Змеиный король

Глава 19

— Что происходит? — потребовала ответа жена, не успел сэр Руперт переступить порог своего дома.

Озадаченный Флетчер нахмурился, передавая сонному лакею шляпу и пальто.

— О чем ты? — На часах было только пять утра.

Теперь, когда Джеймса и Уокера не стало, его инвестиции оказались в весьма шатком положении. Сэр Руперт провел эту ночь — как и многие другие — работая над тем, чтобы средства вовсе не прогорели. Но почему Матильда не спит в столь ранний час?

Взгляд жены переметнулся на слугу, который отчаянно прикидывался, будто не подслушивает.

— Мы можем поговорить в кабинете?

— Конечно. — Сэр Руперт проводил супругу в святая святых дома и тут же повалился в кресло у рабочего стола. Нога болела ужасно.

Матильда мягко прикрыло за собой дверь.

— Где ты был? За последние несколько дней мы и парой слов не обмолвились. Заперся здесь, и мы не видим тебя даже во время ужина. Об этом я хотела поговорить. — Жена воинственно двинулась ему навстречу, шелестя по ковру подолом зеленого батистового халата. Флетчер заметил, что у супруги появился второй подбородок.

— Я занят, дорогая. Только и всего. — Сэр Руперт неосознанно потер бедро.

Но Матильду нелегко было провести.

— Не води меня за нос. Я тебе не деловой партнер, а жена. Два дня назад меня навестила леди Иддесли. — Матильда нахмурилась, когда проклятье мужа прервало ее речь, но продолжила: — Она поведала мне невероятную историю о тебе и своем муже. Сказала, что виконт хочет вызвать тебя на дуэль. Проясни же ситуацию и расскажи, в чем дело.

Сэр Руперт откинулся назад, и кресло заскрипело. Все же хорошо, что Матильда — женщина, ибо мужчина из нее вышел бы просто пугающий. Сэр Руперт колебался, раздумывая. С тех пор, как Иддесли угрожал ему, Флетчер долго размышлял, ища способы устранить виконта и в то же время не попасться. Проблема заключалась в том, что самый лучший вариант он уже использовал, когда расправился с Итаном Иддесли. Простой и элегантный план. Распустить слухи, вынудить человека вызвать на дуэль более опытного фехтовальщика… смерть была неизбежна, и не вела напрямую к самому сэру Руперту. Другие способы — нанять убийцу, например — обладали большей вероятностью выйти на заказчика. Но если Саймон Иддесли будет упорствовать, то, скорее всего, придется рискнуть.

Матильда опустилась в кресло у стола.

— Думать ты можешь сколько угодно, но должен встряхнуться, по крайней мере, для того, чтобы присмотреть за Кристианом.

— Кристианом? — Сэр Руперт поднял взгляд. — Зачем?

— Ты не видел его последние пару дней, не так ли? — вздохнула она. — Сын был почти таким же мрачным как и ты, безразлично шатался по дому и огрызался на сестер. А на днях вернулся с разбитой губой…

— Что? — Сэр Руперт поднялся, нащупывая трость.

— Да. — Глаза жены расширились от негодования. — Разве ты не заметил? Кристиан сказал, что споткнулся и упал, но вполне очевидно, что он ввязался в какую-то драку. Совсем не этого я ожидала от нашего сына.

— Почему мне не сообщили?

— Если бы ты соизволил поговорить со мной… — Взгляд Матильды стал острым. — Что ты от меня скрываешь?

— Иддесли. — Сэр Руперт сделал два шага в сторону двери и остановился. — Где сейчас Кристиан?

— Не знаю. Он не вернулся домой вчера вечером, поэтому я ждала тебя. — Матильда поднялась, обхватив себя руками. — Руперт, что происходит?

Он резко обернулся.

— Иддесли действительно вознамерился вызвать меня.

— Вызвать?..

— Кристиан знал. Господи, Матильда. — Сэр Руперт взъерошил волосы руками. — Должно быть, он вызвал Иддесли, чтобы предотвратить его дуэль со мной.

Жена уставилась на мужа. Кровь медленно сошла с ее лица, делая его бледным и сморщенным, безжалостно обнажая каждый прожитый год.

— Ты должен найти нашего сына. — Губы ее едва двигались. — Найти и остановить. Лорд Иддесли убьет его.

Сэр Руперт несколько мгновений смотрел в пустоту, пригвожденный ужасной правдой.

— Дорогой, — Матильда умоляюще сложила руки, — знаю, ты совершил множество разных поступков. Некоторые из них были дурными. Раньше я не задавала вопросов, не хотела знать, чем именно ты занимаешься, но Руперт, не дай нашему сыну умереть за твои грехи.

Слова жены стали толчком, побудившим Флетчера к действию. Хромая, он пошел к двери, громко стуча тростью по полу. Позади, Матильда уже начала всхлипывать, но сэр Руперт все же услышал ее слова:

— Не дай Кристиану умереть за тебя.

Кошка — а может то была крыса? — перебежала дорогу лошади, когда Саймон ехал вверх по улице в самый темный час ночи, время царствования Гекаты ‒ богини перекрестков и сторожевых псов. Тот странный промежуток между ночью и днем, когда ни одно живое существо не чувствует себя в полной безопасности. Единственным звуком на пустынной улице был топот копыт мерина Саймона. Проститутки уже отправились по своим убогим постелям, а лавочники еще не начали работу. Саймон словно ехал по кладбищу. Замерзшему кладбищу, где снежные хлопья беззвучно падают с небес.

Большую половину ночи Идделсли провел на коне, петляя от белых домов площади Гросвенор-сквер до улочек Уайтчепела. Странно, но к Саймону никто не приставал, хотя очевидно, что он был легкой добычей — аристократ, воняющий выпивкой и не осознающий, где находится. Очень жаль, ведь Саймон мог заурядно пасть жертвой грязного ограбления, и, возможно, тем самым решить все свои проблемы. Но увы, перед дуэлью на рассвете виконт по-прежнему был жив.

Городской дом де Раафа был впереди. Где-то. По крайней мере, Саймон так думал. Он устал до смерти и очень вымотался. Сон больше не приносил утешения, не давал ни капли покоя. Виконт не спал с тех пор, как два дня назад Люси ушла от него. Возможно, он никогда не сможет больше уснуть. Или уснет вечным сном сегодня на заре. Подумав об этом, Саймон ухмыльнулся. Мерин повернул во двор, и Иддесли выпрямился в седле, выглядывая дом де Раафа. Когда же подъехал ближе, от ворот отделилась темная фигура.

— Иддесли, — пробормотал де Рааф.

Звук его низкого голоса всполошил коня, и Саймон успокаивающе похлопал животное.

— Де Рааф. Где твоя лошадь?

— Здесь. — Приятель открыл ворота и нырнул внутрь.

Саймон ждал, только сейчас ощутив порывы холодного зимнего ветра. Затем поднял глаза. Луны в небе не видно, но, возможно, ее заволокли облака. Грядущий день обещал быть серым и мрачным. Как раз то, что нужно.

Де Рааф вернулся, ведя за собой свою уродливую гнедую. К седлу друг приторочил мягкую сумку.

— Ты сегодня без парика. Выглядишь, как с непокрытой головой.

— Да? — Саймон пробежался пальцами по волосам и вспомнил, что посеял убор в одном из переулков города и даже не озаботился подобрать. Несомненно, парик виконта сейчас украшал голову какого-нибудь сорванца. Саймон пожал плечами:

— Неважно.

Де Рааф осмотрел виконта в темноте перед тем, как взобраться на лошадь.

— Не могу поверить, что суженая одобрила твое стремление выпотрошить собственные внутренности именно в рождественское утро. Она знает о том, что ты хочешь сделать?

Саймон поднял брови:

— А что твоя леди думает о том, что ты присутствуешь на дуэли в Рождество?

Друг поморщился:

— Без сомнений, Анна будет в ярости. Надеюсь вернуться домой до того, как она проснется и обнаружит, что меня нет.

— Ясно. — Саймон развернул коня.

Де Рааф пришпорил лошадь так, чтобы та пошла следом за виконтом. Друзья поравнялись, двигаясь по переулку обратно.

— Ты не ответил на мой вопрос, — нарушил тишину де Рааф, и окно, мимо которого они проезжали, осветило облачко пара от его дыхания.

— Ее взгляд на ситуацию довольно спорный. — Что-то внутри Саймона оборвалось при мысли о его ангеле. Виконт стиснул зубы и признал: — Она ушла.

— Что ты натворил?

— А с чего ты взял, что это я виноват? — ощетинился Саймон.

Де Рааф просто вскинул бровь.

— Она не одобряет дуэли, — проворчал виконт. — Нет. Не так. Люси не одобряет смерть. Убийство.

— Как я ее понимаю, — фыркнул друг.

Теперь уже Саймон окинул собеседника многозначительным взглядом.

— Тогда почему же ты сегодня дерешься, дружище? — нетерпеливо спросил де Рааф. — Иисусе, это не стоит того, чтобы терять жену.

— Он угрожал ей. — До сих пор, вспоминая об этом, Саймон сжимал кулаки. Друг или нет, Кристиан обещал изнасиловать Люси. Такое оскорбление нельзя простить.

— Дай мне разобраться с Флетчером. Тебе даже не нужно будет участвовать в этом, — прорычал де Рааф.

Саймон искоса посмотрел на друга.

— Спасибо, но Люси все-таки моя жена.

Де Рааф вздохнул:

— Ты уверен?

— Да. — Саймон пустил коня рысью, прекращая любой дальнейший разговор.

Они продолжили путь по грязным улицам. Ветер жалобно завывал за углом; гремя колесами, мимо промчалась повозка. Саймон, наконец, увидел движение на тротуаре. Молчаливые фигуры, все еще малочисленные, неспешно шли, бежали, размашисто шагали по своим делам. Дневные существа уже выбирались наружу, осторожно ступая в темноте, все еще таящей в себе опасности ночи. Виконт снова посмотрел на небо. Оно лишь слегка посветлело, окрасившись в неприятный серо-коричневый цвет. Землю покрывал тонкий слой снега, создавая иллюзию чистоты и прикрывая грязь и неприятный запах. Скоро лошади втопчут его в слякоть, и иллюзия эта испарится.

— Холодно, черт побери, — раздраженно пропыхтел позади де Рааф.

Саймон не удосужился ответить. Они выехали на поляну, где пейзаж дышал спокойствием и еще ни один человек не нарушил целостности снега.

— Его секунданты здесь? — спросил де Рааф.

— Должны быть.

— Ты не обязан это делать. Что бы ни…

— Тихо. — Саймон взглянул на друга. — Успокойся, Эдвард. Уже поздно меня отговаривать.

Де Рааф что-то недовольно пробурчал.

Саймон вдруг замялся.

— Если меня убьют, ты присмотришь за Люси, да?

— Иисусе… — Эдвард оборвал фразу и просто зыркнул на друга: — Конечно.

— Спасибо. Она у своего отца в Кенте. Ты найдешь адрес и письмо на моем столе. Я бы хотел, чтобы ты отдал это послание ей.

— Какого черта Люси забыла в Кенте?

— Надеюсь, начинает новую жизнь. — Саймон грустно усмехнулся. Люси. Будет ли она оплакивать его? Станет ли носить траур и лить слезы? Или сразу же забудет о нем, найдя утешение в объятиях местного викария? К своему удивлению, Саймон ощутил укол ревности.

Люси. Моя Люси.

Впереди, подсвеченные фонарями, маячили неясные фигуры. То были актеры неизбежной драмы: мальчик, которого несколько дней назад лорд Иддесли считал другом, мужчина, что будет смотреть, как он убьет или будет убит, и доктор, который подтвердит факт смерти.

Саймон проверил шпагу и пришпорил коня.

— Мы на месте.

— Миледи. — Ньютон едва не расплылся в улыбке при виде хозяйки, но вовремя опомнился и отвесил поклон; кисточка ночного колпака шлепнулась на лоб. — Вы вернулись.

— Естественно. — Люси откинула капюшон и перешагнула порог своего дома. Господи Боже, неужели все слуги знали о ее — их — делах? Глупый вопрос. Конечно, знали. И, судя по плохо скрытому удивлению Ньютона, никто не ждал, что она вернется к Саймону. Люси пожала плечами. Что ж. Тем лучше их разубедить.

— Он здесь?

— Нет, миледи. Его светлость уехал менее получаса назад.

Люси кивнула, стараясь не выдать своего разочарования. Как досадно на несколько минут разминуться с мужем. Ей хотелось хотя бы пожелать ему удачи напоследок.

— Я подожду его в кабинете.

Она положила голубую, обтянутую кожей книгу, что держала в руках, на стол в холле. Рядом лежал довольно потрепанный сверток в коричневой бумаге. Люси слегка коснулась его.

— Миледи, — поклонился Ньютон, — Могу я пожелать вам счастливого Рождества?

— Ох, спасибо. — Она поздно выехала из Кента, несмотря на протесты Papa, и большую часть пути одолела ночью, благодарная нанятому лакею, державшемуся за запятки кареты. Во всей этой суматохе, Люси почти забыла, какой сегодня день.

— Вам тоже счастливого Рождества, мистер Ньютон.

Слуга снова отвесил поклон и поплыл прочь в своих турецких тапочках. Люси взяла со стола в холле канделябр и вошла в кабинет Саймона. Когда она проходила мимо кресла у камина, пламя озарило две небольших картины в углу комнаты, которых Люси прежде не замечала. Заинтересованная, она подошла на них взглянуть.

На одной было ботаническое изображение распустившейся розы с бесстыдно широко раскрытыми лепестками. Ниже имелся ее срез, показывающий различные части растения; все было тщательным образом подписано, словно чтобы придать изображенному выше распластанному цветку приличный вид.

Второй рисунок датировался средними веками и, возможно, принадлежал к числу тех, что использовались в Библии. Он изображал историю Каина и Авеля. Люси подняла канделябр выше, чтобы рассмотреть ужасающую гравюру. Каин, выпучив глаза и по-животному напрягая все мышцы, боролся с братом, а вот лицо Авеля дышало спокойствием и безмятежностью.

Люси вздрогнула и отвернулась. Ужасно, что ей приходится вот так ждать мужа. Раньше она не знала, чем он занимается. Но теперь… Люси дала себе слово, что не станет с ним спорить, даже если ей ненавистно то, что виконт хочет совершить, даже если он убьет друга, даже если вынуждает ее страшиться за саму его жизнь. Когда Саймон вернется, она примет его так, как должно любящей супруге. Подаст бокал вина, разомнет плечи и четко даст понять, что останется с ним навсегда. Независимо от того, принимает он участие в дуэлях или нет.

Люси одернула себя. Лучше вообще не думать о дуэлях. Она поставила канделябр на стол, и направилась к элегантному книжному шкафу из розового дерева. Возможно, стоит попробовать отвлечься чтением. Люси осмотрела книжные корешки: садоводство, земледелие, розы, снова розы — и единственный, вероятно, весьма ценный трактат о фехтовании. Она выбрала увесистый том о розах, положила его на край стола и уже почти открыла — может, удастся почерпнуть хоть какие-то знания, чтобы потом обсуждать цветы с мужем? — когда взгляд ее упал на листки промокательной бумаги напротив рабочего кресла. Сверху лежало письмо. Люси выгнула шею.

На письме было начертано ее имя.

Несколько мгновений Люси просто смотрела на конверт, затем выпрямилась и обошла стол. Поколебавшись еще секунду, схватила письмо, вскрыла и начала читать:

Мой драгоценный ангел,

Знай я, что принесу тебе столько горя, клянусь, сделал бы все возможное, чтобы не оказаться полумертвым почти у порога твоего дома в тот, теперь уже такой далекий день. Но тогда я бы не встретил тебя… и вот, я уже отрекаюсь от клятвы. Ибо, даже зная о той боли, что принес тебе, я не сожалею о своей любви, мой ангел. Я эгоистичный, равнодушный болван, но уж каков есть. Себя не переделаешь. Встреча с тобой — самое чудесное событие в моей жизни. Никогда еще я не был так близок к раю и уже не буду: ни здесь, на Земле, ни в жизни загробной, и ни за что не пожалею об этом, даже ценой твоих слез.

Итак, боюсь, что сойду в могилу нераскаявшимся грешником. Нет смысла оплакивать такого человека как я, родная. Надеюсь, ты сумеешь начать новую жизнь в Мэйден-Хилл, возможно, выйдешь замуж за того симпатичного викария. Все мои деловые бумаги у де Раафа, он присмотрит за тобой, если ты будешь в том нуждаться.

— Твой муж, Саймон.

Руки Люси так сильно дрожали, что бумага отбрасывала на стену дикие тени, и поэтому понадобилась еще пара мгновений, чтобы увидеть приписку в конце письма:

P.S. Вообще-то есть одна вещь, о которой я сожалею. Мне бы очень хотелось заняться с тобой любовью еще раз. Или три. С.

Она засмеялась, горько, сквозь слезы, застилающие глаза. Это так похоже на Саймона, отпускать непристойные шуточки даже в тексте прощального письма. Вот зачем оно: прощание на случай гибели. Писал ли он подобные перед всеми дуэлями? Кто теперь знает, муж наверняка уничтожил их все по возвращении.

Господи, зачем только она вообще сюда зашла!

Люси уронила письмо обратно на стол и поспешила вон из комнаты, схватив по пути канделябр. Теперь, когда она прочитала слова Саймона, звучавшие так, будто он уже мертв, ожидание стало еще тягостнее. Это просто очередная дуэль, пыталась успокоить себя Люси. Сколько их уже было у мужа? Три? Пять? Она потеряла им счет, и он, должно быть, тоже. Прежде Саймон выходил победителем из каждой. Возвращался к Люси, раненый, но живой. Живой. Любой спор или проблему, с которыми они столкнулись, можно разрешить, если он вернется домой живым. Люси осмотрелась и обнаружила, что ноги принесли ее к оранжерее. Коснулась деревянной двери, такой крепкой и надежной, и толкнула ее. Возможно, если погулять здесь, среди всех этих рядов с горшками…

Дверь открылась, и Люси остолбенела. Повсюду блестело битое стекло.

Оранжерея была разрушена.

— Вы не против, милорд? — спросил один из секундантов Кристиана. Это был узкогрудый мужчина с крупными, сухопарыми кистями, странно вытекающими из тоненьких, будто девичьих, запястий. Он нервно моргал в свете фонаря и чуть не вздрогнул, когда Саймон повернулся к нему.

Великий Боже. Окончание его жизни засвидетельствует мальчишка, едва доросший до того, чтобы бриться.

— Да, да, — нетерпеливо проговорил Саймон.

Виконт рванул воротник рубашки, пуговица отскочила и провалилась в пушистый снег. Иддесли и не подумал ее поднять.

Секундант посмотрел на его грудь, вероятно, чтобы убедиться в отсутствии кольчуги под тканью.

— Давайте уже разберемся с этим. — Саймон повел плечами, пытаясь согреться. Надевать обратно жилет и пальто не имело смысла. Вскоре он вспотеет даже в одной рубашке.

В двадцати футах от Саймона стоял де Рааф. Он что-то пробурчал и вернул Кристиану шпагу. Молодой человек кивнул и пошел к Саймону. Виконт внимательно осмотрел противника: лицо бледное и застывшее, рыжие волосы похожи на темное пламя. Высокий красивый парень. Ни одна морщина не портила его лицо. Всего лишь несколько месяцев назад, в школе боевых искусств Анжело, Кристиан шел Саймону навстречу, так же, как и сейчас. Постоянный спарринг — партнер виконта ушел, и Анжело прислал вместо него Кристиана. Тогда лицо парня выдавало нервозность, любопытство и легкое благоговение, а сейчас не выражало ничего. Он многому научился за это время.

− Готов? — Голос Кристиана был спокойным и ровным.

Тонкорукий секундант приблизился, чтобы вернуть Саймону шпагу.

− Может подождем, пока станет светлее? Солнце даже еще не встало.

− Нет. — Саймон взял оружие и указал его кончиком: — Поставьте фонари по обе стороны от нас.

Де Рааф и другой секундант выполнили его указание.

Виконт размял колени и закинул левую руку за голову. Посмотрев Эдварду в глаза, проговорил:

− Помни о Люси.

Тот угрюмо кивнул.

Саймон повернулся лицом к своему оппоненту:

− Готов.

− Allez! (Начали — фр.)

Кристиан прыгнул словно лис — сильный, молодой и дикий. Иддесли едва успел блокировать выпад, ругаясь себе под нос. Он парировал удар и сделал пару шагов назад, разбивая корочку снега, а затем нанес удар по слабому месту в защите оппонента, почти задев его бок, но Кристиан оказался слишком быстр. Сталь ударилась о сталь, и выпад был отражен. Дыхание виконта громким эхом отдавалось в его собственных ушах, а воздух буквально обжигал легкие. Иддесли зарычал и парировал очередную атаку. Сильный и ловкий, Кристиан двигался, точно опытный атлет. Саймон ухмыльнулся.

− Ты находишь это смешным? — задыхаясь, проговорил Кристиан.

− Нет. — Саймон закашлялся: холодный воздух, видимо, слишком глубоко осел в легких и под потоком ударов начал выходить обратно. — Просто восхищаюсь твоей физической подготовкой. — Запястье Саймона болело, а мышцы плеча начали гореть, но в поединке важно держать лицо.

Кристиан посмотрел на него с подозрением.

− Серьезно. Ты стал намного сильнее. — Саймон улыбнулся и сделал прямой выпад.

Флетчер увернулся. Кончик меча Саймона задел его левую щеку, оставляя на ней алый след. Улыбка виконта стала шире. Он и не думал, что сможет достать своего противника.

− Кровь! — прокричал секундант Кристиана.

Де Рааф даже не шевельнулся. Дуэлянты проигнорировали секунданта.

− Ублюдок, — проговорил Кристиан.

Саймон пожал плечами:

− Будешь меня помнить.

Кристиан ударил в бок. Саймон развернулся, его ноги скользили по ледяному снегу.

− Ты бы действительно навредил Люси?

Кристиан шагнул в сторону, по-прежнему быстро орудуя шпагой, несмотря на кровь, залившую ему половину лица.

− Ты бы убил моего отца?

− Может быть.

Молодой человек проигнорировал ответ и нанес отвлекающий удар, прижимая шпагу Саймона к земле. Внезапно боль огнем полоснула виконта по правой брови.

− Проклятье! — Саймон запрокинул голову назад. Кровь уже ослепляла его. Иддесли моргнул, глаз сильно жгло. Виконт услышал, как де Рааф тихо и монотонно выругался.

− Будешь помнить меня, — повторил Кристиан слова Саймона без всякого намека на улыбку.

− Недолго.

Флетчер внимательно посмотрел на Саймона, затем сделал резкий выпад. Виконт блокировал удар. Пару секунд они стояли, скрестив шпаги, Кристиан нависал над Саймоном, а тот сдерживал противника из последних сил. Затем, медленно — невероятно ‒ рука виконта отказала. Кончик шпаги со скрипом заскользил к нему. Де Рааф хрипло закричал. Оружие коснулось правой ключицы лорда Иддесли. Он охнул, ощутив, как сталь впилась в плоть, и задрожал, когда шпага проткнула плечо насквозь до самой лопатки. Саймон поднял клинок между их потными, пульсирующими телами и увидел, как глаза Кристиана расширились, когда тот осознал всю опасность происходящего. Молодой человек отпрыгнул назад, рукоять выскользнула из его дрожащей кисти. Саймон выругался: оружие дрогнуло в ране, словно чертова змея, но все же осталось на месте, крепко застряв в плоти.

Еще не время.

Виконт не обратил внимания на невыносимую боль в плече и бросился к Кристиану, не подпуская того к колыхающейся рукояти. Святые небеса, должно быть Иддесли напоминал марионетку, из плеча которой торчит палка. До чего же жалкий способ умереть. Противник следил за ним, недосягаемый, но невооруженный. Шпага в плече повисла, натягивая мышцы, и Саймон попытался дотянуться до рукояти. Он мог схватить ее, но извлечь оружие ему сил не хватало. Кровь пропитала рубашку, остывая с каждой минутой. Шокированный секундант Кристиана стоял посреди алого истоптанного снега. Сам Флетчер, казалось, находился в полнейшем замешательстве. Иддесли понимал, в чем заключается трудность противника. Чтобы победить, Кристиану нужно вытащить шпагу из плеча Саймона. Но чтобы добыть ее, придется сначала столкнуться с виконтом без оружия. И все же, что мог сделать Саймон, когда из его плеча торчит чертов клинок? Ни вытащить его, ни сражаться всерьез, пока чужое оружие колышется перед носом.

Тупик.

До сих пор молчавший де Рааф проговорил:

‒ Все кончено.

‒ Нет! ‒ прошипел Саймон, не сводя глаз с Кристиана. ‒ Забери шпагу.

Тот, не без основания, настороженно посмотрел на противника.

Тем временем де Рааф уговаривал:

‒ Он был тебе другом. Ты можешь закончить это, Флетчер.

Кристиан покачал головой. Кровь из пореза на щеке уже запятнала его воротник. Саймон смахнул запекшуюся корку с глаза и улыбнулся. Он знал, что умрет сегодня. Какой смысл жить без Люси? Но умрет достойной смертью. Виконт заставит этого мальчишку потрудиться. Несмотря на кровь, пропитавшую рубашку, несмотря на огонь, пожирающий плечо, несмотря на усталость, отягощающую душу, у него будет настоящий бой. Настоящая смерть.

‒ Забери ее, ‒ тихо повторил лорд Иддесли.