Зови меня перед смертью

Глава 5

Я даже не успел вдохнуть.

Ледяное лезвие. Оно должно было пройти сквозь кожу, мышцы, пробить грудную клетку. Но вместо этого…

Лязг. Резкий, звонкий, как треск глиняного сосуда.

Металл ударился обо что-то твердое. Треск. Кинжал задрожал в руке У Бо.

Я увидел, как расширились его глаза. Он не понял, что произошло.

А затем… Вспышка. Ослепляющий свет. Он ударил из-под моей одежды, словно пламя, вырвавшееся из расселины. Жидкий текучий, какой-то жуткий свет, заполняющий все пространство.

Он прожигал тьму. Слепил до боли. Пылал как ненормальный амулет. Амулет очагового бога!

Я услышал глухой вскрик. У Бо отшатнулся, его силуэт утонул в этом бурлящем сиянии.

Тем временем внутри меня будто что-то разорвалось. Не просто сонное оцепенение. Не просто слабость. Не просто действие отвара. Нет. Что-то большее.

Сила заплескалась во мне, будто бурный поток, прорвавший плотину. В каждом нерве, в каждой клетке.

Я не мог нормально пошевелиться, но уже чувствовал огонь — горячую ревущую реку силы, несущую меня прочь из объятий беспомощности.

И вместе с ней — песок.

Он поднимался перед глазами вихрем. Горячий, обжигающий, проникающий под одежду.

Я снова оказался в пустыне Цилань.

Раскалённый воздух дрожит над барханами. Слепящее солнце висит в небе, плавя реальность.

Жар. Такой же, как сейчас, но… Другой.

И в этом зное есть движение.

Черные тени скользят по песку. Их тела извиваются в пустынном мареве, удлиненные и хищные.

Фуцзишоу.

Я вижу их. Я слышу их. Дикий вой. Когтистые лапы, бороздящие землю. Мечи в моих руках — тяжелые и жаждущие крови.

Я чувствую, как он прорезает воздух, как встречает сопротивление чужой плоти.

Кровь на песке, мгновенный спазм умирающего тела, горячие капли на лице. Бой. Сумасшедший и непрекращающийся. Я был там. Я помню. Я не забыл.

Цилань рассыпается пеплом.

И вместо неё — Шедонг. Наши голоса. Шепот в руинах. Плачущий ветер, несущий запахи древней пыли и засохшей крови. Камни под ногами.

Трещины в стенах, пробитые чьими-то когтями. Чёрные знаки на полу храма, рваные, словно выцарапанные неведомой силой. Скорпионы.

Шедонг… Звенят смехом амулеты, ударяются друг дружку зажимы в его волосах. И глаза, в которых отражается моя собственная тьма.

Я стою, сжав мечи, а в груди — сумасшедший вихрь. Боль. Сопротивление. Слова о зове перед смертью.

Через секунду я понял, что снова нахожусь в гробу.

Но теперь память не закрыта тяжёлой завесой. Я помню всё, что почему-то забыл.

И я не боялся, а свет пульсировал вокруг, выжигая последние остатки дурмана.

Я услышал, как разломилось лезвие кинжала.

Сила, наполнявшая меня, охватила все тело, растеклась во все сторону.

Я жив.

И я не позволю какому-то уроду меня убить.

Из гроба я выбрался рывком, словно зверь, сорвавший цепи, чувствуя, как по венам течет оглушительная смесь силы, ярости и боли. Свет, что вырвался из амулета, все еще дрожал в воздухе золотыми отсветами, заливая все кругом призрачным сиянием, но уже не ослепляя и не сбивая с толку.

Я ясно видел: У Бо стоял напротив, отступив всего на пару шагов, сжимая в руке второй кинжал, а в его глазах плясала мгновенная, но тут же подавленная вспышка страха.

Он пришел в себя быстро. Цепкая сосредоточенность вытеснила колебания, и в следующее мгновение он рванулся вперед, сократив дистанцию с ужасающей скоростью.

Я едва успел среагировать — его лезвие свистнуло в воздухе у самого горла, оставляя за собой ледяной след. Рывком отшатнувшись, ушел в сторону, ловя равновесие на скользкой земле.

У Бо не дал мне передышки, продолжая напирать — его удары были стремительными, точными, словно отточенные за долгие годы безупречной практики.

Я выбросил вперед ладонь, перехватывая запястье противника, чувствуя под пальцами напряжение его мышц. Попытался развернуть корпус, задать собственный ритм боя, но он, будто предугадывая каждое мое движение, молниеносно выворачивался, уходил, снова атаковал. Он был невероятно быстр.

В другой ситуации я бы восхитился его мастерством. Но не сейчас.

Я изменил тактику.

Сместившись в сторону, сделал ложный выпад, вынуждая его среагировать, и в тот же миг резко выбросил ногу вверх, целясь в его солнечное сплетение. Он едва успел подставить предплечье, но сила удара отбросила его назад. Я видел, как он заскользил по земле, как выдохнул сквозь стиснутые зубы, но не дал себе даже секунды на передышку.

У Бо вновь рванул вперед, словно хищник, загнанный в угол и готовый драться до последнего.

Я встретил его локтем в висок, но У Бо выдержал удар, резко сменил стойку и ударил ногой в колено, заставив меня пошатнуться. Острая боль пронзила сустав, но я не дал ей сломить себя. Перекатом ушел в сторону, мягко приземлился, мгновенно вернул контроль над телом.

На какое-то мгновение мы замерли, оценивая друг друга.

В глазах У Бо не было ни сомнений, ни страха, только холодная решимость, такая же, как у меня. Он вновь бросился вперед, на этот раз резко опускаясь вниз, уходя в опасно низкий выпад. Его кинжал снова блеснул в тусклом свете.

Почему он меня так хочет убить? Стоило спросить, но я подозревал, что ответа не будет. А тратить силы на болтовню — глупо.

Я перехватил его запястье, вкладывая в движение всю силу. Он дернулся, пытаясь вырваться, но я уже разворачивал его руку, направляя кинжал туда, где он больше не мог мне угрожать. Мгновение — и я с силой отбросил его назад, вложив в этот толчок всю ярость, накопившуюся за последние дни.

У Бо упал.

Глухой удар. Пыль взвилась вокруг него призрачным облаком.

Я шагнул вперед, склонившись над ним.

Клинок, который еще секунду назад был в его руке, теперь оказался в моей.

У Бо попытался подняться, но, увидев, как лезвие приближается к его горлу, замер. Он тяжело дышал, как и я, но в его взгляде больше не было дерзости, только холодная пустая тьма.

Я ещё не успел выровнять дыхание, ещё не отпустил напряжение из пальцев, сжимающих кинжал, когда услышал стремительные шаги за спиной. Вскинув голову, я увидел, как в круг рассеянного света от фонаря шагнул ещё один человек.

Темно… Да, сейчас никакое не утро. Но в пылу боя я тоже не сообразил это. Сколько же, дзай забери, мы ехали и куда?

Лян. Молодой, быстрый, слишком уверенный в своих силах, с высоко поднятым подбородком и жёстким блеском в глазах. В его руке сверкнуло тонкое, но смертоносное лезвие — изящный меч с узким клинком, созданный для скорости и точности.

— Ты крепче, чем казался, Тан. Живое проклятие творит чудеса, — с тенью насмешки сказал он, медленно шагая вперёд. — Но двоих тебе не одолеть.

Я не ответил.

За моей спиной У Бо уже приподнялся на локтях, его грудь тяжело вздымалась, а левая рука безвольно повисла — мой последний бросок повредил плечо. Но он не собирался сдаваться, в глазах полыхала ярость, а губы скривились в волчью усмешку. Он не мог сражаться так, как прежде, но всё ещё был опасен.

Лян не стал ждать.

Он атаковал первым, сорвавшись с места стремительной тенью, его меч расчерчивал воздух, словно молния. Я успел уйти в сторону, но клинок всё же скользнул по ткани моего рукава, оставляя тонкий разрез. Я перехватил кинжал крепче, развернулся, мгновенно переходя в атаку, но Лян был быстр — он сместился в сторону, уходя от удара, и тут же нанёс ответный выпад.

Я парировал, но в этот момент сзади раздался шорох, и я понял, что У Бо уже поднялся. Он двигался медленно, но решительно, держа кинжал в правой руке, левая безвольно висела, но даже так он оставался смертоносным противником.

Теперь их было двое.

Лян атаковал, острие меча устремилось к моему горлу, но я ушёл вниз, пригнувшись, перехватывая его запястье. Попытался провернуть, чтобы выбить оружие, но он вывернулся, едва не полоснув меня по лицу. У Бо в этот момент ударил сбоку, его лезвие мелькнуло в воздухе, целясь мне в рёбра.

Я шагнул назад, чувствуя, как холодный металл рассёк ткань моего пояса.

Слишком тесно. Наряд дядюшки Чжу совсем не подходит для драки. А эти ребята давят слаженно, даже несмотря на ранение У Бо.

Интересно, где остальные? Отошли за те деревья?

Я попытался разорвать дистанцию, но Лян не дал мне уйти, его меч мелькал перед глазами, вынуждая сосредоточиться только на нём. Лёгкие движения, резкие выпады, идеальный контроль тела. У Бо двинулся следом, как охотник, загоняющий жертву.

Только они ошиблись. Я — не жертва.

Сделав вид, что смещаюсь влево, я резко сменил направление, уходя в правый бок, и вонзил локоть в грудь Ляна. Он зашатался, отступил, но тут же восстановил равновесие. Однако этой секунды хватило, чтобы я развернулся лицом к У Бо и нанёс мощный удар ногой, целясь в его раненое плечо. Он застонал от боли, но снова удержался на ногах.

Я тяжело дышал, но не мог позволить себе замедлиться.

Они снова пошли в атаку.

На этот раз я парировал удар Ляна, но не успел уклониться от У Бо — его кулак врезался в моё плечо, сбивая дыхание. Я отшатнулся, но удержался. Напряжение в воздухе было почти осязаемым.

И вдруг.

Резкий свист.

Лян замер. Я видел, как он резко отклонился назад, а перед ним мелькнула тень.

На землю мягко приземлилась Линь Яо.

Этого ещё не хватало.

Впрочем, в руках она держала короткие изогнутые клинки, предназначенные для быстрого и смертоносного боя. Меня сопровождали мастера боевой школы. Есть даже причина для гордости. Жаль, что именно это причина пытается меня убить.

— На секунду вас оставить нельзя, — усмехнулась она, крутанув клинки в руках, а в глазах полыхнул азарт.

У Бо и Лян замерли. Что-то пошло не по плану?

Я почувствовал, как в груди поднимается что-то, похожее на облегчение, но тут же откинул это чувство. Бой ещё не окончен.

Линь Яо шагнула вперёд, легко, почти играючи вращая клинки в руках, её движения были плавными, даже завораживающими. Лян напротив напрягся, будто змея перед броском, а У Бо, хотя и держался за раненое плечо, не выглядел сломленным.

— Забавно, — проговорил Лян, ухмыльнувшись. — Как всё быстро меняется. Ты думал, что выбрался? Тан, ты слишком доверчив. Думаешь, ты пил отвар? Это был яд. Скоро почувствуешь, как он действует. Но держишься неплохо, даже жалко тебя убивать.

Я напрягся. Пытается давить ещё и словами?

— Врёшь.

— Проверить можешь сам, — сдавленно сказал У Бо, но насмешка в нём всё ещё жила. — Чувствуешь слабость? Тяжесть в конечностях? Немного затуманенное сознание? Это не отвар, Тан. Это отрава, которая скоро тебя сожрёт.

Я чувствовал это в гробу, но ведь отвар не должен был придавать бодрости. Грешил на остатки дурмана, на последствия долгого неподвижного сна. Но теперь… Теперь все может оказаться намного хуже.

Меня не собирались спасать. Меня увозили, чтобы похоронить.

— Надо было сразу перерезать тебе глотку, — с усмешкой продолжил Лян, скользнув по мне взглядом. — Но у кое-кого возникли сомнения.

Он перевёл взгляд на Линь Яо. Она молчала. Но её пальцы крепче сжались на рукоятях клинков.

Я не знал, что думать. Но… думать я буду потом.

И рванулся вперёд.

Первым попался У Бо. Он пытался увернуться, но раненое плечо замедляло его, и мой кинжал вошёл в его грудь, пробивая насквозь. Он дернулся, хрипло вдохнул, но я не дал ему даже попытаться вырваться — выдернув лезвие, тут же нанёс второй удар, точный и беспощадный.

Кровь хлынула горячей волной.

Лян зарычал, бросаясь вперёд, его меч сверкнул в свете фонарей, целясь мне в бок.

Я парировал, но почувствовал, как рука дрогнула. Отрава? Кажется, она работала медленно, но верно.

Уклонился, но Лян двигался слишком быстро. Лезвие скользнуло по моему плечу, оставляя глубокий порез. Вспыхнула боль, но я знал, что она поможет удержаться в сознании.

Я перешёл в атаку.

Он парировал, но я уже знал его ритм. Поднырнув под следующий удар, нанёс встречный, целясь в живот. Лезвие вошло в плоть, Лян вздрогнул, но успел ударить меня в грудь. Я пошатнулся, но кинжал всё же попал в цель.

Лян опустился на колени, пытаясь зажать рану. Я добил его одним точным движением.

Четвёртый сопровождающий, который не присоединялся к бою, но и не сбежал. Бережет силы? Или не рискует соваться?

Он успел отступить на несколько шагов, но я видел его страх. Видел, что он не ожидал такого исхода. Я не дал ему убежать. Один прыжок — и лезвие вспороло его горло.

Он рухнул и захрипел.

Я тяжело дышал.

На ногах остались только двое. Я и Линь Яо. Она стояла напротив, её взгляд был непроницаем, но я чувствовал напряжение в её позе.

Я должен был её убить. Я знал это. Но почему-то не мог поднять руку. Может, потому, что она была против, чтобы меня убили сразу?

Я шагнул вперёд.

Линь Яо не двинулась с места. Её глаза были прикованы к трупам, но я видел, как напряглись её плечи, как побелели пальцы на рукояти клинков. Она готовилась драться до последнего.

— Ты тоже всё знала? — хрипло выдохнул я.

Она медлила с ответом.

Я не стал ждать. Рывок — и она успела парировать первый удар, её клинок скользнул по моему лезвию, высекая искры. Снова атака.

Пока она уклонялась, пока пробовала раз за разом нанести укол, я следил за её движениями. Дал ей поверить, что ещё немного — и я ослабну.

Но когда она сделала шаг вперёд, надеясь нанести последний удар, я перехватил её запястье и резко дёрнул, выворачивая руку. Хрустнул сустав.

Она вскрикнула, и в этот момент я нанёс удар в висок. Линь Яо охнула, её тело обмякло, и я подхватил её прежде, чем она рухнула на землю. Медленно опустил её на песок.

Некоторое время смотрел на неё, ждал, что внутри поднимется что-то — ярость, ненависть, сожаление.

Но внутри была только пустота. А ещё понимание, что задерживаться не стоит.

Я развернулся, пытаясь осмотреться. Мы… не возле Луанзяна. Маленькие фонари на повозке освещали слабо, но…

Песок. Бесконечный песок. Совсем близко.

Огромные барханы, покатые и зловещие, уходили к горизонту, как волны застывшего моря. Воздух был сухим, тяжёлым.

Я нахмурился. Сколько я был без сознания? Никто не ответит.

Я направился к повозке.

Лошади устало переминались с ноги на ногу, поводья, которыми их крепили, натянуты, но не слишком туго. Они нервничали. Чувствовали кровь.

Сначала я хотел оседлать одну из них. Но потом остановился.

Лошадь — это внимание. Шаги, пыль, силуэт на фоне горизонта. Одинокий путник может раствориться в тени. Всадник привлечёт внимание.

Я вытащил клинок. Перерезал поводья. Я сохранил жизнь Линь Яо. Дальше пусть беспокоиться о себе самостоятельно. А вот лошадей было… жалко.

Они понятливо фыркнули, замешкались, но через несколько мгновений, почуяв свободу, сорвались с места, будто только этого и ждали.

Я проводил их взглядом. А потом повернулся к горизонту.

Вдали, можно сказать, напротив песков, темнел силуэт деревни. Небольшая, тихая, такая же, как та, что была стёрта с лица земли ню-гуй.

Нужно добраться туда и уже сориентироваться на месте.

Казалось, деревня была недалеко, но расстояние обманчиво растягивалось. Песок был вязким, будто засасывал, сопротивлялся каждому шагу.

Первые дома возникли из темноты, как тени прошлого.

Я замедлил шаг. Не было ни дыма из труб, ни света в окнах. Запаха еды, привычного даже для ночи.

Я подошёл чуть ближе. Глиняные стены покрылись трещинами. Плетёные ставни висели криво, некоторые покосились, оторванные ветром. Двери распахнуты, внутри — тёмные провалы.

Никакого движения. Я обошёл первое строение, заглянул внутрь. Всё на месте. Посуда, перевёрнутые чашки, кувшин с водой, пересохший от времени. Но людей не было. Не было даже тел.

Я напряг слух. Только ветер.

Что здесь произошло?

Я пересёк улицу, прошёл к следующему дому. Порог был завален песком. Внутри — опрокинутая мебель, но следов борьбы не видно. Не было и следов крови. Просто пустота.

Я вышел обратно, вгляделся в темноту.

Деревня казалась огромным кладбищем.

Я провел ладонями по лицу, смазывая грим. Если меня увидит какой-нибудь дух, испугается до истерики.

В голове тем временем вспыхнул вопрос: почему я всё забыл?

Воспоминания о пустыне Цилань. Теперь я помнил её. Помнил, как бился с фуцзишоу. Помнил Шедонга.

Но что было после?

Где Кейсенг? Где Дамэнь?

Они сбились с пути? Попались в чью-то ловушку? Не смогли так долго идти?

В конце концов, я понятия не имел, чем они стали и что могли.

Я стиснул зубы.

Шедонг…

Он что-то со мной сделал. Я вдруг осознал, что стоит мне попытаться вспомнить, в голове тут же поднималась тяжесть, будто что-то давило изнутри, стирало, запечатывало мысли.

Шедонг забрал у меня память после того, как я увидел костёр лагеря фениксов. Но зачем?

Я шагнул дальше, но ноги внезапно ослабли. Яд. Сделал глубокий вдох.

Зрение будто подёрнулось тонкой дымкой. Кожа горела, но внутри царил холод. Я двинулся дальше, шаг за шагом, заставляя себя идти.

Деревня растворялась в темноте позади.

Только вот страх — не мой, а чужой, застывший в воздухе, — цеплялся за меня.

Мысли путались.

Я прислонился к стене покосившегося дома, пытаясь собрать мысли.

Голова пульсировала, словно кто-то сжал её в тисках. Холодный пот стекал по вискам. Дыхание сбивалось.

Яд.

Нужно было понять, сколько у меня времени.

Я закрыл глаза, сосредоточился, пытаясь уловить, как он действует. Вначале — слабость, затем помутнение сознания. Судя по всему, он размывал понимание, где находишься, заставляя терять ощущение пространства. Это объясняло, почему ноги сами сворачивали в сторону, почему каждый шаг казался лишним, а дорога растекалась, как ртуть.

Ядро? Почему-то глухо. Не могу даже воспользоваться его силой.

Кто это сделал? Четвёрка? Линь Яо, У Бо, молодой Лян… те, кого представил управляющий Ли как «надёжных»? Но тогда зачем всё это представление с перевозкой? Почему не убить сразу? Или всё-таки это… Ли? Он не выглядел предателем. Но разве я не совершал ошибки раньше?

Я снова двинулся вперёд. Но куда теперь?

Каждый шаг тянул меня не туда, куда я хотел идти. Пространство теряло очертания, уводило в темноту. Дома растворялись, превращались в размытые силуэты.

Где я?

Я остановился, стараясь восстановить направление. Звёзды… Их не было видно. Луна… Она не двигалась, будто висела в чёрной воде. Что за глупости, разве луна вообще двигается?

Я зажмурился, встряхнул головой. Надо не забывать, где я. Только вот становилось всё хуже и хуже…

Я был в заброшенной деревне. Я бежал, потому что… потому что…

Я медленно перевёл взгляд на свои руки. Или я просто стою на месте?

Пальцы дрожали. Ладонь пронзила резкая боль. Я сжал кулак. Нет. Я не мог сейчас поддаваться яду. Но что, если я уже поддался? Я не знал, насколько глубоко он проник в меня. Не знал, кто меня подставил.

Но деревня всё равно кружилась вокруг. Хотя нет, подождите… это совсем не деревня же…

Я шёл, не разбирая дороги.

Каждый шаг давался всё тяжелее, будто не земля под ногами, а зыбучий песок, готовый затянуть в свои бездны.

Сколько я уже шёл? Час? День? Вечность?

Я потерял счёт.

Всё, что оставалось — бесконечная дорога, петляющая во тьме, и глухой звон в ушах.

Голова кружилась, и мысли, как и мои шаги, метались из стороны в сторону.

В какой-то момент я поднял глаза — и остановился. Передо мной не было деревень, не было ни следа жизни.

Только пески.

Я повернул голову. Сердце сжалось. Я не помнил, как сюда попал. Сделал шаг назад — и вдруг мир вокруг меня рванулся, расползаясь в стороны, обретая новые очертания. Я замер. Песок превратился в каменные улицы.

Мёртвые храмы, покосившиеся дома, узкие переулки, затянутые в удушливый сумрак.

Шаонъэ. Проклятый город. Он не был мифом. Он был здесь. Ждал. Смеялся. Гулкий, скрежещущий смех заполнил воздух, вибрируя в костях. Я бросился назад, но улицы тут же изменились. Стены смыкались, становились выше, нависали над головой, как колоссальные каменные ладони, готовые схлопнуться и раздавить.

Я метнулся вбок. Но там было то же самое. Город сжимал меня в своих тисках. Из он старых зданий высовывались руки. Чёрные, скрюченные, иссохшие. Они тянулись ко мне, дрожащие и жадные. Касались плеч, скользили по коже, хватали за одежду. Я отшатывался, но их становилось всё больше.

Город дышал. Город смеялся. Город шептал.

— Янжан…

Я зажмурился, пытаясь избавиться от звука, но он не исчезал.

— Янжа-а-а-н…

Пальцы сжались на рукояти меча, отобранного у мертвого Ляна. Я резко выхватил клинок и ударил, но он прошёл сквозь воздух. Снова ударил.

Пустота. И смех стал громче.

Руки потянулись ближе, стиснули шею, губы, виски. Я задыхался. Безумный Шаонъэ душил меня. Он ждал. Ждал, когда я упаду.

Шаонъэ менялся.

Где были старые руины, теперь вздымались чудовищные силуэты. Их рваные крыши шевелились, словно живые, окна светились жадным голодом, а стены дышали, вздрагивая от нетерпения.

Из расселин в полу вытягивались бесформенные тени, колыхаясь, как чернильный дым, извиваясь и скользя по мостовой. Сливаясь друг с другом, образуя уродливые громоздкие фигуры.

Я осмотрелся и понял, что дорога исчезла, превратилась в зев чёрной пасти. Меня окружали не улицы, а чудовища. Их глаза, пустые и бездонные, следили за каждым моим движением. Они не кидались, не нападали сразу — они ждали. Знали, что мне некуда бежать.

Я стиснул зубы, размахнулся мечом и сделал выпад, целясь в ближайшую тень. Клинок рассёк воздух, но не встретил сопротивления.

Чудовище растворилось, а через мгновение выросло вновь — прямо у меня за спиной. Издало шелестящую насмешку.

Я развернулся, вновь ударил. Снова пустота.

Шаонъэ гремел смехом, и этот смех полз по моей коже ледяными иглами.

Кто-то схватил меня за плечо. Я рванулся в сторону, но эта рука цепко вцепилась в мой запястье, скользкая и холодная.

Я сделал ещё шаг, но ноги вдруг стали ватными. Воздух вокруг сгущался, становился вязким, будто я медленно погружался в смолу.

Я вдохнул — и захлебнулся.

Грудь сдавило.

Казалось, на шею накинули железный обруч и затягивали всё туже и туже с каждым ударом сердца.

Я рухнул на колени. Клинок выпал из рук. Пальцы судорожно метнулись к горлу, пытаясь сорвать невидимые путы. Внезапно коснулись шнурка. Холодного. Грубого.

Я замер, с трудом соображая, что это. На шее так и висел амулет очагового бога. Я думал, что У Бо уничтожил его ударом кинжала, но нет.

Я медленно провёл пальцами по его поверхности. Он был здесь всё это время. Ждущий. Затаившийся.

Я криво усмехнулся и, почти не чувствуя пересохших потрескавшихся губ, выдохнул:

— Ты сказал… Сказал… что я могу позвать тебя перед смертью.

Пальцы гадко дрожали. Я с трудом сомкнул их на шнурке амулета и дёрнул. Тот соскользнул с шеи неожиданно легко, будто сам отпустил меня, будто ждал этого момента.

Я сжал его в ладони, костяшки пальцев побелели.

— Никогда бы этого не сделал… — Голос сорвался, хрипел и ломался, превращаясь в шёпот чудовища. — Но сейчас… — Я медленно поднёс амулет к губам, словно так меня могли услышать лучше.

— Сейчас… Мне просто… больше некого позвать.

Словно в ответ, город взвыл.

Стены зашевелились, крыши с гулким стоном выгнулись, улицы сжались, сдвигаясь, запирая меня в каменном капкане.

Темнота хлынула в глаза, заливая сознание. Я вдохнул — и понял, что воздуха больше нет.

Мир качнулся и перевернулся. Небо исчезло. Шаонъэ рассыпался прахом.

Я рухнул на холодный песок. Глаза медленно закрылись, силы ушли.

В ушах зашумело.

И чьи-то шаги осторожные слились с этим шумом.