Забвение

ГЛАВА 9

— Что? — широко раскрыв глаза, рассеянно спросила Хоуп. Ее платье, разорванное во время борьбы с Трентом, снова сползло с плеча, обнажив огромный синяк. У Клейтона свело внутренности.

— Я сказал, ты что-то скрываешь от меня.

Она вспыхнула и нервно повела плечами.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я постараюсь говорить разборчиво, — тихо сказал он. Но когда Хоуп склонила голову и вопросительно прищурилась, его досада тут же улетучилась. Он поймал себя на том, что от расстройства и огорчения тараторил слишком быстро, проглатывая слова, и она не могла уловить их смысл. Но попросить говорить медленно ей мешала гордость и страх, что он узнает ее маленький секрет.

— Хоуп, — осторожно сказал он и, превозмогая боль, потянулся к ее руке. — Мы должны поговорить.

— Для этого ты недостаточно хорошо себя чувствуешь.

— Я поправлюсь гораздо быстрее, если ты сделаешь мне небольшое одолжение. Совсем небольшое. Я хочу кое-что знать.

Она упрямо стиснула руки. Этот детский жест заставил бы его улыбнуться, если бы дело, о котором шла речь, не было таким серьезным.

— Только один вопрос, Хоуп.

— Командую здесь я, — отрезала она.

— Но так было не всегда и не везде, — возразил Клейтон, удерживая ее руку. Их близость заставляла Хоуп нервничать, и он хотел знать почему. Он очень любил ее, но не был уверен, что она чувствует то же самое. Какая-то часть ее души была закрыта для него, и это не давало ему покоя.

— Клей, пожалуйста…

Ее голос был тихим и жалобным. При других обстоятельствах Слейтер растаял бы, но сейчас не мог позволить ей опять ускользнуть от ответа.

— Я хочу знать, почему ты не натравила на этого Трента копов и почему он считает, что может врываться к тебе в дом? Он что, не знал обо мне?

Она вздохнула.

— Нет.

Удар был болезненный. Ничего подобного он не ожидал.

— Послушай, а не он ли напал на меня? Или организовал это нападение…

— Нет.

Больше ни слова. Только ”нет”. В глазах ее светилось упрямство, не сулившее ничего хорошего: Клейтон понял, стоит Хоуп заупрямиться, и из нее не вытянешь и слова.

— Хоуп, эти пижамные штаны я прежде никогда не носил. Почему? Где моя одежда? Где все мои вещи?

Она побледнела и закусила губу, но он не унимался.

— А еще ты должна сказать мне, почему мы спим в разных комнатах. И еще — какого черта я делал до того, как очутился в кровати? — Прежде чем она успела подняться, Клейтон обвил рукой ее талию. — А заодно объясни: почему ты так несчастна из-за своей беременности?

У Хоуп, потерявшей самообладание, задрожали губы.

— Я вовсе не несчастна… — Но закончить фразу ей не хватило сил.

Темные глаза Хоуп туманила тревога, но Клейтон не отступал.

— А самое главное, — с отчаянием спросил он, — почему ты не доверяешь мне?

— Я доверяю, — еле слышно прошептала она.

— Правда? — Как бы он хотел поверить в это!

Рука Хоуп, лежавшая в его ладони, слегка расслабилась, плечи поникли.

— Да, — почему-то недовольно буркнула она. — Правда. — Хоуп казалась удивленной, точнее, сбитой с толку.

— В это трудно поверить. — Слейтер был уязвлен. — У меня на душе так тошно. Скажи: я в чем-то провинился перед тобой?

Она вздохнула.

— Все это так сложно! Куда сложнее, чем ты можешь себе представить.

Интересно, как он раньше не обратил внимания на ее голос, такой тихий, глубокий и немного гортанный. Неужели все эти четыре дня ему было так плохо? Видимо, да.

— Я знал, Хоуп? Знал раньше?..

— Что знал?

— Что ты глухая или почти глухая.

Она напряглась и быстро отвела глаза.

— Ты… догадался?

У него сжалось сердце.

— Ты хочешь сказать, что раньше я этого не замечал? Что я был так невнимателен?

— Ты хотел задать только один вопрос, — недовольно сказала она. — Один, а не двадцать.

— Я лгал.

Она опустила глаза.

— Хоуп. — Клейтон бережно сжал ее талию, дожидаясь, пока она посмотрит на него. — Пожалуйста, родная. Мне нужна твоя помощь.

— Но ты еще очень болен, — возразила она. — Такой разговор тебе не по силам.

Он знал это и проклинал свою слабость.

— Мое выздоровление может затянуться на несколько недель, — горестно сказал Клейтон. — Я не могу так долго ждать. Просто не выдержу.

— Ты… все еще ничего не помнишь? — недовольно спросила она.

Слейтер пристально всматривался в ее лицо.

— А ты сомневаешься?

— Конечно нет. Просто я надеялась, что какие-то обрывки воспоминаний уже появились.

Он помнил только странные полуреальные эротические видения его ангела-спасителя. Кареглазого, длинноволосого прекрасного ангела, без которого он не мог бы выжить. Однако нужно было смотреть фактам в лицо. Что-то в его отношениях с ангелом было не так. Больше всего Клейтона пугало то, что когда-нибудь он вспомнит, кто он такой, и не понравится себе.

— Мы не слишком хорошо знаем друг друга, — прошептала Хоуп.

Ее слова заставили Клейтона призадуматься. Может быть, они просто разок переспали? Это могло объяснить отсутствие его одежды в этом понравившемся ему доме. Значит, он спал с ней всего один раз и сразу сделал ей ребенка?

— И не слишком долго? — догадался он.

Хоуп вспыхнула, утвердительно кивнула головой, и он понял, что если все было именно так, то случилось с ней в первый раз. Она не из тех женщин, которые легко относятся к таким вещам. Эта мысль только усилила его желание обладать Хоуп и защищать ее.

— Не волнуйся, — уверенно сказал он. — У нас будет уйма времени узнать друг друга. — Клейтон понятия не имел, хотел ли он этого раньше, но какая разница? Главное, что сейчас он ни за что не согласится расстаться с ней.

— Откуда ты знаешь? — спросила она, без усилий читая его мысли, как уже бывало не раз. — Когда к тебе вернется память, ты будешь думать иначе.

Он провел рукой по ее животу.

— Хоуп, если тебя это интересует, я никуда не собираюсь уезжать.

— Из-за ребенка?

— Да, конечно. И из-за тебя тоже. Из-за вас обоих.

Клейтон не мог понять, что было в ее глазах. Облегчение? Печаль? Трудно сказать. Она, как назло, молчала. А ему так многое надо узнать.

— Милая, что у тебя со слухом?

— Мы… никогда не обсуждали эту тему.

Он провел пальцем по ее щеке.

— Извини, я понимаю, тебе трудно говорить об этом. — Хоуп вспыхнула, и ему так захотелось утешить ее. — Не надо, тебе нечего стыдиться. Это просто часть тебя, вот и все.

Она отвела взгляд от губ Клейтона и заглянула ему в глаза, словно проверяя правдивость его слов.

— Некоторых это раздражает, — медленно сказала она. — У меня хриплый голос. Неестественный. Безобразный…

— Вовсе нет. Сказать такое мог только полный идиот.

— Ты скоро скажешь то же самое.

Хоуп попыталась отвернуться, но Клейтон силой удержал ее и терпеливо ждал, когда она посмотрит на него. Кончиком большого пальца он погладил ее полную нижнюю губу. Губы Хоуп раскрылись, и он едва не застонал от жгучего желания прильнуть к этому нежному рту.

— Я спрашивал не для того, чтобы причинить тебе боль. Просто мне нужно быть уверенным, что я не был полным ослом. Если бы ты слышала лучше, это ничего не изменило бы. Только больно думать, что ты страдаешь. Ты совершенно глухая?

— Лишь на левое ухо, — покраснев, призналась она. — Правое наполовину слышит.

— Так ты слышишь лишь четверть того, что все остальные?

— На самом деле это вовсе не так страшно. Если я не огорчаюсь и не расстраиваюсь, то слышу нормально. Но стоит устать или поволноваться…

— А как же ты общаешься с пациентами?

— У меня есть специальное оборудование. Все мои звуковые приборы снабжены усилителями. Это не слишком затрудняет мне жизнь, если не считать…

Продолжения не требовалось. Клейтон все понимал и так. Если не считать случаев, когда она сталкивалась со злыми людьми.

— Наверное, в детстве тебе приходилось туго.

Она пожала плечами. Этот ответ был достаточно красноречивым. Маленькая девочка без матери, жившая с властным и маниакально заботливым отцом, державшим ее вдали от жизни. У Клейтона заныло сердце.

— Рассказывай, Хоуп.

— Это далось мне без особого труда. В школе было интересно, училась я хорошо. И люди относились ко мне по-доброму. Даже когда… — Она вдруг замолчала и закусила губу.

— Что ”когда”?

Хоуп посмотрела на него с мольбой, словно обращалась за помощью, но помощь не пришла.

— Хоуп…

— Видишь ли… иногда я кое-что вижу. Чувствую, — пробормотала она. — В общем-то, ничего особенного.

— Что значит ”чувствую”? Вроде угадывания, кто звонит, еще до того, как ты сняла трубку?

Значит, он заметил…

— Иногда.

Клейтон улыбнулся.

— Значит, ты настоящая цыганка, да?

Ее губы тронула смущенная улыбка.

— Ага. Боишься?

— Чего? Что ты заколдуешь меня?

— Не заколдую, если будешь хорошо себя вести.

— О, я буду вести себя прекрасно, милая. Поверь мне.

Она нервно засмеялась.

— Попробую.

— Хоуп… Скажи мне, ты моя судьба?

Она побледнела.

— Что заставило тебя задать этот вопрос? — с дрожью в голосе спросила она.

Увидев ее неподдельное волнение, он слегка прищурился.

— Да нет, я просто так… Проклятие, Хоуп, я чувствую, ты что-то скрываешь. Что?

Она закусила губу и нерешительно пробормотала:

— Когда я нашла тебя, ты смотрел на меня снизу вверх…

Клейтон заморгал и мысленно перенесся в ту роковую ночь, когда он лежал в грязи, истекающий кровью, жестоко изуродованный, и думал, что умрет, так и не вспомнив собственного имени. А потом появилась Хоуп, и он перестал чувствовать себя одиноким…

— Помню, — сказал он. — Я думал, что ты ангел.

— А я… Ох, это неважно, — быстро спохватилась она.

Но Клей знает… она думает то же самое. Он — ее судьба.

— Почему ты не можешь сказать это вслух? — взволнованно спросил он. — Все сложилось как нужно, Хоуп. Мы родились друг для друга. Это судьба.

Ее глаза открылись еще шире, хотя это казалось невозможным.

— У каждого из нас своя судьба, Клей. Моя судьба — жить здесь и заботиться о больных, — сказала она не слишком уверенно, словно хотела убедить самое себя.

— Понимаю, — тихо и грустно промолвил он и повернул лицо Хоуп к себе. — В твоей жизни нет места для всего остального.

— Нет, — решительно сказала она и напрягла подбородок, готовясь отвернуться, но не сделала этого, потому что боялась пропустить его слова. У Клейтона сжалось сердце. — Но ты прав, — сказала она. — Я действительно должна объяснить то, что случилось сегодня вечером. — Хоуп тяжело вздохнула. — Трент здесь, в Грин Каунти, личность известная и влиятельная.

Естественно, Клейтон не пришел от этого в восторг, но принял ответ к сведению, поскольку отчаянно нуждался хотя бы в какой-то информации.

— Почему?

— Он обаятелен, богат, красив. К тому же холост. Трент помогает отцу руководить одной из самых больших лесозаготовительных компаний на западе. Каждая мать в радиусе двухсот миль норовит подсунуть ему свою дочку.

— Почему же этот обаятельный и привлекательный набросился на дочь своего босса?

— В свое время он пытался… ухаживать за мной, если так можно выразиться. Кажется, слово ”нет” выводит его из себя.

— Да уж, — пробормотал Клейтон, глядя на ее порванное платье, и снова ощутил злость. — Стало быть, если с твоим отцом что-нибудь случится, он оставит все Тренту?

— Нет, — немного подумав, сказала она. — Но я у отца единственная, и если он умрет…

— Тот, за кого ты выйдешь замуж, получит изрядный куш. — Хоуп угрюмо кивнула. — Так вот на что рассчитывает Трент?

— Он и так богат. Это не имеет значения.

— А компания?

— Зачем я Тренту, если он и без того работает там и со временем займет место отца?

— Пока не знаю, но мы это выясним. Почему ты покрываешь его?

— Я не покрываю, — возразила она. — Но можешь мне поверить, обращаться к шерифу бесполезно.

— Ну и молчи, черт побери, если хочешь, чтобы тебя изнасиловали! — Почти выкрикнул Слейтер и сам испугался своих слов: а если и в следующий раз его не окажется рядом?.. — Твой отец знает, что ты беременна? Ему известно обо мне?

— Гмм… — Она закусила губу и бросила на Клейтона виноватый взгляд. — Я не говорила ему… Он думает, что мы с Трентом просто слегка повздорили.

— А почему обо мне не знает Трент? — не унимался Слейтер.

— Это сложно, — прошептала Хоуп. — Он рассказал всему городу, что я беременна от него. Кажется, люди верят в это. — Клейтон хмыкнул, но она не дала ему высказаться и быстро добавила: — Даже Келли то и дело косится на мой живот, чем доводит меня до бешенства. Вот почему мое дело слегка забуксовало.

— Забуксовало? Ты работаешь как вол! Еще немного, и сведешь себя в могилу! Значит, ты хочешь сказать, — процедил он, едва сдерживаясь, чтобы не закричать, — что все думают, будто мой ребенок, — тут Клейтон гневно показал пальцем на ее живот, — от него?

— Конечно, это вранье, — торопилась с объяснениями Хоуп. — Но он надеется шантажом добиться моей руки. Обещает лишить меня клиники, если я не соглашусь стать его женой. Ведь он лучше других знает, что значит для меня моя работа, — и глухо добавила: — Однако к нападению на тебя он непричастен, поскольку не знает о твоем существовании.

Клейтон ласково погладил Хоуп по подбородку, заглянул в глаза и мрачно сказал:

— Ладно, скоро все изменится. Переходим к следующему вопросу.

Расстроенная и измученная, она сидела неподвижно. Слейтер смягчился. На нее напали, а он мучает ее допросом, изливает на нее свой страх. Ему стало стыдно. Он медленно протянул другую руку и прикоснулся к ее плечу.

— Извини, Хоуп. Извини, пожалуйста.

— За что? — Она смотрела на него с опаской, потому что он, уцепившись за край кровати, начал осторожно, дюйм за дюймом, подтягиваться ближе к Хоуп.

— Иди ко мне.

Она посмотрела на разделявшее их пространство, затем подняла глаза и обвела его затуманившимся взглядом. Клейтон шумно вздохнул. От этого взгляда у него напряглись мышцы живота, затем реакция пошла ниже, и, не отведи Хоуп глаза, она вскоре открыла бы, что некоторые части его тела полностью здоровы и рвутся в бой.

До этого момента Клейтон не придавал значения тому, что лежит почти голый; пижамные брюки были настолько тонкими и ветхими, что при желании Хоуп увидела бы все, что хотела… и даже больше. Он чувствовал, что был достаточно опытен, чтобы понять значение ее взгляда, знал, что у него красивое тело, и все же ему инстинктивно захотелось съежиться.

В конце концов их взгляды встретились. Глаза Хоуп, сиявшие как черные алмазы, пылали жаром, которого нельзя было не заметить, и вместе с тем необычайно светились трогательной невинностью.

— Сегодня я больше не буду мучить тебя, — пообещал он с хрипотцой в голосе. — Ты заслуживаешь лучшего обращения.

Хоуп глубоко вздохнула, пытаясь разрядить слишком чувственную атмосферу.

— Ты огорчен и имеешь для этого все основания, — серьезно сказала она, однако не сдвинулась с места. — Но извиняться тебе не за что.

— Есть. Я тоже до смерти испугался… за тебя, — признался Слейтер. — Пойдешь ко мне?

Хоуп какое-то время сидела молча, и Клейтон уже готов был признать свое поражение, когда она осторожно придвинулась, легла рядом и вытянула ноги.

— Ты замерзла, — сказал он, подтянул простыню и прижал к себе ее хрупкое тело. Они долго лежали молча. Постепенно Хоуп успокаивалась, не догадываясь о том, какую сладкую муку испытывает в это время Клейтон.

Судя по шевелению в штанах, он не был невеждой в постельных делах. Но такое терпение было для него явно в новинку… и давалось нелегко.

Наконец Хоуп, уткнувшись ему в грудь, устало вздохнула.

— Тебе плохо, — пробормотала она, не поднимая глаз.

Свободной рукой Клейтон повернул ее лицо к себе, чтобы Хоуп могла видеть его губы.

— Неправда, — решительно возразил он. — Да, я здорово избит и хочу задать кучу вопросов, но мне хорошо, Хоуп.

Неожиданно ее глаза наполнились слезами.

— Я понимаю, тебе не терпится получить ответы на все вопросы, — еле слышно пробормотала она, — но не знаю…

— Тсс… — Рискуя ребрами, Клей еще крепче прижал ее к себе. Теперь они лежали на одной подушке, лицом друг к другу. Их ноги переплелись. Наслаждение смешивалось с болью, и Слейтер проклял судьбу за то, что отдельные части его тела работают слишком хорошо, в то время как другие не работают вовсе.

— Когда пришел Трент, я подумала, что справлюсь с ним сама, — вдруг тихо сказала она. — Боялась, что ты услышишь мой крик, попытаешься помочь и… — Она торопилась и глотала слова, как случалось с ней всегда в минуты огорчения. — Я не хотела, чтобы вы столкнулись лицом к лицу, пока…

Он прильнул к ее рту и заставил замолчать. Ее губы оказались такими нежными и шелковистыми. Клейтон невольно нагнул голову… и едва не вскрикнул.

— Что?! — отпрянула Хоуп. Затем она ахнула и села. — Ох, Клей, у тебя опять кровь! — Перегнувшись через него, она потянулась к лежавшему на тумбочке платку и перед глазами Клейтона закачались две самые прекрасные груди на свете. То, что они были прикрыты платьем, ничего не меняло: когда дело касалось Хоуп, его зрение превращалось в рентген. Или в этом было виновато воображение? — Вот, — сказала она, прижимая край платка к его рту. — Очень больно?

Он приподнял бровь и криво улыбнулся.

— Да, но не там, где ты думаешь.

Взгляд Хоуп стал таким растерянным, что он волей-неволей рассмеялся, рискуя еще сильнее разбередить рану на губе.

— Ты милая, — сказал он. И добавил про себя: абсолютно невинная и поразительно наивная. Как, почему? У Хоуп было умопомрачительно чувственное тело, но держалась она удивительно просто и безыскусно.

Клейтон представил, какой пылкой и страстной становится эта неискушенная женщина в постели, и от всего сердца пожалел, что ничего не помнит.

Склонившись над ним, Хоуп не сводила взгляда с его губ… и, казалось, ждала каких-то слов.

— Ты целовал меня, — изумленно и мечтательно сказала она.

Слейтер понял, что Хоуп ждет новых поцелуев, и едва не рассмеялся вновь. Неужели он когда-нибудь научится понимать ее? Он придвинулся ближе, готовый выполнить ее желание, но помешала Молли. Она вскочила на кровать, аккуратно переступила через ноги Хоуп и плюхнулась прямо к нему на грудь.

У Слейтера потемнело в глазах. Он судорожно втянул в себя воздух, но это не помогло: грудь пронзила тысяча раскаленных игл.

Он смутно слышал тревожный крик Хоуп, прогонявшей собаку, ощущал прикосновение нежных рук к своим плечам, но прошло немало времени, прежде чем Клейтон заморгал и увидел перед собой ее взволнованное лицо.

— Хоуп, — хрипло выдавил он, держась за горевшие огнем ребра. — Родная, я должен сказать тебе… кажется, я не люблю собак.

Она пригладила его волосы и что-то сочувственно пробормотала. А затем, к неудовольствию Клейтона, встала с кровати, взяла его за запястье и стала измерять ему пульс. Слейтер не мог пошевелиться от боли и лежал послушно, но, когда Хоуп потянулась к повязке на ребрах, он остановил ее:

— Все в порядке.

Однако в Хоуп уже проснулся врач. Профессиональный взгляд, сдержанность, заботливые, но хладнокровные руки… куда же девалась страстная цыганка?

— Извини, Клей, — сказала она. — Молли редко входит в комнаты, но сегодня она слишком возбуждена тем, что случилось. Обещаю, больше это не повторится.

— Все нормально, Хоуп.

Но он сам понимал, что это неправда. Момент был упущен. Нежность и желание исчезли из глаз Хоуп. Перед ним была независимая деловая женщина, предпочитавшая сражаться с миром в одиночку. Добраться до сердца этой женщины было совсем не просто. Клейтон ценил независимость… или думал, что ценит. Но, в отличие от Хоуп, не был уверен, что в его жизни это главное.

— У тебя жар, — мрачно сказала она, пощупав его лоб.

Ага, жар, только лоб тут ни при чем.

— Все будет в порядке, Хоуп.

— Да, если ты примешь тайленол, — спокойно сказала она. Голос Хоуп был четким, уверенным… и далеким. Она глубоко вздохнула, и под платьем соблазнительно колыхнулись груди.

О господи, как трудно справиться с желанием! Интересно, заметила Хоуп или нет?

— Тебе нужно поспать. — Ее тон мог бы заморозить воду в стакане.

Стало быть, заметила. Клейтон понимал, что это самозащита. И тем не менее ему было обидно, как никогда в жизни. Насколько он мог припомнить.

Она сунула Клейтону две таблетки и стакан воды, тщательно стараясь не притронуться к нему и не позволить ему притронуться к ней.

Глаза ее смотрели в сторону, но это не смущало Клейтона. Если бы Хоуп не остерегалась, она не смогла бы сопротивляться ему.

Нет, доступной Хоуп назвать никак нельзя, но с этим можно бороться… Он провел пальцем по ее обнаженному плечу и слегка притронулся к синяку. Хоуп сначала затаила дыхание, а потом нахмурилась и стянула рукой воротничок. Жилка у основания шеи бешено пульсировала.

Она казалась спокойной, но внутри у нее горели огонь и страсть. Хоуп так же неудержимо влекло к нему, как и его к ней.

Клейтон осторожно, чтобы не повредить губу, улыбнулся, расслабился и предоставил Хоуп полную свободу действий.

Черт побери, какой же он терпеливый человек! И времени у него сколько угодно.