Я (не) твоя: Невеста поневоле

Глава 25

Лушка торопилась, что Агафья не поспевала. И так девчонка не ревела, что нога болит. Зацепилась за корень и полетела на земь.

А волки уж близко, слышно, будто рвут кого-то.

— Ну скорей-скорей, — спешит Лушка. Поднимается Агафья сквозь слёзы, губу закусывает и опять бежать.

— Волчик, — кричит Лушка, и разносится крик её по лесу.

На поляне и впрямь звери дерут руки и ноги, дёргают, будто куклу какую. Боролся человек за жизнь, да где там супротив стаи. Лежит на земле, прикрывая голову руками, пока волки бушлат рвут.

— А ну, — пустила Лушка теплую ладошку, хватая ветку сухую, что на пути лежала. — Пошли прочь!

Принялась махать в стороны, прямо на зверьё идя. Смотрит на неё вожак, добычу отпустил и скалится. И что ему с такой маленькой справиться.

— Агафья, — подозвала Лушка, и тут же девчонка позади неё стала. Подхватила ребенка Лушка и на ветку дерева посадила, что рядом торчала.

— Жди, — наказала, а сама ещё шаг к волкам.

— Уходи говорю, — насупила брови, глядя прямо в глаза жёлтые. Стучит сердце так, что всем будто слышно. В груди бьётся, в горле. Страшно девке, да что поделать. Не сможет мимо беды чужой пройти, всё на кон положит.

И пошёл вожак на неё, побелела Лушка, только палку не отставила, ещё дальше выставила. Неужто под волчьими зубами суждено погибнуть? Бросила взгляд на Агафью, что маленькими ручонками ветку обхватила. И как с ней быть, ежели не станет Лушки? Кто до людей доведёт?

Оскалилась девка не хуже волка, набрала воздуха в лёгкие и зарычала, перед собой палкой размахивая.

Отступил вожак, взгляд не отводя, а потом завыл протяжно. Тут же остальные бросили добычу, задирая головы вверх, а потом сорвались с места, убегая в лес.

Стоит девка, глазам своим не веря. Смогла, выстояла. Ай-да Луша, ай-да молодец. Только смотрит, сидит рядом с ней Волчик, глядя вслед собратьям.

— Пришёл за мной, спас, — обхватила она лобастую голову, признание выражая. Бросила взял на человека, лежит вниз лицом, не двигается. Неужто не успела?

Подошла осторожно, боязливо. На колени опустилась, потрогала за плечо. Закряхтел он, застонал. Отдернуда руки, испугавшись, но потом снова протянула. Перевернула на спину, качая головой. Пред ней лежал Назар Егоров. И будто не удивилась тому Лушка. Бушлат порван, хорошо ещё, что не лето, быстро б волки добрались до требуемого.

— Живой? — похлопала по щекам. — Назар, — позвала, в лицо ему заглядывая.

— Улюшка, — выдохнул, а у самого улыбка на устах играет.

— Лукерья это, — поправляет имя, да ему всё равно. Хочется, чтоб Ульяна была, токмо её пред собой видит. А Лушка на сестру схожа, только ростком пониже да голосом позвонче. Открыл глаза — любимая пред ним.

— Пришла за мной, — шепчет, а сам за руку ухватился. — Любишь, значит.

— Назар, — пытается докричаться до него Лушка, только не отойдет никак от страстей таких парень. — Не Ульяна я! — качает головой сестра, но не слышат её. — Подымайся, — тянет парня за грудки, с земли таща. — Домой сведу.

Только как ошпаренный отскакивает.

— Нельзя домой, ищут меня!

Течёт кровь по лицу, кровят руки. Успели всё ж его волки погрызть. Да главное — цел.

— Схорониться мне бы, — глядит на девку, да куда она его. — Найдут меня, ты не выдавай!

Отвернулся и пошёл, шатаясь, за деревья держась. Не смогла глядеть просто на него Лушка.

— Погодь, — крикнула, торопясь следом. — Со мной пойдёшь.

— Куды?

— Недалеко место есть, изба старая, туда пойдём.

— Живёт кто?

Качает Лушка головой.

— Токмо ты будешь по пе’рвой, а как раны залечу — иди на все четыре стороны.

— А зачем то тебе? — Не понимает Назар.

— А как иначе, — разводит руками Лушка. — Чай не чужие.

Подошла к Агафье, с древа её сняла да на землю поставила.

— Идём, — кивнула, поворачиваясь спиной.

Тяжело Назару. Мало того, что говорит тело всё, так ещё поспевать не может.

Обернулась на него Лушка, всё враз поняла. Нашла палку, что не подведёт, да Назару и дала.

— А чего ж ты в лесу одна? — задал вопрос, поспешая следом. Переступает тяжело, на палку опирается, будто легче так.

— Дом теперича тут у меня.

— Замужем⁈

— Потому и тут, что туды не надобно, — усмехнулась Лушка. — Сбёгла я.

— Выходит, не один я такой.

Добрались до избы, вошли внутрь.

— Небогато, да как есть, — обвела рукой дом.

— Да и об том не мечтал, — усмехнулся Назар, да как-то горько.

— Только Марфе на глазе не показывайся, — предупредила. — Надобно с ней разговор прежде свесть. Токмо поаккуратней. Не любит она гостей.

— Кто такая?

— Ведунья, — тут же отозвалась Лушка.

— И ты с ней живёшь? — вскинул брови парень. — Отчего же?

— Знахаркой стану, — гордо ответила Лушка. — Сама себе хозяйка. Не стану по полям детей рожать да от мужа по деревням бегать, ежели чего. Не пойду по слову отца замуж за Мирона!

Задумался на минуту Назар, а потом и сказал.

— А можешь зелье дать, чтоб сестру твою забыть?

— Как забыть? — ахнула, думая, что ослышалась.

— Не могу, — покачал головой Назар, — лучше б волки загрызли, всё судьба краше, чем думать, что любимая в руках чужих. Что не станет никогда улыбку свою мне дарить, ласку да слово доброе. Убери любовь эту проклятую, — рванул бушлат, будто и впрямь хотел вырвать чувство, что поедом душу ело. — Сжалься, Лукерья.

Схватил её за руку, падая на колени, да ко лбу себе приложил ладонь её жаркую.

— Не сильна в том, — раскраснелись щеки Лушки, отняла руку свою от лица его. — Поспрашаю Марфу, коли захочет — даст средство. А пока пойду травы перетру, чтоб на раны положить, да Агафью матери сведу.

Остановилась телега около избы Фёклы. Помогли мужики вытащить Петьку, внутрь внесли. А второго тут же и оставили до поры, до времени, никто Степана не знал.

На сей раз свезло: врача быстро доставили. Оглядел он Петьку, ребры пощупал, глаза проверил. Расписал, что да как принимать, а Фёкла токмо кивала. Мол, будет всё сделано. Дали деньгу и отправили домой восвояси врача.

— Аня где? — спрашивает Петька.

— Ишь чего, Аня, — передразнивает его мать. — Спи давай. Сон знаешь, как лечит! А я так спужалась, — плакать принялась. — Чуть не померла на месте.

— Ежели б ты везде помирала, где говорила, — заметил на то Касьян, уже б шесть раз схоронили.

Зыркнулв на мужа Фёкла, но промолчала.

— Домой мне надобно, — пытается подняться Петька.

— Лежи, кому говорю, — прикрикнула Фёкла, укладывая сына назад. — Дом ему! Тут изба твоя, да всегда рады.

— Да пойми ты! — приподнялся на локте, тут же застонав, и откинулся на лавке. — Муж я нынче. Хошь ты того или нет.

— Не хочу, — зашипела Фекла. — Только всё одно: нет твоей Аньки дома!

— А где ж? — ахнул.

— А кто про то знает? Мож, с полюбовником сбежала.

— Эх ты, — махнул рукой на нее Петька. — Только и умеешь что сплетни разносить. Не стану тут быть.

Кряхтя поднялся, пока Фёкла причитала да уложить обратно пыталась, и на улицу пошел. А из калитки Степана увидал. Не знал Петька, кто его от беды упас, да и не узнает. Аннушка упросила Лушку ничего братцу не рассказывать, а той и самой не надо.

— Ну что там? — Аннушка обрадовалась, что девка вернулась. Бросилась Агафья к матери, с интересом на ребёночка смотрит, улыбается.

— Жив Петька, мать за ним пока приглядит.

— А что такое, что пригляд надобно? — Слышится в голосе вдовки волнение.

— Степан твой явился.

Ахнула Аннушка, глядя на Лушку со страхом.

— Токмо приехал живой, обратно отвезут с глазами закрытыми.

Бросила взгляд Анна на ведьму.

— Отмолила таки, — вырвался вздох горький. —

— Ей поклоны давай, — кивнула на Лушку Марфа. — Её рук дело.

Перевела взгляд Анна испуганный, только Лушка на неё смотреть не хочет.

— Ульяна девочку явила, — сказала вместо того.

— Девочку⁈ — обрадовалась вдовка. — Дал бог обеим разродиться, — принялась Анна кресты на себя накладывать.

— Ты брось, — прикрикнула Марфа, и женщина послушалась. — А ты скажи — ка отчего Волчика звала⁈ — глядела на Лушку в упор ведьма.

— Не могла ты слыхать!

— И всё ж слыхала! Так чего?

— Волки напали.

— Приказано тебя не трогать, — щурится старуха. — И что ж тогда?

Смотрит на неё Лушка, раздумывая, стоит ли говорить правду.