Золотые розы

Глава 4

Эмбер стояла на нижней ступени лестницы, ведущей на окруженную пальмами террасу. Там, легкая, как мотылек, и гибкая, как змейка, танцевала юная девушка. Ее смуглые руки были вскинуты над головой, и ритмичное пощелкивание кастаньет сопровождало зажигательную мелодию фламенко. Черный кружевной подол то обвивался вокруг ног, то взлетал вверх, показывая алую нижнюю юбку. Гитары рокотали, звенели и вскрикивали как живые, и девушка была прекрасна в вихре алого и черного.

Эмбер, как и все остальные, не отрывала глаз от этого зрелища, но не видела его. Она двигалась как сомнамбула, едва замечая праздник и окружающее великолепие и думая только о том, в какой кошмар превратилась ее жизнь.

Время от времени она украдкой бросала взгляд на закрытые ставни окон Аллегры. Раз за разом, почти каждый день, она подходила к запертой двери в комнаты мачехи и стучала. Ни шагов, ни отклика. Расспросы тоже ничего не давали. Долита каждый раз отвечала одно и то же: «Слуги говорят, что сеньор Валдис строго-настрого запретил сеньоре Аллегре общаться с вами». Нечего было и думать нарушить этот запрет.

Стоило Эмбер даже мысленно произнести имя Валдиса, как тошнотворная волна страха подступила к горлу. Она не только боялась этого человека, но и ненавидела его лютой ненавистью. Правда, всю прошедшую неделю он изображал сердечность и был безукоризненно галантен, но Эмбер чувствовала, что таким образом он пытается усыпить ее бдительность. Он был человек распутный и жестокий. И надо же было ей оказаться в его полной власти! Оставалось избегать его, когда только возможно, а если другого выхода не было, терпеть его присутствие, стиснув зубы.

На сегодняшнем балу он поначалу не отходил от нее ни на шаг, всем видом подчеркивая, что имеет на это право. К счастью, он куда-то временно отлучился, тем самым даровав Эмбер недолгую передышку. Поискав Валдиса глазами и не обнаружив поблизости, она решила покинуть зал. Проходя мимо дверей, она увидела, что он занят оживленной беседой с тремя джентльменами. У него был взволнованный вид, и Эмбер решила, что речь идет о делах ранчо.

В саду было тихо. В безмятежном ночном покое застыли ряды апельсиновых деревьев, над которыми витал нежный аромат. Сквозь листву тут и там пробивался серебристый свет луны, половинка которой красовалась высоко в звездном небе. Под деревьями было сумрачно, нога мягко ступала по мшистой траве. Иногда ветви трогал слабый порыв ветра, и тогда застоявшийся запах цветов начинал струиться через сад, как невидимая река.

– Эмбер? Где ты? – послышался со стороны дома громкий голос Валдиса. – Ты в саду?

За спиной послышались торопливые шаги. Поплотнее прижав к ногам пышный подол юбки, Эмбер скользнула под низко нависшие листья пальмового дерева и затаилась там, как в шалаше. Она даже затаила дыхание, когда сводный брат, озираясь, проходил мимо. Через пару минут он вернулся в дом, а Эмбер бросилась бежать по тропинке, залитой лунным светом. Она понятия не имела, куда тропинка ведет, и думала лишь о том, чтобы хоть какое-то время побыть вдали от ненавистного человека.

Вот уже целая неделя прошла со дня ее разговора с Долитой по поводу пропавших денег, а случая порыться в вещах Валдиса все еще не представилось. По словам Долиты, он все время находился поблизости от дома. Он даже не поехал в Куадид, как делал каждое воскресенье. Эмбер увидела дурной знак в том, что сводный брат вдруг отказался от любимых занятий – выпивки и азартных игр.

Она не замечала, куда идет, потерявшись в невеселых размышлениях. Неужели, думала она, нет никакого выхода из положения, в котором она очутилась? Нет, выход есть всегда, должен быть!

Тем временем тропинка привела ее к большим деревянным воротам, из-за которых доносилось негромкое журчание воды. Даже воздух здесь был напоен свежестью. Эмбер даже подумала, как приятно будет сбросить атласные туфельки и опустить ноги в холодную воду ручья… может быть, даже побродить по нему немного.

Ворота открылись с громким скрежетом и сами собой закрылись вновь, словно их привела в действие скрытая пружина. Не зная точно, где ручей, Эмбер двинулась на булькающий звук. Наконец она достигла неширокого темного потока. Вода журчала негромко и приветливо. Поспешно сбросив туфельки, Эмбер приподняла подол платья и приготовилась спуститься в ручей.

Ее заставил обернуться звук, разительно напоминающий отдаленный раскат грома. Однако гром отгремел бы и умолк, в то время как этот звук нарастал и приближался. С обеих сторон стояла плотная стена деревьев, и поэтому невозможно было что-либо различить. Звук затих, но вскоре послышался снова. Не зная, что и думать, но уже испытывая инстинктивный страх, Эмбер начала пятиться к воротам. Звук все приближался.

Наконец ближайшая купа кустов с шелестом и треском расступилась. Черная тень, казавшаяся громадной – просто колоссальной! – появилась оттуда. У Эмбер вырвался крик ужаса. Лунный свет блеснул на остриях рогов, и она закричала снова.

Бык очень низко опустил голову и начал медленно двигаться вперед. Время от времени он ее вскидывал, и тогда на Эмбер смотрели глаза, горящие красными угольями. В какой-то момент животное неожиданно подняло голову к небу и издало рев, ничем не напоминающий коровье мычание.

Не решаясь бросить взгляд через плечо и не зная, далеко ли до ворот, Эмбер продолжала отступать, пока не споткнулась о кочку и не упала навзничь. Громадное животное приостановилось и начало рыть копытом землю, готовясь к атаке. Новый оглушительный рев прокатился по окрестностям, совершенно заглушив испуганный крик Эмбер. Та ничего не знала о поведении быков, но инстинктивно угадала, что еще несколько секунд – и ее тело будет пронзено двумя копьевидными остриями.

Она приподнялась на локтях и поползла прочь, отталкиваясь ногами и не замечая, что камешки и колючки ранят кожу. Несколько бесконечных мгновений царила тишина, нарушаемая только фырканьем животного. Именно благодаря этой недолгой тишине Эмбер уловила шорох за спиной. Судорожно повернув голову, она увидела две человеческие тени: кто-то собирался прийти ей на помощь!

– Замрите, – тихо произнес один из тех, кто перелезал через ограду. Голос его был неестественно спокоен – так говорят с женщиной, готовой впасть в истерику. – Не пытайтесь встать.

– Следи за ним внимательно, Мендоса, – так же негромко проговорил его спутник. – Помни, это убийца.

В лунном свете, который теперь представлялся Эмбер не чарующим, а зловещим, она следила за тем, как тот, кто заговорил с ней первым, снял пиджак и медленно, шаг за шагом, продвигался к животному. Она прилагала неимоверные усилия, чтобы не смотреть на свирепого гиганта, но тот периодически издавал громоподобный рев, заставляя ее вздрагивать всем телом. Мужчина между тем не обращал на нее ни малейшего внимания. Он не сводил взгляда с быка, и Эмбер догадалась, что животное готово к атаке, все равно на кого. Ее спаситель продолжал двигаться вперед. Не выдержав, она бросила вороватый взгляд на животное-убийцу – и тотчас отвернулась, трепеща.

– Как только бык бросится на меня, бегите к воротам изо всех сил, – сказал Мендоса по-прежнему спокойно (он говорил по-английски с сильным испанским акцентом). – Не вздумайте медлить ни секунды. Бегите как ветер.

Бык бросился на него так внезапно, что Эмбер тотчас забыла все сказанное, приоткрыв рот от страха. Под копытами животного тряслась земля, отдаваясь дрожью во всем ее теле.

– Toro! Toro! – крикнул Мендоса, отскочив в сторону и взмахнув перед мордой быка своим пиджаком. Не поворачиваясь, он резко приказал: – Бегом! Быстро!

Эмбер честно постаралась подняться и броситься бегом, но у нее достало сил лишь на то, чтобы проползти несколько метров на четвереньках. В следующую секунду ее подхватили за талию и поставили на ноги. Тот, кто это сделал, увлек ее за собой, а у самой ограды приподнял и одним махом перебросил на другую сторону, так что она приземлилась, больно ударившись.

– С девчонкой все в порядке, – услышала она, ошеломленно ворочаясь в траве. – Пора, черт возьми, убираться восвояси!

– Перестань! – послышался насмешливый ответ. – Я весь вечер умирал со скуки, неужели упущу такую возможность поразвлечься? Пара заходов этому громиле не повредит.

– Мендоса, ты сошел с ума! – раздраженно проворчал второй. – Тут тебе не арена.

Эмбер поднялась и ухватилась за ограду, так как колени у нее дрожали. Она чувствовала себя несколько уязвленной таким бесцеремонным обращением. С намеренной тщательностью отряхнув платье, она постаралась принять полную достоинства позу. Тот, кого спутник назвал Мендосой, продолжал размахивать пиджаком перед бычьей мордой, ловко уворачиваясь каждый раз, как животное бросалось на приманку.

– Ты просто упрямый дурак!

Эмбер посмотрела на своего спасителя, с которым стояла теперь совсем рядом. Он смотрел на происходящее за воротами, а когда соизволил заметить ее, то вовсе не для того, чтобы извиниться за грубость.

– Может, вы уберетесь, наконец? – рявкнул он. – От таких, как вы, одни неприятности.

С этими словами он отвернулся, пренебрежительно отмахнувшись.

– Я всего лишь хотела побродить по воде, – объяснила Эмбер смущенно. – Если я доставила вам хлопоты, прошу меня извинить. Я и понятия не имела о том, что здесь бык…

– Да мне наплевать, – перебил незнакомец.

Это уж было слишком! Такой грубиян не заслуживал внимания, поэтому Эмбер отвернулась туда, где Мендоса по-прежнему пританцовывал перед быком. Она с удивлением услышала, что он смеется, довольный.

– Да ведь его это забавляет! – вырвалось у нее, хотя она только что дала себе слово больше не разговаривать с грубияном.

– Конечно, забавляет, – буркнул тот. – Это потому, что у него ветер в голове. А теперь катитесь отсюда! Возвращайтесь на бал.

– Да кто вы такой, чтобы мной командовать? – вспылила Эмбер. – Я хочу поблагодарить этого человека и…

– Мендоса! – крикнул незнакомец, не обращая на нее внимания. – Если ты не оставишь быка в покое, я его пристрелю.

– Да у тебя рука не поднимется пристрелить такое великолепное животное, – засмеялся Мендоса, слегка выгнувшись в сторону и взмахнув пиджаком над головой, в то время как острия рогов скользнули в опасной близости от его бедра. – И потом, это призовой племенной бык нашего драгоценнейшего сеньора Валдиса. Вряд ли тот посмотрит сквозь пальцы на убийство своего любимца.

– Тогда уходи оттуда.

Сказав это, спутник Мендосы вынул из-под полы револьвер, направил его на быка и взвел курок.

– Неужели вы убьете его? – воскликнула Эмбер, не веря своим глазам.

– Очень даже просто, если дурак Мендоса не удосужится выйти за ворота в ближайшие полминуты. Можете быть уверены, пуля попадет точнехонько в бычью башку. А вы, если хотите, потом объясняйте Валдису, что именно ваша бестолковость привела к такой крайней мере.

– Вы же не дали мне рассказать…

– Ладно, я выхожу, – крикнул Мендоса. – Оставь бедное беззащитное животное в покое.

Он сдержал обещание, раз за разом, пируэт за пируэтом подманивая быка все ближе к воротам. Его нелюбезный спутник не успел еще потерять терпение, когда Мендоса перепрыгнул через ограду и повернулся к Эмбер с довольной улыбкой на лице (зубы у него, как и у Валдиса, были поразительно белые).

– Насколько я понимаю, передо мной сеньорита Форест, – при этом он отвесил Эмбер галантный поклон. – Признаюсь, мне не терпелось познакомиться с вами. В округе только и говорят, что о вашей красоте. Однако теперь я вижу, что эти слухи не соответствуют истине. Вы не просто красивы, сеньорита, вы прекрасны! Я бы даже сказал, вы прекраснейшая из женщин, которых мне когда-либо приходилось встречать. Позвольте представиться – Арманд Мендоса.

– Я наслышана о вас, сеньор, – стараясь держаться столь же любезно, ответила Эмбер. – Вы матадор, не так ли?

– Si. Разумеется, я не настолько неотесан, чтобы ночами бродить по пастбищам и приставать к мирно пасущимся быкам, но если уж леди грозит опасность!.. – Мендоса красноречиво развел руками и снова сверкнул в улыбке удивительно белыми зубами. – А этот грубиян – мой управляющий, сеньор Корд Хейден.

Тот хмыкнул, не сводя с Эмбер взгляда, по-прежнему лишенного всякой любезности. Однако чувствовалось, что злиться он перестал.

– Прошу прощения за манеры, – буркнул он. – Впрочем, вы заслужили хорошую порцию грубости. А если бы этот бык поддел вас на рога? Вы, конечно, не знаете, что он уже выпустил кишки одному матадору. Это было на прошлогодней корриде. Обычно в таких случаях быка пускают в расход, но пройдоха Валдис сумел выкупить его на племя.

– Мне очень, очень жаль, что так вышло! – воскликнула Эмбер тоном глубочайшего раскаяния. – Я понятия не имела, что здесь пасется бык.

– В здешних местах не стоит бродить, где заблагорассудится, – заметил Хейден хмуро.

Ненадолго их взгляды встретились. До этого момента Эмбер не приходило в голову получше разглядеть своего собеседника, но теперь она заметила, что он на голову выше нее. Его можно было без натяжки назвать красивым мужчиной, впечатление портило только нечто волчье, явственно проглядывающее в его облике. Глаза у Хейдена были темные, но не по-испански черные (это было заметно на фоне густых черных ресниц). Тонкие усики подчеркивали полноту губ, но в линии рта чувственность нарушалась презрительным изгибом. Густые и излишне длинные волосы придавали ему мальчишеский вид, но как-то казалось, что внешность обманчива, что этот человек старше. Более того, это был мужчина, настоящий мужчина, из тех, с кем ей до сих пор не приходилось встречаться – Эмбер в голову не пришло бы отнести к этой категории своего сводного брата.

Однако то чужеродное, что она интуитивно угадала в Хейдене, тревожило ее. К тому же ей пришла в голову абсурдная мысль, что однажды они уже встречались… нет, это уже было из области чистейшей фантазии.

Ее вывело из раздумий прикосновение к локтю. Оказывается, Арманд протягивал ей туфельки.

– Если позволите, я провожу вас до асиенды. Я чувствую себя ответственным за вашу безопасность.

Эмбер могла бы ответить, что асиенда – последнее место на земле, где ей хотелось бы оказаться. Однако она сочла за лучшее промолчать.

– Возвращайся на ранчо и жди меня там, – тем временем обратился Арманд к своему управляющему.

Корд Хейден заметно вздрогнул, кивнул и приподнял шляпу, прощаясь с Эмбер. Той почудилось, что до этого он ее пристально разглядывал, словно пытаясь припомнить, где и при каких обстоятельствах они могли встречаться. Это заставило ее вернуться к своим собственным подозрениям. Странно, очень странно, думала Эмбер, чувствуя некоторую неловкость. Они не могли встречаться раньше, никак не могли… но этот взгляд… словно Хейден знал ее!

– А теперь расскажите мне, как случилось, что вы в полном одиночестве бродите по окрестностям, – спросил Арманд, как только они направились по тропинке, ведущей к асиенде, откуда продолжали доноситься звуки музыки и гомон. – Честно говоря, я удивлен тем, что Валдис так плохо присматривает за вами.

– Он присматривает за мной даже слишком хорошо! – вырвалось у Эмбер, и она продолжала, махнув рукой на условности. – Я его терпеть не могу, потому и улизнула из дому.

– Ага, вы из тех немногих, кто не боится говорить правду! – воскликнул Арманд и от души расхохотался, к удивлению и смущению Эмбер. – Мне нравятся искренние люди, особенно женщины. Я ни в грош не ставлю ни кротких голубок, ни вертихвосток, любительниц поводить мужчин за нос. К тому же ваши чувства мне понятны: я и сам не в ладу с Валдисом. Я бы ни за что не принял его приглашения на сегодняшний вечер, если бы не надежда познакомиться с вами, – при этом он положил ладонь на руку Эмбер, лежавшую на его локте. – Но к вам было не пробиться, и я заскучал, потому и оказался так далеко от дома. Как видите, судьба пошла мне навстречу, и знакомство все-таки состоялось. Теперь мне нечего делать в компании Валдиса и его вздорной сестрички. Я бы с удовольствием направился домой, проводив вас, – ведь к той минуте все лучшее в этом вечере для меня уже состоится.

– Насколько мне известно, Маретта влюблена в вас, – откровенно призналась Эмбер. – А вы как будто не горите желанием на ней жениться. Это очень… э-э… расстраивает Валдиса.

– Кому понравится перспектива прожить жизнь с созданием вроде Маретты? – Арманд пренебрежительно скривил губы. – К тому же на самом деле она не любит меня, просто ей хочется стать сеньорой Мендоса. Если бы я был бедным крестьянином, она вряд ли вообще обратила бы на меня внимание.

Эмбер удержала рвущееся с языка замечание, чувствуя, что не имеет права на комментарии.

– Но если все так, как вы говорите, почему же вы не бежите с асиенды? – продолжал Арманд. – Разве не лучше было бы вернуться в Америку сразу после похорон отца?

Эмбер пришлось до боли закусить губу, чтобы признания не полились потоком. С Армандом было необыкновенно легко, и казалось, что он поймет все, что она скажет. Он выглядел добрым, понимающим человеком… но был ли он таким на самом деле? В конце концов, она знала его едва полчаса. Эмбер ограничилась тем, что сказала:

– Я уеду… со временем.

Ответом был странный взгляд. Собеседник как будто знал все то, что не было сказано.

Достигнув вершины длинного пологого склона, они услышали резко усилившиеся звуки музыки. Отсюда уже можно было видеть свет фонарей, во множестве зажженных на террасе. Внезапно Арманд остановился на полушаге и повернул Эмбер к себе за плечи.

– Через несколько минут наше уединение закончится, – сказал он вполголоса, с улыбкой на губах. – Я хочу, чтобы вы знали: я счастлив, что встретил вас, сеньорита Форест, и счастлив вдвойне, что наше знакомство было настолько неофициальным. Благодаря этому мне удалось побыть с вами наедине. Не могу выразить, как мне жаль, что эти минуты подходят к концу. Я бы предпочел… – он обвел ее откровенно восхищенным взглядом, в котором даже неискушенная Эмбер угадала желание, – я бы предпочел увести вас от дома, вместо того чтобы провожать до него.

У нее перехватило дыхание. Перед ней стоял знаменитый матадор, человек бесстрашный и к тому же поразительно красивый – и он желал ее! Они находились в этот момент так близко друг от друга, что губы Арманда почти касались ее губ, и это просто невозможно было вынести без головокружения!

– Я… я хочу поблагодарить вас… за то, что спасли мне жизнь… – пролепетала Эмбер, едва сознавая, что говорит. Никогда прежде ей не приходилось переживать нервного потрясения от счастья.

– А я благодарен el toro за то, что своим нападением он предоставил мне возможность спасти вас. Теперь вы у меня в долгу, сеньорита. Знаете, что? Если мне придется встретиться с этим быком на арене, я испытаю соблазн быть милосердным к нему. В конце концов, он оказал мне большую услугу.

– Матадоры, должно быть, странный народ, – заторопилась Эмбер, хватаясь за возможность перевести разговор на другую тему. – Подумать только, благодарить свирепого быка! Мне бы такое и в голову не пришло.

Она отступила на пару шажков, надеясь, что это не выглядит намеренным. Если Арманд и заметил ее маневр, то не подал виду. Увидев поблизости мраморную скамью, он увлек Эмбер к ней и мягко заставил опуститься рядом с собой.

– Боюсь, мне не сразиться с данным конкретным быком, сеньорита. Он никогда больше не выйдет на арену. Это бык-победитель.

– Но если он настолько хорош в бою… – начала Эмбер и смешалась, чувствуя, что ей недостает знаний. – Видите ли, я думала, что бык участвует в корриде до тех пор, пока его не убьют.

– Это не так. – На лице Арманда проступило выражение сдержанной боли, и это смутило Эмбер еще сильнее. – Если матадор умирает на арене, то бык, убивший его, считается победителем. Вы ведь слышали слова Корда. Этот бык уже совершил убийство. Его жертвой стал великий матадор Госа Гуэрто. Он получил рваную рану живота и истек кровью в считанные минуты. Вы знаете и то, что по правилам бык-убийца должен быть застрелен. К несчастью, он оказался из числа быков Алезпарито, и Валдис до тех пор пререкался с судьями, пока они не позволили ему сохранить животное на племя. Он выкупил его за большую сумму, но сделка оказалась выгодной, так как за один только год от этого быка родилось двадцать семь бычков. При всех своих отрицательных качествах Валдис – прозорливый делец.

– Но я не понимаю, почему быка больше не выпускают на арену. Разве каждый из матадоров не желает отомстить за смерть сеньора Гуэрто?

– Вам предстоит еще многое узнать…

Арманд произнес это устало и печально. Потом он пожал плечами и положил ногу на ногу, как бы устраиваясь поудобнее для долгого рассказа.

– На убийство быка у матадора есть всего пятнадцать минут. Не формально, по правилам, а на деле, – начал он после недолгого молчания. – Если за это время ему не удастся убить быка, у того появляется возможность изучить уловки и обманные маневры матадора. Таким образом, если быку-победителю приведется снова участвовать в корриде, то очередной его противник скорее всего будет убит, причем каждый следующий – с большей вероятностью. Все дело в том, сеньорита, что основой корриды является первая и единственная встреча дикого животного с двуногим противником. Представьте себе: бык никогда прежде не был на арене, если не считать испытания на храбрость по достижении двух лет. Это что-то вроде теста на пригодность для корриды.

– А почему именно в возрасте двух лет?

– К году быки еще не достигают пика физической силы, а в три года становятся слишком мощными и свирепыми. Кроме того, в возрасте двух лет они достаточно взрослые, чтобы запомнить испытание.

– Запомнить испытание… – эхом повторила Эмбер. – Разве это так важно? Какая разница, помнят они его или нет?

– Разница огромная, моя красавица, – возразил Арманд с улыбкой. – Начну с того, что быка помещают в загон ярдов тридцать в поперечнике (ровно вполовину меньше арены, на которой происходит коррида). Там уже ждет пикадор, вооруженный копьем со стальным треугольным наконечником, немного короче того, каким пользуются во время настоящего боя быков. Он ничего не предпринимает, просто остается верхом на лошади, повернувшись спиной к воротам, через которые загоняют молодого быка. Царит полная тишина, никто не произносит ни слова. Пикадор не делает ни одного движения, которое могло бы встревожить или разозлить животное. Первый вопрос в том, нападет ли бык без всякой причины. Если нападет, то его повадка берется на заметку: как он нападает, издалека или подобравшись поближе; ревет он перед этим или роет копытами землю. Изучается все, в том числе как именно нападает бык, в полную силу или нет, по-прежнему ли он бросается на лошадь после того, как пикадор кольнет его пикой, или старается достать рогами человека…

– Вы хотите сказать, что во время испытания быка тоже колют? – спросила Эмбер, содрогнувшись.

– Конечно, как же иначе? Это непременная часть теста. Да вы и сами увидите.

– Не думаю, чтобы мне захотелось.

– Важно также следить за тем, вертит ли бык головой, стараясь избавиться от вонзившейся в шею пики, или просто убегает, – продолжал Арманд, не придавая значения ее видимому отвращению. – Например, он может отказаться от дальнейшей атаки, ощутив первую же боль. Когда такое случается, владелец быка, если, конечно, он человек добросовестный, вынужден его кастрировать и определить на отгул, чтобы впоследствии продать на мясо.

– Что значит, «если он человек добросовестный»?

– Ни один честный скотовод не выставит трусливого быка на продажу как бойцового.

– А если бык не отказывается от дальнейшей атаки, получив рану? Что происходит с ним дальше?

– Иногда даже бык-двухлеток бывает достаточно силен, чтобы опрокинуть лошадь вместе с пикадором. Такое происходит нечасто, но если все-таки происходит, то подручные, которые ждут наготове, отвлекают быка, размахивая перед ним своими пелеринами. Эта ситуация неудачная, потому что быку не годится видеть пелерину раньше времени. Неудачным считается, даже если бык просто сделал более одного нападения на пикадора. По правилам бык-двухлеток не должен получать больше одного удара пикой. Если на испытании в него придется вонзить ее дважды или трижды, это означает, что на арене с ним будет не просто сладить: он не примет достаточно ударов. По большей части принято поставлять для корриды быков с хорошей родословной. Видите ли, сеньорита, бык – животное отнюдь не глупое, как это может показаться человеку неискушенному. Вот почему так опасен тот, который убил матадора Госу Гуэрто. Без сомнения, он успел понять, что должен направлять свое внимание на матадора, а не на его пелерину. Снова оказавшись на арене, он вполне способен без всякого промедления наброситься на человека.

– Разве это не значит, что бой быков должен стать более честным по отношению к несчастным животным? Вы не находите, что быки должны иметь возможность защищать свою жизнь? И потом, зачем пикадоры колют их? Чтобы помучить?

– Не могу не заметить, сеньорита, что мне доставляет большое удовольствие посвящать в таинства корриды столь прекрасную ученицу.

– Прошу вас, называйте меня просто Эмбер, – предложила она, думая о том, как чудесно иметь друга, тем более такого.

– В таком случае зовите меня просто Арманд, – тотчас откликнулся он и продолжал: – Позвольте мне кое-что объяснить. Пикадоры вонзают пику не наугад, а в определенную часть загривка. Это расслабляет мышцы быка и тем самым уменьшает его силу, заставляет опускать голову и подставляться под удар мулеты матадора. Если шейные мышцы быка работают в полную силу, то, стоит матадору приблизиться, животное с легкостью распорет ему живот. Такое случается достаточно часто, стоит только недооценить число ударов, которое требуется, чтобы ослабить быка. Бандерильи служат той же цели – их колючки еще больше высасывают силу животного… впрочем, ненамного, скорее это игрушки, разжигающие страсти толпы. Скоро вы узнаете, с каким уважением, даже почтением, относятся на корриде к быку. – Арманд, всерьез увлеченный объяснением, переведя дух, спросил: – Надеюсь, я достаточно заинтересовал вас? Хотели бы вы завтра своими глазами увидеть бой быков? Для меня будет особой честью выступать, если я увижу вас в числе зрителей.

– Я не знаю… я как-то не думала…

Эмбер не знала, что сказать. С одной стороны, коррида по-прежнему казалась ей жестоким зрелищем, принимать участие в котором ей ничуть не улыбалось. С другой стороны, не хотелось обижать Арманда отказом. Эмбер также отдавала себе отчет в том, как отнесется Валдис к ее нежеланию сопровождать его на бой быков.

Возможно, думала она, в корриде что-то есть, раз уж красивый и умный молодой человек выбрал это занятие делом своей жизни. По мере беседы между ним и ею крепло понимание – словно все сильнее разгоралось некое ровное и мягкое свечение, невидимое глазу. Отказ мог нарушить возникшую гармонию… и как же это было бы жаль!

Эмбер ощутила прикосновение и вздрогнула от неожиданности. Она повернулась и встретилась взглядом с Армандом. Их взгляды оставались прикованными друг к другу так долго, что ей начало казаться, будто глаза его заглядывают прямо ей в душу.

– Пенорожденная, – прошептал он. – С этой минуты я стану называть тебя только так. В лунном свете твои волосы похожи на серебряную пену, из которой родилась прекрасная Афродита. Ты похожа на лунный луч, на серебристый туман, на мерцающую звезду… моя пенорожденная…

Арманд придвинулся ближе, так, что губы его почти коснулись щеки Эмбер, и та ощутила тепло его дыхания.

– Скажи, что будешь завтра на корриде! Я хочу знать, что ты где-то близко от меня, что ты смотришь на меня. Что-то происходит между нами… что-то, что может расцвести, как цветок, а может увянуть. Я хочу, чтобы цветок расцвел. Если завтра ты будешь на бое быков, для меня станут сиять сразу два солнца, знай это, моя пенорожденная. В Мексике есть поверье, что матадор находится под покровительством солнца. Если у меня будет сразу два солнца, мне не будет равных на арене. И еще ты всегда, всегда останешься для меня пенорожденной, прекраснейшей женщиной в мире. Скажи же, что придешь… ради меня!

Все это было так нереально, так похоже на сказку, что Эмбер была совершенно заворожена. Никто никогда не говорил с ней так… она даже не думала, что можно так говорить. Мужские губы были настолько близко, что она чувствовала их тепло. Как она жаждала поцелуя! Как хотела, чтобы этот человек, час назад еще незнакомый, стиснул ее в объятиях, чтобы он выпил ее, как вино! Она почувствовала в себе знакомое нетерпение, почувствовала потребность забыться в мужских объятиях, но могла только смотреть на Арманда расширенными глазами, не произнося ни слова, не шевелясь.

Гневный возглас вдребезги разбил хрупкий и драгоценный момент. Оба разом отскочили друг от друга. К ним спешила женская фигура. Черты лица женщины были настолько искажены яростью, что Эмбер не сразу узнала в ней Маретту.

Та направлялась прямо к ней. Руки ее были вытянуты, пальцы скрючены, напоминая кошачьи когти. Арманд вовремя перехватил разъяренную фурию и оттащил в сторону, крикнув что-то по-испански. Маретта начала вырываться, шипя и извиваясь, выкрикивая в ответ невнятные угрозы и обвинения. Ее полубезумный взгляд ни на секунду не отрывался от лица Эмбер.

– Что с ней такое, Арманд? – испуганно спросила Эмбер, делая робкий шаг в их сторону. – Почему она в таком состоянии?

– «Почему она в таком состоянии»? – передразнила Маретта голосом, едва похожим на человеческий. – Змея подколодная! На вид скромница, а сама только и думает, как бы у кого-нибудь отбить жениха! Попробуй только положить глаз на моего Арманда, и я убью тебя!

– Это нелепо и чересчур театрально, Маретта, – со вздохом перебил Арманд. – Когда это я был «твоим Армандом»? У тебя нет никакого права вмешиваться в мою личную жизнь.

– Нет, есть! Есть! Мы обручены друг с другом с самого детства! Скажи ей, что это так!

– Для тебя наше заочное обручение может быть чем угодно, а для меня это всего лишь нелепый обычай, следовать которому я не намерен. Я женюсь только по любви и никак иначе. И я говорил тебе это уже несчетное число раз. Не понимаю, как современная женщина может принимать всерьез такую ерунду, как обещание поженить детей, данное над их колыбельками!

– Ты бы не осмелился сказать такое, если бы были живы наши отцы. У тебя бы язык не повернулся.

– По-моему, Маретта, все говорит за то, что я человек смелый. А теперь иди в дом. Мы с Эмбер скоро присоединимся к гостям, – с этими словами он отпустил Маретту и слегка подтолкнул ее в сторону дома.

– Нет, вы пойдете со мной! Оба! – прошипела та.

Она сделала еще одну попытку броситься на Эмбер, но Арманд снова преградил ей путь. Тогда она крикнула:

– Вы сидите здесь вдвоем, в темноте, а это неприлично! У этой залетной пташки, конечно, нет никакого достоинства, но ты, Арманд, мог бы вести себя в соответствии с общепринятыми правилами.

– Общепринятые правила меня раздражают! – отрезал тот, подходя к Эмбер и снова предлагая ей руку. – Послушай, Маретта, перестань бросаться на людей и поди остынь. Я всего лишь посвящаю Эмбер в основы корриды.

– Хорошо бы ты просветил ее настолько, чтобы завтра она могла выйти на арену вместо быка! – огрызнулась Маретта. – Вот бы я повеселилась, глядя на ее выпущенные кишки!

Она отвернулась, подобрала юбки и направилась было в сторону дома, но приостановилась, что-то обдумывая.

– Я все-таки советую вам обоим поскорее вернуться, – крикнула она со злобным торжеством. – Уж Валдис разберется с вами за такое безобразное поведение!

Только после этого она бросилась прочь и вскоре исчезла среди пальм, окружающих террасу.

– Наверное, нам и впрямь стоит вернуться к гостям, – сказала Эмбер встревоженно. – Я не хочу новых неприятностей.

– В тот самый миг, как я увидел тебя, моя пенорожденная, я почувствовал, что у тебя хватает неприятностей, – негромко произнес Арманд, скользнув кончиком пальца по ее щеке.

Он привлек ее к себе и крепко обнял, породив в ней тоже нетерпеливое, почти жадное чувство ожидания.

– Нам нужно поскорее вернуться! – взмолилась Эмбер, чувствуя нарастающую дрожь, которую приняла за нервную. – Я не могу всего тебе объяснить, но, поверь, мне уже пришлось столкнуться с суровостью брата. Я хочу покинуть Мексику как можно скорее. Все эти проблемы убивают меня, и, боюсь, в этот вечер их станет еще больше…

– Я хочу быть твоим другом, – перебил Арманд, нахмурив брови. – Ты можешь рассказать мне все. Я пойму. Неужели Валдис способен поднять на тебя руку? Признайся, это так?

– Нет, что ты! И потом, я не хочу обременять тебя своими проблемами. Ты и без того много сделал для меня.

– Теперь мы вместе, а вместе люди могут справиться с чем угодно.

В следующее мгновение, без колебания или малейшего предупреждения, его губы прижались к ее губам. Вначале поцелуй был нежным, легким, потом все более требовательным и жадным. Горячий язык вошел в рот, прошелся вдоль языка Эмбер, и она начала дрожать, потрясенная до глубины души.

Опомнившись, она начала вырываться, и удивленный Арманд сразу же ее отпустил. Она отпрянула, часто дыша приоткрытыми, яркими после поцелуя губами.

– Зачем ты это сделал? Это… это было совсем не нужно… – сказала она первое, что пришло в голову. – Мы едва знаем друг друга!..

– Я знаю тебя достаточно, чтобы считать самой очаровательной, самой обольстительной, самой красивой женщиной в целом свете. Я даже не знал, что бывают такие, как ты, Эмбер, – неожиданно он лукаво ей подмигнул и добавил: – Еще я знаю, что тебе нравится, очень нравится, когда тебя целуют.

Эмбер стояла перед ним с пылающими щеками, не зная, что возразить на это. Когда раздался быстро приближающийся звук шагов, она повернулась в ту сторону, чувствуя облегчение. Однако оно сменилось тревогой и почти страхом, когда оказалось, что это Валдис направляется в их сторону. У него был разъяренный вид. За ним бежала Маретта.

– Мендоса! – взревел Валдис во всю мощь легких. – Что ты себе позволяешь! Как ты посмел выманить мою сестру сюда, подальше от гостей? Что за бесстыдное, непристойное поведение!

Оказавшись совсем рядом, он остановился в угрожающей позе, расставив ноги и уперев руки в бока. Арманд, сложенный куда менее внушительно, не выказал никакого страха.

– А что, собственно говоря, мы сделали дурного? – спросил он спокойно, с намеренным видом оскорбленного достоинства. – И почему ты решил, что я «выманил» сюда Эмбер?

– Постыдись, Арманд! – вмешалась Маретта, снова теряя от ярости самообладание. – Твое воспитание должно было подсказать, как следует вести себя. Что до этой девчонки, то слово «воспитание» ей, конечно, не знакомо, и потому…

– Нет уж, постой! – перебила Эмбер, которая была теперь не только встревожена, но и возмущена. – Что ты можешь знать о том, какое воспитание я получила? Не смей оскорблять меня! Я встретила Арманда совершенно случайно. Он спас мне жизнь.

– Замолчите все! – крикнул Валдис.

– Нет, я не замолчу! – ответила Эмбер, тоже повышая голос: никто никогда не говорил с ней так, никто не оскорблял память бабушки, вырастившей и воспитавшей ее. – Мы не сделали ничего предосудительного, и ваши домыслы я нахожу оскорбительными!

– Вижу, Эмбер, тебя так и тянет испытывать мое терпение, – прорычал Валдис, обнажая зубы в волчьем оскале. – Может быть, ты соизволишь вспомнить, что этот вечер я даю в твою честь. А чем ты платишь за это? Тем, что навлекаешь позор на мой дом? Иди в свою комнату и оставайся там, пока я не разберусь с Армандом.

– Я не капризный ребенок, которого отсылают в свою комнату за каждую проделку! Почему ты все время командуешь мной, Валдис? Кто ты такой, чтобы помыкать всеми и каждым? И я не уйду, пока не объясню, как все было на самом деле. Я уже сказала, что Арманд спас мне жизнь. Я вышла немного прогуляться, отдохнуть от шума и случайно забрела на одно из пастбищ. Если бы Арманд не оказался поблизости, меня сейчас не было бы в живых. Он отвлек быка, и это позволило мне убежать.

– Не странно ли, что ты так вовремя оказался под рукой? – иронически усмехнулся Валдис.

– Ничего странного в этом нет. Надеюсь, сосед, ты не забыл, что к востоку до границы твоих земель можно добраться за несколько минут? А дальше уже моя территория, где я могу гулять, когда захочу.

– Хм… – буркнул Валдис. Было видно, что он старается совладать со вспышкой злобы, вызванной напоминанием о вожделенных землях Мендоса. – Значит, она забрела на одно из пастбищ… хм… а ты, значит, устроил корриду с одним из моих племенных быков. Интересно знать, с каким именно.

– Это был Чико, – широко улыбнулся Арманд. – Он был неплох, очень неплох. С возрастом он зреет, как хорошее вино.

– А ты с возрастом становишься все нахальнее! – не выдержал Валдис. – Что касается тебя, Эмбер, то заруби себе на носу: здесь в одиночку не прогуливаются, особенно по ночам. Бог знает, с какой опасностью ты могла столкнуться. На этот раз ты только поставила меня в неловкое положение…

Он вдруг умолк на полуслове, словно опасаясь сказать лишнее, потом перевел дыхание. Руки его странно шевельнулись, словно он собирался закрыть ими лицо, но в последний момент удержался. По очереди оглядев Арманда и Эмбер, он принужденно улыбнулся и сказал устало:

– Ладно, будем считать инцидент исчерпанным. А теперь пойдемте к гостям. Многие из них еще не успели познакомиться с Эмбер, хотя явились на асиенду именно за этим. Кроме того, Маретта ждет не дождется того, чтобы потанцевать с тобой, Арманд. Надеюсь, с этой минуты вечер войдет в более приятную колею.

Маретта бросилась к Арманду и вцепилась в его локоть жестом собственницы. Ему ничего не оставалось, как вежливо поклониться Эмбер и позволить вести себя к освещенной террасе.

Валдис, в свою очередь, предложил руку Эмбер, но та не приняла ее. Тогда он взял ее за руку и положил себе на локоть, крепко прижав. Заметив сдвинутые брови Эмбер, он усмехнулся.

– Сейчас мы выйдем к гостям и будем веселиться, как и все остальные. Так-то вот, моя маленькая сестричка. Ты будешь со мной весь остаток вечера, и каждый гость мужского пола будет умирать от зависти.

– Я бы предпочла поскорее подняться к себе в комнату, Валдис. Надеюсь, ты понимаешь, что я чувствую себя измученной после такого испытания.

Не поддаваясь на уговоры остаться, Эмбер отняла руку, подобрала юбки и поспешила к дому, дав широкий круг, чтобы ее не заметили с террасы. Она прошла через боковой вход и со всей поспешностью поднялась по лестнице. Не то чтобы она опасалась, что Валдис последует за ней, но меньше всего хотела, чтобы кто-нибудь остановил ее по дороге. Единственно, о чем она мечтала сейчас, было уединение. Заперевшись в своей комнате, она вздохнула с облегчением. Она спрашивала себя, сколько еще времени придется ей пробыть в этом доме. Валдис ухитрился совершенно отравить ей пребывание в Мексике, да и Маретта была немногим лучше. Если бы только существовал какой-нибудь способ вернуть деньги и бежать…

И вдруг в эти рассуждения вторглись воспоминания о минутах, проведенных наедине с Армандом. Эмбер вспомнила поцелуй и ощущения, которые при этом проснулись в ней. Даже в неярком свете луны можно было заметить, как привлекателен ее новый знакомый, но когда они оказались поблизости от террасы и на лицо его упал отсвет многочисленных фонарей, стало ясно, что он потрясающе красив. Однако это открытие посеяло сомнения в сердце Эмбер. Неужели такой человек мог находить ее желанной? Что, если он, известный матадор и, весьма вероятно, любимец женщин, просто решил пополнить свою коллекцию разбитых женских сердец? Что, если для него это было очередным коротким приключением?

Эмбер пожала плечами. Почему это так беспокоит ее? Разве она не намерена покинуть Мексику? Так какая разница, как именно относится к ней Арманд Мендоса?

Долита уже разложила на откинутом покрывале атласный вечерний халат. Эмбер переоделась, с удовольствием ощутив на плечах прикосновение дорогой ткани, и вышла на балкон, настежь раскрыв двери. Воздух был свеж, а ночь оставалась по-южному великолепной.

– Моя пенорожденная! Значит, ты все-таки существуешь. А мне уже начало казаться, что это был просто сон!

Эмбер перегнулась через перила и увидела Арманда, который стоял чуть поодаль, положив руку на ствол дерева. При виде ее лица, белеющего в лунном свете, он засмеялся, охваченный неожиданной радостью.

– Этот вечер, который Валдис затеял в твою честь, без твоего присутствия просто невыносим. Я отговорился тем, что завтра мне выходить на арену, и ускользнул пораньше. Я не знал, где искать тебя, но надеялся, что сердце подскажет. Хотелось еще раз посмотреть на тебя, прежде чем усну. Кстати, Маретта не знает, что я ушел. Она думает, что я отправился за стаканом сангрии для нее. Ну и долго же ей придется ждать своего прохладительного напитка!

– Тебе нравится рисковать как на арене, так и в личной жизни, – с мягким упреком заметила Эмбер. – Смотри, Арманд, сердить Маретту опасно. Кто знает, на что она способна в ярости…

– Да уж, я бы предпочел сразиться с быком, чем с твоей сводной сестрицей, – ответил Арманд с беспечным видом. – Все-таки меньше риска.

Оба засмеялись, не столько шутке, сколько просто от сознания радости бытия. Потом взгляды их встретились, и смех затих.

– Так ты будешь завтра на корриде? – спросил Арманд после продолжительного молчания. – Пожалуйста, приходи!

– Приду, но только потому, что ты просишь меня об этом.

– Ага! – воскликнул Арманд, весьма довольный услышанным. – Неужели ты сделаешь все, о чем я попрошу? Тогда мое будущее прекрасно!

– Я только хотела сказать… ох, Арманд, ты заставляешь меня краснеть!

Не говоря больше ни слова, он послал ей воздушный поцелуй и растворился в густой тени деревьев.

Эмбер вернулась в комнату и прикрыла двери, оставив только узкую щелку. Она чувствовала себя счастливой, впервые за очень, очень долгое время. Может быть, думала она, эта история не имеет будущего. Но раз уж не представляется возможным в ближайшее время покинуть Мексику, то что плохого в том, чтобы испытать здесь немного счастья?