Я все исправлю (СИ)

Глава 55. Идеальное свидание

Не то чтобы я люблю день Святого Валентина — до сих пор я скорее его игнорировала, нежели праздновала. Но когда в жизни появляется такой мужчина, как Эрик, день влюбленных начинает играть новыми красками.

Мой нежный кавалер приготовил для меня нечто особенное. Утро он запланировал провести на встречах в Москве, после прилететь в Пушкин и появиться на моем пороге в четыре. Дал задание надеть вечернее платье и хорошенько накормить Федю, чтобы тот продержался минимум сутки.

Сегодня я взяла отгул и весь день прихорашивалась. Луи остался мной очень доволен, потому что столько расслабляющих процедур я не позволяла себе ни разу в жизни. Четыре наступит через пять минут. Зная пунктуальность Эрика, звонок в дверь раздастся точно в срок.

Любуюсь в зеркало. На мне струящееся шифоновое платье лазурного цвета, уходящее в пол. Мне нравится свободный крой, лишь обозначающий изгибы тела. У платья скромный округлый вырез, напоминающий ожерелье, но при этом плечи оголены, а спина открыта. Этакая смесь целомудренности и сексуальности.

Думаю, я неплохо справилась. По крайней мере, Федя смотрит на меня пожирающим взглядом. Хотя, может, он снова голоден? Размышляю, что обуть на ноги. Туфли как-то не по сезону, зима на дворе. Но не буду же я таскать с собой сменку, как школьница. Решаю, что под мой образ прекрасно подойдут изящные белые ботильоны на шпильке. Только успеваю их натянуть и покрутиться перед зеркалом, раздается звонок. Как я и предполагала, вовремя. Открываю дверь. На пороге стоит красавец с обложки модного журнала с букетом ирисов в руках. Наверное, я никогда не свыкнусь с тем, что подобное божество ходит рядом со мной и именуется моим мужчиной. Эрик видит меня и замирает. Стоит в дверях несколько секунд, не произнося ни слова. Шумно выдыхает, проводит рукой по губам и подбородку, и наконец вспоминает, что умеет говорить.

— Ты похожа на греческую богиню. Невозможно красивая.

Я игриво улыбаюсь, и поворачиваюсь кругом, чтобы продемонстрировать платье во всей красе. Эрик переступает через порог и закрывает дверь.

— Мне уже расхотелось куда-то ехать, — притягивает меня к себе и прикасается губами к шее и плечам. Я должна срочно надо взять себя в руки. Все-таки пять часов процедур достойны чего-то большего, нежели моей скромной кровати. Эрик очень аккуратно целует меня, чтобы не повредить макияж. Проводит прохладными пальцами по голой коже спины. Непроизвольно вздрагиваю то ли от легкого холодка, то ли от накатившего желания. С другой стороны, мне не так уж и жалко пяти часов. Думаю, вполне можно остаться. Эрик смеется, видя мое выражение лица. Вручает мне букет.

— Какая красота! — благодарю я.

— Готова к приключениям? — игриво интересуется спутник.

— Конечно, — стараюсь томно ответить я.

Чувствую, меня ждет незабываемый вечер. Быстренько ставлю цветы в вазу, вдыхая их необычный аромат. Эрик помогает накинуть пальто. Хватаю сумочку и прощаюсь с Федей.

Мы выходим. Нас встречает пафосное такси. Мужчина в костюме открывает дверь и помогает сесть в салон. Едем совсем недолго по заснеженным пушкинским улицам, а после сворачиваем в парк. Теряюсь в догадках и держу ухо востро. Подъезжаем к месту назначения. Вокруг какой-то пустырь и повсюду слышится сильный шум. Выходим из машины. Мой партнер благодарит и отпускает водителя. Вип-такси уезжает. Эрик берёт меня за руку и ведет вперед. Вижу вертолет, вокруг которого суетится пилот — так вот откуда шум. Догадываюсь, что где-то рядом спрятался роскошный ресторан, куда привозят важных персон. Осматриваюсь, но ничего не нахожу. Идем дальше. Меня охватывает легкое волнение, поскольку мы направляемся не в сторону к гипотетическому заведению, а напрямик к махине с лопастями. Нервно сглатываю. Эрик ловит мой взгляд.

— Саша, всё в порядке?

Я нервно посмеиваюсь.

— Да, в полном.

Эрик с подозрением посматривает на меня. Чувствую, как у меня подгибаются ноги. Я наконец расшифровала сюрприз. Он решил избавиться от меня и убить полетом на вертолете. Мое сердце точно разорвет на части. Я чертовски боюсь эту жуткую машину. Крепко сжимаю руку Эрика. Кажется, делаю ему больно, но цель уже слишком близко, и я не способна контролировать собственный ужас.

— Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?

Видимо, никакая косметика не в состоянии скрыть новый цвет моего лица.

— Эрик… — комок страха подступает к горлу. Я останавливаюсь как вкопанная. — Мы что, полетим на этом?

Мужчина смотрит на меня растерянно.

— Хотел сделать тебе сюрприз. Но кажется, тебе он не очень нравится?

— Эрик, дорогой, есть маленькая проблемка. Я чертовски боюсь высоты и ни при каких обстоятельствах не смогу сесть в эту штуковину.

— Ты серьезно? — Эрик явно поражен. — Ты же жила на сорок шестом этаже?

— Я старалась не смотреть в окна, — сгорая от стыда, отвечаю я.

Эрик пялится на меня в недоумении, а через пять секунд разражается безостановочным громким смехом. Я тоже похихикиваю, поражаясь собственной глупости.

— Это невероятно! — заключает Эрик. — Подожди здесь.

Спутник подходит к пилоту и о чем-то с ним толкует. Оба улыбаются, поспешно отворачиваясь. Видимо, посмеиваются надо мной.

— Порядок. Поедем на такси. — Эрик приближается и приобнимает меня. — Саша, если ты еще чего-то боишься, но делаешь вид, что любишь, пожалуйста, признайся сейчас.

Я нервно смеюсь. Камень спадает с моих плеч. Мы возвращаемся обратно к тому месту, где нас высадили. Эрик копошится в телефоне, вводит данные для заказа такси. Посматривает на часы.

— Что-то тут совсем глухо с транспортом. Ты не против поехать на обычной машине?

— Конечно, само собой, — лепечу я.

Мы ждем двадцать минут. Эрик обнимает и греет меня. Мои модные ботильоны явно не годятся для минусовой погоды. Чувствую, что замерзла и хочется в туалет. Разумеется, на нашем этапе отношений я такого сказать не могу.

Приезжает такси. Отправляемся в Петербург. Пусть водитель и не в костюме, он всё такой же любезный, как тот, предыдущий. Культурный человек из культурного города. Водитель сразу скумекивает, что дополнительные разговоры нам ни к чему и включает романтичную музыку. Пожалуй, поездка была бы абсолютно прекрасной, если бы на Московском шоссе мы не встряли в часовую пробку. Эрик поведал, что планировал показать мне Пушкин и Петербург с высоты птичьего полета. Я понимаю, что мы бы уже давно ужинали в ресторане, если бы не моя трусость. Вместо этого неторопливо тащимся в такси, а я очень сильно хочу в туалет. Все мои мысли улетучиваются. Базовая потребность вопит о себе во всё горло.

Мы добираемся невыносимо долго, но наконец таксист высаживает нас у дверей какого-то дорогого ресторана. Эрик объясняет, что это одно из лучших заведений в городе, он здесь часто проводит встречи с важными клиентами. Я его не слушаю. Мысли только об одном — туалете! Всё равно где, всё равно в каком, но прямо, прямо сейчас. Заходим в ресторан. Я переминаюсь с ноги на ногу, но это не помогает. У входа нас встречает молоденькая девушка-администратор.

— Добрый вечер! У нас заказан столик на двоих, — докладывает Эрик.

— Подскажите, пожалуйста, на чье имя? — уточняет блондиночка.

— Силин.

Девушка изучает что-то на маленьком мониторе и меняется в лице. Поднимает свои большие голубые глаза и растерянно смотрит на посетителя.

— Простите, но мы уже сняли вашу бронь, — хлопает ресницами, словно грустная кукла. — К сожалению, мы не держим столики больше часа.

Эрик глядит на нее в упор. Я знаю, что он недоволен, но администратор в полном неведении. Мне становится не по себе. Мужчина произносит спокойным и, казалось бы, милым голосом.

— Надо решить вопрос.

— Решить? Ой, я не знаю как. — Тоненький голос администратора дрожит. — У нас сегодня такой аншлаг. Все резервные столики заняты.

Оправдание Эрика не устраивает.

— А где Катя, ваш администратор? — терпеливо говорит Эрик.

— Катя, к сожалению, заболела, — молвит невинная овечка. Девушка напугана и готова расплакаться. — Пожалуйста, простите, если я что-то сделала не так.

Вижу, в Эрике просыпается жалость. Он поворачивается ко мне и нежно произносит:

— Саша, дай мне десять минут и всё будет улажено.

О нет! Понимаю, что у меня нет десяти минут. Как безумная оглядываюсь по сторонам и замечаю какое-то кафе на другой стороне улицы.

— Эрик, я знаю здесь одно очень хорошее место. Пожалуйста, пойдем туда, — произношу умоляющим тоном.

Эрик удивлен, но улавливает, что со мной что-то не так. Не спорит и соглашается. Выходим на улицу и двигаемся к пешеходному переходу. Я чуть ли не бегу к спасительной точке. Наконец, мы у симпатичного ресторанчика с необычным названием “Столовая №4”. Надо же, как оригинально. К счастью, на Невском не может быть плохих заведений. Эрик немного притормаживает и его лицо накрывает тень сомнения.

— Саша, ты уверена?

— Само собой! Я была здесь тысячу раз. Чудесное место. — Вру я, лишь бы скорее добраться до туалета.

Красная кнопка в моей голове сигнализирует, что еще чуть-чуть и произойдет катастрофа. Решение нужно принимать незамедлительно. Глядит на меня с недоверием, но всё же заходит в помещение.

Вокруг толпа людей. С трудом находим свободный столик. Я бегом скидываю пальто, не давая возможности помочь мне раздеться. И с фразой "я на минуточку" семеню в дамскую комнату. Спустя пять минут я чувствую себя самым счастливым человеком на свете. У меня снова появляется желание жить, есть, пить, веселиться. Воодушевившись, возвращаюсь к столу. Наконец-то я могу осмотреться в новом месте. Лишь сейчас ко мне приходит понимание, насколько неуместно мы выглядим здесь в своих вечерних нарядах. Заведение совсем не похоже на ресторан. Оно и правда напоминает столовку.

— Сделал заказ? — говорю с самым невозмутимым выражением.

Эрик пристально смотрит на меня и улыбается.

— Ждал тебя.

Присаживаюсь за стол.

— А где же меню? — осматриваюсь в поисках официанта. Эрику весело от моей растерянности.

— Я думал, это твое любимое место, — говорит хитрым голосом. — Подносы там.

Я понимаю, что попала впросак. Но отступать как-то неловко. Не буду же я рассказывать ему безобразную историю про туалет.

— Конечно, — беззаботно мурлычу я. — Пойдем.

Направляемся к длинным стеклянным витринам с едой. На меня нападает легкий приступ недовольства собой. И как до меня не дошло, что столовая — это столовая?

— Порекомендуешь что-нибудь? — издевательским голосом интересуется Эрик. Чувствую подвох.

— Вот эти котлетки вроде ничего, — беззаботно парирую я. Эрик внимательно осматривает котлеты.

— Пожалуй, ограничусь аппетитными макаронами.

Вы посмотрите на него, какой притязательный! Котлетки и правда выглядят неприглядно. Но теперь уж я их точно съем. Беру к ним гарнир из овощного микса и чай. Эрик удовлетворяется макаронами и водой. Расплачивается. Возвращаемся на наше место. Вокруг снуют люди в верхней одежде с подносами. Но я действительно проголодалась и не чувствую дискомфорт.

— А они ничего, — подмечает Эрик, уплетая макароны. — На вкус лучше, чем на вид.

— Еще бы, — авторитетно добавляю я, давясь несъедобной котлетой. Овощи не отстают — холодное, недоваренное, омерзительное месиво. Но оставить тарелку чистой для меня теперь дело принципа.

Наконец, осиливаю сомнительный ужин, и мы покидаем "моё любимое заведение". Надо запомнить его и навсегда внести в черный список. Подъезжает такси, усаживаемся. Сытые, вполне себе довольные. И пусть пока всё шло не совсем так, как планировалось, я нутром чувствую, что вечер налаживается.

Ущипните меня кто-нибудь, потому что я не верю своим глазам. Это самый невероятный, самый трогательный, самый лучший сюрприз, который только можно вообразить. Мы стоим напротив Мариинского театра, где сегодня дают "Щелкунчика". Эрик запомнил, что я люблю балет. Он всё запомнил. Мои глаза заволакивает плёночка слез.

— Эрик, у меня нет слов.

Мой волшебник поворачивается ко мне и ласково целует.

— Они не нужны. Ты достойна только самого лучшего.

Мы заходим в театр. Раздеваемся и следуем в фойе. Эрик приносит бокал шампанского, и я забываю обо всех шероховатостях, что по моей вине свалились на нас в этот удивительный вечер. Без сомнения, всё идеально.

Звучит третий звонок, и мы направляемся в зал. Наши места в третьем ряду, разумеется, в партере. Мечта маленькой девочки сбылась — я сижу здесь, прямо у сцены, в изумительном вечернем наряде. И возможно, какая-то малышка с дальнего яруса прямо сейчас разглядывает меня в бинокль. Что ж, знайте юные мечтательницы, у вас всё впереди!

Пробираемся в середину ряда, вынуждая подниматься тех, кто пришел раньше. Сегодня я, наконец, разгляжу как следует прима-балерину. Свет гаснет, зал обволакивают звуки знаменитой мелодии Петра Ильича Чайковского. Занавес поднимается и сказка оживает.

Я так тронута происходящим, что чувствую даже физические изменения. И всё бы ничего, если бы эти ощущения были приятными. Однако по какой-то злой иронии судьбы, мне слегка не хватает воздуха и подступает легкая, но тягостная тошнота. Я судорожно сглатываю, чтобы скорее избавиться от дискомфорта. Становится только хуже. Мучаюсь несколько минут. Открываю сумочку и начинаю украдкой в ней шебуршать. Эрик отрывается от действия на сцене и настороженно шепчет:

— Всё хорошо?

— Да, всё в порядке, — обманываю я. — Эрик, у тебя случайно нет конфетки?

— Конфетки? — ошарашенно повторяет визави.

— Леденца какого-нибудь маленького. Может, мятного. Не важно, любой сойдёт. — Смотрю на него жалобными глазами.

— Прости, не взял. — Растерянно констатирует Эрик.

На нас начинают недовольно поглядывать. В сумке пусто. Тошнота усиливается и на меня накатывает паника. Что делать? Возможен ли больший позор, чем поднять полряда гостей во время всемирно известного представления, чтобы выйти? Я то знаю, возможен. Но сейчас кажется, что нет. Просчитываю ситуацию наперед. И понимаю, что если мне станет нехорошо прямо на этом кресле, вот тогда я навсегда запятнаю свою репутацию. От этой мысли мне становится окончательно дурно. И я решаюсь.

— Эрик, мне надо выйти.

Мой спутник шокирован.

— Прямо сейчас?

— Да.

Ему что-то не нравится в моём внешнем виде. Он пристально разглядывает меня, после чего встает, берёт меня за руку и мы начинаем пробираться к выходу. Идем аккуратно, стараясь никому не мешать, но всё же я слышу какую-то нецензурную брань, исходящую от людей в красивых нарядах. Конечно, не отвечаю. Лишь сгораю от стыда.

Добираемся до прохода и семеним к двери. Как только выходим, встречаюсь взглядом с хранительницей театра, всё еще держащую программки, и спрашиваю у неё не своим голосом:

— Пожалуйста, где здесь туалет? — мой голос внушает ужас даже мне.

Капельдинер, осмотрев меня, сменяет гнев на милость и встревоженно бормочет:

— Я вас провожу.

Ее шаг очень быстр, но мне всё равно кажется, что мы двигаемся слишком медленно. Наконец дамская комната маячит перед нами.

Как бы мне не было плохо, я успеваю дать указание:

— Эрик, пожалуйста, подожди там. — Указываю рукой как можно дальше.

Встревает служащая:

— Пойдемте, молодой человек. Не будем смущать даму, — берёт под локоть мужчину и ведет в сторону. — Бегите. Бегите, — нашептывает мне.

Я влетаю в туалет как угорелая и несусь в первую попавшуюся кабинку. Через двадцать минут покидаю злосчастное место. Мой желудок, кажется, пуст, но я не до конца уверена. Умываю лицо и полощу рот. Отражение в зеркале мне не нравится. На меня смотрит кентервильское привидение. Выхода нет, придется показаться Эрику в таком виде. Покидаю заведение и отправляюсь туда, куда послала спутника. Эрик болтает о чем-то всё с той же прелестной женщиной. Замечает меня и меняется в лице.

— Сашенька, ты как?

— Всё хорошо. Давай я немножко посижу здесь, а ты иди, досматривай представление.

Эрик глядит на меня, как на сумасшедшую. Вставляет слово дама с программками:

— Милая, вам лучше пойти домой.

Вот еще! И испортить Эрику всё удовольствие от представления?

— Ни за что! — взбрыкиваю я.

— Спасибо вам за помощь, — благодарит Эрик служащую и та тактично отходит.

— Саша, послушай меня. Я не буду смотреть балет без тебя.

— Тогда после антракта вернемся в зал. Мне уже лучше. — Почти бодрым голосом доказываю я.

Эрик оценивает перспективу. Он явно не в восторге. Наверное, прикидывает, насколько прилично будет второй раз выбираться из партера.

— Солнце моё, давай я сейчас принесу вещи и мы выйдем на свежий воздух.

Мне приятно быть солнцем, да и свежий воздух бы не помешал. Но ведь тут балет. Взвесив на весах обе альтернативы, склоняюсь к воздуху.

— Ну хорошо, так и быть. Чуть-чуть подышим. — Как будто неохотно соглашаюсь.

Через пару минут мы выходим из театра. Какое облегчение! Да, пожалуй, возвращаться нет смысла. Я всё же не в форме. Еще испорчу своим видом мечту какой-нибудь девочки.

Эрик сообщает, что снял гостиницу неподалеку и предлагает немного пройтись пешком, если у меня есть силы. Силы есть. Спустя двадцать минут неторопливой ходьбы, добираемся до известной гостиницы. Эрик оформляет на ресепшене документы, я сижу в лобби. Поднимаемся в наш номер — роскошный, что меня уже не удивляет. Я раздеваюсь и бреду в душ. Тут есть всё, что нужно, чтобы привести себя в порядок. Наконец, выхожу. Эрик крепко обнимает меня, поправляет волосы и помогает лечь в кровать. Я делаю несуразную попытку соблазнить его, впрочем, без особого энтузиазма. Он целует меня в щёку.

— Тебе надо поспать. Завтра станет лучше. — Укрывает одеялом.

— Эрик…

— Что, Сашенька?

— Как хорошо, что ты не ел котлетку.

Он задорно смеётся, я улыбаюсь в ответ, поворачиваюсь на бок и засыпаю.

Открываю глаза. За ночь я превратилась в принцессу и теперь живу в сказке? Что это за изумительное место? В глаза бьет яркое, лучистое солнце. Я лежу на огромной кровати, на которой может поместиться еще шесть меня. Одеяло словно невесомая перина, мягчайший матрас — моё тело утопает в неге. Осматриваю огромный светлый номер с арочным потолком, уютными креслами, прикроватным столиком и комодом. Впрочем, обстановка становится не важна, как только я обращаю внимание на вид из окна. Не может быть! Неужели это правда? Присматриваюсь. Моему взору открывается Исаакиевский собор собственной персоной. Никогда еще я не видела гиганта так близко. Как завороженная подхожу к окну. Кажется, стоит протянуть руку и я дотянусь до статуй на фронтоне. С минуту разглядываю апостолов и тоже испытываю мучения, но от возвращающейся памяти.

От нахлынувших воспоминаний неприятно горят щёки. Вчера Эрик, как добрый волшебник, махал палочкой, превращая реальность в сказку, а я, словно маленький злобный гоблин, с маниакальным упорством переделывала каждую карету обратно в тыкву. Мы боролись весь вечер, но в результате моя взяла. И теперь вместо красочного калейдоскопа воспоминаний в его памяти сохранится только одно — как я то и дело бегала в туалет и позорила его на весь Петербург.

Как хорошо, что мужчины моей мечты нет в номере. Слишком тягостно смотреть в его всепрощающие глаза. Медленно ползу в ванную комнату, уставленную баночками на любой вкус и цвет. Моюсь с головы до ног, смывая остатки унижения со своего тела. Намазавшись всем, чем только можно, я чувствую, как силы ко мне возвращаются. Ощущаю себя огурцом, причём довольно голодным. Ну уж в этом шикарном месте будет чем полакомиться!

Выползаю из ванной. Эрик уже сидит в кресле и улыбается, намешивая в кружке какой-то порошок.

— Доброе утро! Как ты себя чувствуешь? — протягивает мне кружку с непривлекательной жидкостью.

— Доброе! Как заново родилась! — беру подозрительный презент. — Что это?

— Выпей на всякий случай. Я сбегал в аптеку.

Выпиваю странную смесь.

— Спасибо тебе! Знаешь, я так голодна, что готова съесть слона.

Эрик смотрит на меня с недоверием:

— Я заказал тебе кашку.

Чувствую, как моё лицо вытягивается от удивления. Я слишком хорошо представляю себе, какие завтраки подают в этом роскошном отеле. Не думаю, что правильно ограничиваться кашкой, попав на райский пир. Но после такой заботы не смею в этом признаться.

— Кашка — то, что нужно, — с ноткой грусти изрекаю я. Происходит небольшая заминка, после которой я решаюсь на раскаяние. — Эрик, прости меня. Я так виновата! Я всё испортила.

— Что ты такое говоришь?

— Да, если бы не мое идиотское поведение, это был бы лучший вечер в жизни!

— Саша, это был прекрасный вечер, — гипнотизирует меня взглядом, видимо, чтобы я поверила. — Ты лучшее, что случилось со мной. Мы еще будем вспоминать этот день и смеяться. Вот увидишь.

Мне становится легче. Эрик нежно целует меня, и я чувствую, что продолжение не за горами.

— У меня к тебе небольшая просьба.

— Какая?

— Давай сегодня обойдемся без сюрпризов и любимых мест. Как ты смотришь на то, чтобы остаться здесь и весь день валять дурака?

— Так ведь рабочий день, Эрик Юрьевич! Как можно? — делаю испуганные глаза.

— Я разрешаю тебе взять отгул.

Обнимаю Эрика и целую со всей любовью, какая есть в моём сердце.

— Тогда я смотрю на это положительно. Исключительно положительно.