Забвение

ГЛАВА 15

Хоуп удостоверилась, что Трента нигде не видно, и Клейтон занял пост у дверей компании Бродерика. Ему захотелось войти, но лицо Хоуп выражало мольбу, и с этим нельзя было не считаться.

Он с удовольствием походил бы взад и вперед, но после долгого переезда тело болело так, что об этом нечего было и думать. Однако сидеть и ждать оказалось ничуть не легче. Когда наконец в дверях показалась Хоуп с побелевшим, искаженным лицом, он вскочил и взял ее за руки.

— Что с тобой?

С минуту Хоуп молча смотрела на него. Ее темные глаза, казавшиеся на бледном лице огромными, были полны невыразимого отчаяния.

— Хоуп…

Она продолжала молчать. Слейтер огорченно крякнул и усадил ее в кресло, с которого только что встал.

— Сейчас я войду, — пробормотал он, — и скажу ему все. Как он смел расстроить тебя? Да еще в таком положении? Я…

— Нет! — быстро сказала она, вскочила и схватила его за руку. — Со мной все в порядке!

— Ты белая как простыня. Тебе нездоровится?

— Нет.

Он не поверил ей. Рука Хоуп была холодна как лед. Слейтер чертыхнулся, взял в ладони кисти ее рук и только тут понял, какая она маленькая и беззащитная.

— Хоуп, в чем дело? Что случилось?

Она облизала губы и тяжело вздохнула.

— Клей, ты не мог бы… Знаешь, скажи это снова.

— Хоуп, говори! — взмолился Клейтон. — Что он тебе сказал?

— Клей, пожалуйста. — Она вцепилась в его руку и тревожно посмотрела в глаза. — Скажи это.

Он так испугался за нее, что не сразу понял, о чем она просит. У Хоуп тряслись руки.

— Что сказать?

Она посмотрела на него так, как женщины смотрят на безмозглых мужчин; честно говоря, Клейтон и сам уже начинал чувствовать себя полным идиотом.

— Ты знаешь, — ответила она и закусила губу. — То, что ты говорил сначала у меня в доме, потом в машине… Вспомни, о чем мы разговаривали.

Слейтер стал ломать голову, вспоминая все, что они говорили об отце, но страх не давал ему сосредоточиться.

— Извини, милая. Мы говорили о стольких вещах…

— Ты передумал, — глухо сказала Хоуп, понимающе кивнула и высвободила руку. — Ладно, неважно. Едем обратно.

— Что… — Ошарашенный Клейтон пытался сообразить, чего она ждет от него. — Хоуп, ты абсолютно сбила меня с толку.

— Знаю. Не обращай внимания. — Она взяла его за руку и попыталась увести. — Все равно это… просто смешно.

— Подожди. — Он снова взял Хоуп за руки и на мгновение задумался, глядя в лицо, которое успело стать ему родным. В ее темных глазах светились те же чувства, которые испытывал он сам, но к ним добавлялись страх, трепет, волнение… и надежда на то, что он не сможет, не сумеет отказаться…

”Скажи это снова”, — сказала она.

Господи, какой он болван! От гнева на самого себя у Слейтера сжалось горло.

— Доктор Бродерик, если не ошибаюсь, вы просите меня жениться на вас?

В ее темных глазах засветились радость и облегчение.

— Да, — прошептала она с улыбкой на побледневших губах. — Прошу.

— Ну, слава богу, — тем же шепотом ответил Клейтон и обнял ее.

Он не хотел думать о том, что могло заставить Хоуп изменить свое решение. Что-то подтолкнуло ее к этому. То, чего он не понимал. Но разве это могло помешать ему испытывать величайшую радость и облегчение!

Даже если она согласилась принять его предложение из страха, это не имело значения, потому что в глубине души он знал, что им суждено быть вместе, и они будут счастливы.

А любовь, непринужденность, тепло — все придет, потому что начало этому уже положено. Они постараются.

Наконец он заметил, что Хоуп отстраненно смотрит на него, тревожно кусает губы и явно хочет что-то сказать. Из кабинетов, несмотря на воскресный день, доносились приглушенные голоса и телефонные звонки, неподалеку поскрипывал лифт, и Клейтон вдруг понял, что его прекрасная Хоуп ничего этого не слышит. Не обращая внимания на окружающих, он запустил пальцы в ее прекрасные волосы и бережно привлек к себе — куда бережнее, чем ему хотелось. Будь его воля, он не отрывался бы от этого нежного рта, пока в легких оставался воздух. Но Хоуп была настолько взволнована, что, боясь навредить ей, Клейтон сумел сдержаться.

Их поцелуй был таким же легким, как шедший за окном весенний дождь. Руки Слейтера легли на ее талию. Он поднял Хоуп в воздух и, забыв о боли в ребрах, изо всех сил прижал к себе.

От бури захлестнувших ее чувств у Хоуп закружилась голова. Для этого хватило одного его прикосновения. А затем Клейтон провел пальцами по ее подбородку, слегка отстранился и нежно поцеловал в щеку.

— Значит, предложение остается в силе? — дрожащим голосом спросила она и смущенно покосилась на шедшую мимо делового вида женщину.

Клейтон оторвался от ее шеи и блаженно улыбнулся в ответ.

— О да, — произнес он хриплым, взволнованным шепотом. — В силе.

От облегчения у Хоуп подкосились колени. Ее ужас бесследно исчез.

— Отлично. — Она впервые глубоко вздохнула. — Отец хочет познакомиться с человеком, за которого я выхожу замуж.

Его светлые брови взлетели так высоко, что исчезли под прядью упавших на лоб волос.

— Ты сказала ему?

— А что, не следовало?

Клейтон был удивлен, но доволен. Он нервничал, и это выглядело очень трогательно.

— Конечно, следовало. — Без всякого предупреждения его губы крепко и властно прижались к губам Хоуп. — Я так горжусь тобой!

Эти слова обожгли Хоуп и прогнали холод, пробиравший ее до костей. Он женится на ней, он гордится ею!

Правда, скоро выяснится, что она не заслуживает ни того, ни другого.

Новый поцелуй заставил ее задохнуться. Но это же будет потом, с дрожащим вздохом подумала она. Потом она вернется к реальности. А пока можно позволить себе помечтать.

— Пойдем, — сказал он с нежной улыбкой.

У нее бешено заколотилось сердце.

— Пойдем, — ответила Хоуп и снова подставила ему губы.

Он улыбнулся, поцеловал ее, взял за руку и повел к двери кабинета Бродерика.

По дороге домой Хоуп говорила очень мало, занятая размышлениями о невероятной цепи случайностей, которые круто изменили ее жизнь.

Она согласилась выйти замуж за Клея — человека, которого обманула. Но обманула не ради собственной выгоды. А потому что ее отец оказался слаб и стар. Потому что он хочет выдать ее замуж до того, как умрет.

Потому что, если она останется одна, Трент никогда не отступится. Она лишний раз в этом убедилась, прочитав его записку, которую отец с удовольствием ей передал: ”Ничто не помешает нашей свадьбе”.

Записку, которую можно было понимать и как романтическое объяснение в любви, и как еще одну угрозу. Сомневаться не приходилось: это была угроза.

А быстрый взгляд на мужчину, который сидел с ней рядом, окончательно все расставил по своим местам. Вот она последняя и самая главная причина, которая заставила ее передумать.

Единственная причина, из-за которой она заварила эту кашу. Она сходила с ума по Клейтону Слейтеру.

Хоуп не хотелось расставаться со своей мечтой, как бы глупо это ни было. Хотелось хотя бы ненадолго представить себя женой этого самого нежного, самого заботливого, самого чуткого человека на земле.

— Ты серьезно? — внезапно спросил он, нарушив стоявшую в машине напряженную тишину.

Хоуп сразу догадалась, что именно он имеет в виду.

— Я редко шучу, Клей.

— Тогда давай поженимся сегодня же.

Хоуп засмеялась. А что ей оставалось — либо смеяться, либо плакать. Потому что, как только разнесется слух о свадьбе и отвергнутый Трент очнется от шока, к Клейтону тут же вернется память.

И он бросит ее. Ее маленькая фантазия закончится, но сейчас она дорога ее сердцу.

Клейтон сложил руки на груди и нахмурился.

— Что здесь смешного?

Она не хотела оскорбить его. Свернув на длинную подъездную аллею, Хоуп остановила машину и повернулась к мужчине, который нежданно-негаданно стал самым главным человеком в ее жизни.

— Мы не можем пожениться сегодня, Клей. — И вообще никогда, подумала она с болью в сердце. — Это невозможно. Сначала нужно получить разрешение…

Он протянул руку, с быстротой молнии расстегнул ремень безопасности и посадил ее к себе на колени. Его ласковые руки оказались железными. Не успела она сообразить, что происходит, как губы Клейтона крепко прижались к ее губам.

Он жадно изучал их, сосал и покусывал, пока Хоуп не потеряла голову. А потом в рот ее скользнул его искусный влажный язык. Поцелуй за поцелуем, каждый страстнее, жарче предыдущего. От ее сдержанности не осталось и следа: ее сменила жгучая жажда новых ощущений, о существовании которых она не имела представления.

Когда они перестали целоваться и отодвинулись друг от друга, возбужденная Хоуп долго не могла отдышаться и только смотрела на Клейтона широко открытыми глазами. Ее бедра ощущали прикосновение чего-то большого, тугого и горячего.

— Ты… опять сделал это, — прошептала она.

— Что сделал? — Его голос был низким, хрипловатым… и до ужаса сексуальным.

— Заставил меня потерять голову. — Она погладила шершавую щеку Клейтона, млея от ощущения его сильного, большого тела. Любящего тела… судя по тому, что творилось у нее между бедрами. — Наверное, тебе было больно.

— Еще один такой поцелуй, и я умру, так и не узнав тайну.

— О да, — быстро сказала Хоуп, вспомнив, о чем они говорили. — Тайна…

— Ты думаешь, я забыл?

— Нет. — Это было бы слишком хорошо. Разве что… Она снова погладила Клейтона по лицу и полюбовалась его потемневшими глазами. — Давай еще немного поцелуемся.

Слейтер засмеялся, а потом состроил гримасу.

— Уж лучше много. Мне нравится это занятие. — Он подвигал бедрами, показывая Хоуп, насколько оно ему нравится. — Но мы должны поговорить. Помнишь? Ты хотела что-то рассказать мне.

Она вздохнула.

— Хоуп… — серьезно и строго напомнил он.

— Да, помню. Мы сделаем это позже. — Она проглотила комок в горле и решительно посмотрела ему в глаза. — Наверное, ты хочешь знать, почему мы не можем поехать в такое место, где нас поженят через минуту.

— Я хочу знать только одно: ты серьезно? Я имею в виду разрешение.

— Серьезно. — Это не ложь, сказала она себе. Все правда, до последнего слова. — Я не хочу убегать в другой город, чтобы выйти замуж, — твердо сказала она.

— Я думал, ты будешь торопиться.

— Никто не заставит меня торопиться в таком деле, а особенно отец. Но…

— Что ”но”?

— Но я действительно хочу за тебя замуж.

Клейтон смотрел на нее открыв рот.

— Конечно, если ты согласен…

Его улыбка могла затмить солнце.

— Милая, ты только назови день и час.

Да, он хочет этого. Пока хочет, думала Хоуп.

Для звонка время было слишком позднее, но… Хоуп обернулась и посмотрела на красную лампочку над телефоном. Нет, ничего. Ей показалось. Она вздохнула и пошла убирать клинику.

Меньше чем через минуту лампочка загорелась, и раздался пронзительный звонок.

Хоуп засмеялась про себя, но тут же напряглась. Этот звонок ей не нравился.

Она подумала о Клее, который готовил на кухне поздний обед. Лишь бы ему не пришло в голову подойти к параллельному аппарату! То же чувство, которое не велело ей брать трубку, подсказало, что, если это сделает Клей, случится катастрофа.

Дзынь, дзынь, дзынь…

Внезапно Хоуп устремилась к аппарату.

— Алло…

— Это я, дорогая. — Трент негромко посмеивался. — Хорошо, что ты не торопилась. Иначе, чего доброго, задохнулась бы, и я бы не понял ни слова.

В ней тут же вспыхнул гнев.

— Уже поздно.

— Не так уж. Что ты делаешь сегодня вечером, Хоуп?

— Не твое дело. Что тебе нужно, Трент?

Его голос потерял всякую привлекательность.

— Сегодня я говорил с твоим отцом. Он передал мне потрясающую новость, новость, которую ты ему сообщила.

— Да? — Хоуп притворилась, что ничего не понимает, но сердце у нее безудержно заколотилось, ладони взмокли.

— Не делай этого, Хоуп. Не вздумай выйти замуж за кого-нибудь другого, чтобы избавиться от меня. Из этого все равно ничего не выйдет.

— Не грози мне!

— Что? — вкрадчивым голосом переспросил он. — Не нравится? Тогда заруби себе на носу: ты моя. Никто другой тебя не получит. А он — тем более.

А затем раздались гудки. Хоуп уставилась на зажатую в руке трубку. Этот человек сошел с ума.

По ее спине побежали мурашки.