Забвение

ГЛАВА 8

Слейтер скорчился и застонал. Его затошнило, по спине заструился пот. Ему даже показалось, что он вот-вот умрет.

И тут Клейтон понял, что больно не только ему. Лежавшая рядом Хоуп поднялась на четвереньки. Ее глаза были широко раскрыты, волосы взлохмачены. А одежда…

— Клей… — всхлипнула она и бросилась к нему на грудь.

Каким-то чудом Слейтер, лежавший на спине, сумел удержать Хоуп, но сил у него хватило только на то, чтобы обнять ее.

— Черт побери, Хоуп, что случилось?

Она начала что-то сбивчиво лепетать, не давая Клейтону возможности вставить слово.

— Ничего, правда, ничего. Я сделала глупость, слишком разнервничалась. Молли, прекрати лаять! Извини, что заставила тебя волноваться…

— Волноваться? — С большим трудом он обхватил ее плечи, отстранил и посмотрел в лицо. — Волноваться? Да я чуть с ума не сошел! Я слышал твой крик, но не мог справиться с проклятой слабостью, чтобы успеть на выручку!

Следующая мысль заставила его побледнеть, прижать Хоуп к себе и провести ладонью по ее плоскому животу.

— Ребенок, — прошептал он в страхе, которого никогда не знал раньше. — Ты упала и навредила ему? Хоуп, скажи мне!

— Что?

— Ты навредила ребенку, черт побери?

— Нет, — выдохнула покрасневшая Хоуп.

Слейтер немного успокоился. Он ничего не помнил ни о себе, ни о том, любил ли он прежде эту женщину и их ребенка. Но теперь он любил их так, что сам поражался. Оставалось только одно: заставить ее почувствовать то же самое. Однако ее растрепанный вид вынудил Слейтера сдержать рвавшийся наружу страх.

— Так что же? Ты не очень разбилась?

— Да, я… Все в порядке, я не упала.

— Проклятие, тогда в чем дело? Почему ты кричала?

— Просто пришел… друг отца, — быстро и сбивчиво заговорила она, широко раскрытыми полными слез глазами глядя на его губы. — Он пришел неожиданно, я не слышала, как он вошел. Молли была на улице, и я была уверена, что кроме нас в доме никого нет. В последний раз я видела его у отца примерно неделю назад. Он руководит большой лесозаготовительной компанией. Я имею в виду моего отца. А Трент волнуется… Они работают вместе. Компания испытывает трудности. У нас вышла размолвка… Вот и все. Я слышала стук в коридоре…

— Должно быть, когда я грохнулся в обморок, — хмуро признался он. — Но потом я звал тебя. И сейчас тоже, когда ты шла сюда. Почему ты не отвечала?

Ее рот раскрылся и закрылся. Хоуп не сводила взгляда с его губ, и Клейтон вполне логично расценил это как желание поцелуя. В таком состоянии? Странно… Он слегка отстранился, чтобы вздохнуть, и попытался забыть про боль в ребрах.

— Почему ты не отвечала мне?

— Что?

Слейтер повернул голову и уставился на нее, испуганный внезапно пришедшей в голову мыслью. Если во время разговора он отворачивался или Хоуп не смотрела на него, она неизменно просила повторить сказанное.

Странно. Если только не… Ох, нет! Если только она не понимает его по губам.

У Клейтона свело живот.

— Хоуп, — осторожно сказал он, медленно и тщательно выговаривая слова. — Я слышал твой крик.

— Он… напутал меня.

— Хоуп. — Его лицо и тон были исполнены нежности. Он сознавал это и догадывался, что она видит его насквозь. Клейтон поднял руку, чтобы прикоснуться к ее щеке, и Хоуп шарахнулась. Его охватила ярость.

С видимостью спокойствия, которого он вовсе не испытывал, Слейтер пригладил ее волосы, потрепал по щеке, а затем коротко вздохнул — насколько позволяли ноющие ребра.

— Он обидел тебя?

— Нет, — прошептала она и закрыла глаза.

— Хоуп, пожалуйста.

Ничего. Никакой реакции. Потому что ее глаза были закрыты. От гнева и страха у него напрягся каждый мускул. Медленно, чтобы не испугать Хоуп, он отвел руку от ее лица, коснулся плеча, с которого свисал халат, и осторожно опустил рукав.

Она тут же подняла руки и прикрыла грудь. Этот жест потряс его. Все тем же бережным, нежным движением Клейтон поправил ее порванное на плече платье.

И увидел на ее чудесной белой коже ясно видный след зубов. Никогда в жизни Слейтер — почему-то он был в этом уверен — не ощущал такого откровенного желания убить человека.

— Он не просто напугал тебя.

Ответа опять не последовало. Клейтон проклинал свою беспомощность. Если бы он не был оглушен болью и не потерял сознание, если бы только…

— Пожалуйста, родная, скажи мне правду, — хрипло вымолвил он, помолчал и заставил себя задать вопрос, которого страшился больше всего: — Он… что он все-таки сделал тебе?

Глаза Хоуп оставались закрытыми. Женщина сидела, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, и никак не реагировала на его слова. Она явно не слышала его!

У Слейтера мучительно заныло сердце. Он натянул платье на ее укушенное плечо и тихонько погладил по щеке. Она открыла глаза.

— Хоуп, теперь все в порядке. Ты понимаешь меня? Все позади.

Хоуп заморгала, а затем сделала судорожное глотательное движение.

— Как… — Он с трудом находил слова. Картины, встававшие в его мозгу, были одна ужаснее другой. — Он сильно обидел тебя? — спросил Клейтон голосом, осипшим от страха.

— Он… не обидел. Не очень. Я слышала тебя. Наверное, это было, когда ты упал. Мы боролись…

Боролись? Она была на ранней, самой опасной стадии беременности, когда любой пустяк может стать роковым, и вынуждена была бороться с мужчиной за свою честь, а то и жизнь? Он снова решительно положил руку на ее живот.

— Хоуп!

— Мы услышали шум — это был ты. Трент поднял голову, и… я ударила его щеткой.

— Умница. — Слава богу, подумал Слейтер, этот подонок не изнасиловал ее. Но это не было заслугой его, Клейтона. Отвращение к собственной слабости не давало покоя. — Прости меня, Хоуп. Черт возьми, прости за то, что я не сумел прийти раньше.

Ее глаза наполнились слезами.

— Ты пришел бы, если смог.

Это было не утверждение, но и не вопрос. Видимо, мысль о том, что он хотел помочь, удивляла и одновременно путала ее.

Да что же это такое? Неужели у Хоуп было так мало знакомых мужчин, готовых прийти к ней на выручку, защитить ее? Если он, Клейтон, не говорил ей этого, то, должно быть, сошел с ума!

— Конечно, пришел бы. Правда, я чуть не разбился насмерть, стараясь сделать это. — Он хотел развеселить ее, но добился обратного.

Из глаз Хоуп хлынули слезы и ручьями потекли по щекам. Она жалобно всхлипнула, и у Слейтера чуть не разорвалось сердце. Он обнял ее, от боли со свистом втянул в себя воздух, осторожно сел и прислонился спиной к стене.

— Ох, Хоуп, — прошептал Клейтон, зная, что не получит ответа, поскольку его подбородок лежал на ее макушке. Она не видела его и, следовательно, не слышала.

Рыдания сотрясали ее хрупкое тело. Хоуп плакала в голос, но, как он начинал подозревать, не понимала этого.

— Хоуп, — снова прошептал он, стараясь заглушить мучительную физическую боль. — Родная. — Клейтон осекся, потрясенный до глубины души. Красивая, умная, самостоятельная женщина, которую он держал в объятиях, не отвечала, потому что не слышала его.

Если бы он уже не был влюблен в нее без памяти, то сделал бы это сейчас.

Клейтон не знал, как долго они просидели в коридоре, обнимая друг друга. Молли прижималась к ним изо всех сил, и он, стиснутый дрожащей женщиной и проклятой собакой, ощущал такую боль в сломанных ребрах, что кружилась голова.

Впрочем, какое это имело значение? Он готов был обнимать Хоуп вечно. Она была маленькой, теплой и такой беспомощной, что хотелось защищать ее всю жизнь. От обилия вопросов можно было лопнуть, но приходилось ждать.

Ждать. Он инстинктивно понимал, что не наделен ангельским терпением. Что ж, придется учиться и этому.

От пижамных брюк саднило покрытые синяками ноги. И тут до него дошло, что до вчерашнего дня он никогда не надевал эту пижаму. Никогда.

Эта мысль вызвала следующую: где же его собственная одежда? Не та, которая была на нем в ночь нападения, она была порвана, а та, что должна храниться в доме Хоуп. Он ведь жил здесь, верно?

Время для подобных вопросов было не слишком подходящее, но ему хотелось знать. И внезапно он вспомнил еще одно: в тот вечер Хоуп ему так и не ответила, почему они спали в разных комнатах, а потом он уснул. Она что-нибудь говорила об этом? Неужели он так ничего и не вспомнит?

Когда молчавшая красавица икнула и подняла залитое слезами лицо, Клейтон улыбнулся, ласково прикоснулся к ее щеке и еще раз прильнул губами к губам. Поцелуй пронзил его, как электрический ток, но Слейтер заставил себя не потерять голову.

— Хоуп, мы должны позвонить в полицию.

Она молчала.

— Этот человек ворвался в твой дом, угрожал тебе. — Собственные слова заставили его заскрежетать зубами. — Он обидел тебя и должен быть наказан. — Хоуп опять не ответила.

Волей-неволей Клейтон увидел ее в новом свете, окончательно осознав, насколько Хоуп необходимо следить за его губами. Он бережно повернул ее лицо к себе.

— Ты невероятно честная, — сказал он, заставив Хоуп съежиться. — Ты бы никогда, ни при каких обстоятельствах не позволила остаться безнаказанным человеку, который обидел бы кого-нибудь из твоих больных.

— Ты не понимаешь…

— Да, черт побери! — взорвался Клейтон, злясь на самого себя и на нее тоже. — Так объясни!

Это невозможно, подумала Хоуп, у которой еще кружилась голова от их первого поцелуя. После того, что случилось на кухне, этот поцелуй должен был оттолкнуть ее, вызвать тошноту, но ничего подобного. Наоборот, он возбудил ее как никогда в жизни.

— Пожалуйста, — хрипло попросил он. — Рассказывай.

Поймет ли Клейтон, в каком положении она оказалась? Простит ли обман? Хоуп с испугом поняла, что не переживет, если он отвернется от нее, узнав правду.

Хоуп молчала. Слейтер привлек ее к себе и начал гладить руки. Это действовало на нее успокаивающе, но почему-то снова захотелось заплакать. На мгновение она позволила себе слабость и прижалась лицом к его обнаженной груди… обнаженной, волосатой, покрытой синяками груди. Клей был жилистым, худощавым, с плоским животом и тугими мускулами; ей мучительно хотелось прильнуть к его телу, но оно было покрыто такими страшными кровоподтеками, что Хоуп сразу вспомнила о том, почему он здесь оказался.

Нет, она не сможет причинить ему новую боль. Хоуп чувствовала, что он слегка дрожит, но до чего сладко было ощущать рядом это сильное, теплое тело… Успокаивать и успокаиваться самой. Когда ее так обнимали в последний раз? Да никогда… У нее снова защипало в носу.

Хоуп осторожно высвободилась из его объятий. Слейтер сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Женщина, стоявшая на коленях между его вытянутыми ногами, вдруг поняла, что на нем всего лишь больничные пижамные брюки, спустившиеся до бедер, и ничего больше.

— Ты… не одет.

— Наконец-то заметила, — хрипло рассмеялся он. — Когда ты закричала, я заторопился и только у дверей спальни сообразил, что бегу с голой задницей!

— Ох!

Он прикоснулся к ее волосам. Глаза Клейтона стали грустными.

— Да. Я вернулся, чтобы надеть хотя бы брюки, и это слишком дорого тебе обошлось. Никогда не прощу себе!

— Хочешь сказать, что предпочел бы лежать на полу… голый?

— А что, неплохая была бы картина! — невесело пошутил Слейтер.

Сейчас, когда Хоуп почти успокоилась, она могла сосредоточиться на его самочувствии. Она внимательно осмотрела его, стараясь ничего не упускать. Впечатление было удручающим: мрачно сжатые, все еще не зажившие губы, усталые морщины вокруг глаз, испарина на лбу… Как же сильно он пострадал.

— Тебе плохо, я знаю, — мягко промолвила она.

— Хоуп, — не обращая внимания на ее слова, сказал Клейтон, — я хочу знать, почему ты позволила уйти от ответственности подонку, который чуть не изнасиловал тебя. То, что он лакей твоего отца, ничего не меняет.

Хоуп часто задышала и почувствовала, что побледнела. Она еще не могла ответить на его вопросы, не могла! Сначала надо было взять себя в руки, а это не представлялось возможным до тех пор, пока Клей не наденет рубашку или снова не заберется под одеяло.

— Тебе нужно лечь.

— Черт побери, неужели ты не можешь на минутку забыть о том, что ты врач! — Он тут же пожалел о своей вспышке и смягчился. — Пожалуйста, расскажи мне, что происходит.

— Это трудно объяснить, — тихо промолвила Хоуп.

Клейтон с трудом поднялся на колени и обнял ее за плечи. Они смотрели друг другу в глаза. Хоуп уже знала, что он крепко сколочен, но по-настоящему поняла это только сейчас: в Клее угадывалась такая сила, что невольно возникал вопрос, сколько же человек потребовалось, чтобы избить его до полусмерти.

— Да, я ничего не помню, — проскрежетал Слейтер, — но я не дурак. Ты почему-то очень многое утаиваешь, а я должен знать все. Говори, пожалуйста, говори.

В его глазах цвета лесной зелени Хоуп читала и гнев, и страх, и сонмище других чувств, о которых она боялась думать.

— Ты расстроен, — сказала она с деланным спокойствием. — Из-за того, что не успел ко мне на помощь. Но я не нуждалась в помощи, Клей. Я уже взрослая и могу сама постоять за себя.

Это смехотворное заявление заставило его закатить глаза.

— Ага! Бьюсь об заклад, щетка — страшное оружие. Ты хоть стукнула его?

— По затылку.

Он покрутил головой, поморщился и злобно чертыхнулся.

— Нужно было целить ниже, моя радость.

Хоуп, потрясенная тем, что сделал Трент, и подавленная как никогда в жизни, все же не смогла удержаться: прислонившись лбом к его груди, она безудержно захохотала. Клейтон страшно испугался.

— Ох… Милая, не плачь, пожалуйста, не плачь. Извини меня. Пожалуйста, не надо…

Она подняла голову и посмотрела на Слейтера, рыдая от смеха. Он нахмурил брови.

— Ты… — Клейтон наклонился и всмотрелся в ее лицо. — Ты смеешься?!

— Извини, — выдавила Хоуп сквозь слезы, безуспешно пытаясь остановиться.

Его красивое лицо потемнело.

— Черт побери, что здесь смешного?

Только сейчас до нее дошло, что этот взрослый, солидный мужчина ведет себя как ребенок.

— Ты ужасно мило дуешься!

Клейтон задумчиво смотрел на нее. Пауза затянулась, и Хоуп испугалась, не обиделся ли он. Затем Клейтон тоже улыбнулся широкой, сексуальной улыбкой, от которой у нее захватило дух, и тут у него снова треснула губа. Он прижал рану на губе пальцем, поглядел Хоуп в глаза и, продолжая улыбаться, спросил:

— Значит, по-твоему, я милый?

Еще никогда мужская улыбка не сводила ее с ума.

— Пожалуй, да. Немножко…

Клейтон осторожно привлек ее к себе, стараясь не задеть ребра.

— Мне так нравится твой смех. Уж лучше всю жизнь хохочи надо мной. Но не плачь.

— Я это запомню.

Он смотрел на Хоуп со смесью нежности и недоумения.

— Почему мы так кричим?

— От страха, — прошептала Хоуп. Боже мой, я забываю управлять своим голосом… — Извини, Клей.

— Ну что ты. — Он прижал палец к ее губам и медленно покачал головой. Глаза Слейтера стали серьезными. — Никаких извинений. Ты в безопасности. Все остальное неважно.

Хоуп чувствовала, как он напряжен, как дрожат его руки.

— Тебе плохо, — прошептала она. — Давай я уложу тебя в постель.

Его потемневшие глаза заполыхали жаром. Не заметить этого Хоуп не могла.

— Уложишь меня в постель?

С нервным смешком она уточнила:

— Тебе нужно немного поспать.

У него вытянулось лицо.

— Это не то приглашение, которого я ждал.

И тут она вспомнила то, о чем в суматохе совсем забыла.

— Я получила твою записку.

— Да? Значит, Молли не ударила в грязь лицом? — Он просиял и посмотрел ей в глаза. — Ну, и как?

— Что ”как”? — замирающим голосом спросила она.

— Ты скучала по мне?

— Мне некогда было скучать. — Клейтон нахмурился, и она улыбнулась. — Ну, может быть… немножко.

Он усмехнулся и хвастливо ответил:

— Держу пари, совсем не немножко!

Слейтер храбрился, боясь огорчить ее, но обмануть ее было невозможно. Он был смертельно бледен и едва ли сумел бы стоять. Хоуп понимала, что он держится только невероятным усилием воли.

— Пойдем, Клей, пожалуйста.

— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

— Все нормально. — Она помогла Клейтону подняться, а когда тот слегка пошатнулся, осторожно взяла за талию и поддержала. — Тебе вообще не следовало вставать, — пожурила Клейтона Хоуп, когда они шли к его спальне.

Слейтер не ответил, и она заподозрила, что ему еще хуже, чем кажется. Когда Хоуп уложила его в постель, он облегченно вздохнул.

Она долго сидела на краю кровати и наблюдала за молчавшим Клейтоном. Его дыхание, вначале слишком частое, постепенно выровнялось, а она все еще не сводила с Клея глаза, желая убедиться, что ему действительно полегчало. Кто ты, Клейтон Слейтер?

Впрочем, какой смысл выяснять это? Как только Клей сможет позаботиться о себе, придется открыть ему правду и он исчезнет из ее жизни так же неожиданно, как появился. И гнев его будет страшен.

Не в силах справиться с охватившим ее волнением, Хоуп наклонилась, укрыла его простыней и подоткнула с боков. Когда она машинально провела пальцами по его груди, ее обдало жаром.

Клейтон был первым мужчиной, вызвавшим в ней такой чувственный голод. Правда, богатым опытом она похвастаться не могла, но этого и не требовалось: таких, как Клей Слейтер, один на миллиард.

Она ощутила в животе слабый трепет и с удивлением поняла, что это — самое настоящее влечение. Присутствие этого человека оказывало на ее внутренности какое-то странное действие… едва ли не порочное.

Хоуп не смогла устоять перед соблазном и задержала руку на его груди. Под упругой гладкой кожей чувствовались крепкие мышцы. Пальцы Хоуп дрогнули, когда она неожиданно для себя подумала… а что, если бы они действительно оказались в постели? Если бы на самом деле занялись любовью и она бы зачала от него ребенка?

Ладонь Хоуп тихонько двигалась, пальцы нежно коснулись плеч, заставив ее восхититься поразительной силой этого человека. Хоуп улыбнулась, вспомнив, как он дулся, оттого что не сумел стать ее благородным рыцарем.

Реакция Клейтона была молниеносной. Он схватил ее руку, а затем медленно — что поразительно не соответствовало быстроте предыдущего движения — провел губами по кончикам ее пальцев. Все ее мысли как ветром сдуло.

Он хмыкнул, и этот звук заставил Хоуп спуститься на грешную землю.

— Ты не спишь… — еле слышно пролепетала она.

— Что-то ты скрываешь от меня. — Он открыл глаза, потемневшие от терзавших его сомнений. — Верно?