Зеркальщик. Счастье из осколков

Осколок третий. Отражение для Зеркальщика

Хоть семейство Изюмовых и начало подготовку к балу заблаговременно, в дворянскую ассамблею всё же прибыли с изрядным опозданием. А всё из-за младшей дочери, Аннушки, которая трижды требовала причесать себя по-новому, сетуя на то, что ей по младости лет не позволены высокие, открывающие шею и плечи, причёски. Глядя на сестру, и старшая дочь, Юленька, тоже перчатки заменила, потом ожерелье в тон платью решила найти, всех горничных взбудоражив, а как пропажа отыскалась, решила, что на платье в тон украшение совершенно теряется. Одному богу ведомо, сколько бы ещё девицы собирались, доводя до совершенного отчаяния свою среднюю сестрицу, если бы батюшка, огневавшись, в приказном порядке не велел всем сесть в карету. А кто, мол, не успеет, тот дома останется либо же своим ходом добираться будет. Угроза возымела действие, барышни, пища испуганными мышками, застигнутыми в самый разгар пиршества котом, вспорхнули в карету и нахохленно замолчали, обиженно отвернувшись к окнам. Впрочем, Алексей Петрович в карете с дамами ехать не стал, предпочтя мягким бархатным диванам своего верного буланого конька Вихря, Варенька думала про чудный сон, с замиранием сердца вспоминая сероглазого молодца со шрамом на щеке, а на маменьку обижаться и вовсе было неприлично. Да и небезопасно, поскольку Софья Васильевна весь дом держала в строгости и воли много, что своим чадам, что слугам, не давала.

Когда карета подъехала к залитой ярким светом ассамблее, у дам вырвался единодушный вздох восхищения. И было от чего. Массивные кованые ворота были тщательно убраны еловыми ветвями, переплетены золотистыми лентами и чуть припорошены выпавшим днём снежком. На каждой высокой ступени входа стояли высокие напольные вазоны, также с еловыми ветвями, украшенными позолоченными орехами и пёстрыми нитями бус. Встречающие гостей лакеи были в жемчужно-белых ливреях, делающих их подобными сказочным духам, которые, согласно легендам, способны исполнить самое заветное желание в новогоднюю ночь.

Варенька, сбросив изысканную шубку из серебристого беличьего меха на услужливо подставленные руки, расправила нежное, цвета слоновой кости бальное платье и с замирающим от волнения сердцем шагнула в зал. Блеск и великолепие бальной залы, невероятных размеров ель, стоящая в центре и, казалось, упирающаяся в потолок своей верхушкой, на миг ослепили девушку. Варенька застыла, восторженно глядя по сторонам и позабыв о трепетно сохраняемом в глубине души сновидении, ведь реальность превзошла все самые смелые мечтания.

- Дитя, не стой у самого входа, это неприлично, - прошептала Софья Васильевна дочери, незаметно подталкивая её локотком и лучистой улыбкой приветствуя оказавшихся поблизости знакомых и соседей.

- Маменька, как же здесь красиво! – благоговейно прошептала девушка, не отрывая блестящих глаз от симпатичного миниатюрного ангелочка, прячущегося в густых ветвях праздничной ели.

- Рад, что тебе нравится, - прогудел Алексей Петрович, внимательно оглядываясь по сторонам и кивком приветствуя знакомых и коллег.

По залу поплыли звуки вальса. Раскрасневшуюся и не скрывающую торжествующей улыбки Юленьку пригласил стройный юноша в мундире кавалергарда, к трепещущей от волнения Аннушке подошли сразу два кавалера. Варенька, на долю которой партнёра для танца не досталось, отошла поближе к стене, с восхищением глядя на скользящие по паркету блестящие пары. И вот тут-то уже подзабытый сон и стал воплощаться в жизнь. Рядом со столиком, уставленным всевозможными лакомствами, барышня заметила среднего роста русоволосого мужчину в сером военного кроя платье. Варвара Алексеевна приглушённо охнула и во все глаза воззрилась на незнакомца, ведь это был он: мужчина из сна! Барышня с трепещущим от волнения сердцем отмечала всё новые и новые черты, которые успела приметить ещё во сне. Вот горделивый разворот плеч, величественная посадка головы. А вот и глубокий шрам на правой щеке, побелевший от времени, но всё ещё очень даже заметный. Варенька встретилась взглядом с большими, серыми, словно туман над водой, глазами и застыла, заворожённая серебристыми искорками на дне этих бездонных очей.

Стоит ли удивляться тому, что мужчина заприметил беззастенчиво уставившуюся на него девицу, но вместо того, чтобы огневаться либо же надменно вскинуть брови, выражая тем самым неудовольствие от столь грубого нарушения этикета, лишь вежливо кивнул. Варвара же Алексеевна вместо того, чтобы застыдиться и спрятаться в толпе либо же укрыться за веером, почтительно присела, как делала всякий раз, когда в дом приходили папенькины друзья, люди весьма почтенные и, к вящему огорчению барышень, лет преклонных. Уголки чуть надменных, чётко вылепленных губ незнакомца приподнялись, обозначая улыбку, после чего мужчина решительно одёрнул мундир и широким шагом двинулся к окончательно растерявшейся Вареньке.

«Что же делать? Мы же незнакомы!» - вспугнутыми воробьями пронеслось в голове у барышни, и она в растерянности повернулась туда, где, как ей помнилось, остановились её родители.

К счастью, папенька с маменькой по-прежнему оставались у увитой серебристыми лентами колонны, ведя оживлённый разговор с седым гневливого вида генералом, рядом с которым стояла молодая, Варенькина ровесница, барышня. Для дочери девица держалась слишком смело, то что-то шепча генералу на ушко, то тонкой рукой в длинной белой перчатке касаясь его плеча, то переплетая свои нежные пальчики с его толстыми пальцами. Как успела заприметить Варвара Алексеевна, регулярно тренирующая наблюдательность, на безымянном пальчике девицы сверкало золотое кольцо с неприлично крупным бриллиантом. На правой руке генерала также поблёскивала кольцо, хотя, насколько Варенька помнила, мужчина три года назад овдовел. Причём гибель его супруги вызвала всплеск пересудов и кривотолков по всему городу, поскольку дама комплекции была весьма крепкой, на здоровье никогда не жаловалась, всех врачей во всеуслышание называла шарлатанами и коновалами, а зачахла за неделю от неизвестной болезни, сразу лишившей её подвижности и речи. Официальной причиной гибели генеральши назвали апоплексический удар, но по городу долго ходили слухи о том, что супруг просто отравил опостылевшую жену ради молодой и красивой любовницы. И вот сейчас, глядя на генерала и его спутницу, Варенька дерзнула предположить, что слухи об отравлении генеральши не так уж сильно и противоречат действительности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Сударыня, - раздался за спиной девушки обволакивающий бархатистый голос, и барышня, испуганно охнув, обернулась так резко, что лёгкие юбки взметнулись вверх, обнажив стройные щиколотки и туфельки на высоком каблучке.

- Вы смотрите на меня с таким ужасом, словно созерцаете привидение, - давешний сероглазый незнакомец в лёгкой улыбке приподнял уголки губ, - позвольте спросить, чем я вызвал подобный страх?

Варвара Алексеевна смешалась, чувствуя, как предательская краска заливает не только щёки, но и лоб, уши и даже шею.

- Сударь, я… Мне… - промямлила барышня, так тиская веер, что он начинал угрожающе потрескивать.

- Будущей помощнице дознавателя не пристало быть столь робкой, - всё тем же бархатистым тоном заметил мужчина.

Варенька распахнула глаза, со смесью восхищения, благоговения и ужаса взирая на своего собеседника.

- Откуда Вам известно, сударь?!

- Известно что, сударыня? – парировал незнакомец. – Ваше желание стать помощником дознавателя? Всё очень просто, - мужчина перешёл на шёпот, коим на сцене говорят замышляющие недоброе злодеи, - я Зеркальщик. Разве Вы не знаете, что таким как я ведомы все самые глубокие тайны сердец?

Варвара Алексеевна приглушённо охнула и опять залилась краской, хотя была уверена, что пуще смутиться уже не получится.

- Кроме того, я имею честь быть другом Вашего батюшки, а Ваш портрет, равно как и портреты Софьи Васильевны и Ваших сестриц, стоит у него на столе в рабочем кабинете Сыскного Управления, где я, равно как и Ваш батюшка, состою на службе.

Вареньке вспомнилось, как её маленькой девочкой толкнули на большую чудесную витрину магазина игрушек, что стоит на пересечении Пряничных рядов и Церковной улицы. Тогда тоже во все стороны брызнули осколки, разрушая чудесное, воистину чародейское великолепие, круша сказку на острые, наносящие кровавые раны куски.

- Я огорчил Вас, - незнакомец мягко взял вялую безвольную руку девушки в свои тёплые и сильные ладони.

- О, а вот и Всеволод, - пророкотал Алексей Петрович, подходя ближе и с лукавым добродушием посматривая на руку дочери, спрятавшуюся в ладонях мужчины. – Вижу, уже успел свести знакомство с моей непоседой?

- Как такового знакомства у нас ещё не состоялось, - опять приподнял в улыбке уголки губ мужчина, - официально нас друг другу пока никто не представлял.

Вареньке показалось, что Зеркальщик как-то особливо выделил короткое слово «пока», но разве можно быть в чём-то твёрдо уверенной, если имеешь дело с подобным опасным, если верить всевозможным энциклопедиям, человеком? Ведь Большая энциклопедия талантов и дарований ставит дар Зеркальщиков рядом с проклятыми способностями Некромантов, с той лишь разницей, что Некромантия запрещена и преследуется властями, а Зеркальщиков, наоборот, усиленно привлекают к службе.

- Варвара, - шикнул на дочь отец, - хватит грезить наяву. Обрати внимание на кавалера, коему я тебя сейчас представлять буду.

Варвара Алексеевна вскинула глаза на Зеркальщика и, без труда прочитав в его глазах улыбку, опять закраснелась и потупилась.

- Всеволод Алёнович, имею честь представить тебе свою дочь, Варвару, - звучно пророкотал Алексей Петрович, изящно, как того требовали правила приличия, указывая на стоящую рядом барышню. – Варенька, а этой мой верный друг Образов Всеволод Алёнович, один из лучших дознавателей Сыскного Управления.

- Право слово, вы мне льстите, Алексей Петрович, - возразил Всеволод, и Варенька ясно поняла, что сказана сия фраза была отнюдь не из вежливости. – Варвара Алексеевна, могу я пригласить Вас на тур вальса?

Веер в руках барышни опять затрещал, девушку раздирали нешуточные сомнения. С одной стороны, Варенька боялась показать себя недостаточно грациозной и интересной, с другой страшно хотелось познакомиться с таинственным Зеркальщиком поближе, а где это лучше сделать, как не в танце?!

- Благодарю Вас, Всеволод Ал… - Варвара Алексеевна споткнулась на причудливом отчестве кавалера, сомневаясь, что расслышала его правильно, но потом всё же решила рискнуть, - Алёнович.

Всеволод, вне всякого сомнения, заминку барышни заметил, но вида не подал. Мягко взял девушку за руку, вывел ближе к центру, а потом повёл в танце так легко и плавно, словно всю жизнь ничем другим, кроме танцев, не занимался.

- Вы прекрасно танцуете, - восхищённо заметила Варенька, уже на первом круге расслабляясь и перестав опасаться, что запутается в ногах или ошибётся в движении.

- С превосходной партнёршей это не трудно, - вернул комплимент Всеволод.

Девушка опять смутилась, отвела взгляд, но потом решила, что танец короток и растрачивать его на молчание не стоит. Ей о многом хотелось спросить, но как это сделать, чтобы не показаться любопытной кумушкой?

- О чём именно Вы хотели меня спросить, Варвара Алексеевна? – неожиданно пришёл на помощь девушке Зеркальщик.

Барышня изумлённо распахнула глаза и округлила ротик, вызвав у Всеволода нестерпимое желание её поцеловать:

- Откуда Вы знаете, что я хочу? Вы мысли читать умеете?

Зеркальщик негромко рассмеялся, чуть плотнее прижимая барышню к себе.

- Нет, мысли я читать не умею. Правильнее будет сказать, что я вижу помыслы и желания людей, особенно таких искренних, как Вы.

Варенька невольно насупилась, безошибочно угадав в словах Всеволода намёк на то, что она излишне наивна. Вот ведь какой! Недаром всё-таки Зеркальщиков по степени опасности приравнивают к Некромантам, с такими ухо востро держать стоит, уж больно проницательные, ничего от них не скрыть!

И опять мужчина всё правильно понял. Погладил ласково девичью руку, в глаза заглянул, молвил почти просительно:

- Не гневайтесь, Варвара Алексеевна. Для меня видеть чувства и помыслы так же естественно, как дышать или ходить. Об искренности же Вашей я упомянул не в укор, а в похвалу, для меня истинное счастье встретить столь цельного и светлого человека.

От нежданных комплиментов Варенька зарделась и сбилась с ритма, чувствительно наступив кавалеру на ногу.

- Ой, простите, - пролепетала девушка, дивясь тому, что и у неё нога заныла от боли, - я нечаянно!

- Мне не больно, - улыбнулся Зеркальщик, продолжая кружить барышню так, словно бы ничего и не произошло.

- Да как же не больно, - живо возразила Варвара Алексеевна, - когда у меня самой нога заныла! Только не правая, как у Вас, а левая.

От этого невинного, с точки зрения барышни, заявления Всеволод вздрогнул, побледнел и замер столбом прямо посреди бальной залы.

- Вы чего? – всполошилась Варенька, тревожно заглядывая в глаза кавалеру. – Вам нехорошо? Давайте постоим, признаюсь, у меня тоже от этого танца всегда голова кружится и дыхание сбивается.

Всеволод машинально приподнял уголки губ в улыбке и будто бы случайно повёл девушку к огромному, от пола до потолка, зеркалу. Конечно, сама Варенька предпочла бы удобные стулья, поставленные у противоположной стены, в крайнем случае, сгодился бы столик с прохладительными напитками и сладостями, поставленный ближе к входу, но не спорить же с кавалером из-за такой мелочи!

- Смотрите, - прошептал Всеволод, останавливаясь у зеркала и становясь за спиной у Варвары Алексеевны, чуть обнимая её за талию.

Барышня с вежливым интересом взглянула на своё отражение (слава богу, не растрепалась и не раскраснелась сильно), а потом присмотрелась внимательнее, да так и ахнула. Её собственное отражение по непонятной и, чего греха таить, пугающей причине колыхалось, изменялось, будто Варенька смотрела не в зеркало, а в воду озера, по которому гуляли мелкие барашки волн, сливаясь со стоящим сзади Всеволодом.

- Как же это? – пролепетала растерянная девушка. – Отчего?

- Так я и думал, - пробормотал Всеволод Алёнович, а потом вдруг, совершенно неожиданно, спросил. – Варвара Алексеевна, надеюсь, Ваше сердце пока свободно? У Вас нет жениха или тайного возлюбленного?

- У меня и явного возлюбленного нет, - фыркнула барышня, всё ещё зачарованно глядя на сливающиеся в одно отражения. – Глупости сии меня не прельщают!

Впервые с момента знакомства лицо Всеволода озарила широкая улыбка, из-за шрама выглядящая несколько пугающей, словно оскал хищника, загнавшего жертву и уверенного, что она никуда не сбежит.

- Отлично, - пробормотал мужчина. – Варвара Алексеевна, я намерен просить Вашей руки!

От неожиданности Варенька растерялась и тоненьким детским голосочком пролепетала первое, что пришло в голову:

- Вам правая или левая рука надобна?

Зеркальщик не удержался, коротко хохотнул, но, приметив досаду в глазах барышни, оборвал смешок и чуть подрагивающим от веселья голосом ответил:

- Варвара Алексеевна, прошу меня великодушно простить, моя мольба была недостаточно вразумительной.

- Всеволод Алёнович, - воскликнула Варенька и даже в порыве чувств притопнула ножкой, чего, разумеется, никогда бы не позволила себе в более спокойном состоянии духа, - Вы смеётесь надо мной! И не смейте это отрицать!

Барышня задохнулась от волной нахлынувшего праведного негодования, а потому и не смогла больше ничего добавить. Колкие слова, подобно рою рассерженных пчёл, вертелись на языке, толкались, никак не желая выстраиваться в ровную стройную фразу. В самом деле, что себе позволяет этот Зеркальщик! Магический дар и служба дознавателем ещё не дают ему права смеяться над бедной девушкой! Варвара Алексеевна совсем уж было решила уйти, оставив невысказанные горькие слова грозовой тучей висеть над головой мужчины, но тут Всеволод Алёнович мягко коснулся кончиками пальцев девичьей руки (тут же резко отдёрнутой) и мягким просящим тоном произнёс, покаянно склонив голову:

- Варвара Алексеевна, я нижайше прошу простить меня, коли мои слова показались Вам обидными либо же непристойными.

Барышня поджала губки, чувствуя, как в душе её, подобно мифическим, описанным в книге о легендарном короле прошлого, драконам сошлись в битве смесь запальчивости и обиды с привитым родителями чувством такта, благоразумием и милосердием. Было в этом вихре чувств какое-то ещё, ранее неизведанное, смутное, мелькающее золотой рыбкой на самом дне. Что-то очень родное и тёплое, расправляющее крылья за спиной и дарящее сияние глазам.

- Хорошо, Всеволод Алёнович, - наконец, соблаговолила вынести свой вердикт Варвара Алексеевна, - я принимаю Ваши извинения, - девушка помялась, разрываясь между благородством и любопытством, но потом всё же не стерпела и, кокетливо взмахнув ресничками, закончила, - только при одном условии.

Зеркальщик молча поклонился, всем своим видом выражая почтительное ожидание и готовность выполнить любой каприз дамы. Варенька замялась, не зная, как тактичнее озвучить свою просьбу. Ей страшно, до похолодания пальчиков на руках, хотелось разузнать побольше о своём кавалере, который, даже часу не пробыв в её обществе, решился сделать ей предложение, но как спросить? И, самое главное, что спросить? Не будет ли, например, неприличным попросить Зеркальщика поведать о его таинственной и, чего греха таить, завораживающей магии? Или для начала стоит завести светский разговор о детских годах и почтенных родителях? Да, пожалуй, так будет правильнее. И Справочник Дознавателя Сыскного Управления советует сперва разговорить, доверие взрастить, а потом уже задавать вопросы неприятные либо по каким-то причинам болезненные, или же содержащие в себе какую-то тайну.

Приняв решение, Варенька решительно откашлялась, повернулась к своему кавалеру, чтобы видеть его большие, туманно-серые глаза, и вежливо улыбнулась. Всеволод Алёнович опять почтительно поклонился, церемонно прижав руку к кипенно белой манишке на груди.

- Какой чудесный нынче бал, - прощебетала Варвара Алексеевна, лихорадочно вспоминая, как именно Справочник Дознавателя советовал взращивать доверие, - столько гостей! Даже Михаил Осипович Омутов, известный всему городу меценат, слывущий затворником, почтил бал своим присутствием. И не один, а с супругой!

Девушка покосилась на стоящего у окна обрюзгшего с болезненно отёкшим лицом высокого мужчину, рядом с которым стояла высокая бледнолицая женщина, чьи посеребрённые временем чёрные волосы были уложены в высокую изысканную причёску. Непонятно почему, пара производила неприятное впечатление, словно две жабы, вылезшие ярким летним днём на бортик мраморного фонтана. Варенька качнула головой, прогоняя странное гнетущее впечатление, и опять повернулась к Зеркальщику:

- Вы с ними знакомы?

Всеволод Алёнович задумчиво посмотрел на пару, его выразительное лицо отражало лишь вежливое равнодушие, но большие серые глаза потемнели, а шрам на щеке неожиданно побагровел, став особенно заметным и безобразным.

- Варвара Алексеевна, - Зеркальщик едва ощутимо коснулся рукой пальчиков девушки, - давайте немного прогуляемся. Я слышал, тут чудесный зимний сад.

Ну вот, обещал исполнить любое условие, а сам ответом на простой вопрос манкирует! Варенька обиженно поджала дрогнувшие губки.

- Клятвенно обещаю ответить и на этот, и на все последующие вопросы, - прошептал Всеволод Алёнович так тихо, что барышня едва разобрала его голос в звуке музыки и гуле других голосов, - но только не здесь.

Девушка задумчиво посмотрела на своего, ставшего ещё более таинственным, кавалера. Чего он скрывает? А вдруг, душегубец, о коем папенька намедни в газете прочёл? Да нет, душегубов в Сыскное Управление на службу не берут, да и батюшка с дурным человеком дочь бы тет-а-тет не оставил.

- Хорошо, - Варвара Алексеевна качнула головой столь энергично, что длинные серьги в ушах исполнили страстный танец, разбрасывая радужные искры, - я согласна. Только Вы пообещайте ответить на любой мой вопрос.

- Я даже готов предложить Вам стать моим помощником, - улыбнулся Зеркальщик, в глубине глаз которого плеснула искорка улыбки.

Барышня застыла на месте, разом потеряв способность слышать и видеть.

- Да-да, достопочтимая Варвара Алексеевна, я буду счастлив видеть Вас своим помощником, - повторил Всеволод Алёнович, доставая из внутреннего кармана, кои вошли в моду совсем недавно, блестящую карточку из плотной бумаги, пахнущей чем-то освежающим. – А это Ваш пропуск, который Вам следует показать при входе в Сыскное Управление. Или Вы предпочитаете, чтобы я завтра с утра за Вами заехал, и мы вместе отправились на службу?

- Нет-нет, - воскликнула девушка, протягивая руки к заветной карточке, как в детстве тянулась за леденцом, - это неприлично.

- Как пожелаете.

Зеркальщик протёр карточку и протянул её Вареньке. Барышня схватила нежданный подарок и жадно воззрилась на чёткие, написанные твёрдой рукой буквы, лишённые каких-либо завитушек или иных украшений. Текст лаконично гласил, что Изюмова Варвара Алексеевна, обладающая даром понимать язык животных и птиц, является помощницей дознавателя Образова Всеволода Алёновича, являющегося потомственным Зеркальщиком.

Варенька восторженно пискнула, прижимая к груди, как любимую куклу, пропуск.

- А откуда Вы знаете, что я язык животных понимаю? Папенька рассказывал?

- Да, Алексей Петрович весьма гордится Вашим даром и часто о нём упоминает.

Варвара Алексеевна польщённо улыбнулась, спрятала пропуск в крошечный, болтающийся на запястье ридикюль и благосклонно вложила свою мягкую ручку в протянутую мужскую ладонь. Девушка была свято убеждена, что кавалер не обманет её и выполнит своё обещание: ответит на все вопросы. А их у любознательной барышни накопилось куда как много! Например, почему Всеволод Алёнович повёл её в зимний сад кружным путём, по-за спинами гостей, хотя можно было и не таиться, ведь Алексей Петрович представил их друг другу, да и тет-а-тет у зеркала тоже заприметили все городские сплетники. Варенька досадливо вздохнула, резко взмахнула веером.

- Если Вам будет угодно, я готов завтра утром приехать к Вашему батюшке для официального разговора, - мягко произнёс Зеркальщик, галантно открывая неприметную дверь и пропуская девушку вперёд.

Варвара Алексеевна озадаченно нахмурилась:

- А о чём Вам так спешно требуется поговорить с папенькой? Или я вмешиваюсь в дела строго конфиденциальные?

Всеволод Алёнович приглушённо рассмеялся. Варенька поспешно повернулась, чтобы увидеть его улыбку, но застала лишь привычно чуть приподнятые уголки губ.

- Варвара Алексеевна, Вы очаровательны. Я хотел сказать, что готов хоть завтра просить Вашего батюшку благословить нас.

Барышня замерла, на миг ей показалось, что всё вокруг покрылось толстым слоем пыли, как замки в романах, кои старшая сестрица перед сном читает и под подушкой прячет. А потом в темноте спать боится и свечку у изголовья на ночь оставляет. Но самое странное, категорически отказывать Зеркальщику в его притязаниях девушка тоже не желала, хотя точно знала, что одного её короткого слова отказа будет достаточно, чтобы тема сватовства больше никогда не поднималась.

- Вольно Вам смеяться надо мной, Всеволод Алёнович, - капризно повела плечиком Варвара Алексеевна, решив считать всё лишь шуткой.

- А я не шучу, Варвара Алексеевна, - голос мужчины был тихим, но проникал, казалось, в самую глубину души, - Вы моё Отражение.

- Кто? – пролепетала девушка, пытаясь призвать к порядку заметавшиеся пчелиным роем мысли. Сердце отчего-то распахнуло крылья и воспарило ввысь, коленки стали мягкими, словно рождественский студень, а голос дрогнул.

- Отражение, - терпеливо повторил Всеволод Алёнович. – Суженая, богоданная, пара одна и на всю жизнь.

По лицу Вареньки помимо её воли растеклась счастливая улыбка. Конечно, всё это совершенно несвоевременно, и мечталось (да и мечтается) об ином, о службе, а не о тихих прелестях семейного счастия, но как же всё-таки приятно! Как лестно знать, что именно она, Варенька Изюмова, барышня отнюдь не кукольной красоты, без длинной родословной, корнями уходящей в глубину веков и десятков сундуков золота, стала Отражением Зеркальщика! Как он сказал? Богоданная? Девушка не удержалась и приглушённо пискнула от восторга. Хотела ещё в ладоши похлопать, да застыдилась, всё-таки не маленькая уже, нужно приличия соблюдать. Варвара Алексеевна укрылась за веером и украдкой посмотрела на своего кавалера. Всеволод Алёнович выглядел невозмутимым, только серые глаза потемнели, да шрам опять побагровел, выдавая душевное смятение.

«Да что же это я, - охнула Варенька, мучительно покраснев, - человек мне сердце открыл, а я молчу как истукан бессердечный! В самом деле, нельзя же тиранить хорошего человека!»

- Благодарю Вас, сударыня, - Всеволод Алёнович ласково сжал пальцы девушки.

- Несносный Вы человек, - рассердилась Варенька и даже шлёпнула Зеркальщика по руке веером, - опять мысли читаете! То есть эти… отголоски чувств, вот!

- Я не прилагаю для этого никаких усилий, - виновато развёл руками Всеволод, с трудом удерживаясь от того, чтобы заключить барышню в объятия, - для меня это так же естественно, как дышать, ходить либо говорить.

Карие глаза Вареньки загорелись от любопытства:

- А откуда у Вас сей дивный дар? От батюшки?

- Нет, от матери. Вопреки многочисленным слухам, женщины тоже могут обладать даром Зеркальщика, но в отличие от мужчин не могут его использовать без дополнительной магической помощи.

Всеволод Алёнович покосился на спутницу и с удовлетворением заметил, что беседа ей интересна и приятна. Какое счастье, что судьба сделала его Отражением именно эту барышню, а не какую-нибудь тощую девицу, у которой глаза начинают слипаться, стоит только разговору свернуть с темы балов да кавалеров!

- Без дополнительной помощи? – Варвара Алексеевна удивлённо приподняла брови. – Как это?

Зеркальщик помолчал. Беседа свернула на тропу, коей он ходить не любил, так как давнее прошлое всё ещё причиняло боль.

- У моей матушки была подруга, которая давала ей силу для совершения необходимого чародейства. Сама по себе маменька даже отразить взгляды не могла... из-за чего и погибла.

Варенька чуть слышно охнула и прижала похолодевшие пальчики к губам. Вот ведь, любопытство неуёмное, так, походя, коснулась раны незажившей! Чтобы скрыть смущение и перевести разговор в менее печальное русло, девушка спросила:

- А на какое чародейство способны Зеркальщики? В Энциклопедиях вас каким только даром не наделяют.

Всеволод пожал плечами:

- Талантов у нас много, но они всё же не безграничны. Мы можем видеть отпечаток мыслей и чувств, скажем так, незримую глазом оболочку, что окружает каждого человека и служит для защиты его дела и духа.

Барышня кивнула, смутно припоминая, что в одной слёзно вымоленной у папеньки книге читала о таком. Правда, содержание память сохранила отрывочное, уж больно текст оказался скучным да ещё нашпигован, как рождественский гусь, всевозможными магическими формулами да терминами научно-философскими, коих Варенька терпеть не могла. Случалось, что и задрёмывала над книгой, а после того, как одну страницу восемь раз прочла и всё равно ничего не усвоила, вернула фолиант батюшке. Но про незримую оболочку запомнила, до головной боли себя тогда довела, пытаясь свою, как книга гласила, ауру разглядеть.

- Ещё мы умеем принимать облик любого живого существа, отразившегося в зеркале или же любой другой блестящей поверхности, - между тем продолжал Всеволод Алёнович таким спокойным тоном, словно не о дивах дивных толковал, а о дожде, зарядившем в сенокосную пору.

- Правда? – ахнула Варенька и восторженно всплеснула руками. – А покажите, прошу Вас.

Зеркальщик усмехнулся одной половиной рта, затем огляделся по сторонам и шагнул к небольшому круглому столику. Положил ладонь на блестящую, навощённую до зеркального блеска столешницу, после чего вздрогнул всем телом и… пропал. На его месте появилась томноокая блондинка, чьё платье из изумрудного бархата было в полном беспорядке. Варвара Алексеевна ахнула, увидев неприличную глубину выреза, в котором отчётливо виднелась грудь, не сдерживаемая даже корсетом.

- Господи, срам-то какой! – воскликнула девушка, поспешно закрываясь веером.

- Срам – это то, что тут происходило не далее, как три четверти часа назад, - хмыкнул Всеволод, возвращая себе привычный облик.

Девушке стало страшно интересно узнать, что же такого неприличного могло происходить в зимнем саду, да ещё и в самый разгар бала, но стоически сдержалась. Не стоит показывать свою наивность, лучше по возвращению домой у сестрицы один из её томных романов взять для прочтения.

- А я читала, что для Зеркальщиков нет никаких тайн, - Варвара Алексеевна взмахнула ресничками, прогоняя видение пышногрудой блондинки, - Вы душу любого человека до самого донышка осветить можете.

Всеволод Алёнович согласно кивнул:

- Можем. Только чем глубже мы погружаемся в душу другого человека, тем хуже нам потом становится. Я вот, например, следующее полное погружение смогу провести не ранее, как через седмицу.

- А почему так долго? – огорчённо воскликнула девушка.

- Вчера, - по лицу Зеркальщика скользнула лёгкая усмешка, - с одним молодцем по душам потолковать пришлось. Но Вы не печальтесь, Варвара Алексеевна, за время нашей с Вами службы Вы ещё не раз увидите сей процесс. Хотя, смею Вас уверить, ничего примечательного в нём нет. Особенно если со стороны смотреть.

Варенька вздохнула. Жаль, конечно, что самый таинственный дар Зеркальщика невозможно прямо сейчас лицезреть, но, как правильно заметил Всеволод Алёнович, будет ещё время освещением потёмок чужой души полюбоваться. Кстати, а вот и ещё один вопрос прояснения требует.

- Не сочтите меня дерзкой, - барышня кокетливо приложила веер к груди, вспомнила значение сего невинного на первый взгляд жеста и смущённо зарделась, - но, смею заметить, имя у Вашего батюшки для слуха непривычное.

И опять лицо Всеволода исказила хищная улыбка-оскал:

- У моего батюшки имя самое обычное, я же прозываюсь по матушке. Её Алёной звали. Фамилию же мне в воспитательном доме дали, да не простую, а с намёком на мой дар Зеркальщика. Хотя я, признаюсь честно, в отрочестве его за проклятие считал. Не очень-то нас, Зеркальщиков, обыватели простые жалуют.

Варенька удручённо кивнула, безжалостно коря себя за неумеренное любопытство и бесчувственность. Всеволод Алёнович – сирота, батюшки своего, чай, и не знал никогда, маменьку тоже потерял, а она вот так, походя, его рану незаживающую ковырнула, да ещё и пуд соли, не меньше, в неё всыпала.

- Не казните Вы себя так, Варенька, - Всеволод нежно коснулся девичьей руки, впервые обратившись к девушке просто по имени. – И батюшка мой жив и даже почти здоров, будь таково моё желание, я бы с ним все эти годы проживал.

- А почему… - начала Варвара Алексеевна и осеклась, в который уже раз отчаянно покраснев и до треска терзая веер.

Серые глаза Всеволода сверкнули сталью:

- Потому что отцу нужен не я, а наследник. Потому что по приказу его жены мою матушку убили и меня погубить пытались, с той поры памятной и шрам у меня.

Глаза барышни широко распахнулись, в нежной глубине угрожающе полыхнуло неукротимое пламя:

- Так надо арестовать негодяев, судить их!

- И какие доказательства, кроме собственных слов я смогу предоставить? – усмехнулся Всеволод.

Девушка растерялась:

- Так Вы же Зеркальщик… Вы же сами говорили, что видите…

- Вот именно, что вижу. Но этого мало для того, чтобы арестовать и уж тем более судить. Я, Варвара Алексеевна, любое своё слово делом подкрепляю, виновность либо невиновность доказательствами сопровождаю, на слово мне никто не верит. А доказательств преступлений отцовой супруги у меня нет. Вот я и отражаю их взгляды, чтобы не увидели да не признали.

- Ну, с мачехой понятно, а от батюшки-то своего почему скрываетесь? – спросила Варенька, решив оставить на потом выяснение способности отражения взглядов. Ох, и мудрёные эти Зеркальщики, не зря их по мощи магии к Некромантам приравнивают!

- Отцу надобен наследник, я сам по себе, такой, какой есть, ему не интересен. Это, во-первых. Во-вторых, я смутно чувствую, что без его одобрения супруга его ничего бы делать не стала. Сами понимаете, здесь доказательств у меня ещё меньше, даже чёткого видения нет. Уж очень хорошо мой батюшка роль благородного человека исполняет, как же, меценат-благодетель!

Всеволод Алёнович раздражённо фыркнул, во все стороны брызнули колючие светло-серые искры, как осколки разбившегося вдребезги зеркала.

- Так Ваш батюшка Михаил Осипович Омутов? - пролепетала Варенька, испытывая сильную потребность присесть либо же опереться на что-то.

- Именно. Но повторюсь, лично я таким родством не горжусь и буду весьма Вам признателен, коли Вы о нём никому говорить не станете. Поверьте, Варвара Алексеевна, так для всех лучше будет, в том числе и для Вас, поскольку Вы, как моё Отражение, все чувства и ощущения со мной пополам делите. А сейчас позвольте пригласить Вас на танец, в зале мазурку заиграли.

И Варвара Алексеевна, в который уже раз, бестрепетно вложила свои тонкие пальчики в сильную руку Всеволода Алёновича.