Я все исправлю (СИ)

Глава 37. Прогулка

Когда человек занимается профессиональным спортом, выходные становятся для него роскошью. Вот и Лиза все праздники провела на тренировочных сборах. Эрик решил сделать дочке сюрприз и в последний праздничный день свозить в Пушкин. Он долго советовался со мной, как лучше все организовать, чтобы город предстал перед девочкой с лучшей стороны. Я с радостью подсказала. А потом Эрик огорошил меня, что я иду с ними и отказ ни в каком виде не принимается. После десятиминутного спора я так устала, что на всё ответила “да”.

Стою у Центральных Золотых ворот Екатерининского парка. Погода чудесная — минус два, безветрие, светит яркое солнце, лицо холодит приятный морозец. Я подошла заранее, чтобы ненароком не заставить себя ждать. Подъезжает такси. Из машины выскакивает Лиза в длинном светлом пуховике и пудровой шапочке с помпончиком. Красивые волнистые волосы разлетаются по плечам. Следом выходит Эрик. Одет, как всегда, с иголочки: темно-серое твидовое однобортное пальто, черный джемпер с высоким воротом-стойкой, светлые шерстяные брюки. Головного убора нет.

Я давно не видела Лизу. Она как будто вытянулась и стала еще краше. В Москве мы встречались довольно часто. Эрик привозил дочку в офис, когда случались неотложные дела, а я с удовольствием составляла ей компанию. За эти годы мы успели обсудить немало нарядов, мальчиков и гимнасток.

— Саша! — девочка подбегает и обнимает меня.

— Лизонька, здравствуй, красавица! — обнимаю в ответ. Приветствую Эрика кивком головы. — Папа показывал твои последние выступления. Ты невероятна!

— Спасибо! — стеснительно улыбается.

— Думаю, мне пора начинать гордиться, — хитро подмигиваю. — Я знакома с будущей олимпийской чемпионкой.

Лиза открыто смеётся. У нее такая же завораживающая улыбка, как у Эрика. Знаю, у девочки и сейчас много поклонников, а то ли еще будет!

— Кто знает, — берёт меня за руку и шепчет на ухо. — У меня есть план.

— Вау! — протягиваю я. — Полагаю, секретный?

— Пока да, — скрытничает девочка.

Эрик заказал индивидуальную экскурсионную программу с персональным гидом. Нам предстоит посещение Екатерининского дворца, прогулка по парку, обед в Адмиралтействе, а после осмотр Грота и Камероновой галереи. На всё про всё — шесть часов. Выглядит пугающе.

Мужчина отлучается в поисках гида. Остаемся с Лизой вдвоем. Лиза провожает отца пристальным взглядом. Когда тот отходит на достаточное расстояние, обращается ко мне посерьезневшим голосом:

— Саша, если я тебя спрошу, ты ответишь мне честно?

— Разве я тебя когда-нибудь обманывала? — как будто обижаюсь я. — Конечно, спрашивай.

— Это ты новая девушка папы?

— Что? — не верю своим ушам и выдаю единственное, что приходит на ум. — Какая еще девушка?

Лиза смотрит на меня подозрительным взглядом:

— Ты что, не знаешь? — недоумевает девочка.

— О чём?

— Папа с мамой разводятся, — Лиза отворачивается.

— Разводятся? — новость буквально ошеломляет меня. Стою как истукан. Перевариваю свалившееся известие. На это понадобится время.

Пока я собираюсь с мыслями, Лиза добавляет безразличным голосом:

— Я надеялась, он с тобой. Он же к тебе всё время ездит, — потом задумчиво продолжает. — Это тоже было бы ужасно, но хотя бы не так.

— Лиза, я и не знала, — смотрю в глаза собеседнице, та изучает собственные ботинки. — Мне так жаль.

Обнимаю девочку. Молчим. Я не знаю, что сказать в ответ на признание. Разве можно утешить ребенка в такой ситуации?

— Вообще-то твой папа ездит сюда не ко мне, — решаю сразу прояснить ситуацию, чтобы девочка не строила диких догадок. — У нас большой штат. И у папы здесь важная работа.

— Работа… — хмыкает в задумчивости. — А что ты делаешь для папы?

Я рада перевести внимание на другую тему.

— Сейчас расскажу, — с энтузиазмом начинаю я. — Я занимаюсь маркетингом, — спохватываюсь, что большинству людей термин ни о чем не говорит, а уж тем более ребенку. — Помогаю папе продавать трекеры с Луи.

— Это что ли, как продавец в магазине? — без особого интереса уточняет Лиза.

— Не совсем. Я делаю так, чтобы ты о Луи узнала, пришла в магазин и купила его, — размышляю, смогла ли я передать суть собственного занятия. Поразмыслив, добавляю. — А потом написала о нем хороший пост.

— А если я не захочу писать пост? — противится Лиза.

— Ничего, можешь просто посоветовать Луи подружкам.

— А если у меня нет подружек? — продолжает вредничать.

— Не страшно. Главное, чтобы ты сама осталась довольна Луи.

— А если он мне не нравится? — не унимается девочка.

— Ты всегда можешь вернуть Луи, и мы без проблем его примем. А заодно учтем и постараемся устранить твои жалобы.

Лиза вздыхает:

— Нет, мои жалобы нельзя устранить. Что толку от вашего дурацкого Луи, если он не сделал маму и папу счастливыми.

Понимаю, что диалог ведет в никуда. Луи уже не спасти. Собеседница мрачнеет. Мне становится грустно.

— Да, Лизонька, к сожалению, Луи не всесилен. Он лишь помогает сделать жизнь лучше. — Мне становится до безумия жалко девочку. Такая маленькая и такая несчастная. — Прости.

— Я хочу только, чтобы мама и папа были вместе. Разве нельзя всё поправить? — с толикой надежды произносит она. — А вдруг папа уйдёт к другой и совсем меня бросит?

— Лиза, ты что такое говоришь! — в ужасе отзываюсь я. — Да ты знаешь, как твой папа тебя любит? Он только и говорит, что о тебе! Он так тобой гордится! — Распаляюсь я. Уж в чём-чём, а в любви Эрика к дочери я уверена на сто процентов. — Ты для него самое дорогое, что есть. Он никогда, никогда тебя не бросит! — Слова льются из уст искренне, я даже не успеваю подумать.

— Обещаешь? — смотрит на меня большими глазами. — Если папа бросит меня, я умру, — с горечью бросает девочка.

Только я собираюсь открыть рот, чтобы дать обещание. Но вовремя вспоминаю, что за свои слова надо нести ответственность. А как же я могу поручиться за Эрика, если, как оказалось, совершенно не знаю этого человека.

— Лизонька, — прижимаю девочку к себе крепко-крепко.

Видим вдалеке Эрика с пожилой женщиной.

— Пожалуйста, не говори папе, — взволнованно трепещет девочка.

— Мой рот на замке. — Успокаиваю Лизу.

Пара подходит ближе. По приветствию и хорошо поставленному голосу сразу опознаю в спутнице Эрика экскурсовода. Мужчина бросает на нас с Лизой озадаченный взгляд. Мне не по себе. Неужели развод Эрика случился по моей вине? Всё дело в моем длинном языке и обнаруженной фотографии? Или же поведение Оли дало Эрику зеленый свет, чтобы перевести интрижку с Алиной на новый уровень? Проглатываю неприятный ком в горле. Как хорошо, что вся эта история абсолютно меня не касается.

— Всё в порядке? — интересуется директор.

Лиза смущается.

— Да. — Стараюсь вести себя как ни в чем не бывало. — Мы говорили о маркетинге.

Эрик недоверчиво смотрит, подходит ближе, обнимает Лизу и целует в макушку, берёт за ручку. Все вместе направляемся ко дворцу.

Даже самые противоречивые новости о разводе начальника отходят на второй план, когда мы проходим по парадным залам Золотой анфилады — все комнаты выстроены в линию и одна плавно перетекает в другую, стены и дверные проемы обрамляют позолоченные украшения. Размах так размах! Экскурсовод просвещает нас, что длина анфилады Екатерининского дворца составляет аж триста метров. Да, Растрелли не скромничал, царским особам было где развернуться.

Проходим поражающий воображение Большой зал, в котором снимали десятки известных фильмов о царских временах. Именно здесь проводились торжественные приемы, балы и светские рауты. В детстве я обожала этот зал — олицетворение роскоши и богатства. Воображала себя Екатериной Второй: как выхожу в пышном парадном платье, а придворные ахают и бросают на меня восхищенные взоры.

Продвигаемся по Белой парадной столовой, предназначенной для царских “вечерних кушаний” в узком кругу приближённых, Картинному залу, от пола до потолка увешанному живописными полотнами, Арабесковому — одной из личных комнат Екатерины Второй.

Мое сердце яростно колотится. Сейчас, уже сейчас я увижу Янтарную комнату. Я ждала этого годы, нет, два десятилетия. И кажется, уже отчаялась. Сколько себя помню, комната из янтаря только и делала, что реставрировалась. Как я о ней мечтала, она снилась мне даже по ночам! Почему-то мне казалось, что это главная сокровищница мира, и даже просто побывав в ней, я приобщусь к небывалым богатствам.

Нерешительно вхожу и замираю на месте. Взору открываются огромные янтарные панно, картины из мозаики, зеркальные пилястры, окутанные золотым убранством. Теряю дар речи. Я заворожена и ощущаю себя Индианой Джонсом. Поворачиваю голову и ловлю на себе взгляд Эрика — наверное, я открыла рот от удивления, потому что он не отрывает от меня глаз и улыбается. Подходит и заговорщицки шепчет на ухо:

— Такая красивая.

— Очень, — искренне отзываюсь я.

Меня распирает от счастья, плыву на волнах блаженства. Я запомню это мгновение навсегда. Ко мне подбегает Лиза. Сжимаю ее в объятиях.

— Ты что, плачешь? — пугается девочка.

— Нет, что ты, — протираю глаза от влаги.

— Да это же просто комната! — удивляется юная нимфа.

— Это не просто комната, — раскрываю душу я. — Это детская мечта.

Я наконец-то поймала за хвост мечту, которая столько лет от меня ускользала.

Экскурсия завершается. Удивительно, но шесть часов пролетели незаметно. Несколько раз порываюсь уйти, чтобы не мешать общению отца и дочери. Не позволяют. Сначала Эрик просит составить компанию и поужинать с ними, потом Лиза хватает за рукав и теребит, чтобы я рассказала обещанные детские истории. В конце концов соглашаюсь.

Эрик приглашает нас в Певческую башню — заведение по соседству с Екатерининским дворцом: на нижних этажах расположены рестораны с различной национальной кухней, на верхних — апартаменты, которые он предусмотрительно забронировал для ночевки.

Входим в большой и светлый зал с огромными окнами, обрамленными тяжелыми, богатыми шторами — интерьер пышет помпезностью. Располагаемся за белоснежным столом. Официант принимает заказ. Я соблазняюсь блюдами с причудливыми названиями — оливье с раковыми шейками и мраморной говядиной с луково-перечным мармеладом из чернослива. Эрик предпочитает классику — суп из белых грибов и стейк медальон. Лизонька — сама скромность. Собирается подкрепиться котлетой из кролика с овощами. Вот с кого мне надо брать пример! А то я, взрослая, разумная женщина, выбираю калорийное оливье, а ребёнок — диетического кролика. Позор!

Эрик заказывает бутылку изысканного и неприлично дорогого шампанского. Бокал с золотистой жидкостью немного отвлекает меня от самоупреков.

Завязывается беседа. Историй в моем арсенале множество — забавных и грустных, благоразумных и безрассудных, ведь мое детство прошло среди дворцов, памятников и троп с вековыми деревьями. Рассказываю Лизе, как мечтала посмотреть, что находится внутри Чесменской колонны, и вот однажды зимой, когда пруд покрылся льдом, мы с друзьями добрались до манящего памятника и обнаружили внутри… горы мусора. Как однажды мы всё той же отвязной компанией попытались пробраться в скрытые от глаз помещения Екатерининского дворца и были пойманы службой охраны. Пришлось со стыдом сознаться, что мы всего лишь хотели посмотреть, где справляли нужду царские особы и искали “тайные комнаты”. После нас ждали долгие разбирательства с родителями и домашний арест. Целую неделю нас перевоспитывали, пытаясь выбить из головы дурь. Честно говоря, не сработало. Вопрос со справлением базовых потребностей и поныне остается открытым — я всё так же не прочь получить на него ответ.

Признаюсь юной собеседнице, что всегда была гордостью учителей, ведь первая вызывалась в музеи для изучения изваяний скульпторов. В действительности же меня заботило только одно — что находится “под листиком” в том самом месте. Об этом сообщаю Лизе на ушко, взяв слово, что она никогда никому не расскажет. Лиза заразительно смеётся.

Вижу, как доволен Эрик. Смотрит то на дочь, то на меня. За столом царит непринужденная, расслабленная атмосфера. Ловлю себя на мысли, что мне тоже с ними очень хорошо. Несмотря на неоднозначные новости о разводе директора, сегодняшний день прекрасен.

Время близится к девяти. Лиза устала и явно хочет спать. Еще бы. Такой насыщенный день, плюс перелет, да ранний подъем. Эрик наполняет мой бокал шампанским и просит подождать десять минут — он отведет Лизу в номер, а после проводит меня. Всячески возражаю. Пушкин мой родной город, и я ничего не боюсь. Мужчина непреклонен. Видите ли, темно, час поздний. Он не позволит мне идти одной ни при каких обстоятельствах. Спорить, как всегда, бесполезно. Под натиском сдаюсь.

Обнимаемся с Лизой. Удивительная девочка — добрая, открытая, трогательная. Если у меня когда-нибудь будет дочь, я бы очень хотела, чтобы она походила на нее.

Эрик и Лиза удаляются.

Жду. Шампанское ударяет в голову. Как же так получается, что Эрик, такой нежный и добрый с дочерью и со мной, решился разрушить семью? Да, Оля виновата, но ведь он сам гуляет направо и налево. Это никак не укладывается в моей голове. По всей видимости, связь с Алиной для него куда больше, чем просто интрижка.

Чем она так его покорила? Красотой? Молодостью? Сексуальностью? А имею ли я право осуждать Алину, если сама была от него без ума? Лишь правила приличия и порицание общества не позволяли мне дать волю собственным чувствам. Наше различие с Алиной лишь в том, что женатый мужчина был для меня табу, а для нее нет. Что в результате? Скоро Эрик будет свободен. И будет с Алиной.

На меня нападает грустная меланхолия. Что ужаснее — запретно любить и противиться собственным чувствам или наплевать на приличия и поддаться страсти? Слава богу, мне не пришлось выбирать. Пусть это будет головная боль Луганской. Хотя сомневаюсь, что у нее от чего-то может разболеться голова.

Возвращается Эрик. Помогает накинуть пальто. Выходим на улицу. Первым делом подскальзываюсь и падаю в объятия спутника. Мне неловко. Но я так ошарашена, что мертвой хваткой вцепляюсь в его сильную руку. Наконец, ослабляю захват.

— Ну уж нет. — Не соглашается мужчина и призывает взять его под локоть. Не выпендриваюсь. Беру. Совсем не хочется что-нибудь ненароком сломать. Неторопливо выходим на Среднюю улицу.

— Теперь я знаю, что делает счастливой Сашу Лаврову, — оживляется Эрик и поглядывает на меня, словно хулиганистый школьник. — Помимо пирожков.

— И что же? — смущаюсь я.

— Посещение Янтарной комнаты, например, — улыбается по-голливудски.

— Оо, ты попал в точку. Я ждала этого двадцать два года. Как только услышала о ней в шесть лет, — восторженно откровенничаю я. — Так что ты исполнил мою детскую мечту.

— А какие у тебя еще мечты? — с любопытством интересуется Эрик после недолгого молчания.

— Даже не знаю. Сыграть “Вальс цветов” на фортепиано? — отшучиваюсь я.

— Чайковского?

— Да, — подтверждаю я.

— Ты любишь балет? — мужчина с интересом меня разглядывает.

— Обожаю, — сознаюсь я. — Когда я была маленькая, мы с мамой и папой каждый месяц ходили в Мариинский театр. Это был настоящий праздник. Родители не могли себе позволить билеты в партере. Мы располагались на самом верху, на втором или третьем ярусе. Но я всё равно ощущала себя такой счастливой! — Поднимаю глаза на Эрика. Он внимательно меня слушает. — Я брала с собой бинокль и разглядывала зрителей в зале с дотошностью юного следопыта. Как сейчас помню роскошную публику, что сидела в партере и чинно о чем-то беседовала. Как же я мечтала, что однажды окажусь среди них! Что это передо мной, счастливицей, на сцене будут парить артисты. Этакие неземные существа.

Эрик о чём-то задумывается, погружаясь в свои мысли. Какое-то время идем в приятном молчании.

— Вы с родителями были очень близки?

— Это так. Родители очень любили меня. — В голове проносятся теплые воспоминания о маме и папе. Их давно нет со мной, но я всё еще страшно по ним скучаю. — Когда мамы не стало, папа переключил всю любовь на меня. Так и не завел больше никаких отношений. Любил маму до гроба. — Я издаю грустный смешок. — Тогда казалось, что так оно и должно быть. Я была слишком молода и эгоистична, чтобы делить его с кем-то. А сейчас я думаю, сумей папа справиться с потерей, найди кого-нибудь после мамы, он был бы со мной до сих пор.

Нерешительно поднимаю глаза на спутника. Он погружен в размышления.

— Бывает такая любовь, с которой невозможно справиться. — Наконец говорит Эрик.

— Наверное, — подтверждаю я.

Мне не хочется, чтобы разговор принимал меланхоличный оборот, и я стараюсь развеять печальную ауру.

— Слушай, а как ты понял, что это Чайковский? Ты что, тоже любитель классики? — тереблю Эрика за рукав. — Признавайся!

— Ты меня раскусила, — смеётся мой спутник. — Каюсь. Я отмучился семь лет в музыкальной школе по классу фортепиано. Резко останавливаюсь и впиваюсь взглядом в Эрика. Шуточно бью его ладонью по руке и картинно приоткрываю рот.

— Я не верю своим ушам! Неужели ты говоришь серьезно?

— Серьезнее некуда.

— Так вот кто украл мою мечту!

— Где же ты была все эти годы? — веселится Эрик. Мы возобновляем медленный шаг. — Я бы тебе эту мечту отдал задаром. За семь лет я люто возненавидел фортепиано. После окончания школы даже ни разу не притрагивался к инструменту.

— Это же преступление! — негодую я.

— Еще какое! Я считаю, за такое надо наказывать. Я мечтал играть на гитаре и быть рок-звездой, а из меня лепили пианиста.

— Ты и так стал звездой, — улыбаюсь я, глядя на красивый профиль Эрика. Он поднимает на меня глаза. Смущенно отвожу взгляд. — Только в мире бизнеса.

Эрик дотрагивается до моей руки и нежно ее поглаживает.

— Ты замерзла. — Эрик останавливается, подносит мою руку к губам и согревает своим дыханием. От его прикосновений у меня кружится голова. Сердце пускается в пляс.

— Всё в порядке, — я нежно сжимаю его ладонь и медленно возвращаю руку на место, обхватывая его за локоть и призывая продолжить путь. — Получается, моя мечта сделала тебя несчастным. — Нарочито грустно говорю я, чтобы разрядить пугающе интимную обстановку. — Ну что ж, расскажи тогда, что делает Эрика Силина счастливым?

— Счастливым? — мужчина задумывается и, посерьезнев, отвечает. — Да самые простые вещи.

— Например?

— Радость Лизы от победы на соревнованиях. Работа — когда делаешь то, к чему давно шел. Прогулка с любимой женщиной, — поворачивает голову и пристально смотрит на меня.

Что Эрик сейчас сказал? Что он имел ввиду? Он вообще что-то имел ввиду? Он заигрывает со мной? Или просто вспомнил, как прогуливался с женой, Алиной или кем-то еще? Что происходит? Как мне на это реагировать? Бросаю нерешительный взгляд на Эрика и сразу перевожу на заснеженный тротуар. У меня горят щёки, сердце колотится как сумасшедшее. Теряюсь, глупо смеюсь. Громче, чем требуется.

Мы подходим к моему дому.

— Вот здесь я живу, — останавливаюсь недалеко от подъезда и показываю на двухэтажное мятное здание. Сейчас оно напоминает сказочный новогодний домик. Крыша завалена снегом, а по всему периметру угрожающе свисают сосульки. — Спасибо, что проводил меня.

Эрик встает напротив меня. Близко. Слишком близко. Убирает с моего лица прядь волос, касаясь щеки теплыми пальцами. По моему телу пробегают волны жара. Заглядываю в его глаза — цвета скалы, с полыхающими огоньками от ночных фонарей. Я сейчас потеряю рассудок. Все мои принципы улетают в небытие. Нельзя стоять так близко, потому что я не могу думать ни о чём. Только о его губах. Он придвигается ближе. Сейчас что-то произойдет…

Слышу звонок. Один гудок, второй, третий. С трудом понимаю, что это мой телефон. Суетливо достаю гаджет из сумочки. Звонит Стас. Смотрю на Эрика, на телефон, снова на Эрика.

— Ответь, — произносит Эрик. Считываю в его голосе нотку сожаления. Чуть отходит от меня и отворачивается.

Беру трубку. Слышу сладкий тенор Стаса. Спрашивает, как у меня дела и куда я пропала. Как всегда ласков. За пару минут успеваю побывать малышом, деткой, котенком. Говорит он один, я только мычу в ответ. Ухажер всё еще лежит с температурой, но ждет не дождется нашей встречи. Поддакиваю, что я тоже. Прощаемся.

Нерешительно поднимаю взгляд на Эрика. Момент упущен. Остается лишь гадать, что могло бы произойти между нами. Возможно, я себе надумала и он лишь планировал сказать мне “пока”. Теперь неважно.

— Проводить тебя до квартиры? — роняет Эрик.

— Всё в порядке. Я дойду, — с фальшивой веселостью произношу я. — Спасибо тебе за чудесный день.

— Тебе спасибо, — мужчина сжимает губы и слегка улыбается.

Киваю и удаляюсь. Поднимаюсь к себе. Включаю свет и снимаю пальто. Подхожу к окну. Эрик стоит на том же месте. Видит меня. Нерешительно машу рукой, задумчиво поднимает руку в ответ. Пару секунд смотрим друг на друга. Эрик уходит.

Наблюдаю за его статным удаляющимся силуэтом.

Мои принципы покинули меня. Я беспомощна перед этим мужчиной.

Кого я обманываю? Очевидно, что Эрик собирался меня поцеловать. Очевидно, что я ответила бы на поцелуй. Лишь звонок Стаса помешал этому произойти. И хорошо. Ситуация слишком неоднозначная.

А вдруг Лиза что-то напутала и Эрик с Олей и не помышляют о разводе? А если всё правда, разве можно радоваться чужому несчастью? Что в конце концов у Эрика с Алиной? Последовало бы продолжение после поцелуя, или это был внезапный неконтролируемый порыв на фоне алкоголя, который поставил бы обоих в неловкую ситуацию? А вдруг Эрик просто почуял свободу и решил отправиться во все тяжкие? В какой роли буду выступать я? Готова стать девушкой на одну ночь? Готова рискнуть нашими рабочими отношениями, которые, как выяснилось, довольно хрупки? Готова поставить точку в перспективных отношениях со Стасом ради призрачных отношений с Эриком?

Нет, не готова. Пока сохраняется подобная неопределенность, у нас не может быть ничего. Слишком много поставлено на карту. Пусть всё остается как есть.