Замуж за монстра

Глава 6

Я слушала Артура, пока Стерегов разговаривал по мобильнику, но вникнуть в рассказ деда было сложно. Этот мой дурацкий порыв с такими особенными словами… Вот дура! Ну зачем я сказала, что люблю, вот так при ком-то, бросив слова на ветер?

— … Кать, ты понимаешь?

— А? — перевела взгляд на Артура.

— Кто-то пытался сдать тебя ещё тогда, когда мы с Тахиром были на аудиенции Институте, — смотрел на меня он серьёзно. — Тахир рассказал, что секретарь на встрече приносила ему виски в твоей блузке. Хотели натолкнуть на запах, дать зацепку…

— Что-то слишком часто Тахиру предлагают меня кому-нибудь сдать, — вырвалось у меня с нервным смешком. Но, видя помрачневшее лицо Артура, я поспешила извиниться: — Прости. Просто такое совпадение. У Тахира что, на морде написано, что он только и ждёт, чтобы меня убить?

Извинения не выходило.

— Он пытался тебя убить?

— Да, — улыбнулась я широко, — когда все его предали, он собирался менять меня на Марину, представляешь?

— Я пользовался его привязанностью к тебе, — нахмурился дед.

Я впервые прислушалась к этой идее. Да. Наверное. Тахир уважал меня, ценил мою помощь в какие-то моменты… Но, когда наставил мне пистолет в висок, я знала — убьет и глазом не моргнув. Потому что ему всегда была нужна Марина. И ради нее он готов был рисковать всем…

Что я к нему чувствовала? Все. Очень много всего. А главное — я хотела к нему. Для меня он стал олицетворением сильного, мудрого, верного мужчины, который выдержит ради любимой все… И, когда обстоятельства стали его ломать, я отдала все силы, чтобы он остался таким, каким я его себе представляла. Эта инъекция для него, которая сделала его сильнее… Я ведь тоже ее украла. Оправдывала себя тем, что ему важно стать таким же неуязвимым, чтобы противостоять Стерегову или кому-либо ещё. Только Тахира я не спросила. И чем я лучше моей матери, которая издевалась над Михаилом в клетке? Но Тахир всё равно принялся меня спасать, ведомый Артуром. Он бросил Марину, примчался куда-то вопреки всему, что я с ним сделала…

… И сдал Стерегову.

Солнечное сплетение затопило болью.

— Кать? — тронул меня за плечо Артур, а у меня подкосились ноги, и я опустилась на траву. Рядом встала переноска. — Кать, что бы ты ни делала, ты хотела, как лучше…

— Мне, — пялилась я перед собой. — Я хотела, как лучше мне.

— И это тоже нормально.

— Нет, Артур, — вскинула я на него взгляд. — Это не нормально — использовать других так, чтобы тебе было хорошо. Мне кажется, что я вообще не умею любить. А ты так просто выудил из меня это признание…

— Да что значат слова? — покачал он головой, присаживаясь на корточки рядом. Дали воспользовался случаем и прыгнул мне в руки, принимаясь тереться о подбородок и урчать. — Вы с Михаилом выбрасываете слова автоматными очередями, и ни одно не имеет значения. Даже слепому понятно, что вы говорите вообще не то, что чувствуете. Я бы даже сказал — прямо противоположное.

— У нас ничего не выйдет, — решительно покачала я головой и посмотрела деду в глаза. Как все же хорошо, что он здесь, рядом. Я впервые подумала, что он мне нужен. Даже вот так по-дурацки поразмышлять ему вслух стало вдруг важно также, как дышать. — Ты разве не видишь? Мы с тобой снова его используем, заставляем рисковать жизнью и верить, что он без меня не сможет! Что я смогу стать для него важной, единственной, как он и хотел! Но это невозможно. И он это в глубине души знает. Поэтому и злится. И он прав. Я бы на его месте давно бы меня прибила.

— Ну вот только не надо себя убеждать, что ты заслуживаешь сейчас то, что с вами происходит! — возразил Артур сурово. Кот снова переметнулся к нему. Вот же перебежчик! Уже бы выбрал, на чьей стороне! — Ты — хорошая девочка, Катя. Хотеть любви — это нормально. Пытаться ее заработать — тоже, хоть так и не должно быть. Тебя просто не любили те, что должен был. Ты отказалась от необходимости быть любимой.

Он нахмурился и устремил взгляд на Стерегова, который как раз отбил звонок и не в лучшем расположении духа шел к нам. А я смотрела и сжималась от него в комок. Казалось, с каждым его шагом весь мир выцветает, и остается только он… той самой свечей, которую я для него когда-то нарисовала.

— Кто здесь ещё питает иллюзии, что нам удасться пообедать вместе? — сурово посмотрел он на нас сверху.

— Я, — поднялся дед и неожиданно добавил: — Мне надо обсудить вашу свадьбу. С предложениями, пожалуйста, разберитесь сами. Сможете?

Ловко он! Общий враг, как известно, объединяет. Стерегов принял вызов — деликатно помог мне подняться и взял за руку, притянув к себе. Ну, спасибо, дедушка! Детская психологическая уловка, а как работает! Я недовольно нахмурилась, но выдергивать руку не стала. Может, и правда сядем за стол переговоров?

Спустя час мы действительно оказались за уютным столиком в кафе. Мужчины все ещё в себя не верили — Артур взял кофе, Стерегов — вообще минералку. И я решила, что не помешает их хоть как-то поддержать, и заказала полноценный обед. С едой у меня не особо задалось в последние два дня, а человеческое тело, как оказалось, очень требовательно без магической подпитки. Хотелось бы залепить Хану в лоб кувалдой за такой ошейник. Хоть бы выдал инструкции по пользованию!

Стало интересно, что именно связывает такого ведьмака со Стереговым. Да и вообще, ведьмаки в его друзьях удивляют. Этот коротышка нервный… Илья Сааг…

— … Свадьбу я предлагаю сыграть дня через три-четыре.

Я вынырнула из размышлений, едва не выронив чашку с кофе:

— Что? Зачем?

— Катя, тянуть не стоит, — мягко пояснил Артур.

— У тебя какие-то другие планы? — не сдержал сарказма Стерегов.

— Да, хочу успеть почувствовать себя женщиной с предложением! Чтобы поздравляли, завидовали…

Я думала, что это сарказм. Только стоило представить себе картинку… и меня в нее затянуло, как в чёрную дыру с розовым туманом с блестками и белыми кроликами. Я погрузилась в теплую волну фантазии, утянувшую в глубину клубничного Дайкири, и представила, как иду по коридору на каблуках, как развивается мой халат и струятся локоны, а я — улыбаюсь и жмурюсь на солнечные блики из витражных окон. Коллеги поздравляют на каждом шагу, кабинет завален розами и шарами, а на рабочем столе ждет стаканчик кофе с корицей и запиской…

«Я не бил тебя головкой о стенки».

— Что? — прокашлялась я.

— Я говорю, дед твой сейчас подумает, что я головой тебя стукнул. — Я моргнула на Стерегова, он нахмурился на меня. — Не считаешь, что неуместно сейчас потешаться над ситуацией?

— Она не потешается, — довольно усмехнулся Артур и подтолкнул чашку к краю стола, чтобы Дали было удобно слизывать пенку.

— Ему нельзя кофе.

— Ему нельзя!

Мы со Стереговым уставились друг на друга. Будто репетировали! Артур не сдержал усмешки, и я было хотела закатить глаза к потолку, но Стерегов вдруг взвился неожиданно зло и отрезвляюще:

— У вас это семейное — издеваться над злым невменяемым оборотнем, пока он голову не оторвет кому-то? — процедил он, глядя мне прямо в глаза.

И все надежды на спонтанную теплоту посиделок рассыпались пеплом. Артур помрачнел, а меня зазнобило.

— Какой же ты придурок, Миша, — с чувством выплюнула я.

Но не успел Стерегов вызвериться, как Артур холодно заметил:

— Ты не один настрадался в той ситуации. Кате тоже досталось. — Сложилось впечатление, будто дед сегодня пришел не дела обсудить, а провести для нас семейную терапию. Только закончится она грозила трагедией. — Давайте вспомним, что мы сюда не обвинять друг друга пришли. А поговорить о свадьбе. — И он снова посмотрел на меня. — Кать, надо быстрее. Так безопаснее. К сожалению, походить с предложением не выйдет. Если только вы не поспешите и не сожмете все в короткие сроки…

— Очевидно, нет, — отрезал Стерегов. — Давай к делу.

Артур помрачнел, но принялся послушно рассказывать о том, что от нас требуется в ближайшую неделю. И тут начал мрачнеть Стерегов, хотя, казалось, куда больше? А мне доставляло удовольствие то, как он бесится. Считает, значит, что путь по трупам моих родителей вполне себе нормален! Сволочь. Бесчувственная сволочь!

Монстр!

— … Завтра вечером я даю прием в честь вашей помолвки, — продолжал дед. — От вас требуется только собраться и приехать вдвоем. Ну и ещё — сиять счастьем. Сможете?

У Стерегова что-то хрустнула в руке, но я продолжала делать вид, что внимательно слушаю деда, и улыбаться. У меня тоже все закипало внутри, стоило представить эту картинку — где я, и где Стерегов с счастьем! Да мы переломимся в нескольких местах и убьем друг друга ещё в машине. Или на примерке одежды. Или сегодня ночью. А, может, вечером.

— То есть, ты нас ещё не спросил, но уже все подготовил, — недовольно констатировал Стерегов.

— Ну а какие у меня были варианты? — И дед вытащил трубку из кармана. — Только на ваше благоразумие и надеялся.

— Понятно. — Стерегов поднялся. — Тогда мы обдумаем все с Ринкой. Может, ей что-то не подходит…

«Да — ты!» — выразительно глянула на него я, в слух возмутилась:

— Я вообще-то ещё не доела.

Не хотелось вот так оставаться сейчас с ним. Но выбора он, похоже, не даст.

— Тебя оставить с дедом наедине? — прозвучало неожиданное предложение.

— Если можно, — растерялась я.

— Набери меня, как будешь готова ехать.

И Стерегов нас покинул, прихватив с собой Дали.

Я перевела взгляд на Артура и опустила голову на руки.

— Можешь снять ошейник? — прошептала.

— Могу. Но не буду.

Я прикрыла глаза. Знала, что он так скажет. Без Стерегова мне не выжить. А Артур не позволит мне сдаться.

— А если бы меня выбрал Тахир? — шмыгнула я носом и усмехнулась. — Ты же этого хотел. Амнезия эта… у оборотней ее не бывает практически…

— Это могло стать моей роковой ошибкой, — отвел он взгляд в окно. — К счастью, все случилось иначе. Тахир бы тебя не удержал. Ему и так досталось, а большего он бы вряд ли выдержал. А вот Стерегов тебя удержит.

— Ты так легко говоришь о чувствах! Да как ты мог подумать, что Тахир сможет забыть Марину?! Знаешь, в чем твоя проблема, — поднялась я. — Ты, как мать, не моргнув глазом решаешь все за меня. Не спросил, выбрал мне Тахира, потом заставил его сдать меня Стерегову, теперь свадьбу распланировал…

— Катя, прости, — поднял он на меня взгляд. — Я не знаю, как мне с тобой себя вести…

— Как-то не так!

— Я не умею по-другому, — спокойно возразил он. — Я тебя люблю. Дорожу тобой. Хочу, чтобы жила, а не существовала. И тем более не позволю тебе умереть ради чьей-то игры.

Я вытащила мобильный из рюкзака и зашагала из кафе. Невыносимо тянуло вернуться к Артуру, сжаться у него на груди и хоть ненадолго почувствовать себя маленькой девочкой, которую он может закрыть собой… Но мне предстояло провести ещё один день…

… с Монстром.

***

Я не смог больше смотреть на все это. Понимал, что Ринка тянется к Артуру как к последнему члену семьи, а тот беззастенчиво этим пользуется. Сволочь…

Я шел быстрым шагом к выходу из торгового центра, не видя ничего перед глазами. Из груди рвался рев. Как я дошел до того, что сижу с Серым за одним столом? Быстрее, ему надо, чтобы мы поженились! Когда бы этот статус имел значение для меня? Да сама подготовка к этому цирку убьет наши с Ринкой попытки хоть что-то наладить между нами!

Только эта дурочка засветилась у кого-то со своими преступлениями — иначе и быть не может. Уверен, на Ринку уже где-то что-то лежит, раз инквизиция побежала по ее следам. Не удивлюсь, что сам дед и потворствовал — вся их семейка больных и невменяемых не способна на привязанности и жалость!

Но стоило подумать, что у меня отберут ведьму, вспомнить ее взгляд… и во рту становилось тесно от зубов. Если Серый утверждает, что Петр Евграфович — одна из ключевых фигур в партии, с ним не мешало бы тоже пересечься и послушать, на какую октаву он меня будет настраивать…

Я сбавил шаг и прислушался. Удивительно, как сам я был настроен на Ринку. Даже среди какофонии звуков и запахов я улавливал ее: сначала это было чувство на грани осознания, потом — ритм шагов. Он пульсировал все ярче в солнечном сплетении. И, наконец, дыхание. Она спешила за мной следом несмотря на то, что я этого не заслуживал. Ринка в кои-то веки следовала за мной.

— Я бы не нашла машину… — донеслось до меня, и вот она уже догнала и пошла рядом.

Дышала тяжело — спешила.

— Я бы тебя нашел, — заметил я холодно. — Совсем с дедом не о чем поговорить без меня?

— Тебя лучше держать в поле зрения, — смотрела она вперед. — Даже несколько минут без тебя заставляют дрожать в страхе от твоего внезапного появления, нового всплеска агрессии, унижения и угроз. Уж лучше я буду всегда в досягаемости…

— Ты сказала ему, что любишь меня, — отвел я взгляд от ее профиля, продолжая идти рядом. — И кому же ты врешь?

— Всем, — даже не задумалась она.

— Твой диплом надо сжечь, — тяжело выдавил я. — Как тебя с такими разговорами вообще на работу взяли? По рекомендации деда?

— Исключительно. Как ещё?

— Перестань! — рыкнул я, хватая ведьму под руку и рывком дергая к себе. Она влетела мне в грудь и едва не отскочила, но я смог удержать. — Хватит! Я устал с тобой дергаться!

— Ну так верни меня туда, где взял.

И снова этот вызов во взгляде. Мне иногда кажется, что решение сдохнуть для нее было на самом деле плевым делом.

— Я взял тебя много лет назад, — притянул к себе ближе. — И ничего уже не вернуть! Ни тебя, ни время!

— Жалеешь?

— Ты правда любишь?

Ее зрачки вдруг расширились и едва не затопили зелень глаз, взгляд дрогнул.

— А ты хочешь, чтобы любила? — понизила она голос.

Что мне её слова теперь, когда я вижу все по глазам?

— Хочу.

Я забылся. Утонул в её взгляде так стремительно, аж в груди сдавило.

— Зачем тебе? — прозвучало будто сквозь толщу воды. — Ты сегодня грянул на полную мощность своей ненависти — ко мне и моей семье.

— Это для деда, — хрипло перебил я, выныривая с трудом. — Терпеть не могу, когда мне указывают ведьмаки. Это что-то из прошлого, да, Ринка-врач? Наверное, имею право ненавидеть, когда мне указывают, куда лечь, как встать и что излучать для ненавистного мне общества?

— Наверное.

— Зубы мне не заговаривай, — притянул ее ближе.

Она снова посмотрела на меня, но на этот раз холодно, режуще.

— Ты используешь всё, что знаешь обо мне, против меня, — заговорила, наконец. И голос ее осип. — Я тоже устала. Очень.

И она невесомо коснулась своими губами моих. Так обреченно, будто я был какой-то неотвратимостью, которую она точно не переживет… Это был не поцелуй. Это — то самое касание, о котором она говорила. Просто попытка быть близко, чтобы меньше бояться. Когда она отпрянула, я уставился ей в спину… и пошел следом. Ей претило следовать за мной. И машину она нашла без каких-либо трудностей. И правда — врет всем, не моргнув и глазом.

Но это стало неважно.

Кот притих в переноске, ведьма скукожилась на переднем сиденье. А у меня все неожиданно улеглось.

Я взялся за руль:

— Коту надо еды. Лекарства?

— Да, прописали ему там.

— А тебе? Ты говорила, к врачу нужно.

— Уже не нужно.

— Ринка… — Я завел двигатель вместо того, чтобы завестись самому. Ну, не хочет к врачу — ее дело. Я тоже никуда не хочу больше. Только домой. — Голодная?

— Да.

Уголки губ дернулись, и я еле слышно усмехнулся.

— Что будешь?

— Кофе и шоколадный мафин.

— Ассортимент какой-то заправочной станции?

— Да.

Ведьма ещё поежилась какое-то время, потом вытащила из переноски кота и прижала к себе. Тот сразу задрых у нее в руках. Тоже устал. Все мы устали. Я потянулся к мобильнику и, пока стояли на светофоре, дал задание подготовить мой загородный дом к приезду. В отличие от городского, тот я очень любил. Нет, не за возможность свободно побегать по лесу, хотя и это тоже нравилось. Ночью — самое то для такого урода, как я.

Я поежился, вспоминая слова Ринки в кафе прошлым утром. Да, мы изрядно потрепали друг друга за эти пару дней. Нужно передохнуть. Иначе я точно кого-нибудь убью.

Предвкушение тишины расслабило окаменевшие мышцы, я вздохнул глубже и устроился в кресле удобней. Ринка молча смотрела на дорогу. И так хотелось с ней просто поговорить… но я сам сделал все, чтобы говорить она со мной не желала. Но я все равно попробовал.

— Думаешь, с Тахиром ты была бы счастлива?

— Я бы не была с ним, — бесцветно отозвалась она.

— Дед твой…

— Я знаю, что он пытался. — Ринка вздохнула и неожиданно задала встречный вопрос. — Представь, если бы у него получилось, ты был бы счастлив с Мариной?

— Быть может…

— Хотел бы узнать?

Я промолчал. К Марине я бы никогда не испытывал этих разрывающих грудную клетку эмоций. Я не хотел ее настолько, но и не рвался бы между ненавистью и страстью, не сгорал бы от чувства вины перед ней…

— Нам было бы спокойней обоим. Тебе — с Тахиром. Мне — с Мариной.

— Воспитывал бы волчонка? — глянула он на меня с интересом.

— Я с этим почти смирился там, в больнице, пока ты водила меня за нос.

— Впечатляет, — усмехнулась она восхищенно. — Хорошо, что до этого не дошло… Ни Тахир, ни Марина не заслуживают такого бедствия в жизни, как мы с тобой.

— Бедствие здесь только я. Ты… — морда сама потянулась в широкую улыбку. — Не выдержал бы тебя Тахир. Ты для него слишком, Ринка. Маринке по сути всегда была нужна защита. Теперь у неё она есть. Она — тихий воин. Когда сбежала, я даже не поверил. А ты — нет. Тебе никто не нужен.

— Быть может…

Идиотизм, но нам впервые удалось поговорить и не поругаться лишь на тему вероятных отношений с кем-то другим. Но я понял, что не променял бы все это с Ринкой на то, что могло бы быть с Мариной. Я и не заслуживаю Марину так-то. Нет. Мне нужно обуздать именно ту женщину, которую я когда-то выбрал.

Ринка не спрашивала, куда мы едем, а я не рассказывал. За окном уже давно простирался осенний лес, небо давило свинцовой палитрой, а мобильный рвало от входящих — Иса, Хан… но я не мог сейчас позволить втянуть себя в это все снова. Мы вырвались. На сегодня, на завтра… Хватит мне Серого с его «быстрее засвети свою счастливую морду перед высшими»! Эти же просто будут требовать противоположного! Хватит.

Я выполнил пожелание ведьмы, и в салоне запахло шоколадом.

— Ну не позволяй ему есть у себя изо рта, — строго заметил, когда кот потянулся к её мафину и с интересом попробовал его другой бок.

— Заболею назло твоему ведьмаку, будет знать, как надевать такой ошейник на немощную ведьму, — беззлобно огрызнулась Ринка.

— Правда можешь заболеть? — насторожился я.

— Ты такой наивный, Миша? — повернулась она ко мне, состроив дакфейс.

Оставалось напомнить себе, что это я решился на передышку. Она этого не обещала.

— Я думаю, что ты выпендриваешься. Будешь доедать после кота — поедешь у меня к врачу. Но будет проще, если повзрослеешь.

— Да не буду я после него есть, — проворчала ведьма. — Куча взрослых людей целуют своих зверей! Кроликов, кошек с собачками и даже крысок! Я же просто мафин не уберегла, и ты уже испугался, что впала в детство! Тебе самому не хватает взрослости!

— Проехали. Рот закрой.

— Да, черт тебя побери, почему я должна все время его закрывать, когда тебе можно нести всякую хрень практически безлимитно?!

Я плавно съехал на обочину, заглушил двигатель и вышел из машины. Ринка настороженно позволила себя вытащить с пассажирского сиденья и даже отвести недалеко в лес.

— Ори, — предложил я на вопросительный взгляд, отпуская ее на более-менее чистой полянке. — Пока я не за рулем и, если вдруг обернусь, то не огребу. Ори. Можешь подраться со мной или с березой — что больше нравится.

Честно, я не думал, что она воспользуется предложением. Ринка растерянно нахмурилась в первые мгновения, а потом втянула побольше воздуха в легкие и грянула во весь их объем:

— Ты думаешь, я испугаюсь тебе высказать все?! Как вообще у тебя повернулся язык эти слова сегодня сказать?! Сравнить этот день, в который мы возили кота к врачу, и прошлое, в котором тебя разве что на куски не рвали?! Как?! Что я, мать твою, сделала тебе такого сегодня, что ты припомнил мне ту страшную ночь, да ещё и так — играя моими чувствами?! Будто тварь ты циничная, и ничего живого внутри тебя не осталось! Или думаешь, я забыла, через что ты прошел десять лет назад?! Будешь напоминать каждый день?!

И она правда бросилась на меня с кулаками. А я стоял, позволяя Ринке себя лупить, и смотрел перед собой. Пусть. Есть за что. Хорошо, она не получила какой-нибудь пояс по боевым искусствам за эти десять лет. Слишком занята была учебой, видимо. Но лупила со знанием дела, правда, врачебного — ниже ребер, по прессу. Это, конечно, было забавно. Я старался не сильно напрягаться, чтобы руки себе не отбила.

Выдохлась она быстро. Запыхалась вся, раскраснелась и уперлась лбом мне в грудь, тяжело дыша. Так мы и стояли в тишине леса. Холодало. Подул ветер, и стал накрапывать дождь.

— Поехали? — спросил я тихо.

Она глубоко вздохнула и кивнула, отстраняясь. А потом так решительно зашагала в лес, что я сначала подумал, решила от меня уйти. Когда до меня дошло:

— Рин, машина в другой стороне.

Ведьма ругнулась и, пыхтя, вернулась ко мне:

— Может, ты пойдешь вперед? — заметила раздраженно. — Или ещё повеселимся?

Я усмехнулся, глядя на нее. Она только покраснела сильнее.

— Тебе идет осенний лес.

Я же не видел её раньше вне лаборатории. И тем более никогда не видел в лесу.

— Банальный сюжет, — фыркнула она, убирая волосы со лба.

— Зато очень теплый, трогательный и возбуждающий.

— Примитив, — злилась, раздувая ноздри.

— Эксклюзив, — понизил я голос, добавив в него ноты рычания.

Во рту стало сладко, будто сок спелой рябины брызнул на язык и обдал горло горечью. Давно мы с Ринкой не говорили вот так, на одном языке. Я представлял свое, она — непременно другое. Но говорили мы об одном — о картине и её сюжете. Я видел в центре внимания её глаза, отраженные в задумчивой синеве холодного лесного озера. А Ринка… может, увидела какое-то «ню», едва прикрытое ворохом листьев рябины? И это тоже было бы сочно.

— Поехали, — буркнула она. — Куда только? Куда мы едем?

— Ко мне домой. — Я развернулся и направился к машине.

Ринка следовала за мной.

— Сколько у тебя домов?

— Любимый — один. За городом в лесу.

— Ты оттуда вез так долго Марину, когда ей стало плохо?

Я скрипнул зубами.

— Да, — выдавил. — Тебя бы не довез.

— М? — непонимающе взглянула на меня, когда открыл перед ней пассажирскую дверь.

— Я бы тебя не довез в первые пару дней до этого дома. Даже сегодня вот все не могу довезти, — зачем-то решил оправдаться.

— А, — усмехнулась Ринка, будто забывшись.

И я улыбнулся ей в ответ. Она смутилась и залезла в машину, подхватив с сиденья кота. Тот был на удивление спокоен, хотя обычно кошки в незнакомой обстановке паникуют. Ох, не нравится мне этот приблудный! Но у Ринки в руках он смотрелся довольно умиротворяюще. Вскоре они оба задремали.

«Что происходит, почему не отвечаешь?» — возмущался в сообщениях Иса.

«Занят», — отбрил я коротко, хоть пустая дорога и позволяла написать и более развернутый императив.

Но я был поглощен важным делом — я сбегал. От ведьмаков, Серого, работы и друзей. Взял все самое нужное: свою ведьму, ее кота, кофе с мафином и слабую надежду.

На подъезде к дому я уловил слабый запах дыма и привычно напрягся. Видимо, жгли сухую листву в мое отсутствие, а как обрадовал визитом, сразу затушили. Нет, такого слабого запаха недостаточно, чтобы меня убить. Дым начинал меня душить и становился опасным только в закрытых помещениях. Но об этом мало кто знал. А вот Марине я зачем-то сказал. Мда…

Сонную ведьму растрясло на неровностях дороги, хоть я и крался еле-еле, и она огляделась.

— Ух ты, — прохрипела, глядя в окно. — И правда лес… А речка тут есть? Или пруд?

— Ты всё же решила позировать мне? — усмехнулся я.

— Ещё не решила, — буркнула она и потянулась за остатками холодного кофе в стакане.

— Сейчас доедем, попьешь горячего, — рассеяно заметил я.

— Ты заботишься или настолько любишь командовать?

— Все сразу.

— Миша, я взрослая. Если я хочу остатки кофе, я их хочу.

— Да-да, взрослая, — процедил я и заглушил двигатель перед воротами. — Пошли?

Ринка не дождалась, пока обойду машину — вылезла сама. И то, как расширились ее глаза, понравилось. Кот вцепился в хозяйку и смотрел вокруг не менее удивленно. Вместе мы прошли через калитку, и ведьма встала за ней, осматриваясь.

— Нравится?

— Я ещё не видела дом. — И она шагнула по дорожке вперед. — Но у тебя и в городе красиво. Здесь места больше. Ты сам тут все сажал?

Из горла вырвался смешок пополам с рычанием. Как же это понравилось зверю! Женщина восхищенно пялится на дом, который он создал много лет.

— Сам, — прокашлялся я на ее настороженный взгляд.

— Правда? — вздернула она бровь. — Все-все сам посадил?

— Я посадил тут и выбросил уже много всего.

И не жалел теперь, что долго перебирал. Осенний пейзаж тут теперь особенный. Мелколистные клены, редкие декоративные кусты с ягодами, всевозможные сорта рябин — все это взрывалось калейдоскопом нестерпимо ярких пятен перед глазами и остужалось лишь кропотливо подобранным охлаждающим фоном из вечнозеленых трав и темно-зеленой хвои. Пахло тут тоже по-особенному.

Ринка заворожено углубилась в сад, и я решил оставить ее одну. С территории она все равно никуда не денется. А меня уже ждали. Я только отголоски запаха уловил, да и то мне казалось, что сын Харук Хана оставляет этот пряный шлейф, чтобы предупреждать о себе. А не потому, что я на самом деле мог его засечь.

— Привет, Дзери, — оглянулся я на веранду.

Мой управляющий, ожидавший на верхней ступеньке, кивнул — юный маг, вероятно, получил задание от отца охранять меня здесь. Сам Дзери вскоре вышел из-за угла дома и широко мне улыбнулся, махнув рукой.

Худой высокий парень в тяжелом кожаном плаще смотрелся своеобразно. Но то, как рисовалось смущение на его лице, мне понравилось. Он подошел ко мне и красноречиво пожал плечами, мол, сам понимаешь, дядь Миш, папе не возразишь — послал досматривать.

— Ты надолго тут?

Дзери указал на меня, прищурив один глаз. Видимо, пока я тут.

— Твой папа меня бесит, — нахмурился я.

Дзери серьёзно нахмурил брови, понимающе кивая, и снова пожал плечами. Я покачал головой и усмехнулся:

— Кофе будешь?

Парень кивнул. Я поднял взгляд на управляющего:

— Я не меньше, чем на неделю. Посели, пожалуйста, Дзери с удобством в доме для гостей.

Юный ведьмак округлил глаза и взмахнул руками, выражая протест, но я только нахмурился:

— В палатке рисовать неудобно, — отрезал. — Ты практикуешься?

Дзери энергично закивал и вытащил мобильный — фотоотчет с его работами уже ждал меня. Подготовился. Вообще, парень был без ума от искусства уличного граффити. Его рисунки красовались в особенно малодоступных местах, заставляя людей очень сильно удивляться, как же художник достал до таких стен и других поверхностей. Собственно, на этом Дзери когда-то и поймали. Только все это было предлогом, и вытаскивать его пришлось из места, далекого от официальной комнаты задержания.

— Ну, пойдем покажешь, что нарисовал, — кивнул я ему на диван в углу веранды.

Каждый раз я удивлялся силе духа этого парня и его желанию жить. Может, видел в нем юного себя… Дзери не говорил с тех пор, как я вытащил его из плена.

И врачам оставалось лишь догадываться, через какой ужас парню пришлось пройти — он не делился ни с кем. Да и что там гадать, если тварь, у которой я его выдрал, должна была давно удавиться собственной кровью за извращенные издевательства над детьми. Только предсмертные вопли никак не остудили воспаленных болью картин, что пришлось увидеть в его логове. Ринка говорила, что я зря прожил эти годы, но она была неправа. Много чего в прошлом меня радовало за такое вот настоящее, которое удалось подарить хоть кому-то.

— Хорошо, — кивал я, листая фотографии в мобильном. — Вот это отличное решение… Какая палитра… А вот это не закончил?

Глаза Дзери светились, когда встречался с ним взглядом. Он указал на меня, потом на себя и приложил ладонь к груди.

— Пожалуйста, — кивнул я, принимая благодарность за коллекцию красок, которую отправил ему пару месяцев назад. — Остались ещё?

«Много», — показал он руками.

— Порисуем же, пока ты все равно тут?

И снова он кивнул, улыбаясь. А в следующую минуту обернулся к саду и вернул мне вопросительный взгляд.

— Это моя Ринка там, — ответил я с готовностью, даже не задумавшись. — Я люблю её.

Дзери показал мне большой палец, улыбаясь, а я прокашлялся и… усмехнулся. Ну, вот я и сам с легкостью признаюсь кому-то в чувствах к Ринке. И звучит это как нечто обычное. А на нее я так взъелся…

Когда она показалась на дорожке, я тронул ведьмака за плечо, и вместе мы уставились на Ринку.

— Здравствуйте, — настороженно поднялась она к нам по ступенькам.

Кот дрожал у нее за пазухой, пялясь на новый мир вокруг. Завидев знакомого меня, он возмутился громким мявом, мол, какого черта я его сюда привез?

— Рин, это Дзери, сын Хана, — представил я парня, но, видя, что моя ведьма не спешит отвечать на его улыбку взаимностью, объяснил: — Дзери не говорит. И он здесь у меня занимается живописью.

Ринка расслаблено опустила плечи и улыбнулась, протянув парню руку:

— Привет, я Катя. — Она потянули кота из-за пазухи. — А это Дали. Я его на улице подобрала.

Она села в кресло и выпустила кота к нам на диван. Дзери принялся заигрывать с ним солнечными зайчиками в ладони, а я смотрел, как Ринка, уперевшись локтем в стол, растекается в кресле.

— Погуляла? — спросил глупое.

— Да, — и она протерла глаза. — Ты говорил, тут горячий кофе можно раздобыть?

— Скоро принесут. Посмотри пока, — и я, спросив у Дзери разрешения взглядом, передал мобильный с фотографиями Ринке. — Дзери рисует граффити.

Мне нравилось, как она мне подыгрывает. Потянулась с готовностью к мобильнику, принялась восхищенно листать работы парня… а я смотрел и улыбался так, будто давно так на нее смотрю и улыбаюсь ей не одну жизнь подряд. Может, поняла, что я предложил передышку? А может, просто устала.

Прохладный ветер прошелся по веранде, и Ринка поежилась. Дали уже вовсю терся о бок Дзери, принимая ещё одного новичка в свой мир. А вот на появление моего управляющего изогнул спину и смешно распушился. Был худым червяком, а тут вдруг изобразил из себя колючую гусеницу. Значит, чужих оборотней мы не любим, зато ведьмаков готовы облизывать без кастинга.

— Дзери, а кот обычный? — обратился я к ведьмаку. — А то он какой-то подозрительно гостеприимный ко всем ведьмакам.

Парень пытливо изогнул бровь, но тут же вопросительно глянул на Ринку.

— Я не могу колдовать, твой отец на меня ошейник надел, — обыденно объяснила ведьма и скосила на меня взгляд: — Что тебе с ним не так?

Дзери смутился, поводил над котом ладонью, почесал ему за ушами и пожал плечами.

— Он просто общительный, — защищала кота Ринка. — Что?

— Все нормально, не пыли, — примирительно поднял я руки. — Это был глупый вопрос. Пошли, дом покажу?

Ринка поднялась и направилась за мной в дом.

— Тебе плохо? — не сдержал я беспокойства.

— Мне страшно и непонятно, почему ты вдруг… стал такой.

— Какой? — И я посторонился, пропуская ее в двери.

— Спокойный такой. — И она огляделась в гостиной.

Тут ее взгляд уже так не загорелся, как в саду, хотя дом я любил не меньше.

— Мы признались друг другу, что устали. — Я кивнул в сторону галереи. — Там у меня мастерская.

Ринка направилась на дневной свет, я последовал за ней.

— А что с Дзери, почему не говорит?

— Это сложная история…

Она скользила взглядом по картинам на стенах, не спеша двигаясь от одной к другой. Я жадно следил за ее эмоциями.

— Насколько? — бросила она на меня пытливый взгляд.

— Дзери давно рисует граффити, — начал нехотя я. — Рисует очень здорово. Люди начали узнавать его работы. Кому-то это не понравилось. Его арестовали и отправили в отделение по делам несовершеннолетних. Только оттуда он каким-то образом попал к ведьмаку-извращенцу, который собирал личную коллекцию беспомощных подростков, подвергая их всяческому насилию…

Ринка остановилась и перевела на меня взгляд, полный немого ужаса. Да, от этой истории кровь застывала в жилах даже у меня.

— Собственно, поэтому он и не говорит, — решил закончить я.

— Подожди, а что с тем ведьмаком? — покачала она головой и пытливо прищурилась. — Это ты вытащил Дзери.

Я досадливо нахмурился и отвел взгляд. Не хотелось ей этого рассказывать:

— Нет, не я.

— Ты. Именно поэтому Харук Хан тебе так предан и искренне переживает. Не рисковал бы он так, устраивая мне ту проверку после пожара в твоем доме. А Дзери искренне рад быть в твоей компании. И ты к нему привязан.

— Ну какая же ты умница, — неодобрительно заметил я.

— А ты — скромница.

— Да, не хотел рассказывать. Решишь, что цену себе набиваю…

— И то правда, вдруг я посмотрю на тебя под другим углом и обнаружу, что ты способен на сочувствие, жертвенность и привязанность, — не жалея, распинала она меня.

— Я просто увидел в нем себя.

— И это не удивительно. Нам с тобой никто не помог.

Она вернулась к разглядыванию картин, но тут же замерла перед своей собственной, нарисованной для меня.

Свеча в полумраке.

— Это прекрасная работа, — заметил я в тишине.

— Да, я знаю, — прошептала она. — В ней много всего о тебе…

Мне захотелось обнять ее, но стало страшно нарушить это призрачное перемирие. Казалось, любой вздох или движение — и оно растает.

— Может, хочешь порисовать? — предложил я. — Пока Дзери тут, я позанимаюсь с ним…

— Может. — И она посмотрела на меня как-то по-новому.

— Мы не будем тебе мешать. Поработаем на улице, а ты сможешь спокойно заниматься в мастерской. Давай дойдем до нее уже, а?

Ринка улыбнулась и ускорила шаг. А мне показалось это все каким-то сном. Золото её волос бликовало на солнце, пока она крутила головой, осматриваясь. Неужели она и правда здесь? А я… А я просто как счастливый мальчишка, довольный ее присутствием.

Я строил этот дом для нее, разговаривал тут с ней, рвал ее портреты и жег ошметки в саду… Сколько тут всего было про нее — сложно представить. Пространство вокруг гудело, будто заколдованное, всё это время, но стоило Ринке и правда тут оказаться, все стихло. Кошмар будто кончился. Но об этом я ей точно не расскажу.

— Мы когда-то мечтали с тобой о такой мастерской, — прошептала она. — И ты ее построил. С правильным светом, открытую естественной погоде… Здорово, Миша.

И она так тепло мне улыбнулась, что показалось — это были не мы все эти дни. Только все происходящее казалось дрожавшим в воздухе миражом. Я едва не потянулся к Ринке, чтобы потрогать её. И да, от нее был ничего не скрыть.

— Я строил ее для тебя, — хрипло выдохнул я, чувствуя, как меня охватывает непонятная тревога. Будто я открываю ведьме сердце, а она сейчас зло надо мной засмеется…

— Я поняла. — Ее улыбка наполнилась грустью. — Давай, мы с Дали тогда освоимся, а ты с Дзери можешь приступать к занятиям.

— Пошли, покажу твою комнату, — кивнул я на выход.

— Мою? — удивилась ведьма.

— Да, Ринка, твою. — Рычания в голосе скрыть не удалось. — Я хочу попытаться…

— Что?

— Что-то другое, — проворчал. — Не придирайся.

— Миш, у тебя же зверь…

— Ты чего сейчас добиваешься? Чтобы я надежды пустые не давал, что не трону больше?

— Меня вполне устраивают твои попытки без личной комнаты, — серьёзно посмотрела она в мои глаза. — Не стоит требовать от себя больше, чем можешь. И да, я же врач, Миш. Понимаю, что от голода твой характер не улучшится.

— Можешь перестать быть врачом? — понизил я голос. — Я не хочу общаться с тобой диагнозами. Я не болен. Я просто чудовище. Это хроническое состояние. И я хочу попробовать. Ты этого стоишь. Как и предложения.

Как же трепетно дрогнул её взгляд! Будто ведьма разом выполнила все мои просьбы — перестала быть доктором и дала мне шанс. Но слов так и не произнесла. Вместо этого улыбнулась также, как я только что — с чувством оголенного сердца. Я повел рукой к выходу из мастерской, давай всему этому время улечься, и она послушно выскользнула в коридор.