Задача с яйцом

Глава 6. Скоро сказка сказывается

Северьян сестру ругал, пускать не хотел и по дороге всё увещевал одуматься, но как только они вошли в трапезную в поисках Кощея, которого не оказалось в зеркальном зале, и увидели там Василису — сразу всё недовольство оказалось забыто. Куда подевался сердитый и насупленный витязь — не понять; оробел, взгляд смягчился, плечи расправились, не идёт — пишет! Северина бы посмеялась, но не хотелось привлекать его внимание снова и не терпелось поделиться новостями.

Бессмертный до того сидел во главе небольшого прямоугольного стола и с отсутствующим видом чах над тарелкой, а когда Горюновы вошли — вскинулся и поднялся из-за стола.

— Есть новости? — спросил требовательно.

— Не просто новости, а даже почти точное место! — похвасталась Северина и плюхнулась за стол по правую руку от него, напротив Василисы. Как радостно блеснул у той взгляд, тут же спрятанный под ресницами, Горюнова тоже заметила, но предпочла промолчать. Как и о том, насколько нерешительно опустился Север на стул рядом со своей зазнобой. — Можно хоть сейчас отправляться на Четвёртое колесо! Сначала, конечно, надо посмотреть на этот колоколец, о котором говорил Кракр, — она стащила тоненький кружевной блин с небольшой стопки, — но я уверена, что это именно то, что нам нужно.

— Рина, давай я тарелку принесу… — вскинулась Василиса напротив.

— Ой, да ну тебя, что я, так с блином не справлюсь? — фыркнула Горюнова. — Северу вон лучше предложи, он от еды никогда не оказывается и одним не обойдётся, точно говорю.

Более подробный рассказ много времени не занял — было бы что пересказывать. Бессмертный заверил, что найти нужное место с такими ориентирами не проблема, население Четвёртого колеса весьма малочисленно. Да и опасности, с его слов, ждать там неоткуда, не считая тяжёлой для человека погоды, но тут Северина имела неосторожность насмешливо фыркнуть про райское местечко — Пятое колесо.

Брат, конечно, ухватился за оговорку, потому что ему про опасные приключения не рассказали, и некоторое время шёл спор о том, кому в итоге надо идти к каменцам. Пресёк его Кощей: волшебный плащ, способный защитить от опасного жара Четвёртого колеса, у него имелся всего один, а договор о поисках смерти — с Севериной, поэтому брату ничего не оставалось, кроме как ждать здесь, раз уж он явился.

Не сразу, но Север сдался и согласился — кажется, немало этому поспособствовала мысль о том, что останутся они с Василисой вдвоём. Как бы ни упиралась та, а настроен он был серьёзно, и сестра искренне желала удачи. А когда выяснилось, что прямо сейчас отправляться не имеет смысла — в нужном месте был поздний вечер, — вспомнила об обещании переговорить с упрямицей, которая словно бы намеренно ускользала от всякого общения без присутствия рядом Кощея. Правда, что ли, боялась?

Выкроить удобный момент для разговора снова не вышло, из трапезной Кощей увёл Северину к зеркалу. Ненадолго, на осмотр прямоугольного колокольца, похожего на козье ботало, ушло несколько минут. Сходство с уткой было видно невооружённым взглядом, Кракр верно сказал: вещицы явно одной работы. Кружевное, многослойное переплетение золотых линий завораживало. Лежал этот колоколец на какой-то каменной полке посреди пустыря, и к себе Северина ушла воодушевлённая: завтрашнее путешествие обещало быть необременительным.

А там и братская проблема сама поскреблась в дверь, не пришлось выдумывать поводы.

— Рина, можно с тобой поговорить?

— Конечно, проходи. О чём? — полюбопытствовала Северина, не выдавая своих подозрений. Плюхнулась обратно на кровать, подобрала под себя ноги и выжидательно уставилась на гостью, похлопав по покрывалу рядом.

— О твоём брате, — присев на краешек постели, Василиса вцепилась в кончик косы. — Он… У него есть невеста?

— Нет, он вольный сокол, — улыбнулась Горюнова. — Всё никак не найдёт себе девицу, чтобы по сердцу пришлась.

— И многих испытывает? — искоса глянула она.

— Что я за ним, слежу, что ли? Не младенец же, за ручку водить да приглядывать, чтобы с дурными мальчишками не водился.

— Ясно. И верно… — пробормотала Василиса. — Прости. Пойду я…

— Погоди, а что тебе Север-то? — Северина сообразила, что так никакого разговора не выйдет, и, подавшись вперёд, поймала гостью за руку. Та вздрогнула, но не отшатнулась, медленно вернулась на место и призналась.

— Он… Знаешь, словно витязь из сказки, — вымолвила тихо. — Сильный, храбрый, красивый, и улыбка у него такая… Да только сказок-то не бывает! Коли нравом ещё хорош — наверняка зазноба имеется, а если нет — так небось до девок охочий, на одной ни в жизнь не остановится. Да ещё бы девица была… — голос её совсем сошёл на нет, прервался неслышным вздохом.

— Северьяну не везёт с девушками, он влюбляется редко и всё не в тех, — ответила Горюнова. — То несколько лет назад в жену царевича наследного втрескался, так что потом сердце лихой дракой глушил, насилу излечился от этого недуга. То в красавицу, которая на него волком смотрит, сторонится, слова сказать не даёт, словно он ей враг какой.

— Это кто же такая глупая? — Василиса так изумилась, что даже отважилась прямо посмотреть на собеседницу.

— Ты, — честно ответила Северина после недолгих колебаний.

Лучше было бы исподволь подвести девушку к этой мысли, мягко, осторожно, да Горюнова подобного не умела и нужных слов отыскать не смогла. Промолчать вовремя — этот сложный навык она ещё худо-бедно освоила, а вот всяческие дипломатические увёртки — это было выше её сил.

— Что?.. — изумилась Василиса. — Но я не...

— Что «ты не»? Коли он тебе не по сердцу — я не понимаю, отчего ты меня расспрашивать пришла, а если нравится — так что дичишься его, словно больного? Это даже я заметила, а он так тем более.

— Но… Нешто я могла ему взаправду понравиться? — проговорила она с настолько обезоруживающей искренностью, что Северина несколько мгновений пыталась осознать сказанное.

— А отчего бы нет? — всё-таки спросила она. — Ты вон какая красавица, хозяйственная, заботливая, добрая.

— Но… — начала она и умолкла. — Ты думаешь, я красивая? И я в самом деле нравлюсь Северьяну?

— Определённо. Тут слепым надо быть, чтобы не видеть. А ты думаешь, он к тебе со злом тянется, что ли, если так шарахаешься?

— Я не… — горячо возразила она, но осеклась, нахмурилась, опять взялась за косу и отвела глаза. — Я не знаю… То есть думала, что это неспроста, но… Нешто так в самом деле бывает?

— Ещё и не так бывает! А ты совсем ничего о своём прошлом не помнишь? — спросила Северина опасливо.

Винить Кощея в странностях этой девушки не выходило, а то она не видела, как он общается с окружающими, значит — всё дело было в том, что именно Василиса забыла. Из головы не шли жутковатые наблюдения Кощея, и не верить ему не получалось, а верить — боязно.

Василиса медленно качнула головой.

— Обрывки, словно сон давний вспомнить пытаешься. Мама умерла, это помню. Мачеха была — вроде властная и злая, но как тут поручиться, если я ни имени её, ни лица не помню, ни добра со злом… Может, я и не такая совсем? Может, я что-то дурное делала?

— Это вряд ли, — отмахнулась Северина. — Но знаешь… Поговорила бы ты с Северьяном по душам. Ей-богу, речь человеку именно для этого дана! А то глупо как-то. Он мне со своей стороны о несчастной любви талдычит, ты вот тоже — какой он славный, но не про твою честь. Мне и записочки нетрудно между вами поносить, но словами-то оно быстрее.

— Прости, — совершенно смутилась Василиса. — Пойду я, ты права. И… спасибо.

***

Утром они с Кощеем отбыли спозаранку, когда в нужной части Четвёртого колеса наступил день и почтенный — то есть алмаз — Ракас пробудился от ночного отдыха. Каменцы очень зависели от солнца, ночью с трудом соображали и вообще были малоактивны, и холод переносили очень плохо, поэтому зимой их на Третьем колесе было не встретить. Являться к нему ночью было не только невежливо, но ещё и бесполезно, не договоришься.

Песчано-каменистая равнина простиралась от горизонта до горизонта под светло-голубой чашкой неба, опрокинутой сверху. Песок впечатлял богатством оттенков, словно по земле текла разбавленная радуга. Бледно-жёлтый то заливался лазурью, то вспыхивал цветным пламенем, и всё это великолепие медленно текло по ветру, создавая живую и волшебную картину. Светло-серые с голубоватым отливом скалы, лишённые растительности, казались облаками на дымчатом небе. Белое солнце висело над горизонтом и не слепило глаза, ветер легко и приятно теребил подол.

— Почему он не смешивается? — пробормотала Северина. После перемещения Кощей не спешил тянуть её к груде камней вдали, служивших обиталищем нужному каменцу, — давал возможность привыкнуть и налюбоваться.

— Кто? — уточнил Бессмертный.

— Песок. Столько цветов, и такие плавные переходы…

— Он бесцветный. — Опустившись на корточки, он зацепил горсть мелкого песка и, выпрямившись, протянул девушке. — Просто так преломляет и отражает свет.

— Ух ты! Необычно. Вообще здесь удивительно красиво и не так уж тяжело. Надо было Севера брать.

— Попробуй снять плащ, — предложил Кощей с едва заметной улыбкой в уголках губ.

— Мне так хорошо из-за него, да? — не поддалась Северина. — Но… ладно, уговорил, интересно же! Ты только меня в него сразу заворачивай, если вдруг что.

Обещанный защитный плащ, заурядного вида тёмную накидку до колен со свободным капюшоном и верёвочными завязками, она надела перед отбытием и не очень-то верила в его действенность. Заставлял сомневаться только внимательный взгляд Кощея и его слабая усмешка: он-то точно знал! Но любопытство пересилило, и девушка дёрнула завязки.

Пустыня ударила наотмашь, да так, что подкосились ноги и закружилась голова. Нестерпимо полыхнуло жаром, словно её бросили в костёр, свет ослепил, поплыло перед глазами жаркое марево. Глаза вспыхнули болью, кожа потекла, тая. Откуда-то изнутри поднялось сокрушительное чувство обречённой безнадёжности — человеку в таких условиях не продержаться и нескольких минут...

Оборвалось всё столь же резко, как началось, и Северина запоздало осознала, что едва не потеряла сознание. Спасибо Кощею, который был настороже, успел подхватить и завернуть в плащ, даже накинуть на голову капюшон, и теперь придерживал в охапке, позволяя прийти в себя. Двоякое чувство: вроде и твёрдый такой, что почти больно, а с другой стороны — кажется приятно прохладным, и спасибо ему большое за то, что позволяет очнуться и успокоиться, не торопит.

— Спасибо. Мне кажется, ещё немного, и я бы умерла… — пробормотала она. — Кошмар!

— Это от неожиданности, — уверил Кощей, не спеша отпускать девушку, которая едва стояла на ногах, цепляясь сквозь плащ за его рубашку. — Для уроженцев вашего колеса здесь тяжело, но не настолько. Надо было попробовать снять плащ в тени, было бы легче. Лучше?

— Кажется, да, — Северина глубоко вздохнула — и нашла в себе силы расцепить руки, после чего Бессмертный осторожно разжал хватку. С глазами и кожей у неё всё было в порядке, все ужасы примерещились от неожиданности.

— Идём. Здесь недалеко.

Скалы казались обманчиво далёкими, но дошли они и впрямь быстро, от дома Северины до царского дворца — и то дольше топать. Между скалами обнаружился широкий проход — не то природное ущелье, не то рукотворный коридор, — который упёрся в крошечную почти круглую долину размером с ярмарочную площадь в родном городе Северины. Всё это свободное пространство заполнялось самым причудливым образом, так что с ходу и сравнение не подобрать.

Каменные клумбы, выложенные из разноцветных кристаллов разного размера и причудливой конфигурации, среди них — затейливой формы обломки местной серой полупрозрачной породы с отполированными гранями, на которых стояли отдельные самые разные предметы — фигурки из дерева и камня, посуда, необыкновенные раковины, погружённые в стекло фантастические цветы.

Наверное, в этом всём имелась какая-то логика и последовательность, но думать о таком Северине не хотелось, она просто глазела по сторонам. Не сразу, но вскоре девушка заметила среди хаоса цветов и форм и неподвижно сидящего каменца, здешнего хозяина.

Он здорово походил на украшавшие его сад куски породы, разве что был почти целиком золотым. Чеканный узор, густой и плотный, покрывал тело целиком, притом кое-где линии шли в два слоя. На широкой каменной груди лежало большое ожерелье из серебряных с чернью пластин, пояс охватывала наборная юбка вроде той, которую Горюнова видела у каменца дома, широкие браслеты закрывали каждый сегмент его частично парящего в воздухе тела.

Сюда стоило прийти хотя бы ради того, чтобы на него взглянуть. Вроде бы и пёстро, и гора украшений, а смотрелся каменец на удивление гармонично и естественно, словно причудливый золотой самородок с вкраплениями.

— Ясного солнца, алмаз Ракас, — заговорил Кощей.

— Со-о-олнца, — протяжно прогудел тот и милостиво повёл рукой.

— У тебя есть вещь, силой подобная вот этой и той же работы. — Бессмертный дал знак Северине, и та, опомнившись, полезла в карман.

От спешки выронила безделушку, смутилась, машинально потёрла об себя и только после этого неловко протянула каменцу. И хотелось бы с почтением, но вышло просто сунуть головоломку Ракасу под нос на раскрытой ладони.

— Хочу выменять у тебя тот колоколец.

— На э-это? — протянул каменец.

— Нет. На что-то другое. Скажи свою цену, — предложил Кощей.

Северина раздосадованно поморщилась — ну кто так торгуется? — но в разговор не полезла. Мало ли какие тут обычаи!

— Не-е на-адо…

— И всё же я уверен, что есть нечто, достаточно ценное, — возразил Бессмертный.

— …Суети-иться, — невозмутимо закончил фразу каменец. — Не-е мельтеши-и-и, по-олу-ужеле-е-езный че-елове-е-ек. За-амри-и-и.

Слова он тянул настолько медленно, что Северина за это время успела несколько раз переступить с ноги на ногу и вздохнуть украдкой. С протянутой рукой и головоломкой на ней девушка чувствовала себя крайне глупо.

Кощей опустился на сухую, твёрдую землю перед Ракасом, Северина посмотрела на неё с тоской — и осталась стоять. Это не мягкая трава и даже не ровный песок, на каменистое крошево даже смотреть было неприятно и вполне достаточно ощущать его сквозь подошвы лёгких тапочек, в которых возвратное колечко выдернуло её из дома.

Каменец так же медленно поднял руку, тронул головоломку пальцем. Та в ответ стрельнула бледными белыми искрами, заставив Северину испуганно дёргаться.

— Всё-о суети-ишься, — укорил он и девушку. — За-амри-и и расска-азывай. Но-овые исто-о-ории доро-о-оже всего-о-о.

Северина переглянулась с Кощеем, но нехотя примостилась рядом, подогнув под себя плащ.

— А что рассказывать-то? — беспомощно уставилась она на мужчину. — Сказки?..

Но тот тоже выглядел озадаченным, так что пришлось вспоминать всё, что когда-то слышала от бабки Щуки. Сама Горюнова никогда не блистала талантом рассказчицы, но у Кощея с этим, очевидно, обстояло ещё хуже.

— В некотором царстве, в некотором государстве…

Всё оказалось ещё хуже, чем Северине показалось в первый момент. Сидеть было неудобно, всё больше хотелось пить, а каждая история, которая ей вспоминалась, через пять минут рассказа вызывала ленивую реплику «зна-аю».

Терпение начало заканчиваться на третьей сказке, а лопнуло — к концу часа, когда в горле окончательно пересохло, а в ход пошли уже попытки припомнить истории из жизни, которые Ракас забраковал коротким «суета-а».

— Ну знаете ли! — не выдержала Северина. — Я механик, а не скоморох! Если бы мне кто сказал, что…

— Подожди, — попросил Кощей, впервые за последнее время подавший голос, и мягко положил руку ей на плечо. — Девушка с Третьего колеса, ей сложно в этой погоде, ей нужны вода, пища и некоторые удобства. А рассказывать буду я.

— Та-ам, — небрежно повёл рукой Ракас, и Северина спешно поднялась, пока отпускают. О чём собирается рассказывать Бессмертный, хотелось знать гораздо меньше, чем сделать глоток воды.

В указанном направлении обнаружился тихий сумрачный грот, в котором имелось крошечное озерцо, даже, скорее, большая лужа, в которую по стене сбегал тоненький родник, кое-где обрывавшийся капелью. Вокруг камни заполонял бледный, но очень густой голубоватый мох.

Жажда боролась с осторожностью недолго и вскоре победила. Правда, из лужи пить Северина всё равно не стала, нашла, где струйка была побольше. Запасов еды тут, конечно, не оказалось, зато перед гротом был обустроен уютный уголок, вполне пригодный для людей. Навес из узорчатой, шитой золотом ткани, при этом изрядно потрёпанной временем, под ним — маленький круглый стол с парой стульев, резных и невероятно красивой работы, кажется из Тривторого царства, там очень любили похожие узоры. Имелась даже низкая тахта с большими подушками — заметно выгоревшими, но всё же целыми на вид.

Северина немного посидела там, попробовала прилечь — но от ткани остро пахло пылью и тленом, да и попытка поправить подушку закончилась тем, что ткань разошлась под пальцами. Девушка испуганно вскочила, очень осторожно переложила подушку так, чтобы рваный угол было не видно, смахнула насыпавшуюся труху и поспешила пройти дальше, сделав вид, что ничего не случилось.

Ракас явно собирал не только истории, но и различные предметы из всех колёс. Зачем ему это надо — Северина так и не поняла, но возвращаться к Кощею не спешила, прошлась по странному жилью каменца, с интересом оглядываясь. Она бы ещё и пощупала, но тут осторожность победила.

Более внимательный взгляд позволил отметить, что участь подушек и навеса постигла многие вещи — палящее солнце Четвёртого колеса было для них губительно. Вещицы выгорали, трескались, понемногу умирали, но хозяина это явно устраивало. Первое впечатление — восторг от многообразия, — сменилось разочарованием. Это не сокровищница была, как показалось поначалу, а мусорная куча.

Раздражение и досада крепли с каждым шагом. Было жалко гибнущую красоту и потерянное время.

Каменец не спешил соглашаться на обмен, но и Кощея не гнал. Северина поглядывала в их сторону издалека, и Бессмертный что-то очень уверенно вещал, а хозяин — слушал. Проснувшееся любопытство наконец заставило её приблизиться: немногословный Кощей очень редко выдавал кряду больше пары фраз, и стало интересно, о чём именно он рассказывает?

— Составленное уравнение произвольного движения сверхмассивного объекта во временном потоке, плотность которого меняется в экспоненциальной зависимости, имеет поправочные коэффициенты, зависящие от…

Северина, присев рядом, так и не смогла поймать нить повествования, но некоторое время из упрямства пыталась. Она прекрасно понимала, что рассказывает Кощей не сказки, а что-то очень серьёзное о работе мира. Наверное, придуманное Сварогом. Наверное, он сейчас давал ответ на самый сокровенный вопрос: как именно устроен и работает Мировой Механизм. Только, увы, сказанное Северина понимала через слово на третье, да ещё рассказывал Бессмертный, словно специально, самым монотонным и нудным голосом. Слушал ли всё это каменец или дремал — непонятно, а вот она быстро начала клевать носом, убаюканная потоком цифр и странных названий.

Рассудив, что спать сидя — не лучшее решение, Северина опять пошла осматриваться, но на этот раз — куда смелее, не смущаясь брать в руки и ощупывать предметы. Если хозяин их не бережёт, то с чего ей проявлять щепетильность?

С интересом она подобрала изящный фигурный пузырёк тёмного стекла с плотно притёртой пробкой и выгоревшей биркой, на которой с трудом разобрала надпись «выпей меня». Не удержавшись, сковырнула пробку и принюхалась, но пузырёк оказался пустым, хотя и пах весьма приятно, ягодами. Видимо, кто-то уже выпил. Интересно, выжил ли?

Заглянула и в железную шкатулку с надписью «каменная моль». На удивление, моль там действительно обнаружилась, и совсем не каменная. Мелкая бледная бабочка прытко выпорхнула из шкатулки, словно сидела наготове. Увернулась от рук девушки, шмыгнула куда-то вниз и в сторону и затерялась на местности. Охотиться за насекомым не хотелось совершенно, так что Северина потихоньку прикрыла шкатулку обратно и поспешила отойти на другую сторону. Главное, чтобы моль эта не оказалась страшным убийцей каменцев и проклятием их народа. С другой стороны, если так, то зачем держать её в открытой шкатулке?

Ещё с полчаса девушка бродила без интересных впечатлений, вид собрания больше удручал, чем восхищал. Попалось несколько деталей и узлов сложных механизмов, напоминавших в таком виде части мёртвых тел и вызывавших у Северины сочувствие. Нашлись и часы, и магнитная тарелочка с заводным яблочком, и ещё несколько знакомых бытовых приборов, но вряд ли они работали. Проверять не тянуло: это же может закончиться тем, что она попытается починить, а какое её дело? Вряд ли алмаз Ракас оценит рвение.

Взгляд выцепил из кучи хлама ещё один изящный флакон с тонким длинным горлом — непроглядно-чёрный, маслянисто блестящий. Разбирать имеющиеся немногочисленные надписи было интереснее, чем рассматривать истлевающие деревянные идолы, так что она остановилась.

— «Жидкая тьма», придумают же, — пробормотала Северина себе под нос и подняла флакон за горлышко, чтобы рассмотреть поближе, уж больно тонкой оказалась работа по стеклу.

Слишком тонкой. Мгновение — и в руке у неё остался кусок изящной трубочки, а остальная часть отвалилась. Тьма расплескалась, Северина отпрыгнула, ругнувшись, но всё равно на подол попали капли.

— Да чтоб тебе! Лучше бы ты высохла, — проворчала она.

Тьма оказалась чем-то вроде очень плотных чернил. От неё пострадала подставка, цветные камушки под ней и — одна из ценностей, крупный красивый камень глубокого фиолетового цвета, обточенный в форме почти правильного шара с голову размером.

— Вот же пагуба!

Северина огляделась, осторожно попыталась поскоблить тьму — она не особо прилипала к камню, так что можно было стереть. И грот с лужей недалеко, и вес у пострадавшего предмета оказался — она попробовала — подъёмный. Рассудив, что хуже не будет, совесть успокоится, а время пройдёт с пользой, Горюнова решилась.

Окунать камень в лужу не стала, не хватало ещё испортить жидкой тьмой всё озерцо, нашла подходящую укромную ямку под камнями в стороне. Среди хлама поблизости нашлась солидных размеров слегка рассохшаяся, но ещё целая братина, с ней девушка и пошла за водой.

Жидкая тьма, чем бы она ни была, смывалась прекрасно. На ощупь она была как жидкая сметана — да и вела себя почти так же, хватило пару раз омыть шарик, который от влаги заблестел и заметно похорошел. Даже от юбки отошла быстро и легко.

— Ну вот, так гораздо лучше. Красивый! Интересно, ты пустой внутри?

Северина подняла камень — и тут же, вскрикнув от неожиданности, выронила, потому что он {зашевелился}.Не потрескался, а начал менять форму, как живой. Мгновение, другое, и из вытянувшегося сплющенного шарика выстрелил длинный хвост, составленный из камешков разного размера, появились лапки, такие же составные, наметился рот и большие, ярко-зелёные влажные глаза.

Больше всего существо напоминало крупного каменного головастика.

— Надеюсь, ты не кусаешься, — неуверенно пробормотала Северина.

Оно в ответ жалобно курлыкнуло, подползло ближе.

— И что с тобой делать?

Девушка опустилась на корточки и неуверенно протянула руку. Пасть у существа была нешуточная, хвать — и нет руки по локоть. Но злобным оно не выглядело, так что Горюнова решила рискнуть. Существо ткнулось в ладонь носом, взялось за неё лапкой и деликатно оплело запястье кончиком хвоста.

— А ты ничего, милый... — Северина осторожно погладила его второй рукой по твёрдой головогруди. Головастик издал переливчатую музыкальную трель. — Ты же явно из какой-то местной живности. Придётся идти на поклон к хозяину, не бросать же тебя просто так среди всего этого хлама! Только, боюсь, он нас после этого выгонит… А может, наоборот, ты очень редкий и ценный, и нам в благодарность на радостях отдадут этот несчастный колокольчик? Ладно,не попробуем — не узнаем! — окончательно сдалась она и подхватила существо на руки. То не возражало,продолжило урчать, только для надёжности обхватило локоть хвостом.

В сторону Ракаса Северина двинулась без спешки: предчувствие заслуженного разноса не добавляло воодушевления и скорости. Она даже подумала, что, если из этого головастика не вырастает ничего страшного и опасного, было бы неплохо забрать его с собой, но этот прекрасный план сразу же разбился о непреложные законы Мирового Механизма. Со всеми этими путешествиями и Кощеем она напрочь забыла, что пребывание в других мирах для всего живого ограниченно, и завести экзотического питомца не получится.

Впрочем, не очень-то и хочется, если честно. Просто жаль малыша. Оставалось надеяться, Ракас что-нибудь придумает и не очень расстроится.

— А это не часть нашей головоломки? — спросила она, поймав взглядом лежащую на одной из каменных полок железку. — Ну-ка, дай посмотрю…

Вещь оказалась той самой, которую показывало зеркало, и вблизи стало особенно отчётливо видно, что в колокол её превратила долгая насыщенная жизнь, а не задумка создателя. Длинный пенал, расширяющийся к одному краю, был сложносоставным, очень похожим на утку, а золотой язычок и крючок с обратной стороны, к которому он крепился, вставили отдельно, в готовую дырку. Причём довольно аккуратно: рассмотрев, Северина обнаружила, что всё это легко снимается.

— Давай одну штуку попробуем! — решилась она.

Существо явно не хотело на землю, но верещать и цепляться не стало — удовлетворилось тем, что обхватило девушку хвостом за лодыжку.

Язычок и крючок Горюнова выложила обратно на полку, достала из кармана оставшуюся часть головоломки. Сложенный в прямоугольник хвост утки отлично подходил формой к отверстию в корпусе, и девушка не удержалась. Головоломка тут же пришла в движение: хвост утки расправился, накрепко присоединяя очередную часть, а стенки распались на шесть изящных лепестков, слегка расступившихся в стороны.

— Ой, — запоздало сообразила Северина, — а как же теперь… — Сидели части друг в друге мёртво, не шевелясь, и едва ли вообще предусматривали разборку. — Нехорошо получилось. Ну да ладно, всё равно её нам обещали отдать, правда? Пойдём сдадим тебя хозяину.

Сунув головоломку в карман и радуясь, что «цветок» раскрылся не полностью и занимал не так уж много места, Северина подхватила головастика на руки и решительно направилась туда, где Кощей вёл свой рассказ с сотворения мира.

Картина не изменилась. Всё так же сидел каменец, всё так же напротив него монотонно говорил Кощей — скрестив перед собой ноги, с неестественно прямой спиной, которая у него, с лёгкой руки Великого Механика, почти не гнулась.

— Простите, я тут вот… нашла… — кашлянув, привлекла к себе внимание Северина. Зверушка на руках завозилась, требуя спустить на землю, и быстро поскакала к каменцу, что-то воркуя.

У коренных жителей Четвёртого колеса мимики в человеческом смысле не было. Горюнова когда-то читала, что эмоции они испытывают, но выражают их иначе, всем телом — расстоянием между членами каменного тела, их взаимным расположением. Как именно это происходит — девушка понятия не имела, но сейчас, глядя на Ракаса, готова была поручиться: он, мягко говоря, обалдел.

Впрочем, догадаться было нетрудно, каменец медленно воздвигся на ноги. Наблюдая за ним, пружинисто поднялся и Кощей. Непонятная зверушка, стрекоча, подползла к Ракасу, прижалась к его ноге и закурлыкала с явным удовольствием.

— Вы-ы! — пророкотал каменец. — Про-очь! Убира-а-айтесь!

— Но… — попыталась хотя бы объясниться Северина.

Не успела — с места сорвался Бессмертный. Не тратя времени на уговоры, он подхватил пискнувшую от неожиданности девушку в охапку и припустил прочь. Да ещё с такой скоростью, что оставалось лишь вцепиться в твёрдые плечи и на всякий случай зажмуриться.

Она бы испугалась — если бы понимала, чего нужно бояться, — а так только ощущала тревожное напряжение и ожидание. А ещё Бессмертный сжимал так тесно, что дышать было тяжело, и вдруг поднявшийся ветер хлестнул по ногам, но где уж тут спорить!

Вылетел Кощей из ущелья стрелой, и ещё некоторое время бежал по песку, после чего резко остановился и осторожно поставил девушку на ноги.

— Живая? — заметно хмурясь, он взял её за плечи, слегка отодвинул.

— Пока не уверена, — пробормотала она, потирая рёбра. — Какая у тебя всё-таки хватка суровая!

— Прости. Иначе мог не успеть.

— Я не в упрёк, так, жалуюсь просто, — устыдилась Северина — он же явно не со зла, и вообще во всём виновата именно она. — Что это было?!

— Ракас разозлился. Каменцы управляют стихиями, а он в этом один из сильнейших. Начал выгонять воздух. Со мной бы ничего не случилось, а для тебя это смертельно опасно.

— Вот же пагуба! — ахнула Северина. — Но за что? Это какой-то особо опасный зверь?! Я тоже не ожидала, что оно вылупится, но вело себя прилично… Почему ты на меня так странно смотришь?

— Это не зверь. Это ребёнок.

— Ну ясно, что не взрослый, он вылупился у меня на глазах. На головастика похож, правда? Только каменный.

— Ты не поняла. Это {ребёнок}. Маленький каменец.

— А-а-э? — более связного ответа Северина не нашла. — Но… Как?!

— Коренные обитатели Четвёртого колеса воспроизводятся иначе, чем остальные люди, — пояснил Кощей. — Ты не знала? При стечении ряда обстоятельств они зарождаются в обломках некоторых пород. Вода, достаточно сильное энергетическое воздействие, безопасность и взрослая особь поблизости. Она и принимает на себя ответственность за молодого каменца до момента взросления.

— Кто не спрятался — тот и папа… — пробормотала Северина и осторожно уточнила: — А на что он разозлился?

— Ракас — древний отшельник. С возрастом они становятся всё менее подвижны, при этом юные каменцы весьма энергичны и требуют внимания.

— В общем, папой он быть не хотел, — сделала логичный вывод Горюнова.

— Полагаю, ему придётся туго. Зачем ты намочила камень? — спросил Кощей.

— Случайно, — потупилась она смущённо. — А что такое «жидкая тьма»?

— Стихийный концентрат. Каменцы пользуются такими для восполнения сил. Безвредный даже для жителей других колёс — если его не есть.

— Кхм... — Она в смятении потеребила кончик косы. — Нехорошо, конечно, вышло… но, с другой стороны, что ни делается — всё к лучшему, правда? А тут ещё и не изменишь уже ничего, какой прок горевать… Может, ему на пользу это пойдёт, как думаешь? Хлам свой проредит. Зачем он хранит весь этот мусор?

— Хлам, — непонятно хмыкнул Кощей.

— Ещё какой! Сплошные гниль и труха, за редким исключением. Хотя, конечно, всё равно я виновата, навязала младенца одинокому старику… — вздохнула девушка. Только чем загладить вину — она тоже не представляла. — Нехорошо.

— Нехорошо, что успокоится он нескоро. — Кощей качнул головой. — И теперь добром нужную часть не отдаст.

— Ну… И не надо. — Она выпутала из кармана головоломку. — Вот, в общем. Как-то так.

— Случайно? — Кощей явственно усмехнулся.

— Я просто примерила! Не подумала, что снять не получится, а потом он же всё равно нам её пообещал, ну и… Но, кстати, и в инструкции твоей герои тоже постоянно что-то воруют! А мы ещё и нечаянно. И историю ему ты честно рассказал… Это несправедливо. Ты же зло во плоти, почему ты такой порядочный?!

— Идём домой. — Кощей насмешливо оборвал её смущённое бормотание. — Осталось отыскать ещё две части. Случайно.