Золотые рыбки

Глава 11. О мечте, которая не сбылась

Допрос мужа убитой Вероники Сосниной проводил Потемкин. Семен присутствовал да мотал на ус.

Потемкин был слишком молод для такого дела и не производил должного впечатления на допрашиваемых. С раскрываемостью у него не ладилось, поэтому маньяка ему нужно было «закрыть» кровь из носа.

— Вы конфликтовали с женой?

Роман Соснин, высокий тип в дорогом костюме, к которому так и просился галстук-бабочка, сидел на краешке стула. На следователя он смотрел исподлобья, отвечал, едва разжимая зубы.

— Ну и что? А вы с женой не ссоритесь?

— Хм… Это к делу не относится. Где вы работаете?

— Менеджером по продажам в фирме электроники.

Соснин назвал адрес фирмы. Семен ее знал, покупал как-то там электрический чайник, который работал около двух месяцев. Потом пришлось его выкинуть и купить новый.

— Хорошо зарабатываете?

— Да какая разница? — вспыхнул Соснин.

Семену надоело наблюдать за фарсом под названием допрос. Он обошел вокруг Соснина, намеренно задевая по плечу.

— Раз вас спрашивают, значит, отвечайте!

— А если я не хочу?

— Тогда мы можем задержать вас до выяснения обстоятельств вашей последней ссоры с женой. Вдруг это мотив? Когда вы ссорились и где?

Соснин спрятал глаза.

— Не помню…

— А я напомню! — Семен сел на краешек стола, наклонился к Соснину. — Вас видели ссорящимися на остановке автобуса недалеко от места, где ее убили. Понимаете? Это гвоздь в крышку гроба.

— Чьего гроба? — помертвел Соснин.

— Вашего, — безапелляционно заявил Семен.

Роман затряс головой, рванул воротничок рубашки и выкрикнул:

— Я ее не убивал!

— Так вы ссорились или нет? — добивался ответа Семен.

— Отвечайте, Соснин! — прикрикнул и Потемкин.

Вдвоем они прижали свидетеля к стене, заставили нервно выдать:

— Да, мы поссорились в тот день! Но больше ничего не было. Я уехал домой, Вероника осталась.

Семен переглянулся с Потемкиным. Вообще-то на хладнокровного убийцу, тем более маньяка, Соснин никак не походил. Слишком жалко он выглядел и глупо себя вел.

— Расскажите, как все происходило, — предложил Потемкин, вытирая пот с красной шеи: в кабинете было жарко. — Только в подробностях.

— Да-да, я сейчас вспомню, — заторопился Соснин.

Семен встал у стены, так, чтобы Соснин видел его постоянно, — раздражающий фактор, так сказать.

— Значит, я следил за ней в тот вечер…

— Почему? — перебил Семен.

— Ну это… Понимаете, я мужик. Я могу бросить женщину, уйти к другой, но когда мне передали, что видели Веронику в компании с каким-то типом… Мне стало обидно.

— Обидно? Что она не бегает, не просит вернуться?

— Что-то ироде того, — кивнул Роман.

В тот вечер он возвращался из компании, где хорошо приложился к вину и пиву. Веронику увидел на улице и вспомнил о ее новом ухажере. Захотел проверить.

— Она меня не заметила. Я шел за ней до метро, спустился, сел в соседний вагон. Она торопилась… К нему, наверное, бежала. Вся такая расфуфыренная, в розовом… Противно аж стало. Как липкий леденец!

— Его вы видели? — спросил Потемкин.

Соснин покачал головой.

— Я подошел к ней в автобусе. Она удивилась, разозлилась. Стала кричать, что я мешаю налаживать личную жизнь… Мне стало обидно. Ну, я не выдержал и ответил. Мы сошли с автобуса и ругались на какой-то остановке. Еще мимо проходила тетка, пыталась нас урезонить. Но я ушел сам… Вероника сказала такое, что я простить уже не мог.

— Что конкретно?

— Это личное…

— Давайте, Соснин. Как на приеме у проктолога. Здесь все свои! — поторопил Семен.

Тот отчаянным жестом взлохматил волосы и сказал, понизив голос:

— Вероника сказала, что ни разу не испытывала со мной оргазма, все время притворялась. Все годы! Что я никогда не удовлетворял ее как мужчина.

— Хм… Я бы тоже обиделся, — вскользь заметил Потемкин.

Соснина нужно было выпускать. Информации — ноль. И усилия коту под хвост.

— Вспомните, может быть, вы видели кого-то, кто показался вам подозрительным?

— Да никого я не видел! — пожал тот плечами. — Вертелся там парень…

Семен переглянулся с Потемкиным, осторожно спросил:

— Какой парень?

— Я не приглядывался. Он толкнул меня, я обругал мимоходом — и все!

— Как он выглядел? Что-то конкретное запомнили? Сможете нарисовать портрет?

— Да вы что! — отмахнулся Соснин. — Я едва «белочку» не схватил.

— Ну хоть что-то! — бросил Семен. — Возможно, это тот, кто убил вашу жену. Вам ведь не все равно, вы хотите помочь нам найти его?

— Конечно! — равнодушно кивнул тот. — Но я ничего не помню…

Из кабинета Семен вышел усталый и разочарованный. Снова обходы, расспросы, родственники, друзья, соседи… Они пробили разговоры Сосниной по сотовому, вышли на некоего Лешу, но это был ложный след. Алексей оказался приличным человеком, семейным, увлекающимся дачей и огородом. Веронику он помнил потому, что она показалась ему обворожительной женщиной.

— Встретились мы по объявлению, — объяснял он, упаковывая вещи в багажник машины. — Я продавал аквариум с рыбками. Устал, знаете ли, от них. Заводил для сына, а сын вырос, женился и у него сейчас другие «рыбки» — близнецы. Мне некогда заниматься, а жена не хочет. Вот и решил продать. Сам я переезжаю жить на дачу.

— Соснина была одна?

— Одна, — подтвердил Леша, качнув лысой головой. — Я еще удивился. Женщины редко занимаются аквариумистикой. Она, правда, обронила, что готовит кому-то сюрприз. Но кому — не сказала.

— О чем вы говорили?

Свидетель задумался.

— Конкретно ни о чем. О рыбках… Я показывал, как правильно установить фильтр, чем кормить, ну и все такое. Она слушала, записывала.

— Аквариум она забрала?

— Нет. Сказала, что подумает, но больше не перезвонила, и я пристроил его другу.

И этот след сорвался.

Семен задумчиво шел по коридору и увидел, как на повороте мелькнула знакомая фигура. Алена?

Он прибавил шаг, нагнал ее. Алену сопровождал Костя Пахомов. Он что-то говорил, Алена нервничала, кусала заусеницу на мизинце. Увидев Семена, вспыхнула и отвернулась.

— Костя… на минутку, — позвал Семен.

Они отошли к окну.

— Чего она пришла?

— Бандиты звонили, угрожали, стращали служащих. Подбросили горящий комок бумаги в холл… Короче, напугали дамочку по полной.

Семен нахмурился. Нужно было напроситься охранять ее. Но кто будет за него работать, раскрывать дела, искать преступников? Да и окончательно потерять голову рядом с ней не хотелось. Только вот как он ни старался, выкинуть мысли об Алене не получалось.

— Что будете делать?

— Брать их на деньгах.

Семен нервно дернулся, посмотрел на Алену: она сидела на стуле у стены. Прямая, бледная, но решительная.

— Это же опасно!

Пахомов повысил голос:

— А как их еще возьмешь? Сделаем все, чтобы она не пострадала.

— Но броник ты на нее не наденешь!

И бронежилет не наденешь, и близко не подойдешь, и помочь быстро не сможешь. Семен попадал в ситуации, когда бандиты добирались до жертв, а оперативники оставались с носом.

— Она согласилась, — Пахомов взглянул на Алену. — Даже уговаривать не пришлось. Сказала, что лучше сразу, чем ждать их каждый день.

— Когда вы идете?

— Они назначили ей встречу на завтра.

— И как все должно происходить?

— Она будет стоять у обочины дороги, проедет машина, возьмут сумку с бабками… Банально! И как только сумочка окажется в их руках, мы тут как тут, повяжем гадов за милую душу.

Все так просто и гладко, как в американских низкосортных боевиках!

Семен решительно предупредил:

— Я иду с вами!

Пахомову идея пришлась не по душе.

— А тебе-то зачем? Там и без тебя спецов хватит.

— Я иду и без возражений! — Семен ткнул в Пахомова пальцем.

— Хорошо, я переговорю с начальством. Ты сейчас куда?

— Домой. Заодно ее отвезу.

— Ну-ну, с этого и надо было начинать, — хмыкнул Пахомов и, смеясь, пошел по своим делам.

Семен насупился: скоро над ним все управление будет смеяться!

К Алене он подошел не сразу. Сначала поболтал с дежурным, походил по кабинетам с бумажками и лишь потом сел на соседний стул.

— Как вы?

— Плохо, — едва разжала она бескровные губы.

— Давайте я отвезу вас домой.

Она взглянула на него:

— А что, уже можно?

— Сейчас закончу с бумажками и отвезу вас. Подождете пять минут?

Ему показалось, что она приободрилась, губы дрогнули в улыбке.

— Я подожду.

Семен влетел в кабинет и напугал Гуральника, корпевшего над очередным отчетом.

— Сема, с дуба рухнул?

Не отвечая, Семен метался по кабинету, запихивал бумаги в сейф, одновременно приглаживая волосы пятерней и стряхивая с рубашки крошки от бутерброда с сыром, которым его угостил Сивцев.

— Влад, оставляю все на тебя. Мне тут по делу надо…

Гуральник растянул рот в улыбке.

— А твое дело случайно не Аленой зовут?

— И ты, Брут!.. Когда Сивцев по молодости или Шебеко по дурости, но чтобы еще и ты!

Гуральник отложил отчет, покачался на стуле.

— Сема, ты превращаешься из бабника в ромео. Тебе это надо? Сам же говорил, что она не из таких, с которыми переспал и забыл. Или у тебя далекоидущие планы?

Какие к черту планы?! Он лишний раз подойти к ней не решался. А тут — признаться в любви, затащить в постель, излить свои чувства! И так всю ночь, и чтобы она стонала и извивалась под ним…

— Не знаю я. С матерью надо посоветоваться. Кстати, Алена ей понравилась.

— Тогда не раздумывай — женись! — расхохотался Влад.

Семен плюнул и вышел из кабинета.

Алена прогуливалась по коридору и выглядела куда спокойнее. Она улыбнулась ему, и от этой улыбки Семен едва не потерял остатки самообладания.

— Поехали?

— А можно… не домой?

— А куда? — не понял Семен. Рядом с ней он поразительно глупел.

— Сегодня у меня был тяжелый день. Хочу расслабиться, отдохнуть. Я знаю одно местечко, там готовят вкусный кофе.

— Адрес подскажете?

Она склонила голову к плечу, кокетливо усмехнулась:

— Опять претендуете на роль водителя?

— Претендую!

Ключи от машины оказались в руке у Семена. Они были теплые от ее ладони и пахли духами.

Пальцы нащупали брелок: изящную ониксовую кошку с глазками-стразами.

Если сравнить, Алена тоже немного похожа на кошку, на ту, которая гуляет сама по себе. Но так хочется приручить ее, погладить, приласкать. Купить на тонкую шейку бантик… то есть какую-нибудь дорогую финтифлюшку.

Чуть ли не все управление собралось в коридоре, чтобы поглядеть, как он провожает Алену к машине. Даже полковник Кошкин застыл у кабинета с открытым ртом. Наверняка завтра вызовет на ковер и устроит разнос, что сотрудник разгуливает по коридорам со свидетельницей. Ну и пусть! Семен был готов отразить любое нападение. В конце концов работу можно найти и другую. А вот где отыщешь такую женщину? Второй Алены он не найдет!

До небольшого уютного кафе они доехали слишком быстро. Семен не успел насладиться ни поездкой, ни общением с Аленой. Она рассказала, как была напугана звонком вымогателей.

— Я прихожу на работу, и тут же звонок, — делилась она, копаясь в косметичке и выуживая помаду. — Они устали ждать! Им нужны деньги! Я послала их куда подальше… Потом всем салоном тушили горящую бумагу.

— Вы смелая женщина, Алена!

Она перестала подкрашивать губы, взглянула на него с подозрением.

— Смеетесь надо мной? Я выгляжу идиоткой уже потому, что блондинка? Правда, если быть точной, то не платиновая, а скорее ближе к русой.

— У вас очень красивые волосы.

Алена докрасила губы, убрала помаду и сказала:

— Хорошо, на первый раз я вам поверю. Если хотите, можно перейти на ты. Мне кажется, что мы знакомы лет сто, не меньше!

Семен думал так же: он успел узнать не только Аленин взрывной характер, но и нежность ее кожи, успел почувствовать ее запах, тепло ладоней.

— Будем на ты. Может, снова познакомимся? Семен.

— Алена.

Это было весело. Руку Алены при пожатии он задержал чуть дольше, чем требовалось.

В кафе они выбрали дальний столик. Семен помог Алене сесть, мельком взглянул в меню и хмыкнул: денег в кармане хватит на пару чашек кофе. Плохой из него кавалер получился! Поразить женщину щедростью и широтой души, вроде Кисы Воробьянинова, не получится.

Но Алена и не думала переживать по этому поводу. Она разглядывала меню с видом знатока. Ситуация доставляла ей удовольствие.

— Может, попробуем кофе со специями?

— Со специями?

— Да. Во многих кухнях в кофе добавляют, например, корицу, — рассказывала Алена, восхищая Семена эрудицией. — Или гвоздику, а в Тунисе кардамон. Очень вкусно.

— Я бы попробовал. С корицей…

Алена заказала два кофе, по куску яблочного пирога и апельсиновый сок.

— Я бы еще заказала коньяк…

— А кто поведет, если и я выпью?

— Уговорили, остановимся на кофе!

Они пили кофе, ели пирог, болтали и смотрели в глаза друг другу. Семен недоумевал. С чего он решил, что она стерва? У нее мягкий характер, она умная, образованная, красивая — шикарная женщина! И теперь можно сказать точно: он в нее влюблен!

— Жаль, что здесь не танцуют, — заметил он с сожалением.

Алена провела пальцем по ободку чашки с кофе, облизнула губы и посмотрела Семену в глаза. Что-то в ее взгляде подтолкнуло Семена к отчаянной выходке:

— Алена… поехали ко мне… или к вам…

Она бросила на стол деньги, взяла его за руку и повела за собой.

Еще никогда он не ехал так быстро, проскакивая на красный свет, игнорируя дорожные знаки. Судьба решила помочь: на пути не встретился ни один патруль, они никого не сбили, не покалечили и сами остались невредимыми.

Семен загнал ауди на стоянку, вытащил Алену из салона и звякнул сигнализацией. Столько потерянного времени! Еще нужно войти в подъезд, дождаться лифта, открыть дверь…

Они забежали в подъезд, держась за руки, как два школьника под натиском гормонов. Оба нервничали и старались не смотреть друг на друга.

— Что же так долго нет лифта? — не выдержала Алена.

— Может, пешком?

Пешком на шестой этаж — почему бы и нет? Желание подгоняло не хуже хлыста. На площадке между четвертым и пятым этажом терпение у Семена закончилось. Повернувшись к Алене, он принялся расстегивать на ней блузку. Руки Алены дергали ремень на его брюках. В подъезде раздавался хрип, громкое дыхание и приглушенная речь.

— Что ты возишься? — торопила Алена.

— Молния застряла!

— Ты же кусок ткани прихватил…

— У меня мало опыта в расстегивании женских молний!

— Не верится…

Парой этажей выше скрипнула дверь: кто-то вышел вынести мусор. Семен с Аленой замерли, прижавшись друг к другу. Когда шаги стихли, Алена выдохнула ему в ухо:

— Успеем до постели добраться?

— Попробуем.

Для быстроты передвижения он подхватил Алену на руки и перешагивал через две ступени. Женские руки обвились вокруг шеи, горячее дыхание опалило висок. Семен нашел ее губы, прижался к ним.

— Ключи… в кармане, — прохрипел он. — Самому не достать.

Алена дотянулась до кармана, похлопала, вытащила связку. Чтобы открыть замок, пришлось поставить Алену на ноги. Семен попытался сделать это, не прерывая поцелуй. Но ничего не получилось.

— Черт… черт… черт…

— Я сама открою. В какую сторону вертеть?

— Не помню…

Блузка на ее груди то и дело распахивалась, соблазняя открывающимся видом. Если они проторчат на лестнице еще пару минут, то можно будет вообще не спешить.

Наконец дверь открылась, и на пороге возникла Галка. Вот уж кого Семен не ожидал увидеть здесь и сейчас. Он с изумлением уставился на собственную рубашку, едва скрывающую ее бедра.

Галя была со сна, растрепанная, нелепая, близорукая без очков. И лишняя!

— Сема, это ты? — спросила она, позевывая, увидела Алену и замолчала. Да и что было говорить? На ее лице отразилось все, о чем она подумала.

Женщины уставились друг на друга.

Алена пришла в себя первой: оттолкнула Семена, застегнула блузку и поправила одежду. И все это с достоинством и отчуждением. Вот уж он попал!..

— Мне пора. Спокойной ночи.

Таким голосом, наверное, Снежная Королева говорила с Каем.

— Алена… Алена, подожди!

Семен бросился за ней, но наткнулся на закрытую дверь. Прекрасный вечер закончился крахом.

Сначала Семен впихнул Галю в квартиру, захлопнул дверь, не забыв послать свирепый взгляд в сторону дверного глазка Алениной квартиры. Потом рявкнул:

— Галь, ну какого хрена ты приперлась без звонка?! Кто тебя звал?

Она долго смеялась над ним, помогая стаскивать свитер и снимать ботинки.

— Семен, ты неисправим! Бегаешь за каждой юбкой. Помнится, в прошлый раз ты говорил, что у тебя с ней ничего нет.

Много же он болтать стал!

— Если бы не ты, было бы! Откуда взяла ключи?

Галина складывала его вещи, убирала в шкаф. Когда они жили вместе, она тоже наводила порядок.

— Я случайно встретила твою мать. Хотела сделать тебе сюрприз.

— Сделала. Спасибо.

Семен поплелся в ванную под душ. На всякий случай закрыл дверь, чтобы Гале не вздумалось войти. События вечера теребили душу.

Как было чудесно! Он не мог забыть вкус Алениных губ, жар ее тела. Она хотела его не меньше, чем он ее. И чем все это могло закончиться, известно.

Когда Семен вылез из душа, Галины в квартире не было. На столике валялись ключи и записка: «Если понадоблюсь — звони». Лучше бы сама звонила, чем заявляться без разрешения!

Он упал ничком на кровать. Как теперь все объяснить Алене? Что сказать? Самое малое, что он дурак.

Алена зашла в квартиру, включила свет, села на диван и принялась безудержно хохотать. До слез.

— Вот дура! Какая же я дура! Изо всех мужиков на свете я выбрала самого гадкого. Обманщик! Предатель! Козел…

Она рванула блузку, отрывая пуговицы, стянула джинсы. На губах остался вкус его поцелуев. Смыть и немедленно! Но вместо того, чтобы намылить лицо, Алена долго рассматривала отражение в зеркале. Все то же и одновременно что-то незримо изменилось. Она сама изменилась. Даже стервой быть расхотелось. Прежде это было необходимо, чтобы быть сильной, чтобы выжить без надежного мужского плеча. Но теперь рядом с ней был Семен…

— Скотина!

Она скинула одежду, залезла в ванну с пеной и долго плескалась, вспоминая его руки. Почему она злится на него? Разве он что-то обещал? Клялся в верности или признавался в любви? Глупо требовать от мужчины того, в чем ему отказала природа! Верность в современном обществе сродни артефакту, можно разве что откопать. Она ведь тоже может изменить ему, и он не посмеет потребовать у нее отчет!

Алена нырнула в пену с головой, вынырнула. Зазвонил сотовый, лежащий на бортике ванной.

— Наконец-то! — закричала в ухо Мимочка. — Ты же обещала позвонить, как доберешься домой. Жду-жду, извелась вся!

— Я только пришла и еще сижу в ванной.

— Тебя столько времени продержали в полиции?

Алена хмыкнула, представляя выражение лица подруги, когда та узнает о Семене.

— Я была в кафе, отдыхала.

— Одна?

— С соседом… С Семеном. Он меня пригласил, — соврала она. — Мы выпили кофе, поболтали, потом поехали домой.

— И все? — спросила Мимочка с подозрением.

Алена выдержала паузу, как хорошая драматическая актриса.

— Между нами кое-что произошло…

Мимочка громко воскликнула:

— Так я и знала! Алена, ты сошла с ума. Он же…

— Мент? Ну и что? Это даже возбуждает.

— Ты только что развелась. Мало Куроедова, нашла еще хуже — опера! Что в нем хорошего? Что между вами может быть общего? — недоумевала Мимочка.

— Постель.

У Мимочки пропал дар речи.

— Вы уже да или еще нет?

— Мысленно — да и не раз! — Алена плескалась в пушистой пене. — Меня тянет к нему, особенно когда он бывает грубым. Хорошим девочкам нравятся плохие мальчики — закон природы.

— Подружка моя, ты мазохистка!

— Еще какая!

Перед глазами лопались разноцветные пузырьки пены. Алена сдувала их с плеч и груди, представляя, как то же самое сделал бы Семен.

— Эй, Алена, заснула, что ли?

— Замечталась.

Зажав телефон плечом, она вылезла из ванны, обернулась большим полотенцем и пошлепала босая в спальню. На полу остались мокрые следы, и это показалось забавным. Сегодня ее что-то слишком тянет на веселье.

— Знаешь, подруга, — Алена открыла бар, достала бутылку мартини и плеснула в бокал, — хотелось провести эту ночь с красивым, сильным мужиком. Вдруг у меня больше таких ночей не будет…

Мимочка всполошилась и, видимо, разбудила сына. Алена услышала ее торопливый голос:

— Подожди, сейчас приду. Могу я поговорить с подругой? Алена…

— Да здесь я, здесь.

— Откуда такие мрачные мысли? Все будет хорошо, вот увидишь!

Ага, в полиции ей сказали то же самое. Только почему-то тянет пойти и написать завещание, которого, кстати, у нее нет. Кому все оставить? Она мысленно перебрала всех друзей, знакомых, вспомнила и бывшего мужа. Жорик будет счастлив, если она оставит ему ауди…

— Мимочка, хочешь, я оформлю на тебя завещание? У Бориса и так все есть, а тебе пригодится.

— Алена… ты это брось, брось немедленно! Или я завтра тебя никуда не отпущу. Нет, я с тобой пойду! — активизировалась Мимочка, отгоняя от телефона домашних. — Если надо, я могу пойти вместо тебя.

Алена рассмеялась.

— Да угомонись ты, меня будут охранять. Там работают классные ребята.

И снова перед глазами возник Семен. Жаль, что у них ничего не получилось.

— Ты меня так напугала, что я теперь не усну!

— А я вот усну. Одна. А могла бы и не одна… Но когда мы приехали и открыли его квартиру, там была его бывшая… Полуголая. Если бы ты видела ее — настоящая корова! А Семен жил с ней, спал, ел, о чем-то говорил. О чем? Я сразу поняла: она круглая дура!

Мимочка выслушивала жалобы молча, за что Алена была благодарна. Не нужно ей сейчас ни жалости, ни упреков и увещеваний.

— Надеюсь, ты не подралась с ней?

— Я благоразумно ушла домой. У меня еще осталась гордость…

Плохо, что с гордостью не поболтаешь, не ляжешь в постель. Она не согреет, не спасет от одиночества. Даже не чокнется с тобой стаканчиком-другим.

— Что будешь делать дальше?

— Ничего. На нем свет клином не сошелся. Найду другого, если останусь жива… Фиг ему, а не меня…

Алена допила мартини, забралась под одеяло и свернулась калачиком. Наплывала дремота, через которую голос Мимочки едва слышался.

— Вадим!

Тень матери придвинулась ближе. Он давно не спал, притворялся, с силой сжимая веки.

— Ты был сегодня плохим мальчиком! И поэтому мы сегодня поедем к тете Вале!

Глаза Вадима широко раскрылись, он жалобно попросил:

— Только не к ней, пожалуйста, мама! Я больше не буду.

Но мать никогда не меняла принятых решений.

Вадиму казалось, что его поднимают с постели, умывают, одевают и ведут за руку к автобусу. А ведь как было бы здорово поехать в парк аттракционов!

Тетя Валя… Она была двоюродной сестрой матери. Вадим никогда не любил ее. Толстую, вечно улыбающуюся, норовящую прижать его к себе, обслюнявить, потискать. У тети Вали было много денег и не было проблем. Она могла все достать, или купить, или найти через друзей и знакомых даже в трудную пору дефицита. Она работала в поликлинике и выписывала липовые больничные, о чем Вадим узнал случайно, когда подслушал разговор тети Вали с матерью.

Все важные разговоры происходили на кухне, куда Вадиму в такое время вход был запрещен. Но дверь оказалась закрытой неплотно, и Вадим приник к щели.

Тетя Валя курила, стряхивая пепел с папиросы в хрустальную пепельницу. Мать стояла у окна, сложив руки на груди.

— Валя, ты не слишком зарываешься с больничными?

— Ну лапуля, Ната, как иначе проживешь? Ты мне — я тебе, слышала такое выражение?

— Слышала, — отозвалась мать. — Мне страшно.

— Да я практически ничего не делаю. Люди сами несут мне презенты…

И тетя Валя захихикала. А потом она села и вышла из тюрьмы больной и разбитой. Мать с нею больше не виделась.

Именно тетя Валя первая приучила Вадима держать в руках медицинские инструменты — приносила ему из больницы шприцы, капельницы, странные бумажки, которые меняли цвет, если на них помочиться. Он в них почти не играл — брезговал. Складывал в коробку и лишь изредка рассматривал и нюхал.

Иногда тетя Валя приезжала в гости к ним, и тогда Вадим прятался под столом. Но мать выуживала его оттуда, заставляла умыться и выводила к гостье. И снова начинались слюнявые объятья и глупая лесть. А потом про него забывали или сажали на стул и не велели уходить с места.

Однажды из сумки тети Вали выпал на пол нож, маленький, блестящий, острый. Вадим спрятал его и достал, когда остался один. Чтобы проверить остроту находки, он не пожалел любимую игрушку — старого плюшевого медведя. Скальпель вонзился в плюшевую плоть, как в масло, на пол посыпались опилки. А Вадиму вдруг показалось, что полилась кровь, и он закричал… Думал, что кричит, хотя на самом деле из открытого рта не доносилось ни звука. Так его и нашла мать: с занесенным над медведем скальпелем.

Воспоминания прогнали остатки сна. Вадим сел на кровати, закутался в одеяло и дрожал до самого утра, вглядываясь в зеленый мир стоящего на столике аквариума, где золотые рыбки беззвучно разевали рты.