Змеиный король

Глава 20

Огонь свечей озарял пол оранжереи, на котором, словно ковер из бриллиантов, сверкали осколки. Потрясенная, Люси не сразу поняла, что в помещении холодно. Ветер со свистом задувал в дыру на крыше, едва не гася мерцающее пламя. Виконтесса подняла канделябр повыше: все стекла были разбиты; небо, сереющее в преддверии нового дня, висело слишком низко.

Кто же это сделал?

Люси запнулась о порог, но все же вошла в оранжерею почти против собственной воли. Стекло хрустело под ногами, царапая кирпичную дорожку. Терракотовые горшки беспорядочно валялись на столах, разбитые на мелкие кусочки, будто их разбросала огромная злобная волна. Повсюду лежали вырванные с корнем розы. Часть из них уже распустилась, часть же еще только набирала цвет. Одинокий клубок корней свисал с оконной рамы. Словно открытые раны, розовые и красные бутоны кровоточили лепестками на пол, но запаха почему — то не было. Люси коснулась цветка и почувствовала, как тот начал оттаивать и увядать от ее тепла. Роза промерзла. Кто — то напустил в оранжерею холода, чтобы тот безжалостно уничтожил тепличные цветы. Мертвы. Все эти розы были мертвы.

Господи Боже.

Люси остановилась под куполом в центре оранжереи. От здания остался только скелет, на котором то тут, то там висели, позвякивая, клочки стеклянной «кожи». Мраморный фонтан был обломан по краям и покрыт трещинами, будто его ударили огромным молотом. В фонтане сияло ледяное перо застывшей в полувсплеске воды. Остальная просочилась в трещину в чаше и образовала вокруг ледяное же озерцо. Под его поверхностью сверкали пугающе красивые стеклянные осколки.

Люси пошатнулась. Порыв ветра с воем ворвался в оранжерею и оставил зажженой только одну свечу. Должно быть, это дело рук Саймона. Он разрушил свою сказочную оранжерею. Зачем? Она опустилась на колени и устроилась на холодном полу, баюкая онемевшими ладонями пламя уцелевшей свечи. Люси знала, как трепетно Саймон заботился о своих цветах. Помнила его полный гордости взгляд, когда виконт впервые показал ей купол оранжереи и фонтан. Для него разрушить все это значило…

Должно быть, он потерял последнюю надежду.

Люси покинула мужа, хотя поклялась памятью своей матери, что не сделает этого. Саймон любил жену, а она его оставила. Рыдания сдавили горло Люси. Как он может победить на дуэли без надежды? Станет ли вообще пытаться? Если бы она знала, где назначен поединок, то попыталась бы остановить виконта. Но Люси не имела об этом ни малейшего понятия. Саймон предупреждал, что не станет сообщать о своих намерениях, и сдержал слово. С болью в душе Люси поняла: ей ничего не изменить. Саймон будет драться, возможно уже там, готовится к сражению в темноте и холоде — а ей его не остановить. Не спасти.

Что же делать?

Люси оглядела разрушенную оранжерею, но не нашла ответа. Господи, Саймон же погибнет! Люси потеряет его, так и не сказав, как много он для нее значит, и как сильно она его любит. Саймон. Одна, в темноте, Люси плакала, содрогаясь от рыданий и холода, и наконец признала истину, которую хранила глубоко в сердце. Она любила своего мужа.

Любила Саймона.

Последняя свеча дрогнула и потухла. Виконтесса глубоко вдохнула, обхватила себя руками, согнулась, будто сломавшись, и подняла лицо к серому небу: призрачные снежинки таяли на ее губах и веках.

Светало.

Светало, и лица людей, окружавших Саймона, более не скрывала тень: дневной свет начал вступать в свои права. Виконт увидел отчаяние в глазах соперника, когда тот бросился вперед: рот оскален, волосы на висках потемнели от пота. Кристиан попытался вынуть шпагу из плеча Саймона. Иддесли охнул. Ярко-красные капли падали на землю у его ног. Виконт слепо и яростно взмахнул своим клинком. Кристиан отпрыгнул в сторону, едва не выпустив рукоять. Саймон ударил снова и почувствовал, что задел противника. Кровь в который раз пролилась на снег и смешалась с грязью.

¬- Проклятье, ‒ простонал Кристиан.

Его зловонное от страха дыхание обдало лицо Саймона. Бледное лицо Флетчера покрывали красные пятна, а рана на левой щеке была лишь немногим темнее веснушек под ней. Такой юный. Саймону вдруг захотелось извиниться — что за нелепость! Он дрожал, кровь на рубашке замерзла. Снова пошел снег. Иддесли взглянул на небо, и его посетила абсурдная мысль: «Жаль, что в день моей смерти такая паршивая погода».

Кристиан хрипло всхлипнул.

‒ Хватит! — внезапно раздалась у Саймона за спиной, однако виконт проигнорировал крик, в последний раз занося шпагу.

Но де Рааф уже преградил ему путь собственной шпагой:

‒ Остановись, Саймон.

‒ Что ты делаешь? ‒ выдохнул Саймон. У него кружилась голова, но он чудом устоял на ногах.

‒ Ради всего святого, остановитесь!

‒ Послушай, что он скажет, ‒ прорычал де Рааф.

Кристиан замер:

‒ Отец.

Сэр Руперт медленно хромал по снегу, лицо его было почти таким же бледным как у сына.

‒ Не убивай его, Иддесли. Я признáюсь. Не убивай моего мальчика.

‒ Признаетесь в чем? ‒ Это что, уловка? Саймон взглянул на искаженное ужасом лицо Кристиана. По крайней мере, сын ни при чем.

Сэр Руперт замолчал, не в состоянии говорить и идти одновременно.

‒ Иисусе. Давай вытащим из тебя эту занозу. ‒ Де Рааф положил руку Саймону на плечо и одним быстрым движением вытащил шпагу Кристиана.

Предательский стон сорвался с губ виконта. На секунду в глазах потемнело, и он усиленно заморгал: сейчас не время падать в обморок. Саймон смутно осознавал, что кровь потоком льется из плеча.

‒ Господи. Ты похож на освежеванного поросенка. ‒ Де Рааф открыл сумку, которую прихватил с собой, достал несколько чистых полосок ткани, положил в них вату и перевязал рану Саймона.

Черт побери! Боль была адской.

‒ Ты что же, не привел врача? ‒ спросил виконт сквозь стиснутые зубы.

Де Рааф пожал плечами:

‒ Не смог найти надежного. ‒ И надавил сильнее.

‒ Аа! ‒ Виконт со свистом втянул в себя воздух. ‒ Проклятье! Значит иного лекаря у меня нет?

‒ Да. Не хочешь меня поблагодарить?

‒ Спасибо, ‒ пробурчал Саймон. Он посмотрел на сэра Руперта, стараясь не морщиться, пока де Рааф занимался его плечом. ‒ В чем вы хотите признаться?

‒ Отец, ‒ начал было Кристиан.

Сэр Руперт взмахнул рукой, заставляя сына умолкнуть.

‒ Я признаю, что виновен в смерти твоего брата.

‒ Убийстве, ‒ прорычал Саймон и крепче сжал свою шпагу, хотя де Рааф отгораживал его от остальных, не давая замахнуться. Эдвард подгадал момент, положил вторую руку на спину Саймону и сдавил ладони вместе, сжимая плечо. Иддесли едва сдержал проклятие.

Де Рааф выглядел довольным собой.

‒ Всегда пожалуйста.

Сэр Руперт кивнул.

‒ В убийстве твоего брата. Я во всем виноват. Наказывай меня, но не моего сына.

‒ Нет! ‒ закричал Кристиан и бросился вперед, хромая как отец.

Саймон заметил, что правая нога юноши кровоточила пониже бедра. Все же шпага виконта оставила на нем отметину.

‒ Если я убью вашего сына, то наказание будет ощутимее, ‒ растягивая слова, проговорил виконт.

Эдвард посмотрел на друга и заметно лишь ему приподнял бровь.

‒ Убийство Кристиана также означает лишение невинного человека жизни, ‒ сказал сэр Руперт и, не отрывая взгляда от Саймона, подался вперед, обеими руками наваливаясь на трость. ‒ А ты никогда не убивал невинных.

‒ В отличие от вас.

‒ В отличие от меня.

Пару мгновений все молчали. Бесшумно шел снег. Виконт Иддесли смотрел на убийцу своего брата. Этот человек сознался во всем, но гордился тем, что именно он организовал смерть Итана. Саймон чувствовал, как ненависть клокочет в горле, почти лишая рассудка. Но как бы сильно ни презирал сэра Руперта, тот был прав. Иддесли никогда не убивал невинных.

‒ Что у вас на уме? ‒ наконец спросил Саймон.

Сэр Руперт выдохнул — решил, что уломал виконта пойти на уступки. Что ж, так оно и было, черт бы побрал старика.

‒ Я заплачу за жизнь твоего брата. Могу продать свой лондонский дом.

‒ Что? ‒ выпалил Кристиан. Снежинки таяли на его ресницах, становясь похожими на слезы.

Но Саймон уже качал головой:

‒ Недостаточно.

Отец проигнорировал сына, бросив все силы на убеждение виконта.

‒ Наши загородные усадьбы…

‒ Как насчет матери и сестер? ‒ Тонкозапястный друг Кристиана подошел обработать рану, но младший Флетчер лишь нетерпеливо отмахнулся.

‒ А что с ними? — пожал плечами сэр Руперт.

‒ Они не сделали ничего плохого, ‒ напомнил ему сын. ‒ Мать обожает Лондон. А как быть с Джулией, Сарой и Бекки? Ты оставишь их без гроша? Лишишь всякой возможности удачно выйти замуж?

‒ Да! ‒ прокричал сэр Руперт. ‒ Они женщины. Какой еще путь ты бы хотел, чтобы я выбрал?

‒ Ты пожертвуешь их будущим, их счастьем, лишь бы помешать мне биться на дуэли с Саймоном? ‒ Взгляд Кристиана стал недоверчивым.

‒ Ты мой наследник. ‒ Сэр Руперт протянул к сыну дрожащую руку. ‒ Ты — важнее всех. Я не могу рисковать твоей жизнью.

‒ Я не понимаю. ‒ Кристиан отстранился от отца, затем охнул и зашатался. Секундант поспешил поддержать его.

‒ Это неважно, — перебил Саймон. ‒ Вы не сможете заплатить за смерть моего брата. Его жизнь не имеет цены.

‒ Проклятье! — Сэр Руперт вынул из трости шпагу. ‒ Предпочтешь дуэль с инвалидом?

‒ Нет! ‒ Кристиан дернулся из объятий секунданта.

Саймон поднял руку, останавливая молодого человека.

‒ Нет, я не буду сражаться с вами. Похоже, я потерял вкус к мести.

И очень давно, если уж на то пошло. Ему никогда не нравилось то, что приходилось делать, но сейчас Саймон точно знал: он не может убить Кристиана. Иддесли подумал о Люси, и ее прекрасных голубых глазах, таком серьезном и прямом взгляде, и почти улыбнулся. Он не мог убить Кристиана, потому что это расстроит любимую. Такая простая и, тем не менее, веская причина.

Сэр Руперт опустил шпагу, его губы приподнялись в ухмылке. Он думал, что победил.

‒ Вместо этого, — продолжил Саймон, — вы покинете Англию.

‒ Что? — Улыбка умерла на устах старика.

Саймон вопросительно вскинул бровь.

‒ Предпочитаете дуэль?

Сэр Руперт открыл было рот, но сын ответил вместо него:

‒ Нет, не предпочитает.

Иддесли взглянул на бывшего друга. Лицо Кристиана было таким же белым, как и окружавший их снег, но стоял он прямо и гордо. Саймон кивнул.

‒ Согласен, что твоя семья никогда не вернется в Англию?

‒ Да.

‒ Что?! — проревел сэр Руперт.

Кристиан в ярости обернулся к отцу:

‒ Он предложил тебе — нам — благородный выход из положения, без кровопролития или потери состояния.

‒ Но куда мы направимся?

‒ В Америку. ‒ Молодой человек посмотрел на Саймона. ‒ Это соответствует твоим требованиям?

‒ Вполне.

‒ Кристиан!

Младший Флетчер не сводил глаз с Саймона:

‒ Я прослежу, чтобы все было выполнено. Даю слово.

‒ Очень хорошо, ‒ ответил виконт.

Пару мгновений мужчины смотрели друг на друга. Саймон увидел, как что-то — сожаление? — мелькнуло в глазах Кристиана. Виконт впервые осознал, что цвет их почти такого же оттенка как у Люси. Люси. Ее по-прежнему не было в его жизни. А значит, за два дня он потерял две родные души.

Затем Кристиан выпрямился:

‒ Вот. — И протянул раскрытую ладонь, на которой лежал перстень Итана.

Саймон взял кольцо и надел на указательный палец.

‒ Спасибо.

Кристиан кивнул, поколебался пару мгновений, смотря на бывшего друга, как будто хотел сказать что-то еще, но затем, прихрамывая, ушел.

Сэр Руперт нахмурился так, что между бровей у него образовались белые складки.

‒ Ты принимаешь мое изгнание в обмен на жизнь Кристиана?

‒ Да. ‒ Саймон коротко кивнул и сжал губы. Он едва стоял на ногах, но нужно было продержаться еще несколько секунд. ‒ У вас тридцать дней.

‒ Тридцать дней! Но…

‒ Выбор за вами. Если по истечению этого срока кто-либо из членов вашей семьи останется в Англии, я снова вызову вашего сына на дуэль.

Виконт не стал ждать ответа. Поражение уже отпечаталось на лице старшего Флетчера. Иддесли развернулся и зашагал к своему коню.

‒ Нужно доставить тебя к доктору, ‒ тихим голосом проговорил де Рааф.

‒ Чтобы он пустил мне кровь? — Саймон почти засмеялся. ‒ Нет, повязки достаточно. Мой камердинер с этим справится.

Эдвард хмыкнул.

‒ Ехать можешь?

‒ Конечно, ‒ беззаботно ответил Саймон, но почувствовал облегчение, когда де Рааф фактически закинул его на лошадь. Эдвард раздраженно посмотрел на виконта, но Саймон проигнорировал друга, разворачиваясь к дому. Вернее к тому, что некогда было его домом. Без Люси усадьба стала просто зданием. Местом, где можно хранить шейные платки и туфли, ничего больше.

‒ Хочешь, чтобы я поехал с тобой? ‒ спросил де Рааф.

Саймон скривился. Он направил коня медленным шагом, но движение все равно отдавало в плечо.

‒ Было бы очень мило, если бы кто-нибудь держался рядом на случай, если я бесславно вывалюсь из седла.

‒ И приземлишься на задницу, ‒ фыркнул Эдвард. — Конечно, я тебя сейчас провожу. Но я имел в виду, когда ты отправишься за своей леди.

Саймон болезненно развернулся в седле, чтобы взглянуть на друга.

Де Рааф поднял бровь:

‒ Ты же собираешься ее вернуть, не так ли? В конце концов, она твоя жена.

Саймон прочистил горло. Люси очень, очень на него сердилась. Может и не простить.

‒ О, ради всего святого! ‒ вспылил де Рааф. ‒ Ты же не хочешь сказать, что собрался ее отпустить?

‒ Я этого и не говорил, ‒ возразил Саймон.

‒ Хандрить в своем огромном особняке…

‒ Я не хандрю.

‒ Играться с цветочками, пока жена уходит…

‒ Я не…

‒ Она, конечно, слишком хороша для тебя. — Де Рааф задумался. ‒ И все же это дело принципа. Ты должен хотя бы попытаться ее вернуть.

‒ Ну хорошо, хорошо! ‒ почти крикнул Саймон, отчего шедший мимо торговец рыбой бросил на него острый взгляд и счел за лучшее перейти на другую сторону улицы.

‒ Замечательно, ‒ ответил Эдвард. ‒ И давай уже, возьми себя в руки. Не припомню, чтобы ты настолько паршиво выглядел. Наверное, потребуется ванна.

Саймон возразил бы и на это, но ему действительно требовалось помыться. Он все еще обдумывал подходящий ответ, когда они подъехали к его особняку. Де Рааф спешился и помог виконту сползти с лошади. Иддесли с трудом сдержал стон: правая рука, казалось, налилась свинцом.

‒ Милорд! ‒ Ньютон, в перекошенном парике, бегом спустился по ступеням, тряся животом.

‒ Я в порядке, ‒ пробормотал Саймон. ‒ Просто царапина. Почти не кров…

В первый раз за все годы службы, Ньютон осмелился перебить хозяина:

‒ Ее милость вернулась.

Люси закрывала ладонями глаза. «Господи Боже». Тело сотрясала дрожь. «Защити его». Колени онемели от холода. «Он мне нужен». Ветер хлестал мокрые щеки.

«Я люблю его».

В конце прохода послышался скрип. «Пожалуйста, Боже». Шаги, медленные и твердые, хруст разбитого стекла. Кто-то шел сообщить ей? «Нет, пожалуйста, нет». Люси свернулась клубочком, ютясь на льду и все так же закрывая глаза руками, чтобы спрятаться от разгорающегося рассветом дня и обрушения своего мира.

‒ Люси. — Шепот был таким тихим, что она не должна была его услышать.

Но она услышала, опустила руки и подняла лицо, надеясь, но не осмеливаясь верить. Еще нет. Он был без парика, бледный словно призрак, рубашка вся в алых пятнах. Кровь стекала по правой стороне лица из пореза на брови, и виконт баюкал руку. Но он был жив.

Жив.

‒ Саймон. ‒ Люси неуклюже терла глаза костяшками пальцев, пытаясь избавиться от слез, которые мешали ей четко видеть, но те не прекращались. ‒ Саймон.

Он споткнулся и упал перед ней на колени.

‒ Прости меня… — начала Люси и поняла, что супруг говорит одновременно с ней. — Что?

‒ Останься. — Саймон обеими руками схватил ее за плечи, сжимая так, будто не мог поверить, что это не сон. ‒ Останься со мной. Я люблю тебя. Боже, я люблю тебя, Люси. Я не могу…

Ее сердце готово было взорваться от его слов.

‒ Прости меня. Я…

‒ Я не могу без тебя жить. ‒ Саймон скользил губами по ее лицу. ‒ Я пытался. Без тебя в моей жизни нет света.

‒ Я больше не покину тебя.

‒ Я стал существом с почерневшей душой…

‒ Я люблю тебя, Саймон.

‒ Без надежды на искупление…

‒ Люблю тебя.

‒ Ты мое спасение.

‒ Люблю.

Похоже, Саймон, наконец, услышал ее слова сквозь поток собственных признаний. Он замер, уставился на жену, обхватил ладонями ее лицо и поцеловал, лаская губы Люси своими: нежно, жадно и одновременно успокаивающе. Люси чувствовала вкус слез и крови, но ее это не заботило. Муж был жив. Крепкий поцелуй Саймона заглушил ее рыдание, но Люси всхлипнула снова и пробежалась пальцами по его затылку, ощущая, как короткие волосы щекочут ладони. Она едва не потеряла любимого.

Опомнившись, Люси попыталась отстраниться:

‒ Твое плечо, твой лоб…

‒ Пустяки, — пробормотал он, не отрываясь от ее губ. ‒ Кристиан уколол меня пару раз, только и всего. Рану уже перевязали.

‒ Но…

Виконт внезапно поднял голову и внимательно посмотрел в ее полные слез глаза:

‒ Я не убил его, Люси. Мы сражались, это правда, но остановились, прежде чем лишить друг друга жизни. Флетчер со своей семьей отправится в Америку и никогда не вернется в Англию.

Люси смотрела на мужа. Все-таки он не стал убивать.

‒ Будут еще дуэли?

‒ Нет. Все закончилось. ‒ Саймон моргнул, поразившись своим же словам. ‒ Все закончилось.

Люси прижала ладонь к его ледяной щеке:

‒ Родной.

‒ Все закончилось. ‒ Голос виконта надломился, и он опустил голову жене на плечо. ‒ Все закончилось, а Итан умер. О господи, мой брат мертв.

‒ Я знаю. — Люси ласково погладила его волосы, чувствуя, как тело мужа содрогается от рыданий, которые он никому не позволил бы увидеть.

‒ Он был таким напыщенным засранцем, и я так сильно его любил.

‒ Конечно, любил. Он же твой брат.

Саймон хмыкнул и поднял голову:

‒ Мой ангел. ‒ Его серые глаза были полны слез.

Люси вздрогнула.

‒ Здесь холодно. Давай зайдем в дом и уложим тебя в постель.

‒ До чего практичная женщина. ‒ Саймон попытался встать.

Люси напряглась и обняла мужа, чтобы помочь ему.

− На сей раз я настаиваю, чтобы тебя осмотрел доктор. Даже если мне придется вытаскивать его из-за стола с рождественским завтраком.

− Рождество. — Саймон резко остановился, едва не сбив жену с ног. — Сегодня Рождество?

− Да. — Люси улыбнулась мужу: он выглядел таким смущенным. — Ты не знал? Все хорошо, я не ждала подарка.

− Но у меня есть по подарку для тебя и для Кармашек, — ответил Саймон. — Ей — игрушечный военный корабль вместе с моряками, офицерами и рядом маленьких пушек. Выполнен во всех деталях.

− Уверена, так и есть. Кармашек будет в восторге, а Розалинда этого не одобрит, на что, как я полагаю, ты и рассчитываешь. — Люси широко распахнула глаза. — О господи! Саймон!

Он нахмурился:

− Что?

− Я пригласила Кармашек и Розалинду на рождественский завтрак и забыла об этом. — Люси в ужасе смотрела на мужа. — Что нам делать?

− Сообщим Ньютону и повару и предоставим им разбираться с гостями. — Саймон поцеловал жену в лоб. — Розалинда, в конце концов, часть семьи. Она поймет.

− Может и так, — ответила Люси. — Но нельзя, чтобы они увидели тебя в таком состоянии. Нам, по крайне мере, нужно тебя отмыть.

− Я раб всех твоих желаний, мой ангел, но сделай мне приятное, открой свой подарок сейчас, пожалуйста. — Виконт закрыл дверь оранжереи, и супруги медленно пошли в сторону столика в зале, где Люси ранее оставила голубую книгу. — Ох, он все еще здесь.

Саймон повернулся, держа в руках побитый прямоугольный пакет, и протянул его жене, внезапно засмущавшись.

Люси нахмурила брови:

− Может, ты хотя бы приляжешь?

Виконт молча отдал ей подарок, и Люси не смогла сдержать улыбку.

− Что это? — Сверток был довольно увесистым, поэтому пришлось снова положить его на стол, чтобы распаковать.

Муж пожал плечами:

− Открой.

Она принялась возиться с веревочкой.

− Мне давно следовало вручить тебе свадебный подарок, — проговорил Саймон, стоя позади так близко, что Люси шеей чувствовала его дыхание.

Леди Иддесли усмехнулась. Куда подевался ее искушенный лондонский аристократ? Кто бы мог подумать, что Саймон будет так нервничать, вручая ей рождественский подарок. Она развязала узелок.

− Ради всего святого, ты же виконтесса! — бубнил Саймон. — Я должен был осыпать тебя драгоценностями. Изумрудами или рубинами. Сапфирами. Определенно, сапфирами и, возможно, бриллиантами.

Бумага упала на пол. Внутри обнаружилась плоская шкатулка из вишневого дерева. Люси вопросительно посмотрела на мужа, он в ответ просто поднял брови. Она открыла шкатулку и замерла. Там рядами лежали карандаши, простые и цветные, а так же уголь для рисования, пастель, небольшая емкость с чернилами и перья. В меньшей шкатулке разместились акварель, кисти и бутылочка для воды.

− Если тебе не нравится или чего-то не хватает, я могу попросить мастера сделать другой набор, — поспешно заверил Саймон. — Может, побольше. Я также заказал несколько альбомов для зарисовок, но они еще не готовы. Я, конечно, буду дарить тебе драгоценности. Много драгоценностей. Сокровищницы с драгоценностями, а это лишь небольшой…

Люси сморгнула слезы.

− Это самая замечательная вещь из всех, что я видела в жизни. — Она крепко обняла мужа, упиваясь знакомым запахом.

Саймон потянулся в ответ, но тут Люси вспомнила:

− У меня тоже для тебя кое-что есть. — И протянула ему голубую книгу.

Виконт открыл ее на первой странице и широко улыбнулся.

− Змеиный король. Как тебе удалось закончить ее так быстро? — Саймон начал рассматривать акварельные рисунки. — Полагаю, следует подарить это Кармашек. Ведь я, в конце концов, просил тебя сделать книгу для племянницы, но… − И задохнулся, когда увидел последнюю картину.

Люси взглянула на нее, гордясь прекрасным серебряновласым королем, стоящим рядом с миловидной пастушкой. Это была действительно хорошая работа, даже если приходилось хвалить себя саму.

− Ты изменила концовку! — с деланым возмущением воскликнул Саймон.

«И что с того?»

− Да. Теперь все гораздо лучше, Анжелика вышла замуж за Змеиного короля. Мне никогда не нравился этот Резерфорд.

− Но, ангел! — протестовал Саймон. — Пастушка отрубила королю голову. Представить не могу, как он мог это пережить.

− Глупости. — Люси притянула лицо мужа к своему. — Ты разве не знаешь, что истинная любовь исцеляет все?

Виконт остановился за миг до того, как их губы встретились, его серебряно-серые глаза блестели от слез:

− Ты знаешь, она исцелила меня. Твоя любовь ко мне.

− Наша любовь.

− Когда я с тобой, то чувствую себя полноценным. Я думал, это невозможно после Итана, и Кристиана, и… всего. Но ты ворвалась в мою жизнь и спасла меня, вытащила мою душу из рук самого дьявола.

− Ты снова богохульствуешь, — прошептала Люси, становясь на носочки, чтобы дотянуться до его губ.

− Нет, но правда…

− Тихо. Поцелуй меня.

И он поцеловал.

Перевод Marigold, Karmenn, KattyK, Amica, Talita, taniyska, LuSt, makeevich, Squirrel, Аnnette

Редактура Sig ra Elena, vetter, Zirochka, Marigold, Talita, Королева

Принять участие в работе Лиги переводчиков — lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?t=5151