Змеиный король

Глава 4

«Порой мне кажется, что я вас знаю».

Эти слова словно клеймом отпечатались в мозгу Саймона. Такие простые. Искренние. Слова, заставившие его перепугаться до смерти. Саймон поерзал в кресле. Отдыхая, виконт сидел в своей комнате перед небольшой жаровней на решетке и раздумывал, куда подевалась мисс Крэддок-Хейз. За завтраком ее не было, а капитан отделывался — когда вообще снисходил до разговора — односложными ответами. Да чтоб ей провалиться! Разве леди невдомек, что подобное простодушие смущает до неловкости? Разве не полагается ей перед джентльменом хлопать ресницами и лепетать всякие бессмысленности? Флиртовать, подшучивать и всегда — всегда! — скрывать свои истинные мысли? И уж точно не произносить вслух слов, которые имеют свойство рвать душу джентльмена на части.

«Порой мне кажется, что я вас знаю».

А если бы она и вправду могла его знать? Мысль просто ужасающая. Все последние месяцы он провел в безжалостной охоте за убийцами Итана. Разыскивал их, одного за другим, вызывал на дуэль и приканчивал, пронзая шпагой. Поняла бы его ангел такого человека? Да она бы сжалась от ужаса, узнай его по-настоящему, отступила бы и бросилась прочь, крича во весь голос.

Боже, пусть ей не доведется и в самом деле заглянуть ему в душу.

До него стало доходить, что внизу поднялась какая-то суматоха. Послышались громоподобный голос капитана Крэддок-Хейза, высокие ноты миссис Броуди и заглушаемое ими вечное ворчание этого странного слуги, Хеджа. Саймон с трудом поднялся с кресла и, прихрамывая, потащился к лестнице. Он таки поплатился за свою вчерашнюю вылазку в зимний сад в погоне за ангелом. Ночью от того, что Саймон слишком рано пустил их в ход, мускулы спины взбунтовались, и их свело. В результате, теперь он двигался как старик — причем хорошенько отделанный дубинками да еще и порезанный ножом.

На подходе к первому этажу Саймон стал различать слова.

— …карета в половину китобойного судна. Бахвальство это, вот что, чистое бахвальство.

Баритон капитана.

— Как вы считаете, сэр, они ведь захотят чаю? Пожалуй, стоит посмотреть, как там мои лепешки. Хорошо, что я их столько напекла — на всех хватит.

А это миссис Броуди.

И наконец:

— …спина, бедная моя спина. Четыре жеребца, да к тому же чисто дьяволы. А я ведь не молодею. Запросто меня прикончат, ужо как пить дать. И кого это волнует? Да никого. Лишняя пара рук — и все, вот кто я для них.

Хедж, во всей своей красе.

Спускаясь по лестнице и идя к передней, где все собрались, Саймон улыбался. Забавно, как легко ритм и тон этого дома запали ему в душу.

— Добрый день, капитан, — поздоровался он. — Что тут за суета?

— Суета? Ха. Громадная карета. Удивительно, как она вообще смогла свернуть на подъездную дорогу. Понятия не имею, зачем кому-то понадобился такой гроб. Вот когда я был молодым…

Но недовольство капитана сразу же отступило на задний план, как только Саймон увидел в проеме двери карету. Свою собственную дорожную карету, — не сойти ему с этого места, — с золоченым гербом Иддесли на дверях. Но вместо Генри, его камердинера, в коем качестве тот пребывал вот уже пять лет, из кареты, сложившись почти вдвое, чтобы пролезть в дверцу, выбирался другой человек, помоложе. Но все-таки вполне взрослый, чтобы остановиться в росте — и слава богу, иначе бы, в конце концов, он превратился в великана. Однако плоть его еще не достаточно наросла на том впечатляющем остове, который создал Господь. Потому руки у него были огромны и костлявы, стопы — как у щенка, то есть чересчур большие для тощих голеней, а плечи — широкие, но худые.

Кристиан выпрямился, и его золотисто-рыжая шевелюра засияла на полуденном солнце. Увидев Саймона, он усмехнулся.

— Ходят слухи, что ты вот-вот отдашь концы или уже в могиле.

— Сплетники, как всегда, умудряются раздуть из мухи слона. — Саймон неторопливо спустился по лестнице. — Ты спешил на похороны или просто проезжал мимо?

— Решил, что стоит лично убедиться в твоей смерти. В конце концов, ты ведь мог отписать мне свою шпагу и ножны.

— Вряд ли, — ухмыльнулся Саймон. — Если я правильно помню, по моему завещанию ты получаешь какой-то расписанный эмалью ночной горшок. Старинная вещь, скажу я тебе.

Тут из-за спины молодого аристократа возник Генри. В изысканном белом парике с разделенными на две стороны локонами, в фиолетовом, отделанном серебром камзоле и черных с серебряными полосками чулками, Генри был одет куда как лучше Кристиана, облачившегося в скучный коричневый наряд. Но Генри почти всегда выглядел роскошней любого находящегося поблизости мужчины, будь то слуга или аристократ. Иной раз Саймон ловил себя на мысли, что ему с трудом удается не затеряться в тени собственного камердинера. Добавьте к этому то, что лицом Генри был вылитый распутник Эрос — золотистые локоны и полные ярко-розовые губы, — и вы получите не просто мужчину, а истинную угрозу для женского пола, когда дело доходит до всяческих амуров. Воистину удивительно, почему виконт продолжал держать его в услужении.

— В таком случае, я безмерно рад, что слухи преувеличены. — Кристиан схватил Саймона за руку обеими ручищами, почти обняв и с тревогой вглядываясь в его лицо. — Ты точно здоров?

Иддесли непривычно сконфузился. Для него было в новинку, что кто-то выказывал заботу о его здоровье.

— Более или менее.

— А это кто, позвольте спросить? — подошел к виконту капитан.

Саймон чуть обернулся к пожилому джентльмену:

— Могу я представить вам Кристиана Флетчера, сэр? Он мой друг и партнер по фехтованию. Кристиан, позволь познакомить тебя с хозяином, капитаном Крэддок-Хейзом. Он оказал мне гостеприимство, бескорыстно предоставив свободные покои своего сына, превосходные кушанья экономки и утонченную компанию своей дочери.

— Капитан. Считаю за честь познакомиться с вами, сэр. — Кристиан поклонился.

Капитан, в этот момент сверливший глазами Саймона, словно в словах про «утонченную компанию» могла крыться какая-то двусмысленность, переместил внимание на Кристиана, пронзив того взглядом.

— Полагаю, вы тоже возжелаете какую-нибудь комнату, а, юноша?

Кристиан выглядел потрясенным. Он обратил взор к Саймону, словно взывая о помощи, прежде чем ответил:

— Нет, вовсе нет. Я думал остановиться в городке на постоялом дворе, мимо которого мы проезжали. — И неопределенно махнул через плечо, предположительно в ту сторону, где находился упомянутый постоялый двор.

— Ха. — Капитан на секунду опешил. Но тут же накинулся на Саймона: — Зато ваши слуги, лорд Иддесли, они-то остановятся в моем доме, ведь так, есть у нас свободные комнаты или нет?

— Разумеется, капитан Крэддок-Хейз, — бодро ответил Саймон. — Я уж подумывал и их отослать на постоялый двор, но, прекрасно зная ваше замечательное гостеприимство, понял, что вы при этом будете страшно уязвлены. Посему, вместо того чтобы ввязываться в неуклюжее перетягивание каната по поводу правил приличия, признаю поражение в битве еще до того, как она разразится, — мои люди останутся здесь. — И закончил свою вопиюще лживую речь изящным поклоном.

На мгновение капитан лишился дара речи. Попытался грозно нахмуриться, но Саймон знал, что выиграл очко.

— Ха. Нда. Ха. — Пожилой джентльмен повернулся, качнувшись на каблуках, и взглянул на карету. — А чего еще ждать от столичных щеголей? Ха. Что ж, придется обрадовать миссис Броуди.

Он развернулся и тут же чуть не столкнулся с Хеджем. Слуга вышел из дома и стоял как вкопанный, глазея на лакея и кучера в одинаковых ливреях.

— Божеж. Вы ж гляньте, — произнес Хедж с оттенком почтительности, впервые, на памяти Саймона, прозвучавшем в голосе старого слуги. — Вот как следовало бы одеваться мужчине, в пурпурные камзолы и серебряные шнуры. Канешна, золотые пошли б куда лучше. Но и этак гораздо красивше, чем некоторые одевают свою прислугу.

— Прислугу? — Капитан явно почувствовал себя оскорбленным. — Ты никакая не прислуга. Ты мастер на все руки. А сейчас помоги-ка им с сундуками. Царица небесная, прислуга! — И с этими словами хозяин протопал в дом, все еще что-то бормоча под нос.

Также что-то ворча, Хедж отправился в противоположном направлении.

— Кажется, я ему не понравился, — прошептал Кристиан.

— Капитану-то? — уточнил Саймон и вместе с другом пошел к дому. — Нет, ну что ты. Этот человек определенно тебя обожает. Просто у него такие манеры. Разве ты не рассмотрел лукавые искорки у него в глазах?

Кристиан чуть улыбнулся, словно не был уверен, воспринимать ли слова Саймона всерьез или нет. Тот вдруг устыдился. Такой молодой, неопытный птенец, только что вылупившийся, даже обсохнуть не успел — а вокруг птицы побольше и позлее, да еще и лисы таятся совсем рядом.

Но потом, осененный одной мыслью, Саймон помрачнел:

— И где же ты слышал сплетни о моей скорой кончине?

— Позавчера об этом говорили на балу у Харрингтонов, да и на следующий день в моей кофейне. Впрочем, я не воспринял все это всерьез, пока не услышал то же самое и у Анджело. — Кристиан пожал плечами. — К тому же, ты там так и не появился в обычное время нашего спарринга.

Саймон кивнул. Доминико Анджело Малевольти Тремамондо — известный завсегдатаям как Анджело, — в настоящее время был модным учителем фехтования. Многие аристократы брали у итальянца уроки или просто посещали его школу в Сохо, чтобы отработать навыки и поддерживать форму. Именно в этом заведении несколько месяцев назад Саймон и встретил Кристиана. Молодой человек не скрывал восхищения техникой виконта. Каким-то образом восхищение превратилось в еженедельный поединок с Саймоном, который взялся натаскивать новичка.

— Так что же с тобой случилось? — Они вошли в холл, утонувший в полумраке, как показалось после яркого солнца. Кристиан шагал широко и быстро, так что Саймон с трудом за ним поспевал: приходилось прилагать значительные усилия, чтобы не выказать слабость. — Генри, кажется, не осведомлен.

— Пырнули ножом. — Капитан уже сидел в гостиной и, должно быть, слышал вопрос, прозвучавший, когда они вошли. — В спину. Попали в лопатку. Чуть левее — и лезвие проткнуло бы виконту легкое.

— Тогда можно считать, ему повезло. — Кристиан остановился, словно не зная, что делать дальше.

— Верно, черт возьми, еще как повезло. — Капитан и пальцем не пошевелил, чтобы оказать гостю радушный прием. — Вы когда-нибудь видели человека, умирающего от раны в легком? А? Дышать не может. Захлебывается собственной кровью. Паршивый конец.

Саймон сел на диванчик и лениво скрестил ноги, не обращая внимания на боль в спине.

— Как ни странно, но ваше описание меня очень занимает, капитан.

— Ха. — Капитан поудобнее устроился в кресле и мрачно улыбнулся в лицо виконту. — Меня так занимает кое-что другое: почему на вас напали? А? Ревнивый муж? Кто-то не снес оскорбления?

Кристиан, оставшийся стоять, огляделся, приметил рядом с диваном деревянный стул и самовольно уселся, но тут же замер, поскольку стул зловеще скрипнул.

— Разумеется, за свою жизнь я успел оскорбить немало мужчин, — Саймон тоже улыбнулся капитану — не стоит недооценивать прозорливость старика. — Что же до ревнивых мужей, тут благоразумие налагает печать на мои уста.

— Ха! Благоразумие…

Впрочем, капитана прервало появление дочери, вошедшей следом за миссис Броуди, которая внесла поднос с чаем.

Саймон и Кристиан встали. Капитан с усилием поднялся на ноги и чуть ли не сразу сел обратно.

— Моя дражайшая леди, — произнес Саймон, склонившись к руке мисс Крэддок-Хейз. — Я потрясен сиянием вашего присутствия. — Виконт выпрямился и попытался понять, уж не избегают ли его и сегодня, но глаза ангела остались непроницаемы, и разгадать ее мысли он не смог. И почувствовал всплеск разочарования.

Губы Люси чуть-чуть изогнулись.

— Будьте осторожны, лорд Иддесли. Однажды ваши цветистые комплименты могут совсем вскружить мне голову.

Саймон стукнул себя в грудь кулаком и, пошатнувшись, откинулся назад:

— Какой удар. Прямое попадание.

В ответ на его фиглярство она улыбнулась, но взгляд золотистых глаз обратился на Кристиана.

— Вы представите вашего гостя?

— Он всего лишь бедный отпрыск баронета, к тому же рыжий. Вряд ли стоит вашего божественного внимания.

— Как вам не стыдно. — Она окинула Саймона укоризненным взглядом — до странности действенным — и протянула Кристиану руку. — Мне нравятся рыжие волосы. А как вас зовут, бедный отпрыск баронета?

— Кристиан Флетчер, мисс?.. — Юноша очаровательно улыбнулся и поклонился.

— Крэддок-Хейз. — Она присела в реверансе. — Вижу, вы уже познакомились с батюшкой.

— Несомненно. — Кристиан поднес к губам ее руку, и Саймон с превеликим трудом сдержал порыв придушить юнца.

— Вы друг лорда Иддесли?

— Я…

Но Саймон был уже сыт по горло тем, что ее внимание бродит невесть где.

— В Кристиане есть все, чем я дорожу в ближнем своем. — В кои-то веки он и сам не понимал, говорит ли правду или лжет.

— В самом деле? — Ангел вновь посуровела.

Проклятье, ну зачем она воспринимает его столь серьезно: до сих пор никто этого не делал, включая самого Саймона.

Она грациозно опустилась на диванчик и принялась разливать чай.

— Вы давно знаете лорда Иддесли, мистер Флетчер?

Молодой человек улыбнулся, принимая чашку.

— Всего несколько месяцев.

— Тогда, возможно, вы знаете, почему на него напали?

— Увы, нет, мэм.

— Ах. — Она встретилась взглядом с Саймоном, протягивая ему чай.

Виконт улыбнулся и, беря чашку у милой хозяйки, преднамеренно погладил пальцем ее руку. Люси моргнула, но взгляда не отвела. Храбрый ангелочек.

— Хотелось бы мне утолить ваше любопытство, мисс Крэддок-Хейз, — произнес Саймон.

— Хмм! — взорвался сидевший рядом с дочерью капитан.

Кристиан выбрал на подносе лепешку и уселся обратно.

— Ну, кто бы ни напал на Саймона, они понимали, с кем имеют дело, — сказал он.

Виконт замер.

— Почему ты так говоришь?

— Их ведь было трое? Так я слышал, — пожал плечами юноша.

— Ну и что?

— Значит, они знали, что ты был… то есть и сейчас являешься искусным фехтовальщиком.

Друг Саймона принялся жевать лепешку. На лице его, как и всегда, сохранялось открытое и невинное выражение.

— Искусный фехтовальщик? — Мисс Крэддок-Хейз переводила взгляд с одного на другого. — Я и понятия не имела. — Она, казалось, желала прочитать ответ в глазах виконта.

«Проклятье!» — Саймон улыбнулся, надеясь, что ничего не выдал.

— Кристиан преувеличивает…

— О, да перестань, Иддесли! Вот уж не знал, что ты можешь так скромничать. — На лице молодого человека не отражалось ничего, кроме веселья. — Поверьте, мэм, и джентльмены куда крупнее трясутся от страха, когда ему случается проходить мимо, и уж точно никто не посмеет бросить ему вызов. Да вот только этой осенью…

«Боже правый!»

— Эти россказни точно не для деликатных женских ушей, — прошипел Саймон.

— Я всего лишь… — Кристиан покраснел, широко распахнув глаза.

— Но мне нравится слушать истории, не предназначенные для моих деликатных ушей, — мягко возразила мисс Крэддок-Хейз. Она с вызовом смотрела на виконта — он почти слышал соблазнительный зов сирены: «Расскажи мне. Расскажи мне. Расскажи мне, кто ты есть на самом деле». — Неужели вы не позволите мистеру Флетчеру продолжить?

Но тут вмешался заботливый папочка и спас виконта от дальнейших глупостей.

— Думаю, не стоит, крошка. Оставь бедного парня в покое.

Ангел Саймона порозовела, но взгляд не дрогнул, и виконт отчетливо осознал: останься он тут еще немного и утонет в этих топазовых очах. И возблагодарит Господа за свою судьбу, идя на самое дно.

— Голый? Совсем-совсем голый?! — Сидя на старом диване, Патриция Маккалоу подалась вперед, чуть не опрокинув с колен тарелку с лимонным печеньем.

Свежее как персик, нежное круглое личико с пухлыми красными губками, обрамленное золотистыми локонами, придавало ей вид одной из тех скучных пастушек, каковых так любят изображать художники. Однако вид этот никоим образом не отражал ее характер, больше бы подошедший матери семейства, что отчаянно торгуется с деревенским мясником.

— Совершенно. — Люси сунула в рот печенье и безмятежно улыбнулась подруге детства.

Они сидели в одной из дальних комнат Крэддок-Хейза. Очаровательно-розового цвета стены со светло-зеленой отделкой создавали иллюзию цветущего летнего сада. Возможно, комната и не была такой большой, как гостиная, но когда-то ее очень любила матушка Люси, и принимать дорогих подруг вроде Патриции здесь было куда уютней. Окна выходили в сад и открывали отличный вид на расположившихся там джентльменов.

Патриция снова села прямо и, сведя вместе брови, уставилась в окно, внимательно рассматривая виконта и его друга. Несмотря на ноябрьский холод, джентльмен помоложе щеголял в одной рубашке. Сжимая в руке шпагу, он делал выпады, без сомнения, со всей серьезностью отрабатывая фехтовальные приемы, хотя Люси все эти шаги казались скорее глупыми. Рядом сидел лорд Иддесли, то ли подбадривая, то ли, что вернее, осыпая друга уничижительными насмешками.

Что же это за история, о которой вчера чуть не сболтнул мистер Флетчер? И с какой стати виконт столь решительно принял меры, чтобы ее не услышала Люси? Напрашивался очевидный ответ: дело касалось какой-то скандальной любовной связи. Обычно именно такие вещи считаются оскорбительными для девичьих ушей. И все же у Люси сложилось впечатление, что лорд Иддесли был бы не против смутить ее — и ее отца — рассказами о своих подвигах в спальнях. Значит, речь о чем-то куда худшем. О чем-то, чего он стыдится.

— Вот со мной такое никогда не случается, — вернув подругу на землю, пожаловалась Патриция.

— Какое такое?

— Чтобы по дороге домой посчастливилось обнаружить на обочине голого джентльмена. — Патриция задумчиво откусила бисквит. — Если кого и найду, так одного из Джонсов, пьяного и в канаве. И полностью одетого.

Люси передернуло.

— Последнее, думаю, как раз таки хорошо.

— Несомненно. Хотя… было бы о чем рассказывать внукам зимними холодными вечерами.

— Со мной это тоже произошло впервые.

— Хм. А он лежал лицом вверх или вниз?

— Вниз.

— Жаль.

Обе леди снова повернулись к окну. Вытянув ноги, виконт сидел, развалившись на каменной скамье под одной из яблонь, короткие волосы блестели на солнце. Изогнув широкий рот, он усмехнулся в ответ на какую-то реплику мистера Флетчера. Вылитый белокурый Пан, не хватало лишь копыт и рогов.

«Жаль».

— Как думаешь, каким ветром его занесло в Мейден-Хилл? — спросила Патриция. — Он здесь как золотая лилия на навозной куче.

— И вовсе Мейден-Хилл не навозная куча, — нахмурилась Люси.

— Еще какая, — настаивала Патриция.

— Он говорит, что на него напали, а здесь бросили.

— В Мейден-Хилле? — Глаза Патриции широко распахнулись в безмерном недоверии.

— Да.

— Представить не могу, зачем. Разве что на него напали совсем уж полоумные воры.

— Хм. — Вообще-то, в глубине души Люси и сама удивлялась тому же самому. — Мне кажется, мистер Флетчер довольно славный джентльмен.

— Да. И удивительно, как ему удалось подружиться с лордом Иддесли. Рядом они смотрятся как благородный бархат и грубая мешковина.

Люси попыталась подавить смешок, но безуспешно.

— К тому же мужчинам совсем не идут рыжие волосы, согласна? — Патриция сморщила усыпанный веснушками носик, от чего стала выглядеть еще более очаровательно.

— Ну ты и злючка!

— А ты слишком добрая.

Мистер Флетчер сделал особо впечатляющий выпад.

Патриция воззрилась на него.

— С другой стороны, должна признать, он высокий.

— Высокий? И это все? Больше ничего хорошего про него ты сказать не можешь? — Люси подлила подруге чая.

— Благодарю. — Патриция взяла свою чашку. — Не стоит с пренебрежением относиться к росту.

— Но ты ведь ниже меня, а я отнюдь не амазонская дева.

Патриция махнула печеньем, чуть не заехав им в золотистые кудряшки.

— Да знаю я. Грустно, но с этим не поспоришь. И меня странным образом притягивают мужчины на голову выше меня.

— Ну, если подходить с такой меркой, то тебе вряд ли попадется кто-то выше мистера Флетчера.

— Согласна.

— Тогда, пожалуй, мне стоит пригласить тебя на обед, где ты сможешь познакомиться с мистером Флетчером поближе.

— А знаешь, да, стоит. В конце концов, ты уже прибрала к рукам единственного холостяка в Мейден-Хилле, который не из Джонсов и не безнадежный простофиля. — Патриция на мгновение замолчала, чтобы отпить глоток. — Кстати, о холостяке…

— Позвоню-ка я, чтобы принесли еще чаю, — поспешно прервала ее Люси.

— Кстати, о холостяке, — гнула свое подруга. — Вчера я видела, как вы с Юстасом разъезжали в экипаже. Ну и?

— Что — и?

— Не прикидывайся дурочкой, — заявила Патриция, состроив рожицу и став похожей на рассерженного золотисто-рыжего котенка. — Неужели он ничего не сказал?

— Конечно, сказал, — вздохнула Люси. — Обсуждал лодыжку миссис Харди, во что обойдется ремонт церковной крыши и выпадет снег или нет.

Ее подруга сузила глаза.

— Но ничего по поводу женитьбы, — сдалась Люси.

— Беру свои слова обратно.

Люси вздернула брови.

— Думаю, придется и Юстаса записать в безнадежные простофили.

— Но, Патриция…

— Три года! — Подруга стукнула кулачком по мягкой обивке диванчика. — Три года он катает тебя туда-обратно по всему Мейден-Хиллу. Его лошадь найдет сюда путь с завязанными глазами. Да он на дороге колею проложил!

— Все так, но…

— И что, он сделал предложение?

Люси скорчила гримасу.

— Нет, не сделал, — ответила сама себе Патриция. — А почему?

— Откуда мне знать, — пожала плечами Люси. По чести сказать, это и для нее оставалось тайной за семью печатями.

— Похоже, Юстасу требуется, чтобы его петух в одно место клюнул. — Патриция вскочила и принялась вышагивать перед подругой взад-вперед. — Викарий он там или нет, но ты поседеешь, пока он соберется позвать тебя замуж. И что в том хорошего, я тебя спрашиваю? К тому времени ты уже не сможешь выносить детей.

— Может, я и не хочу.

Люси считала, что произнесла последнюю фразу настолько тихо, что подруга в пылу своих обличительных речей ее не услышит, но Патриция в мгновение ока остановилась и уставилась на нее:

— Ты не хочешь иметь детей?

— Нет, — задумчиво ответила Люси, — я просто не уверена, что все еще хочу выйти замуж за Юстаса.

И тут до нее дошло, что так оно и есть. То, что всего несколько дней назад казалось неизбежным и замечательным в своей предсказуемости, теперь виделось устаревшим, неинтересным и почти невозможным. Могла ли она провести остаток жизни, довольствуясь лишь тем, что мог предложить Мейден-Хилл? Разве мир не гораздо шире? Помимо воли ее взор снова обратился к окну.

— Но тогда остаются только Джонсы, и если честно… — Патриция проследила за взглядом Люси: — О боже! — И села обратно на диван.

Люси ощутила, что краснеет, и быстро отвела глаза.

— Прости, я знаю, Юстас тебе нравится, несмотря…

— Нет, — замотала головой Патриция, и кудряшки запрыгали вокруг ее лица. — Дело вовсе не в Юстасе, и ты это знаешь. Дело в нем.

За окном, встав со скамьи, виконт показывал прием: одна рука вытянута, другая изящно опирается на бедро.

Люси вздохнула.

— О чем ты только думаешь? — раздался голос Патриции. — Понимаю, он красавец, а эти серые глаза вполне способны лишить покоя какую-нибудь наивную девицу, я уж не говорю о теле, которое ты видела обнаженным.

— Я…

— Но он же столичный джентльмен! Наверняка подобен одному из этих… как их… крокодилов в Африке: затаятся и ждут, когда какая-нибудь несчастная жертва подойдет слишком близко к воде, вот тут они ее и слопают. Хвать! И хрум-хрум!

— Он не собирается меня лопать. — Люси потянулась за чашкой. — Я ему неинтересна…

— Как же…

— И он мне неинтересен.

Патриция подняла брови, явно сомневаясь в последнем утверждении.

Люси изо всех сил делала вид, что ничего не замечает.

— Кроме того, он не нашего круга. Один из тех джентльменов, что привыкли к земным благам, обитают в Лондоне и заводят романы с элегантными леди, а я… — Она беспомощно пожала плечами: — Я простая сельская мышка.

Патриция похлопала ее по колену:

— Ничего бы из этого не вышло, дорогая.

— Знаю. — Люси выбрала еще один лимонный бисквит. — Так что однажды Юстас сделает мне предложение, и я его приму.

Сказано это было твердо, с застывшей улыбкой на лице, однако Люси почувствовала, как где-то в ней, глубоко-глубоко, словно бы что-то давит, и эта тяжесть все нарастает.

Взгляд ее по-прежнему был устремлен к окну.

Вечером того же дня Саймон прокрался в ту самую дальнюю комнатку дома, где укрылась мисс Крэддок-Хейз.

— Надеюсь, не помешаю? — возникнув на пороге, спросил он.

По какой-то причине Саймон находился в крайне взбудораженном состоянии. Кристиан отбыл на постоялый двор, капитан Крэдок-Хейз исчез по каким-то своим делам, Генри суетливо разбирал одежду виконта. Самому же виконту, по всей видимости, надлежало пребывать в постели, способствуя своему окончательному выздоровлению. Но он не мог. Вместо того, схватив первый попавшийся камзол и увильнув от Генри, желавшего облачить хозяина в полный, по всем правилам, туалет, Саймон отправился выслеживать своего ангела.

— Вовсе нет, — осторожно посмотрела на него мисс Люсинда. — Пожалуйста, присаживайтесь. Я уж было подумала, что вы меня избегаете.

Саймон поморщился. Она права. Но и держаться вдали от нее он тоже был не в силах. По правде говоря, если виконт и не совсем выздоровел, все же самочувствие его улучшилось настолько, что вполне позволяло отправиться в дорогу. Ему бы следовало упаковать вещи и галантно откланяться.

— Что вы рисуете? — Саймон сел рядышком, надо сказать, чересчур близко. И уловил слабый запах крахмала.

Мисс Люсинда молча повернула к нему громадный альбом, позволяя рассмотреть набросок. Занимая всю страницу, там красовался нарисованный углем Кристиан: устремясь вперед, он делал выпад в сторону воображаемого противника.

— Очень хорошо, — сказал Саймон и немедленно почувствовал себя дураком, произнося столь незамысловатый комплимент. Но она улыбнулась, что тут же оказало на виконта вполне предсказуемое воздействие. Он откинулся назад и, как бы невзначай набросив полу камзола на чресла, вытянул ноги. Весьма осторожно.

Его ангел нахмурилась, заметно сведя прямые брови:

— Вы определенно потянули спину.

— Вам не полагается замечать недуги джентльмена. Можно непоправимо уязвить нашу мужскую гордость.

— Глупости. — Она встала и принесла ему подушку. — Наклонитесь-ка.

Саймон подчинился, прибавив:

— К тому же не стоит обвинять нас, джентльменов, в глупости.

— Даже если это правда?

— В таком случае особенно. — Она пристроила подушку за его спиной. — Это приведет к полному и окончательному крушению мужской гордости. — Боже, так гораздо удобнее.

— Гм! — Ангел легонько провела по его плечу рукой, потом пошла к двери, чтобы позвать экономку.

Он не спускал с мисс Люсинды глаз, а она от двери направилась к камину помешать угли.

— Что это вы делаете?

— Думаю, мы поужинаем здесь, если вас это устроит.

— Все, что устраивает вас, устраивает и меня, блистательная леди.

В ответ леди сморщила нос:

— Будем считать, что вы согласились.

Явилась экономка, дамы посовещались, после чего миссис Броуди спешно удалилась.

— Papa сегодня ужинает с доктором Фремонтом, — сообщила мисс Люсинда. — Они оба любят порассуждать о политике.

— Вот как? Это тот самый врач, что осматривал мои раны? — Добрый доктор, должно быть, грозный оппонент, коли принял вызов капитана. Саймон мысленно пожелал господину Фремонту удачи.

— Угу.

Тут вернулась миссис Броуди, сопровождаемая одной из горничных, у обеих в руках были полные подносы. Какое-то время они расставляли еду на столике, потом вышли.

— Когда-то Дэвид и Papa устраивали великолепные дискуссии. — Мисс Кррэдок-Хейз разрезала пирог с дичью. — Думаю, Papa по нему скучает. — Она вручила виконту тарелку.

Саймона посетила ужасная мысль:

— Он умер?

Секунду мисс Люсинда таращилась на него, замерев над пирогом, потом рассмеялась:

— О, нет, что вы. Дэвид в море. Он моряк, как и Papa. Служит лейтенантом на «Новой Надежде».

— Простите, ради бога, — покаялся Саймон. — Я вдруг понял, что ничего не знаю о вашем брате, хоть и сплю в его комнате.

Она опустила взгляд, выбирая себе яблоко.

— Дэвиду двадцать два, он на два года моложе меня. Ушел в море одиннадцать месяцев назад. Пишет часто, но мы получаем письма пачками. Послать он их может только в каком-нибудь порту. — Люси пристроила тарелку на коленях и подняла взгляд. — Получив связку писем, отец любит читать их все сразу, а мне нравится приберечь послания и смаковать по два в неделю. Так дольше растягивается удовольствие. — Она улыбнулась с почти виноватым видом.

Саймону вдруг захотелось немедленно найти этого Дэвида и заставить написать сестре на сотню писем больше. Виконт отдал бы их мисс Люсинде, а сам сел у ног своего ангела и смотрел, как на ее губах расцветает улыбка. Ну он и дурень!

— А у вас есть брат или сестра? — ничего не подозревая, спросила Люси.

Саймон уставился на свой кусок пирога. Вот и попался! Темные ровные брови и губы без тени улыбки до того его очаровали, что он растерял всю свою бдительность.

— Увы, в сестрах у меня недостаток. — Виконт впился в хрустящую корочку. — Всегда считал, что неплохо бы иметь младшую сестренку, было бы над кем подшучивать. Хотя слышал, что они потом вырастают и в отместку тоже не дают спуску.

— А братья?

— Один. — Саймон взял вилку и с удивлением обнаружил, что руки трясутся, черт их возьми. Усилием воли он подавил дрожь. — Покойный.

— Мои соболезнования. — Ее голос почти перешел на шепот.

— Все к лучшему. — Саймон потянулся за бокалом. — Брат был старше, и не видать бы мне титула, не сочти он необходимым покинуть сей бренный мир. — Непомерно большой глоток красного вина привел к тому, что все нутро обожгло огнем. Саймон отставил бокал и потер указательный палец правой руки.

Мисс Люсинда молчала, при этом слишком уж пристально вглядываясь в него своими топазовыми очами.

— К тому же, — продолжил виконт, — он был порядочной занозой, мой братишка Итан. Вечно беспокоился о моей порядочности, переживал, не уроню ли я честь рода — я же никогда не оправдывал его ожиданий. И каждый год — раз, а то и два, — он призывал меня в фамильное поместье и, глядя скорбным взглядом, перечислял все мои грехи и оглашал размеры счетов от портного. — Тут Саймон остановился, потому как слишком уж разболтался. Он взглянул на Люси, желая удостовериться, не потряс ли ее настолько, чтобы она наконец отослала его прочь. Но та в ответ лишь посмотрела с состраданием. Устрашающий, ужасный ангел.

Саймон перевел взгляд на пирог, хотя аппетит пропал окончательно.

— Кажется, я так и не закончил сказку. О бедняжке Анжелике и Змеином короле.

Она задумчиво кивнула.

— Вы остановились на волшебной пещере и серебряном змее.

— Верно.

Он глубоко вдохнул, пытаясь избавиться от стеснения в груди, еще раз глотнул вина и собрался с мыслями.

— Никогда прежде Анжелика не видела такой большой твари, как этот серебряный змей: одна голова была больше ее предплечья. На глазах пастушки змей развернул кольца и проглотил бедную козочку целиком. После чего медленно уполз в темноту.

Мисс Кррэддок-Хейз содрогнулась:

— Звучит ужасно.

— Разумеется. — Саймон отвлекся, чтобы откусить пирог. — Анжелика со всей осторожностью выбралась из расщелины и вернулась к себе в лачугу, где принялась обдумывать увиденное. Она была совершенно испугана. Что, если огромный змей продолжит поедать ее коз? А вдруг он решит попробовать более нежное мясо и съест ее саму?

— Как отвратительно, — пробормотала слушательница.

— Согласен.

— И что она сделала?

— Да ничего. Что такого она могла сделать против огромного змея?

— Ну, она, несомненно…

Он с суровым видом поднял бровь:

— Вы собираетесь перебивать меня и дальше?

Люси сжала губы, словно сдерживая улыбку, и принялась чистить яблоко. Теплая волна омыла Саймона. Что за благодать, вот так сидеть рядом с ней и добродушно подтрунивать. Можно совершенно расслабиться, позабыв и тревоги, и грехи, и всю ту резню, что ему еще предстоит.

Саймон задержал дыхание и отогнал непрошеные мысли.

— Козочки из отары стали исчезать одна за другой, а Анжелика не знала, что же ей предпринять. Пусть она и жила вдали от замка, но рано или поздно явится управляющий короля и сосчитает коз. И как ей тогда объяснить, почему отара столь поредела?

Рассказчик перевел дух, чтобы глотнуть вина.

Сведя прямые темные брови, мисс Крэддок-Хейз, казалось, была полностью поглощена чисткой яблока с помощью маленького ножа и вилки. Но Саймон с уверенностью мог сказать, по этим ее сомкнутым бровям, что ей очень хотелось осудить недостаток силы духа у героини сказки.

Он спрятал улыбку за бокалом с вином.

— Однажды поздним вечером в дверь хижины постучалась бедная торговка-лоточница. И предложила свои товары: несколько ленточек, кусок кружева и выцветший шарф. Анжелике стало жаль бедную женщину. «У меня нет ни пенни, — сказала девушка, — но не возьмете ли вы кувшинчик молока в обмен на ленту?» Старушка обрадовалась и говорит: «Раз у тебя такое доброе сердечко, дам-ка я тебе совет: если завладеешь шкурой змея, то получишь власть над этим созданием. В твоих руках будет его жизнь». И с этими словами старая торговка, прихрамывая, ушла, Анжелика даже не успела расспросить ее поподробней.

Люси оставила в покое яблоко и с недоверием посмотрела на Саймона. Тот поднял брови, отпил вина. И без слов уставился на нее, чего-то ожидая.

Пришлось ей самой нарушить молчание:

— Старая торговка взяла да и явилась совсем ниоткуда?

— Да.

— Вот так ни с того ни с сего?

— А почему нет?

— Временами у меня такое чувство, что вы сочиняете прямо на ходу. — Она вздохнула и покачала головой. — Продолжайте.

— Вы уверены? — со всей серьезностью спросил Саймон.

Мисс Люсинда посмотрела на него из-под нахмуренных бровей.

Он закашлялся, чтобы скрыть смех.

— Той же ночью Анжелика прокралась в найденную расселину в скале. Подождала немного и увидела, как огромный змей выползает из темного проема в глубине пещеры. Он медленно свернулся кольцами вокруг жаровни с голубым пламенем и обратился в обнаженного мужчину с серебряными волосами. Подобравшись ближе, Анжелика увидела у его ног змеиную кожу и, пока не растеряла все свое мужество, подскочила и схватила ее.

Саймон откусил пирога и стал медленно жевать, наслаждаясь вкусом. Затем поднял глаза и заметил, что мисс Крэддок-Хейз взирает на него крайне недоверчиво.

— Ну?

Он невинно захлопал ресницами:

— Что ну?

— Прекратите меня дразнить, — чеканя слова, произнесла она. — Что там произошло?

На слове «дразнить» его чресла пришли в готовность, а в дьявольских мозгах нарисовался образ раскинувшейся на постели обнаженной мисс Крэддок-Хейз и его самого, дразняще ласкающего ей соски. Боже милосердный!

Саймон моргнул и натянул на лицо улыбку.

— Разумеется, Змеиный король оказался во власти Анжелики. Она подбежала к огню, собираясь швырнуть кожу в пламя и тем самым погубить змея, но пастушку остановили его слова: «Постой, красна девица. Пожалуйста, пощади меня». И тут в первый раз она заметила, что на нем цепь…

Люси фыркнула.

— Да, цепь с маленькой сапфировой короной, — поспешно закончил Саймон. — Что не так?

— Он же прежде был змеем, — с преувеличенным терпением напомнила мисс Люсинда. — А у змей нет плеч. Так как же он мог носить ожерелье?

— Цепь. Мужчины не носят ожерелья.

Она продолжала смотреть на него с явным сомнением.

— Он был заколдован, — объявил Саймон. — И цепь на нем отлично держалась.

Люси начала было закатывать глаза, но быстро себя одернула.

— И Анжелика его пощадила?

— Разумеется, — грустно улыбнулся Саймон. — Небесные создания всегда так поступают, заслуживают того твари или нет.

Мисс Люсинда аккуратно отложила в сторону то, что осталось от яблока, и вытерла ладони.

— А почему бы змею не заслуживать пощады?

— Потому что он змей. Дьявольское порождение тьмы.

— Я этому не верю, — просто сказала она.

Он хохотнул — слишком резко и слишком громко.

— Полноте, мисс Крэддок-Хейз, наверняка вы читали Библию и знаете о змее, обманувшем Адама и Еву.

— Полноте, милорд, — передразнила Люси — еще и голову наклонила, дабы усилить насмешку. — Наверняка вы осведомлены, что мир не так прост.

Саймон вскинул бровь:

— Вы меня удивляете.

— Отчего же? — Теперь, без видимой на то причины, она на него рассердилась. — Потому что живу в деревне? И среди моих друзей не значатся особы титулованные и искушенные? Так вы считаете, лишь обитатели Лондона умны настолько, чтобы замечать в мире то, что лежит за пределами обыденного?

— Я… — Как так получилось, что они спорят?

Мисс Крэддок-Хейз наклонилась вперед и гневно заявила:

— Думаю, что это вы наивный провинциал, если судите обо мне, совсем меня не зная. Или скорее, считаете, что знаете меня, когда на самом деле вовсе нет.

Она еще секунду смотрела на его ошарашенное лицо, потом встала и быстро вышла из комнаты.

Оставив Саймона в состоянии болезненного возбуждения.