Золотые розы

Глава 12

Экипаж остановился перед центральным входом на арену Plaza de Toros. Эмбер подождала, пока Диего спустится и протянет ей руку, потом поднялась и грациозно приняла ее. Они были вдвоем в экипаже де ла Приерда: Валдис, несмотря на сильнейшее неудовольствие по этому поводу, вынужден был сопровождать Аллегру и Маретту. Эмбер была в восторге, когда выяснилось, что Диего прибыл за ними сразу с двумя экипажами, один из которых был двухместным. Дело было, конечно, не в том, что она жаждала уединения с сыном генерала, но за одно только выражение на лице Валдиса готова была вынести его стоически.

Диего не сводил с нее взгляда, и она из чистой любезности старалась улыбаться ему, но достаточно сдержанно, чтобы не посеять в нем ложных надежд.

– Этот щенок жутко раздражает меня! Думает, ему все сойдет с рук! – высказался Валдис перед самым отъездом из гостиницы. – Если бы не положение, которое занимает его семья, ему бы не поздоровилось. Будь с ним любезной, но не настолько, чтобы он возомнил себе невесть что. Не забудь, от твоего поведения зависит будущее Долиты.

Эмбер не забывала об этом ни на минуту.

– Не могу еще раз не сказать, что вы прекрасны, как богиня, сеньорита Эмбер, – послышался голос Диего, и она вернулась к действительности. – Все мужчины завидуют мне.

Хотя платье и на этот раз выбирал Валдис, Эмбер вынуждена была признать, что оно подходит ей как нельзя лучше. Сшитое из темно-желтого атласа, оно имело глубокое декольте в форме сердца и рукава, присобранные на плечах и сужающиеся к локтям, пышно отделанные по низу великолепными кружевами палевого оттенка. По корсажу оно было украшено не стеклярусом, а мелким жемчугом, россыпь которого поблескивала также на подоле, повыше кружевных оборок. Платье очень шло Эмбер, и Диего пыжился от гордости, ведя ее под руку через широкие двойные двери.

– Надеюсь, Эмбер, вы успели полюбить бой быков, – вещал он, весь сияя. – Даже многие мексиканки находят это развлечение варварским, жестоким. Хотелось бы узнать ваше мнение.

– По-моему, это самое жестокое и отвратительное, самое бессмысленное развлечение, которое только придумали люди!

– Вот как! – воскликнул удивленный Диего. – Тогда зачем же вы приняли мое приглашение? Неужели только для того, чтобы немного побыть со мной наедине? Тогда мне следовало пригласить вас на прогулку по окрестностям.

– Дело не в вас… – смущенно начала она, сожалея о том, что высказалась так откровенно, и не зная, как теперь исправить дело.

– Я просто пошутил, сеньорита! – засмеялся Диего, довольный впечатлением от своих слов. – На самом деле я прекрасно знаю, зачем вы здесь… да и все знают. Поверьте, в столице слухи разносятся с той же быстротой, что и в провинции. Говорят, Арманд Мендоса посвятил вам последнего убитого им быка. Кроме того, вчера на балу от меня не укрылось выражение вашего лица в тот момент, когда вы смотрели на него.

– Вы очень ошибаетесь, сеньор де ла Приерда, – поспешила заверить его Эмбер. – Дело обстоит совсем не так, как вам кажется. Однажды вечером я заблудилась во время прогулки, забрела на пастбище, и только вмешательство сеньора Мендосы спасло меня от верной смерти. С тех пор мы с ним друзья.

– Друзья! – повторил Диего со смешком и потрепал ее по руке. – Матадоры не посвящают быков просто друзьям.

– Не понимаю, почему мы должны говорить на эту тему. Неужели вам нечего больше сказать мне?

– Отчего же, есть, и даже очень много. Можно, например, поговорить о корриде. Я обожаю объяснять женщинам тонкости боя быков. Некоторые считают это занятие спортом, кровавым спортом, но это мнение ошибочно. Коррида – представление, сеньорита. В известном смысле его можно сравнить с интригой большого литературного произведения. Скажем так: интрига романа под названием «Коррида» подчинена одной цели – убийству быка. А теперь представьте себе, что вы хотите изменить ход сюжета из чувства отвращения к кровопролитию. Это будет то же самое, что изменить развитие романа о Юлии Цезаре, потому что вам не хочется, чтобы великого диктатора убили. – Диего усмехнулся, заметив выражение лица Эмбер, и продолжал: – Можно также сравнить корриду с балетом. Она столь же грациозна, столь же захватывает. К тому же в балете неопытный танцор тоже может пострадать. Просто немного углубите этот акцент, представьте себе, что вы смотрите постановку балета, в котором сама жизнь участников зависит от того, насколько они опытны в своем искусстве. Суть корриды, сеньорита, состоит в том, чтобы человеческий дух восторжествовал над плотью, причем не только животного, но и самого матадора. Я имею в виду, что для начала матадор должен победить самого себя – свой страх, – только тогда он сумеет одержать победу над быком.

Эмбер вспомнилось то, что накануне высказывал ей Арманд, и она кивнула.

– Не тот храбр, кто ничего не боится, ибо, как говорили древние римляне, подлинное мужество есть победа над страхом. Самые мужественные люди порой чувствуют страх сильнее, чем люди обычные, но они встречают его лицом к лицу. Матадор, выходящий на арену, покрывается ледяной испариной ужаса… даже Арманд Мендоса, хотя он, возможно, утверждает обратное.

– Я не так хорошо знаю сеньора Мендосу, чтобы беседовать с ним о вещах настолько интимных, – холодно заметила Эмбер, у которой не было ни малейшего желания делиться с Диего откровениями Арманда.

Напоминание об Арманде заставило ее оглядеться в надежде, что тот окажется где-нибудь поблизости и заметит ее, однако Диего вел ее слишком быстро, почти тащил за собой, и она вынуждена была часто смотреть под ноги из опасения обо что-нибудь споткнуться. Вскоре Эмбер осенило, как избавиться от спутника, по крайней мере ненадолго: она решила сделать вид, что оступилась. К счастью, под ногу действительно подвернулась глубокая колея от колеса, и Эмбер застонала почти непритворно.

– Мне кажется, я подвернула ногу, – пожаловалась она Диего, который успел ее подхватить и теперь смотрел с тревогой. – Нельзя ли где-нибудь присесть?

Оглядевшись, тот заметил поблизости скамью и предложил Эмбер опереться на его руку всей тяжестью. Как только она осторожно села, он опустился на колено, приподнял ее ногу и осмотрел.

– Припухлости я не вижу. Возможно, она проявится позднее, но пока нога выглядит, как обычно. Впрочем, если желаете, я могу отвезти вас обратно в гостиницу.

– Нет-нет, теперь, после ваших объяснений, я нахожу корриду более интересной, – заторопилась Эмбер, которой не хотелось упускать возможности еще раз увидеть Арманда. – Если вы принесете мне стакан холодной воды, мне сразу станет лучше. А я тем временем немного отдохну здесь.

Она одарила Диего взглядом, в который вложила мольбу и столько тепла, сколько позволили ее артистические способности.

– Разумеется, сеньорита! Советую вам пока не двигаться и не вставать со скамьи. Я вернусь очень быстро.

С таким напутствием он отправился на поиски прохладительного напитка, а Эмбер начала озираться в поисках Арманда. Однако к ней подошел не он, а тот, кого она хотела видеть куда меньше.

– Вот уж не знал, что этот тип способен на такую трогательную заботу! – сказал Корд Хейден с саркастической усмешкой.

Эмбер подняла глаза и встретила холодный взгляд.

– Я был поблизости и видел весь спектакль. Значит, я был прав, считая тебя умелой притворщицей.

– Почему бы тебе не оставить меня в покое? – крикнула она и вскочила на ноги.

– Судя по тому, как ты вела себя, – невозмутимо продолжал Корд, – ты надеялась убить сразу двух зайцев: на время избавиться от Диего и привлечь внимание Арманда. Похоже, второй из них в данный момент не жаждет твоего общества. Он закрылся в своей комнате и дуется. Я бы даже сказал, он мрачнее самой темной тучи. Сроду не видел его в таком состоянии. Что, черт возьми, ты натворила на этот раз, чтобы так расстроить Арманда?

– Я? Я ничего такого не сделала… – пролепетала Эмбер, смущенная этой неожиданной атакой. – Пожалуйста, избавь меня от своих инквизиторских допросов. Кому, как не тебе, знать, как легко у Арманда меняется настроение.

– Я хочу знать, что между вами произошло.

Его требовательный тон заставил Эмбер сердито встопорщить перышки. Разговор с Армандом вспомнился ей во всех подробностях, и раздражение от этого только усилилось. Корд Хейден внес в ее жизнь достаточно волнения, не хватало еще признаться, что именно из-за него произошла ссора с Армандом!

– Что бы между нами ни произошло, тебя, Корд, это не касается! – процедила она сквозь зубы, надеясь, что ее нервная дрожь не очень заметна. – Скажи лучше, где я могу поговорить с Армандом наедине. Этот разговор очень важен.

Она надеялась, что интуиция подскажет нужные слова – слова, которые помогут ей убедить Арманда, что его ревность беспочвенна. И как ему только пришло в голову, что ее может интересовать Корд Хейден?

– Никакого разговора не будет! – отрезал Корд. – В Мехико никто не имеет понятия о точном времени, пока дело не доходит до корриды. Это единственное мероприятие, которое начинается точно в срок. Ну, я жду рассказа о том, что произошло ночью между тобой и Армандом.

Эмбер во все глаза уставилась на него. Он как будто не слышал ее отповеди! Невозможный человек!

– Повторяю, это тебя не касается!

– Повторяю, касается – и еще как. Арманд – мой давний друг. Я его насквозь вижу. Случилось что-то серьезное, и я должен знать, что именно.

Она ограничилась негодующим взглядом. Не дождавшись ответа, Корд ядовито усмехнулся.

– Могу я сделать кое-какие предположения? Может быть, этот хлыщ Диего посулил тебе золотую гору повыше, и ты не устояла?

Эмбер занесла руку для пощечины. В темно-карих глазах что-то на мгновение вспыхнуло – и рука ее упала: Корд Хейден был не из тех, кто стерпит подобную вольность.

– Я знаю, почему ты так самонадеян! – воскликнула Эмбер со слезами ярости на глазах. – Ты привык к тому, что женщины вешаются тебе на шею! Ты возомнил, что так будет всегда, что так будет с каждой! Что все будет по-твоему, стоит только тебе выразить желание! Потому ты и злишься, что я оказалась не такой податливой, как Маретта!

Взгляд Корда выразил удивление ее осведомленностью, которое, однако, быстро рассеялось.

– Да уж, ты оказалась крепким орешком, – заметил он с едкой иронией, – особенно когда дрожала от желания в моих объятиях. Не сказал бы, что мне пришлось долго тебя обхаживать. Не спеши осуждать Маретту за податливость – неизвестно еще, как ты повела бы себя, окажись мы в более подходящей ситуации. Вообще не спеши осуждать, Эмбер. Ты еще мало с чем сталкивалась.

От возмущения и обиды она не сразу нашлась, что ответить, а вскоре явился Диего со стаканом прохладительного напитка. Эмбер с готовностью ухватилась за возможность отвернуться от Корда.

– Я думаю, Диего, что уже смогу добраться до ложи.

– Вот и хорошо! – тот подхватил ее под руку и, галантно поддерживая, повел к дверям. При этом он искоса изучал выражение ее лица. – Все еще болит? У вас не очень веселый вид.

– Нет-нет, почти все прошло, – чтобы доказать это, Эмбер ускорила шаг и улыбнулась. – Просто мне не терпится устроиться поудобнее.

– Не сердитесь, сеньорита, но я обязан предостеречь вас, – произнес Диего, сдвинув брови. – Сеньор Хейден известен своим легкомысленным поведением, и репутация женщины может пострадать, если ее слишком часто станут видеть в его обществе. Когда он на балу пригласил вас на танец, только чувство приличия удержало меня от решительного отказа. Я бы предпочел, чтобы он держался от вас подальше.

– Не беспокойтесь на этот счет, – заявила Эмбер сквозь зубы. – Думаю, сеньор Хейден больше не будет докучать мне своим обществом.

Они прошли по длинному коридору, ведущему к ограждению арены, потом поднялись по лестнице к ложам, принадлежащим самым знатным семьям Мехико. К удивлению Эмбер, они миновали также и их и направились к одной, самой пышной, расположенной выше других и как бы намеренно в стороне от них.

– Как странно… – прошептала она. Действительно, казалось странным, что де ла Приерда, какое бы высокое положение они ни занимали, так откровенно ставили себя выше всех остальных.

– Это ложа самого президента Хуареса, – с гордостью объяснил Диего, заметив ее удивление. – Он лично предложил мне сегодня воспользоваться ею. Разумеется, он и сам намеревался посетить сегодняшнюю корриду, но государственные дела не позволили выкроить время для развлечений. Президент Хуарес – прежде всего человек дела. Насколько мне известно, в данный момент он находится в своей штаб-квартире, а его жена руководит подготовкой к балу.

Остальные Алезпарито уже разместились в президентской ложе. Войдя, Диего снисходительно их приветствовал. Несмотря на сознание оказанной ей чести, Маретта не удержалась, чтобы не пронзить Эмбер ненавидящим взглядом. Диего она едва кивнула. Аллегра вообще не слышала приветствия: она продолжала сидеть с опущенной головой, уйдя в одной ей известные размышления. Только Валдис тепло ответил сыну генерала, поскольку сполна наслаждался неожиданно свалившимся шансом покрасоваться в президентской ложе.

Музыка зазвучала громче, и из-под арок входа показалось начало процессии. Эмбер, уже знакомая с порядком действий во время боя быков, обратила нетерпеливый взгляд к тем, кто по очереди появлялся на арене. При виде матадоров Маретта издала пронзительный вопль восторга.

– Смотри, Валдис, смотри! Арманд выехал справа. Это происходит с ним впервые. Он, наверное, счастлив, а я… я умираю от гордости за него!

– Не устраивай из своих эмоций спектакля! – резко, но шепотом прикрикнул Валдис, наклоняясь поближе к ней. – Ты и дома совершенно не умеешь себя вести, а теперь мы в столице, не забывай этого. Сохраняй достойный вид, раз уж нас пригласили в президентскую ложу.

– Объясните, что так взволновало Маретту, – попросила Эмбер вполголоса, повернувшись к Диего.

– То, что Арманд Мендоса появился из правой арки, означает, что он герой дня. Из двух матадоров сегодня он старший и потому выйдет против первого и четвертого быков. Это большая честь, сеньорита.

– Первого и четвертого… против двух быков в одной корриде? – не веря своим ушам, спросила Эмбер. – Разве это возможно? Разве это в человеческих силах?

– Почему бы и нет, – спокойно пожал плечами Диего. – Таков обычай, сеньорита. Сегодня происходит первая коррида сезона, она должна ознаменоваться чем-то особенно волнующим. Не понимаю, что вас беспокоит? Младший матадор – тот, что в центре, – тоже убьет двух быков, третьего и шестого.

К этому моменту матадоры поравнялись с президентской ложей, и Эмбер перевела взгляд на Арманда. Тот смотрел, не отрываясь, только на нее. Поймав ее взгляд, он улыбнулся. Улыбка была несвойственной ему, встревоженной и неуверенной. Чувствуя, что лицо ее озаряется ответной улыбкой, полной тепла, Эмбер вдруг осознала, что хочет – что способна – бежать с Армандом. Что бы ни ждало ее впереди, так тому и быть, подумала она. Они оба должны воспользоваться шансом, который предоставляет судьба, должны понять раз и навсегда, подлинное ли чувство связывает их.

Краем глаза Эмбер поймала внезапное движение Маретты. Та выдернула розу из гирлянды, украшающей перила ложи, и с такой силой бросила ее в сторону Арманда, что едва не попала ему в глаза. Только в последнее мгновение он ухитрился поймать цветок. Оживление и улыбка исчезли с его лица, сменившись недовольством.

– Он поймал цветок! – громко воскликнула Маретта.

– Да уймешься ты или нет? – зарычал Валдис и как можно больнее ткнул сестру локтем в бок.

Эмбер почувствовала, что у нее голова идет кругом. В этой стране было так много обычаев, о которых она не имела ни малейшего понятия! Диего заметил ее замешательство, наклонился и шепотом сказал, скривив губы:

– Бедняжка Маретта! Всем и каждому известно, что Арманд Мендоса ни капельки не любит ее и вовсе не намерен сдержать обещание, когда-то данное его отцом. Но она упорствует, тем самым выставляя себя на посмешище. Вот и сейчас: она бросила цветок в знак своей любви и, хотя Арманд поймал его только для того, чтобы не быть исцарапанным шипами, притворяется, что он сделал это из взаимного чувства к ней!

В это время Маретта повернулась к Эмбер с торжествующим видом. Пришлось отвернуться, чтобы не выдать себя насмешливой улыбкой.

Парад участников корриды закончился, песок на арене заровняли, и вскоре первый бык выскочил на арену. Зрители встретили его появление криками радостного предвкушения. Животное показалось Эмбер огромным, могучим и пугающе злобным.

– Как вы думаете, этот бык опаснее остальных? – спросила она Диего, чувствуя внезапно пронзивший ее страх.

Диего снисходительно потрепал ее по руке – жест, весьма раздражавший Эмбер.

– В принципе каждый бык опасен для матадора. Арманд Мендоса достаточно опытен, чтобы разобраться в повадке этого быка. Наверняка он сейчас наблюдает за ним.

Все участники первого этапа корриды собрались группой поблизости от загона. Эмбер поискала взглядом Арманда и заметила, что тот стоит, небрежно облокотившись о перила ограждения. Он был весь внимание, но она вскоре сообразила, что смотрит он совсем не на быка. Его взгляд был прикован к президентской ложе, и смотрел он на нее, Эмбер. Когда стоявший рядом обратился к нему, он кивнул, не глядя, и ненадолго скрылся из виду. Вернулся он уже не в широкополой шляпе, а в montera, которую приподнял в знак приветствия. Зрители тотчас отозвались одобрительными криками. Сразу вслед за этим Арманд с гордым, почти напыщенным видом пошел вокруг арены, раскланиваясь во все стороны.

Когда наконец он оказался напротив быка, Эмбер затаила дыхание. Ее зрение вдруг невероятно обострилось, и она ясно видела профиль Арманда, его глаза, устремленные на животное.

– Почему он так рано вышел на арену? – не выдержала она, до боли стискивая руки на коленях. – Я думала, сначала всегда выходят пикадоры и бандерильеро. Разве быка не нужно сначала ослабить ударами пик и бандерильями?

– Так оно и будет, – заверил Диего благодушно. – Сейчас Арманд всего лишь показывает искусство управляться с плащом.

Тем временем бык сделал свой первый бросок на кусок алой ткани. В этот момент плащ был растянут Армандом перед самой мордой разъяренного животного, и он изящно повел им вправо, заставив быка броситься вслед за воображаемым врагом. Зрители выразили одобрение криками. Раз за разом яркая ткань скользила все ближе от тела матадора, раз за разом все ближе оказывались острые рога. Внезапно, как раз в тот момент, когда бык устремился вперед живым снарядом, Арманд сделал необычайно эффектное движение плащом, отчего тот завился в яркую спираль. Животное, на секунду дезориентированное, остановилось на полном ходу.

В благоговейном ужасе Эмбер следила за тем, как Арманд пренебрежительно повернулся спиной, словно его нимало не пугали угрожающе опущенные к земле рога. Он попросту пошел прочь, как живое воплощение власти человека над животным. Толпа пришла в полное неистовство.

– Это самый храбрый в мире, непревзойденный матадор! – завопила Маретта, не обращая внимания на то, что Валдис рвет и мечет.

– Нет.

Все сидящие в ложе повернулись, чтобы бросить изумленный взгляд на Аллегру, которая в этот момент впервые с начала корриды выказала некоторую заинтересованность происходящим (Эмбер подумалось, что ее мачеха лишь сейчас сообразила, где находится). Аллегра смотрела на арену, и ее глаза, обычно пустые, так и горели.

– Нет! – повторила она с большей силой. – Непревзойденным матадором был твой отец, Маретта!

– Ну да, конечно… я знаю, – медленно произнесла та, явно ошеломленная таким проявлением воли обычно бессловесной матери. – Я только хотела сказать, что Арманд – самый храбрый в мире матадор… сегодня.

– Сеньора Алезпарито, по-моему, права, – зашептал Диего на ухо Эмбер. – Когда-то мне приходилось бывать на корридах, где выступал Гуэло Алезпарито. Это был человек величайшего мужества. Я видел и его смерть. Он был буквально искромсан на части и истек кровью раньше, чем его отбили у быка.

– Не сомневаюсь, что вы нашли это зрелище волнующим! – резко высказалась Эмбер, содрогнувшись всем телом.

Она не обратила внимания на возмущенный взгляд Валдиса и вернулась к созерцанию происходящего на арене. Бог знает почему, на нее вдруг навалилась ужасающая тяжесть – предчувствие надвигающейся беды. Она не знала, откуда взялось это чувство, и попыталась отогнать его, напомнив себе, что через несколько часов станет наконец свободной.