Задача с яйцом

Глава 9. Чаща глухая

Ушли они и правда довольно скоро. Праздник ещё не закончился, распался на отдельные радостные группки, танцующие и играющие во что-то непонятное, — но это и по родному дому было знакомо, там тоже всегда так заканчивались любые общие гулянья. Тут только богов не поминали — а может, и поминали, просто пришлые не заметили.

В Кощеевом дворце Северина первым делом умчалась переодеваться — на суше вернулось смущение. Или так и не уходило, просто немного поутихло под влиянием новых впечатлений? Вроде и смотрел на неё раньше Бессмертный ровно так же, и даже за руки брал, но всё равно это не до сих пор настолько не смущало.

Сменив одежду на более привычную, девушка почувствовала себя увереннее. Вот только странная неловкость не спешила проходить, но тут Северина проявила упорство: не хватало ещё на ровном месте начать прятаться от Кощея!

Нога за ногу она добрела до кухни с мыслью о том, что нужно что-нибудь приготовить, но радостно обнаружила там Волю.

— Вы уже вернулись! — смутилась она. — А я подумала, что вы устанете, и решила… Вот…

— Не показывай мне это! — Северина зажмурилась и стремительно отвернулась, разглядев внушительную рыбину, которую девушка потрошила. Счастье оказалось недолгим. — Боги, я даже думать о рыбе не могу… Давай я сырников, что ли, нажарю!

Места на кухне прекрасно хватило обеим, да так, что Северина вполне могла лишний раз не видеть того, чем занималась Воля. А что вовсе отстраниться не получалось — так бегство никогда не решало проблемы. Горюнова до путешествия на Первое колесо ничего против рыбы не имела, не хотелось заработать на пустом месте боязнь морских и речных обитателей.

За рутинным и понятным делом невестка чувствовала себя уверенно и спокойно, тем более девушки были вдвоём, а к Северине она уже попривыкла, так что совместная готовка лишь поспособствовала дальнейшему сближению за мирной беседой.

Расспрашивая о том, как прошёл день, Горюнова исподволь выяснила, что и брат делает успехи в завоевании собственной жены. Она смущалась, терялась, но уже не тряслась и, кажется, начинала ему верить.

— Ничего, вот закончим мы тут, вернёмся в город, там уже не до страхов будет, — преувеличенно бодро заявила Северина. Понимала, что повторяется, но что-то новое придумать не могла. — У нас город знаешь какой большой! И царь хороший, брат при нём служит. Я тоже, но я механиком. Звание Премудрой заслужила, — не смогла она не похвастаться, — не просто так Кощей меня для этого дела выбрал! Правда, так глупо всё получилось, да и пользы тут от меня как от механика никакой… — не смогла она выдержать бодрый тон и под конец скисла. — Тут любой ловкач управился бы, может, ещё получше меня. Но Кощею отчего-то втемяшилось эту свою смерть искать именно с механиком...

— Мне кажется, тебе совсем не хочется его убивать, — заметила Воля.

— Не кажется, — вздохнула та в ответ. — Чем дальше, тем больше не хочется. Он… хороший. Удивительно. Но и как есть всё не оставишь, потому что ну какая же это жизнь!..

Воля промолчала, но совета от неё Горюнова и не ждала. Кто вообще в такой ситуации может дать толковый совет? К богам разве что идти, к самому Сварогу, да только Кощей уверяет — ушёл он. А где других искать — никто понятия не имеет.

Оставалось только довериться потоку и готовить сырники. Сырники не требовали решения сложных моральных вопросов.

Не требовал их и Елисей, всё ещё зелёный и на четырёх копытцах, с которыми царевич освоился уже вполне сносно. Стучал ими и мекал весьма решительно, и не требовалось знать язык зверей и птиц, чтобы понимать: ему очень хочется обратно в человеческий облик и совсем не хочется щипать идентичную натуральной травку на подземной поляне, а человеческую еду ему давать опасались. Даже сырники.

За ужином Кощей обнадёжил, что прогресс есть и шанс получить мёртвую воду — тоже, но требовалось время и хоть какая-то предварительная проверка! Не было гарантии, что мёртвая вода окажется подходящим противоядием. Заняться этим решили завтра утром, а сегодня вечером попробовать отыскать во Втором колесе недостающую часть головоломки.

— Там должен быть заяц. А напомни мне, почему мы предпочли ему Первое колесо?

— Зеркало показало ту часть, — развёл руками Кощей. — К лучшему, Второе колесо наиболее опасное из всех…

— Ну ничего себе! Нас только что пытались сожрать, тебя так даже съели, но ты встал ему поперёк горла… И это было неопасное место?! — Северина глядела на него с недоверием.

— С населением Второго колеса сложнее всего договориться, — пояснил Кощей.

— Откуда ты знаешь? Ты же никогда не пытался! — не поверила Северина.

— Просмотрел память, — металлические пальцы выразительно клацнули по щитку за ухом. — Местные жители враждебны к пришельцам. Я думаю, мне лучше взять с собой Северьяна, он…

— С гарантией об них убьётся, а то я брата не знаю! — перебила девушка. — Нет уж! Почему вдруг сомнения?

— Это опасно, — медленно, без уверенности проговорил Кощей. — А ты девушка...

— А до этого не была, конечно, — фыркнула Северина. — У тебя вон толпа Иванов до меня работала, и где они теперь?

— Четвёртый ослеп именно там, — напомнил Бессмертный.

— Но он туда пошёл один, без твоей поддержки! — нашлась она. — И вообще, раз мы договаривались и ты меня позвал помогать в поисках, значит, мне этим и заниматься.

— Договаривались, — со вздохом признал он и отвернулся.

— Эй, ну ты чего? — тут же устыдилась Северина, подсела поближе, тронула его за плечо. — Ты обиделся, что ли?

— Нет, — он улыбнулся. — Просто странное чувство. Ты права, и это рационально: если с тобой всё получается гораздо лучше, чем было раньше, значит, дальше следует действовать так же. Но я… беспокоюсь, — с трудом подобрал он нужное слово.

— А за себя — нет? — после недолгого молчания спросила Северина. — Мы всё-таки собираем твою смерть.

— Всё идёт правильно, — уверенно отмахнулся он и предложил, закрывая все скользкие темы: — Давай найдём последнюю часть.

Хорошая новость состояла в том, что на этот раз зеркало не стало капризничать и сразу показало следующую — хотелось думать, что последнюю, — часть. Вот только находилась она в темноте, и понадобилось некоторое время, чтобы разобраться: кусок головоломки врос в ствол огромного дерева, каких Северина никогда в жизни не видела и не поверила бы, что такие существуют, если бы не увидела собственными глазами.

— И как его оттуда доставать? — в недоумении спросила она. — У тебя есть какая-нибудь волшебная вещь, которая помогает сквозь дерево проходить?

— Есть, — кивнул он и выразительно предъявил механическую руку с растопыренными пальцами.

Северина сначала весело фыркнула, посчитав это шуткой, а потом недоверчиво уточнила:

— Ты серьёзно? И каким образом?

Кощей посмотрел на неё долгим странным взглядом — и двумя пальцами сдавил дальний уголок стола. Дерево промялось, словно творог, с лёгким жалобным хрустом, и на пол посыпалась труха.

— Это нетрудно, даже если не извлекать время, — добил Бессмертный.

— Зато у меня теперь нет вопросов, как ты справился со змеем под водой, — рассеянно пробормотала Северина. — Больше вопросов, как ты с посудой управляешься?!

— Я же чувствую, когда и какое прилагаю усилие.

— А так и не скажешь! А вот что мне интересно, — вдруг спросила Северина, — жители Второго, Третьего и Пятого колеса, хотя и разные, но очень похожи между собой, а двух других — нет. Зачем Великий механик это сделал? Какой он вообще был, похожий на нас или выглядел совсем иначе?

— Я не помню его облика, — признался Кощей. — Кажется, больше всего он походил на людей Третьего колеса, и меня тоже создал подобным. Остальные… Думаю, это был эксперимент. Создатель был увлечённой натурой.

— Да уж, увлечённой, мог бы и оставить для тебя нормальную инструкцию… — не смогла она не помянуть привычную обиду. — Без необходимости самоубийства таким сложным путём.

— В мире всё конечно, — возразил он. — И это не будет смертью. То, что никогда не было живым, не может умереть.

— Но ты живой! — возразила она. — Гораздо более, чем многие люди.

— В самом деле? — он криво усмехнулся и неприятно, сухо прищёлкнул железными пальцами. — Вот это живое?

— Вот это, — упрямо возразила Северина, схватилась за второе его запястье. Худое, жёсткое, но — тёплое и человеческое.

Кощей посмотрел на неё тяжело, сумрачно, так что девушка едва сдержалась, чтобы не отдёрнуть руку. В такие моменты он и правда походил на сказочного злодея.

— Этот разговор не имеет смысла, — наконец нарушил он тишину. — Пойдём проверим, что стало с живой водой.

Северина недовольно надулась, но ей хватило здравого смысла осознать бесполезность спора. Он для себя всё решил, а если Горюнова будет упорствовать — просто найдёт другого желающего помочь. Несмотря на собственные сомнения и тревоги, ей казалось, что так будет неправильно.

Живая вода перестала светиться, но самое главное, что подтверждало перемену её природы, — она перестала кипеть. Слабый огонь под наполовину выварившейся кастрюлей тлел, а жидкость в ней выглядела гладкой и прозрачной, словно застывшее стекло. Северина тут же попыталась сунуть туда палец и потрогать, но Кощей оказался настороже.

— Жить надоело? — укоризненно глянул он, перехватив её руку.

— Кто бы говорил, — проворчала из чистого упрямства, но настаивать не стала. Не от большого ума она в кастрюлю полезла, это верно. — Но больше не буду, обещаю!

Кощей с укором вздохнул и сунул палец сам — ему-то не страшно.

— Холодная, как из колодца, — сообщил и выключил непонятное приспособление, поддерживавшее огонь. — Посуда раскалённая. Чем бы ни была эта жидкость, это не живая вода.

— Она точно мёртвая! — уверенно заявила Северина. — Мне кажется, даже где-то в сказках попадалось, что она ледяная, их так и отличали — по температуре. Да и вообще, кто хочешь помрёт, если его сутки кипятить. Как бы её проверить? Может, на семенах каких-нибудь? Эх, вот бы где Елисеева златобелка пригодилась… А тут небось ни одной мыши во всём дворце, да?

— И кто из нас зло? — с иронией спросил Кощей. — Начнём с фруктов.

— Я принесу! — охотно вызвалась девушка. Кастрюлька с загадочным содержимым манила, поэтому стоило держаться от неё подальше.

На продукты мёртвая вода действовала настолько по-разному, что оставалось в недоумении разводить руками. Одно яблоко полностью остекленело, другое — высохло, и если первое после воздействия живой воды вернулось к первоначальному виду, то второе — расползлось неприятной гнилой кучей.

— Я не очень люблю Елисея, но не до такой степени, — заявила под конец Северина. — Может, не надо его напрямую этой водой поливать? Какое-нибудь устройство на её основе сообразить? Понимать бы, на что именно и как действует живая вода!

— Стой, подожди!..

Прерывая деловитое обсуждение, в лабораторию влетел Елисей и шмыгнул под стол, а за ним с воплем вбежала Фиккарика и бестолково заметалась кругами, пытаясь выудить своего четвероногого возлюбленного.

— Давай помогу, — сжалившись, шагнула к ней Северина, которая чувствовала вину за то, что забыла закрыть дверь.

Елисей всем видом давал понять, что в руки он не дастся, и встретил попытку его поймать крайне решительно: прянул вперёд, угрожающе наклонив шишковатую голову. Северина отшатнулась от неожиданности, а козлёнок метнулся в сторону.

— Назад! — успел крикнуть Кощей и подхватить Горюнову в охапку, прикрыл спиной.

Загрохотало, брякнуло, зазвенело… Северина, вцепившись в рубашку Бессмертного, на всякий случай зажмурилась и сжалась, ожидая взрыва, но его не последовало. Воцарилась особенно глубокая после большого бабаха тишина.

— Ой, — нарушило её растерянное восклицание Кары. — А что это за гадость такая?

Кощей, на всякий случай не выпуская Северину из рук и продолжая удерживать на весу, обернулся.

Мёртвая вода выплеснулась и залила всю лабораторию, но на камень пола она не действовала. Один из деревянных столов лишился ножки, которая осыпалась трухой, и чудом всё ещё стоял. Одежда Кощея обзавелась сзади проеденными прорехами, особенно сильно пострадали сапоги, у которых слизало пятки.

На полу лежало ничком худощавое и полностью обнажённое мужское тело, накрытое кастрюлей и блестящее от мёртвой воды. Кастрюли хватило, чтобы прикрыть его голову, а вот всё остальное торчало наружу. Фиккарика стояла на пороге и поглядывала на тело опасливо, а вокруг неё мерцала тонкая плёнка, похожая на поверхность мыльного пузыря.

— Это что, Елисей? — сообразила наконец Северина. — А он ничего, оказывается, я думала, совсем тощий… Ты куда? — растерялась она, потому что Кощей, всё ещё удерживая её на весу, зашагал к выходу.

— По полу разлита мёртвая вода. Это опасно, — пояснил он хмуро, навис над Фиккарикой, заставив ту отступить, выставил рядом Северину — и закрыл дверь перед носом обеих.

— Эй! Это что сейчас было? — Горюнова так просто сдаваться не собиралась, принялась яростно стучать, но добилась только того, что через пару мгновений та попросту исчезла, сменившись каменной стеной.

— Ревнует, наверное, — вздохнула Кара, заставив приятельницу поперхнуться воздухом. — Что случилось с Елисеем?

— А ты видела, он вообще живой?

— Я не поняла, — насупилась Фиккарика. — Жидкость, которая там разлилась, на Елисея тоже попала, и она очень-очень странная.

— Ядовитая?

— Яд это просто, — рассудительно возразила Кара. — А это… То ли живой, то ли мёртвый… Пойдём к озеру? — вдруг предложила она. — Что тут стоять!

Очень хотелось возразить, упереться, отругать Кощея и потребовать всё-таки впустить её. Она придумала, как сделать мёртвую воду, нашла решение, а что в благодарность? За дверь на самом интересном месте?! Не успокаивало даже понимание, что особой пользы она не принесёт. Но она могла бы сидеть в стороне на столе и наблюдать, не дура вроде бы, понимает, когда не нужно лезть под руку!

Но Кощей разговаривать не собирался, не биться же о каменную стену головой. Пришлось понуро последовать за Фиккарикой, признавая её правоту.

Пока дошли, Кара пожаловалась, что Елисей удрал, она это заметила, пошла искать и нашла подслушивающим у двери. Понять и предпринять ничего не успела: козлёнок с отчаянной решимостью ринулся внутрь.

— Как его допекло-то на четырёх ногах бегать! — сочувственно пробормотала Северина. — А я его ещё дразнила, бедного…

Возле озера оказалось занято, там Северьян гулял с Волей. Всё было исключительно скромно, они даже за руки не держались, но Северина всё равно почувствовала неловкость и уговорила Кару уйти на другой конец пещеры и магией спрятать их от парочки: у тех, кажется, налаживалось нормальное общение, не хотелось мешать. Фиккарика недовольно фыркнула о том, какие глупые люди на Третьем колесе, вокруг простых вещей такие церемонии выстраивают, и как хорошо и удивительно, что её Елисей нормальный. Но вредничать не стала.

***

С бедовым козлёнком Кощею пришлось повозиться. Переложить бездыханное, но живое тело на стол, убрать остатки мёртвой воды — теперь можно было с уверенностью утверждать, что получилась именно она, — сменить испорченную одежду на целую и на всякий случай поставить подогреваться ещё порцию воды живой. События в последнее время неслись слишком стремительно и непредсказуемо, чтобы продолжать относиться к ним по-прежнему, и стоило предусмотреть абсолютно всё, что приходило в голову.

Очевидно, возвращать царевича к нормальной жизни стоило живой водой, вопрос в количестве. Бессмертный некоторое время колебался: а надо ли вообще это делать? Сейчас, смирно лёжа на столе, Елисей не доставлял проблем, а в таком виде он мог безопасно пребывать весьма продолжительное время.

Царевич воспринимался очень похоже на части смерти Кощея, разве что прикасаться к нему получалось. Выключенное из потока тело и запертое внутри собственное время. Возможно, это состояние могло раскрыть природу головоломки и бессмертия бессменного настройщика Мирового Механизма. Наверное, стоило всё это внимательно изучить, но… Не хотелось.

Кощей понимал, что это займёт много времени, и был слишком велик соблазн ухватиться за эту отсрочку, потом за другую… Он не знал, к чему подобное может привести, но крепко знал одно: нельзя вмешиваться в естественный ход жизни и работы механизмов. Сейчас всё шло правильно, и чем бы ни закончилось вмешательство, это точно будет хуже. Он чувствовал это также, как всегда чувствовал необходимость собственного вмешательства в работу Механизма — ещё до того, как проблема проявит себя всерьёз.

Вскоре, преодолев минутную слабость, Бессмертный взялся за склянку с живой водой и пипетку, чтобы не переборщить с дозой и продолжить веселье по замкнутому кругу.

Практика показала, что перестраховывался зря: пришлось влить немало живой воды, когда Елисей задышал и распахнул глаза. Через мгновение в пустом взгляде появилась осмысленность, а ещё через одно — вскрикнув, царевич шарахнулся в сторону от Бессмертного и грохнулся с узкого стола. Помогать ему Кощей не собирался, тем более ругался и стонал как живой.

Елисей через несколько секунд поднялся, держась обеими руками за стол, опасливо глянул на Бессмертного из-за края столешницы.

— Следуй за мной, если не хочешь опять во что-нибудь превратиться, — велел тот невозмутимо и шагнул к стене, в которой тут же распахнулась дверь в спальню, отведённую царевичу. Упрашивать не пришлось, Елисей шмыгнул следом за хозяином, стыдливо прикрываясь ладошками, и тут же кинулся одеваться — какая-никакая смена одежды у него имелась. Не царская, но он удовлетворился простыми портами и косовороткой почти без вышивки.

— Спасибо, что вернул мне человеческий облик, вовек не забуду! — Одетый, Елисей почувствовал себя увереннее и вспомнил о вежливости.

— Избавь меня от этого, — не удержался от недовольной гримасы Кощей. — Я дам вам с Фиккарикой парные кольца, чтобы могли перемещаться друг к другу — если хотите.

— А в чём подвох? — осторожно спросил Елисей.

— Преодолеть законы Мирового Механизма они всё равно не смогут, и время пребывания в другом мире ограничено.

— Но откуда такая доброта?

— Предчувствие, — хмыкнул Кощей. — Вы всё равно за ними явитесь. Я не уверен, что после моей смерти здесь что-то останется, нет смысла жалеть волшебные вещи.

Елисей несколько мгновений очень серьёзно смотрел на него, а потом молча поклонился в пояс.

— Пойдём. Тебя ждут.

Конечно, Кощей постарался донести информацию о том, что скоро просить помощи станет не у кого, и до Фиккарики, но поручиться за то, что эта взбалмошная особа поняла всё правильно, не мог. С другой стороны, если она куда-то вляпается после, то это будут исключительно её проблемы.

В груди ныло уже почти беспрестанно. Моментами делалось почти мучительно, но, к счастью, длились они недолго и случались редко. Причиной их, кажется, была Северина, и это легко объяснялось: Кощей уже не только знал, но ощущал, что его смерть приближает именно эта девушка.

Бессмертный понимал, что должен испытывать какие-то тёмные чувства — злость, обиду, — цепляться за своё существование и тянуть время, но… Не получалось. Было только какое-то грустное предвкушение. Чем больше он наблюдал сейчас за собственным окружением, тем яснее понимал, насколько ущербным и пустым было прежнее существование. Подобен людям, но — не человек, имитация.

Сейчас он куда лучше понимал их эмоциональные реакции, их чувства — то, что отличало от него всех этих живых. Понимая, начинал кое-что копировать и кое с чем считаться. Научился, например, волноваться о безопасности Северины, а не только сознательно защищать её ради исполнения предначертанного. Он не хотел, чтобы с ней что-то случилось.

Но также острее сознавал, что сам не способен на подобное. Страхи Воли-Василисы, трепетная готовность с ними считаться грубоватого и резкого Северьяна, порывистые тревоги и жгучее любопытство Северины, безудержная детская жажда жизни Фиккарики, даже все эти нелепости, в которые влипал Елисей… Наверное, Кощей им завидовал. И понимал: если не жить вот так, по-настоящему, зачем продолжать эту агонию?..

***

Второе колесо размещалось рядом с Третьим, но, в отличие от Четвёртого, его жители к контактам не стремились. Куда ближе к людям внешне, чем каменцы, лесовики Второго колеса стояли ощутимо дальше по традициям и обычаям. Условия диктовала суровая жизнь: как и обитатели Пятого колеса, существовавшие в лесу и с помощью леса, они, в отличие от легкомысленных сородичей Фиккарики, были вынуждены бороться за каждый новый день.

Пожалуй, из всех жителей колёс, на взгляд Северины, эти были самыми несчастными. Жалких крох силы, которые давало более разреженное время, хватало только на сосуществование с лесом, и именно исполинские деревья были главной силой в этом мире, а разумные обитатели — приживалками при них.

Гостей, особенно гостей с Третьего колеса, здесь не жаловали. Местным претило стремление соседей переделать мир под себя, к металлам они относились насторожённо, а механику считали опасным колдовством.

Под стать им был и мир Второго колеса, населённый весьма опасными животными, не гнушавшимися охотиться на людей, полагая их весьма питательными. Для гостей из Третьего колеса тут имелся единственный ощутимый плюс: по неведомой прихоти Создателя на Втором была заметно ниже сила тяжести. По сравнению с высокими, тонкими и худощавыми аборигенами Северина с её земляками выглядели натуральными карликами, но — очень сильными. И это тоже был повод для неприязни местных.

Перед новым путешествием Кощей был особенно серьёзен и сосредоточен, так что провёл разъяснительную беседу и велел ни на шаг от него не отходить. Горюнова и так-то не собиралась, памятуя о прошлых приключениях, а под впечатлением от рассказа и вовсе искренне пообещала держаться за подол Бессмертного и — ни шагу в сторону.

Лес встретил неприветливо. Здесь, внизу, между могучих стволов, каждый в немаленький дом размером, было сумрачно и жутковато. Место выглядело как самая тёмная, непроглядная, жуткая чащоба, в какую Северина забредала единственный раз в жизни ещё в детстве, когда заблудилась вместе с братом. Страху натерпелась — жуть! Хорошо, что тогда с ней был куда более уравновешенный Север, он и сумел их вывести.

Подлеска тут почти не было, только толстенный ковёр медленно гниющего опада, пружинящий под ногами, и царствующие на всём этом густые и разнообразные мхи. Они свисали серо-зелёными полотнищами с нижних веток, начинавшихся на высоте в пару-тройку саженей, каждая из которых могла накрыть собой целую горницу. Толстые пушистые бледно-зелёные одеяла окутывали стволы деревьев на высоту до пары сажень.

Тишины в этом сумраке, однако, не было. В опаде постоянно шуршало, звучный топот чьих-то ног эхом разносился на вёрсты вокруг, кричали птицы или мелкие звери. Северина радовалась, что обула хорошие, крепкие и высокие сапожки: они проваливались в лесную подстилку глубже щиколоток, и не получалось отделаться от мысли, что в этой толще водится нечто омерзительное и кусачее.

Ориентиром для перемещения послужило приметное умирающее дерево. Высохшее, посеревшее, оно ещё стояло, и в голой кроне попадались живые ветки, но это была лишь долгая агония. Чахнул и мох — здесь было гораздо больше света, чем в других местах, и это не приходилось ему по нраву. Зато сквозь толщу опада пробивалась целая рощица молодых деревьев едва ли в палец толщиной. Пройдут годы, какое-то одно из них, наиболее стойкое и сильное, забьёт своих братьев и заменит умершего исполина, а пока это место выглядело на редкость живописно.

Идти пришлось долго, больше версты, и за это время Северина сумела привыкнуть к окружению и найти, что не так уж этот мир страшен, как виделось на первый взгляд. Правда, задержаться подольше не тянуло.

Как Кощей узнал нужное дерево — для Северины оставалось загадкой, но девушка ему доверяла. Бессмертный примерился, выискивая нужное место, но предпринять что-то не успел: их окликнули, и через мгновение откуда-то сверху, из мха и листвы, спрыгнули двое. Кощей успел шагнуть вперёд, оказываясь между ними и спутницей.

— Не двигаться! — велел один из местных.

— Мы пришли без зла. — Кощей выразительно приподнял руки, полнее прикрывая Северину.

— Знаю, зачем вы пришли. За мёртвой занозой из тела Брата, — заявил тот.

— Может быть, вы нам её и отдадите? Всё равно ни вам, ни Брату она не нужна, — предложил Бессмертный невозмутимо.

— Старший решит. Иди за мной, и без глупостей, за тобой и твоей женщиной следят.

— Пора паниковать? — тихо спросила Северина, схватив спутника за руку.

— Попробуем договориться, не бойся, — мягко улыбнулся Кощей.

На местных Горюнова смотрела с любопытством и опасением. Они походили на людей, но, как и с Фиккарикой, — не спутать. Не только высокие и тонкие, у них и лица были совершенно чуждые — востренькие, большеглазые, с маленькими ртами и треугольными подбородками. Сквозь длинные, зеленовато-русые волосы, прихотливо собранные во множество косичек, торчали крупные подвижные уши.

Далеко они гостей-пленников не повели, но Северина бы с куда большим удовольствием ещё прогулялась по опаду, чем переживать новое опасное приключение: дорога по земле привела к шаткой верёвочной лестнице, сброшенной с ветки соседнего дерева. Проводник взлетел по ней уверенно, а вот Северина примерилась с опаской.

— Не бойся, я подстрахую, — подбодрил Кощей.

Лезть пришлось высоко. Первая лестница, за ней вторая, третья… Страшно было только первую сажень, потом Северина притерпелась, а потом — начала уставать, но всё равно упрямо карабкалась. Соблазняла идея переложить проблему на плечи Бессмертного, но… как он тут полезет с ней вместе? На плечо взвалит? Неизвестно, что страшнее!

К облегчению девушки, лестницы через некоторое время сменились огороженными перильцами пологими сходнями из часто переплетённых тонких веток. Не самая удобная дорога, но зато не приходилось отчаянно цепляться трясущимися руками за неудобные перекладины!

Наверху, в кронах, прятался самый настоящий город, и удивительно, как они умудрились не рассмотреть всё это в зеркале? Или смотрели в другую сторону, или Бессмертный не хотел с ними пересекаться и поэтому сознательно искал подходы с другой стороны…

На толстых ветвях громоздились жилые шалаши, похожие на огромные птичьи гнёзда. В поселении к сопровождению незваных гостей присоединилось ещё несколько мужчин, вооружённых большими тугими луками, которые следовали на почтительном расстоянии — явно для того, чтобы успеть пустить в ход оружие.

— Слушай, а чем они питаются? — Северина через некоторое время не выдержала тишины. — Тоже сырое едят? Мне кажется, костры-то они не разводят…

— В основном, — подтвердил Кощей. — Но они к этому приспособлены.

— Хочу пельменей, — вдруг призналась девушка. — Вернёмся — подобью Волю приготовить.

— Ты так проголодалась? — уточнил Бессмертный. — Только что ели.

— Нет, я вообще не голодная. Но как представлю здешние продукты — сразу домой хочется, — пояснила Северина. — Это нервное. Как с рыбой.

Путь их завершился внутри дерева, в огромном дупле с «пристройкой», сплетённой из ветвей, формирующем солидного размера зал, где кружком сидели полтора десятка местных. Выглядели они ещё более сухими, чем сородичи, и очень морщинистыми. С возрастом местные не седели, а темнели, и головы присутствующих были почти чёрными. Одеждой от остальных они не отличались, те же кожаные рубашки и штаны с кожаными носками — не то пришитыми к штанинам, не то надетыми сверху. Всё это тщательно шнуровалось, чтобы плотно облегать тело.

Изложение проблемы много времени не заняло. Выслушав воина, один из стариков заговорил, скрипуче и хрипло:

— Ты пришёл, чтобы навредить Брату. — Узловатый длинный палец обвиняюще ткнул в пришельцев. — Тебя застали за этим.

— Я не имел намерения вредить вашему Брату, — возразил Кощей, — но пришёл забрать своё.

— Вы — древоточцы! —вставил ещё один старик. — Вы всегда несёте погибель живому! Вы хуже, чем грызлы!

— Мне нужна только заноза из дерева. Если вы достанете её самостоятельно, я готов поменять на что-то, что вам нужно.

— Нам ничего не нужно от древоточцев, — проскрипел третий.

— Что ты можешь нам предложить? — вновь заговорил первый. — Молчишь? Видишь — братья правы, у тебя ничего нет, и жизнь твоя ничего не стоит….

Северина, озарённая внезапной идеей, подёргала Бессмертного за подол рубашки и, приподнявшись на цыпочки, прошептала:

— То — не знаю что!

— Я могу предложить вам средство, способное отпугивать грызел, — моментально сообразил тот. — Не убивать, но заставлять уйти.

Северине не верилось, что такая ерунда действительно может их заинтересовать, но надо было предложить хоть что-то, пусть и для начала. Что угодно лучше молчания! Однако идея неожиданно упала на благодатную почву, старейшины умолкли, запереглядывались, начали осторожно выяснять подробности.

Кощей спокойно отвечал на вопросы до тех пор, пока старейшины не согласились, выдвинув условие.

— Пока ты принесёшь эту вещь, твоя женщина побудет здесь, — заявил один из них.

— Об этом не может быть речи, — резко возразил Бессмертный.

— Если ты не нарушишь условий соглашения, с ней ничего не случится, — заверил другой старейшина.

— Я не оставлю её одну, — упёрся Кощей.

Препирались они недолго, но быстро стало понятно: атмосфера накаляется. Отпускать всех древесники не хотели, справедливо опасаясь побега, но пугалкой заинтересовались уже всерьёз, а Бессмертный не желал им доверять, что их обижало.

— Я согласна, — не выдержала наконец Горюнова, тронула за локоть Кощея и повторила чуть громче. — Я согласна остаться, я уверена, что мне здесь ничто не грозит — они обещали.

— Северина… — обернулся к ней Бессмертный — но умолк, поймав упрямый взгляд. На мгновение прикрыл глаза. — Хорошо. Но если с моей женщиной что-то случится, я уничтожу весь ваш лес. Это понятно? — вновь взглянув на совет, говорил он всё так же спокойно, но старейшин проняло. В дупле на несколько секунд повисла тревожная, напряжённая тишина.

— Она будет в безопасности до твоего возвращения, никто не посмеет её обидеть, — заговорил самый первый из них. — Мы запрём её в безопасном месте. Если хочешь — в твоём присутствии.

Кощей хотел, а Северина настроилась на очередную трудную дорогу, но — повезло, далеко её не повели. Прочь из дупла к дальнему концу «пристройки», а там старейшина, сопровождавший их вместе с несколькими воинами, коснулся обеими руками переплетения ветвей, что-то неслышно проговорил — и стена расступилась, открывая крохотную комнатку с устланным мхом и сеном полом.

Кощей зашёл в будущую темницу вместе со спутницей и внимательно осмотрелся, удостоверившись, что здесь достаточно света и воздуха, но при этом не холодно. Через пару мгновений откуда-то прибежал молодой мужчина и притащил большую пёструю меховую шкуру.

— Я скоро вернусь, — уверил Бессмертный.

— Я не сомневаюсь, — улыбнулась Северина.

Кощей веселья не поддержал, продолжал смотреть так же тревожно, пристально, как будто знал что-то, чего не знала она. Потом вдруг осторожно поймал человеческими пальцами её подбородок и, склонившись, коротко, осторожно поцеловал. И стремительно вышел, не оглядываясь.

Северина не видела, как восстановилась стена, и не слышала, что сказал Бессмертный местным. Она несколько минут стояла, потрясённая, потом осторожно коснулась губ кончиками пальцев — сама не понимала зачем. Наверное, убедиться, что она может чувствовать и это прикосновение ей не почудилось.

Что не почудилось совершенно точно — это торопливый, тревожный стук сердца чуть ли не в горле и жар на щеках, захлёстывавший даже уши.

Глубоко вздохнув, Северина осела на предложенную шкуру, завернулась в неё. Не от холода, было довольно тепло, но — для уюта.

Итак, Кощей её поцеловал. Тот самый, который Бессмертный, который в момент знакомства показался больше отлаженным автоматом, чем живым существом. А она… А что она? Ей понравилось, тут и гадать нечего. Неожиданно, конечно, но…

Да ей и он сам очень нравился. До сих пор не было времени задуматься, а сейчас он поцеловал — и словно спала с глаз пелена, очнулась девица от зачарованного сна, и… добро пожаловать в действительность, ещё более странную!

Что Кощей меняется — она уже отмечала, но как-то вскользь, не задумываясь об этом всерьёз. Не задумывалась до нынешнего момента, когда перемена заявила о себе таким вот решительным образом. Он словно… оживал? С каждым днём, с каждой найденной частью головоломки становился всё более настоящим. Человечным.

Почему и зачем?

Если верить сказкам, смерть должен был собирать посторонний человек с тем, чтобы уничтожить Бессмертного, и уже поэтому не стоило воспринимать сказку буквально. Северина не могла представить ситуацию, в которой тот бы подпустил врага настолько близко и позволил бы вставить в грудь иглу.

Предвидел ли Сварог, что всё будет происходить именно так или почти так? Наверное, да. Был ли он настолько жесток, чтобы заставить своё необычное творение ощутить жизнь — и тут же безжалостно её забрать? Раньше Северина уверенно ответила бы «нет». Теперь…

Может, во всём этом был какой-то другой смысл, и вовсе не смерть они собирали, а — наоборот? Ведь не просто так части головоломки прятались на разных Колёсах! Да и заключённая в них сила, которую уверенно определяли и каменцы, и Фиккарика… Могла ли вся эта силища иметь единственную цель — прекращение существования Кощея?

Очень хотелось, чтобы — нет. Чтобы не смерть его они искали, а — жизнь. Он за долгие тысячелетия своего беззаветного служения заслуживал этого, как никто.

Вот только как понять, где истина и какова она? Как можно решиться, не зная точно, чем всё закончится? Северина с самого начала сомневалась, что сумеет му навредить. А уж теперь… Но отказ ничего не изменит, Кощей настроен решительно и попросту найдёт другого желающего. Даже далеко ходить не надо, тот же Север согласится без колебаний.

Ну почему Великий Механик не оставил простой и понятной инструкции?! Одна только старая глупая сказка, где всё шиворот-навыворот. Можно ли считать это тоже своего рода подсказкой?..