выступили слёзы на глаза. «Надо понять, что я буду делать, если рухнет наш план с Милкой? Ничего! Просто самоустранюсь, переключу внимание на другую девчонку. На какую другую девчонку? Мне кроме Марго никто не нравится! — задумался он, — ладно, там видно будет!» Он докурил сигарету, бросил окурок на землю, носком ботинка забросал его хвоей, лесным мусором и пошёл в свою комнату, на полпути остановился и свернул с тропинки, ведущей к его корпусу, в лес.

***

— Куда мы идём? На обрыв? — рассеянно спросила Рита.

— Да! Ты не хочешь?

— Хочу! — прошептала она, беспокоясь, что он неправильно поймёт её слова, придаст им другой смысл тот, что она в них не вкладывала.

Максим промолчал, нерешительно обнял её за плечи — не слишком ли он торопится? Она не сопротивлялась. Он прижал её к себе, Рита несмело обняла его за талию. «О! — мелькнуло у него в голове, — прогресс!» Они шли околдованные таинственностью летней ночи, юностью и теплом друг друга. Прошли вдоль обрыва реки, сели на валун. Он придвинулся к ней, обнял за плечи. Она прижалась к нему, положила голову на плечо, закрыла глаза и тихонько вздохнула.

— Марго, ты почему вздыхаешь? — он легко коснулся губами её волос, — о, как приятно пахнет от твоих волос — нежностью и страстью.

— Да, — прошептала она, не открывая глаз, — это мой любимый испанский аромат.

— Ты почему так грустно вздыхаешь, Марго? Что не так?

— Всё прекрасно! Это ночь, чёрное небо, звёзды завистливо подсматривающие за нами! И мы с тобой! Только ты и я!

— Так в чём же проблема, Марго? Если всё так прекрасно и замечательно, почему ты вздыхашь?

— Мне не верится, что это всё по-настоящему, а не во сне, и не в моих мечтах.

— Фантазёрка! — Максим свободной правой рукой развернул её к себе и поцеловал нежно и страстно. — Как сладко, — прошептал он, — какая ты сладкая, моя крошка Марго!

Она не открывала глаза, боясь упустить мгновения счастья. Прочувствовать и запомнить навсегда каждый поцелуй, каждый вздох. Вслушаться в звук его голоса. Вдохнуть его запах, перебирать его тёмные чуть жестковатые волосы.

— Необыкновенно! Волшебно! — прошептала она, правой рукой обвивая его за талию и впиваясь губами в его губы. Страсть захватила её, и она не могла, не хотела, ей сопротивляться.

— Девочка моя! Моя крошка! — шептал он исступлённо, — до чего же ты вкусная! Ягода вкусника! — его пальцы ласкали её шейку, скользнули ниже на маленькую бархатистую юную грудь.

Она вздрогнула, его прикосновение отрезвило её.

— Не надо, Максим! — умоляюще прошептала она, — я ещё не готова!

— Не буду, не буду, Марго! — Максим послушно убрал руку, мысленно ругая себя за несдержанность. — Извини, не сдержался! Ты права, не надо торопиться, пусть всё идёт своим чередом.

Она благодарно взглянула на него:

— Хорошо, что ты не настаиваешь.

— Как я могу настаивать? Я же люблю тебя!

— Любишь? Мы же только-только познакомились. Как это возможно? — она слегка отстранилась, недоверчиво опустила голову.

— Ты не веришь в любовь с первого взгляда?

— Верю! Или нет! Я не знаю! — она растерянно взглянула на него, как бы извиняясь, что не может чётко высказать свои мысли.

— Какая разница! — произнёс он, снова осыпая её страстными, горячечными поцелуями, — главное, что мы сейчас рядом и нам вместе хорошо! Да? — он взял её голову двумя руками, осторожно, точно она была соткана из лунного света, поднял её вверх и заглянул в глаза.

— Да! — она, вдруг, отшатнулась от него.

— Что случилось, Марго?

Она оглянулась, посмотрела по сторонам:

— Табаком пахнет. Кто-то курит неподалеку и, может быть, наблюдает за нами!

— Да ну! — не поверил Максим, глубоко втянул воздух, — и правда, куревом тянет! — он поднялся с валуна и произнёс в темноту леса, — кто здесь?

Ответа не последовало. Внезапно налетел ветер, зашумели деревья, упало несколько крупных капель дождя.

— Дождик! — взвизгнула Рита, — побежали домой — вымокнем!

— Ну что ты, Марго! Спрячемся под деревьями! Я не хочу расставаться! Постоим ещё немного или посидим на валуне, на нашем месте, — уточнил он.

— Я чувствую — за нами кто-то следит, — поёжилась она, зябко обхватив себя за локти, — мне не по себе!

— Ну, хорошо, крошка! Как скажешь! — он пошёл первым вдоль обрыва реки, осторожно ведя её за собой. Миновали обрыв, и пошли в сторону корпусов: он — обнимая её за плечи, она — обвивая его за талию и прижимаясь щекой к его груди.

Максимилиан, сквозь темноту укрывавшего его леса, тоскливо смотрел за удаляющейся парочкой. «Бессмысленно! — понял он, — наш с Милкой план — безнадёга!» Всё также прячась за деревьями, он пошёл следом за ними. «Мне надо понять, — думал он, — есть у меня хоть один, самый маленький шанс?»

Вспыхнула молния, на мгновение, осветив лес, в небе громыхнуло и ухнуло, точно невидимый великан, вздыхая и охая, жаловался на трудную судьбу, на нелёгкую участь. Чернильного цвета небо разразилось ливнем, остервенело заливающим всё вокруг. Максимилиан мгновенно промок — одежда липла к телу, он поднял голову вверх, подставляя лицо безжалостным струям дождя. Похлопал по карманам, достал пачку сигарет мокрую и мятую, затолкнул под футболку — может, просохнут. «В жизни всё уравновешено! — пришла ему в голову мысль, — если одному плохо, то двум другим хорошо! Нет, не так! Если двум плохо — мне и Милке, то двум другим — распрекрасно!» Он открыл рот, пробуя дождевую воду: — «Пресная и безвкусная! — сплюнул он, — ну, и ладно! — произнёс он вслух, обращаясь в чёрную пустоту неба, — прорвёмся!» — пообещал он себе.

Рита и Максим, смеясь, бежали в сторону её корпуса, не добежали — укрылись от дождя в беседке.

— Хоть выжимай! — Рита, смеясь, скинула толстовку, отжала её, встряхнула, хотела надеть, но не стала, — бр-р! Неприятно.

— Дай согрею тебя! — Максим сел на скамейку, усадил Риту на колени, обхватил её двумя руками, прижал к себе пытаясь согреть.

«Наверное, я сейчас должна верещать, как верещала Милка: Мне мешает что-то твёрдое! Что это! Телефон? Телефон увеличивается в размерах!» — некстати вспомнила она, дрожа от холода, или от чего-то другого?

— Замёрзла?

— Да, — стуча зубами, ответила она.

Он прижал её ещё крепче. Так они и сидели, укрывшись в темноте беседки от проливного дождя, тарабанящего по крыше. В воздухе пахло сыростью, прелой землёй и чем-то неуловимым, будоражащим и, одновременно, вселяющем надежду. «Это любовь? — мысленно спросила она себя, — это любовь!» — «прозвучал» у неё в голове голос Максима.

Ливень прекратился также внезапно, как и начался, умытые деревья благодарно источали пряные запахи листвы и хвои, капли дождя торопливо, точно соревнуясь между собой, стучали о деревянные перила беседки, бесстрашно срываясь с опалубки крыши.

— Ну, вот и всё! — Рита мягко освободилась из объятий Максима, выглянула из беседки. Огромная капля, специально поджидавшая этот момент, «клюнула» её в кончик носа, — ой! Прямо по носу щёлкнула, — она смахнула каплю.

— Что всё, Марго? — Максим, встал, подошёл к ней, обнял за талию.

— Дождь кончился! — беспечно отозвалась она, — чувствуешь, как изумительно пахнет свежестью?

Он отрицательно помотал головой:

— Когда я с тобой, я чувствую только тебя, какое мне дело до всего остального!

— Пора идти баиньки, — Рита спустилась с крыльца беседки и в темноте угодила в лужу, кеды и носки мгновенно промокли, — ой! — приглушённо вскрикнула она, — полные кеды воды!

Они остановились у дверей её комнаты:

— Зайдёшь? — прошептала она еле слышно.

— Можно? — почти беззвучно шевельнул он губами.

Она кивнула, открыла дверь, они прошмыгнули внутрь, стараясь не шуметь.

— Замёрзла! — её трясло от холода.

— Переоденься в сухое, простынешь!

— Если я влезу в пижаму, ты не обидишься? Это некультурно?

— Обязательно надень пижаму, — Максим улыбнулся — вспомнил, как она высочила к нему в пижаме со смешными рюшечками на рукавах и штанишках.

— Отвернись! — потребовала она.

Он отошёл к окну: темно и пустынно, тусклый свет уличного фонаря углом выхватывал из темноты освещаемую часть. Неожиданно, из сумрака леса, вынырнула долговязая, нескладная фигура.

— Опаньки! Смотри, привидение!

— Привидение? Где? — Рита, ещё не успела переодеться, и как была в трусиках и бюстгальтере, подскочила к окну, — Максимилиан! Куда это он или откуда?

Максимилиан миновал освещённую часть и исчез в темноте леса.

Она поймала взгляд Максима и смутилась. Он смотрел на неё — полупрозрачную в свете луны, прорвавшейся сквозь гнетущие тучи и сейчас, с любопытством заглядывающую в окно комнатушки. Ритка, непроизвольно, закрылась — обхватила себя за плечи, прикрыла грудь руками.

— Ну, что ты, Марго! Не закрывайся! Ты такая красивая! Дай полюбоваться! — он мягко отвёл руки и прижал её к себе. Она вздрогнула, слегка отшатнулась:

— Ты насквозь мокрый!

— Есть такое!

— Снимай одежду, тебе надо обсохнуть, — она включила обогреватель.

Максим снял одежду — остался в трусах, небрежно бросил её на стул, одиноко стоящий у маленького стола. Ритка укуталась прозрачным палантином, забытым ей на спинке кровати. Аккуратно развесила его одежду на стуле и подвинула ближе к обогревателю — сушить.

Он сел на кровать, накинул одеяло на плечи:

— Иди ко мне, Марго! — он приподнял край одеяла, приглашая её.

Она, на секунду, замешкалась, потом нырнула под одеяло в его объятия. Он накрыл её одеялом, прижал к себе, осыпая страстными поцелуями, палантин мягко соскользнул с её плеч и свернулся калачиком в ногах.

— Максим, пожалуйста, — прошептала она, закрыв глаза, — пожалуйста, — повторила она, — не здесь и не сейчас.

— Где, моя крошка? — прерывающимся от страсти голосом, спросил он, — и когда?

— Не знаю, — она трепетала от возбуждения передавшегося ей от него, — там, где нам никто не сможет помешать.

За стеной — тонкой гипсовой перегородкой, послышалось перешёптывание девчонок, смешки, звук открываемой тумбочки. Максим и Рита переглянулись — что это? Босые ноги прошлёпали к двери, дверь открылась, ноги прошлёпали дальше. Послышался звук открываемой двери в спальню мальчиков, дверь, жалобно скрипнув, неохотно впустила шушукающихся девчонок.

— Что будем делать? — почти беззвучно, прошептала Рита.

— Ничего, — он приложил указательный палец к губам, — ты сладко спишь и ничего не слышишь.

Страсть, всего лишь, несколько секунд назад охватившая их, отступила. Они сидели под одеялом, обнявшись и прислушиваясь к происходящему за дверью комнаты. Прошло несколько минут, дверь снова скрипнула, осторожно открываемая девчоночьей рукой. Босые ноги прошлёпали в свою комнату, девчонки, возбуждённо перешёптывались, хихикали, вновь послышался звук открываемой, затем закрываемой тумбочки. Ещё несколько минут перешёптываний, наконец, всё стихло.

— Что это было, Максим? Что они делали в спальне у мальчишек?

— Что они могут придумать оригинального! Понятно — зубной пастой пацанов вымазали вот и всё!

— А! Я и не догадалась!

— Марго, на чём мы остановились? На очень интересном месте! — он продолжил осыпать её поцелуями.

— Максим, извини, не могу! Ну, не могу! Мне не по себе, здесь сумасшедшая слышимость! Мне кажется, что слышно даже наше дыхание, не говоря уже обо всём остальном.

— Ну, что ты, крошка! Ничего не слышно, расслабься, всё хорошо!

— Не могу! — она левой рукой подняла палантин, закуталась в него, слегка отстранилась от Максима.

Он продолжал её ласкать, но она оставалась безучастной — не отталкивала его, но и не отвечала порывисто и жарко, доводя его до исступления. Он отказался от бесполезных попыток, глубоко вздохнул, повернулся в её сторону:

— Всё? Я могу быть свободен? — пошутил или упрекнул он её — она не знала.

— Прости, Максим! Прости! — горячечно, почти как в бреду, шептала она, — я не могу себя понять!

— Ладно! Наверстаем то, что не успели сегодня! — он быстро надел мокрую одежду. «Не успела просохнуть», — мелькнуло у него в голове.

— Пока, Марго! Спокойной ночи! — он шагнул к двери.

Она метнулась следом за ним:

— Ты не обиделся на меня?

Он помотал головой:

— Что ты! Конечно же, нет! Всё образуется!

Он вышел, прошёл мимо её окна. Она стояла, прижавшись лбом к оконному стеклу. Нерешительно подняла руку вверх, махнула ему, опустила руку и слегка прикусила указательный палец. Он кивнул ей, прощаясь. Она нарисовала на стекле сердечко и послала воздушный поцелуй. Он скрылся из виду, а она ещё долго стояла у окна, прижимаясь горячим лбом к холодному оконному стеклу.