Звезда Парижа

Глава 6

Елене было совсем плохо, езда вызывала у нее тошноту, доводившую ее до полного изнеможения. Ее карета уже месяц передвигалась, зажатая между эскадронами конных егерей. Она в который раз поблагодарила заботливого Ивана Ильича, давшего ей комфортабельный дорожный экипаж ее родителей, оборудованный, в том числе, походным туалетом, так что проблема, возникшая у нее с неделю назад, пока оставалась для окружавших ее мужчин тайной. Маша как могла помогала ей, облегчая страдания девушки. Она же первая и высказала догадку, что хозяйка беременна. Сначала Елена отказывалась в это верить, но сегодня окончательно признала правоту горничной.

Полк конных егерей, таких картинно красивых в своих зеленых мундирах с красными ментиками, на самом деле бедствовал. На первые две недели егерям хватило тех запасов, которыми поделились со своими защитниками французские интенданты, а когда запасы кончились, у Армана начались большие проблемы. Полк шел в арьергарде армии по разоренной Смоленской дороге, поэтому остатки продовольствия, которые еще можно было добыть в округе, доставались войскам, идущим впереди, а на долю егерей не оставалось уже ничего. Голодные солдаты, получавшие по паре кусочков хлеба в день и вынужденные кормить коней вениками из голых веток или гнилой соломой с крыш уцелевших в пожаре крестьянских изб, уже не просто роптали, а начинали в гневе предъявлять своим командирам претензии, подкрепляя их оружием.

В этой обстановке обеспечить безопасность двух женщин, едущих в карете посередине строя озлобленных мужчин, становилось все сложнее. С того момента, когда полк сегодня утром выступил из разоренного Смоленска, маркиз ехал не впереди строя, а у дверцы кареты, и Елена, чуть отогнув бархатную занавеску, видела сквозь стекло его мрачное лицо и пистолет, который полковник все время держал наготове.

За это время княжна так привязалась к черноглазому маркизу, бережно и нежно опекавшему ее, что уже и не знала, какое чувство к нему испытывает. Поверив, наконец, что она ждет ребенка от Александра, она, казалось бы, должна была вновь потянуться душой к графу Василевскому, но он по-прежнему оставался для девушки нежным, но уже далеким воспоминанием. В который раз, борясь со своей совестью, Елена чувствовала себя порочной женщиной, ведь она ждала ребенка от одного мужчины, а думала о другом. В душе она надеялась, что даже если бы матушка ее и осудила, то бабушка обязательно бы поняла. Княжна вспомнила разговор с Анастасией Илларионовной летним вечером в Ратманово, когда та предупреждала внучку не отдавать свое сердце мужчине без остатка, а всегда оставаться самой собой. Елена честно старалась не искать себе оправдания, но услужливая память подсовывала ей факты, оправдывающие ее чувства и поступки.

«Нет, я должна думать о ребенке, а мужчина мне нужен тот, который может помочь моему малышу и мне», — мысленно решила, наконец, княжна и успокоилась.

Елена посмотрела в окно и вновь вернулась к тяжелой действительности. Она пообещала маркизу, что они с Машей будут выходить из кареты только в его сопровождении, еду и воду на день Арман передавал им сам, а на ночевку он отводил женщин обычно поздно вечером. Они ночевали, в основном, в уцелевших избах или сараях, но несколько раз за этот месяц им пришлось спать сидя в карете. Но сегодня егерям повезло, в сумерках полк остановился на ночлег, заняв чудом сохранившийся помещичий дом и село, лежащее за ним. Маркиз поставил охранять карету своих ординарцев Жана и Мишеля, по очереди правивших лошадьми, а сам пошел в дом, организовать ночлег для женщин.

Он вернулся через четверть часа и подал руку Елене, Маша, взяв в руки саквояж барышни, последовала за ними. Арман провел женщин в одноэтажный боковой флигель, где сохранились неразграбленными две смежные комнаты, предназначавшиеся раньше для управляющего или приказчика. В первой комнате располагался кабинет со шкафами и конторкой, а из него был проход в спальню.

— Элен, устраивайтесь и отдохните, я сейчас попробую раздобыть дров. Пока я буду ходить, дверь закройте на засов, — попросил он и улыбнулся девушке, стараясь ее поддержать.

— Хорошо, не беспокойтесь, мы все сделаем, как вы хотите, — успокоила полковника Елена и прошла в спальню.

Она стала у окна, давая Маше возможность расположиться и достать остатки еды. За окном Жан и Мишель распрягали измученных лошадей. Их стреножили тут же на газоне перед флигелем, голодные лошади жадно начали щипать пожухлую осеннюю траву и стебли чудом сохранившихся поздних осенних цветов. Елена с облегчением подумала, что сегодня есть хоть какая-то еда для бедных животных.

Маркиз вернулся, неся несколько кусков от разрубленного шкафа орехового дерева. Он подошел к печке-голландке, обложенной белыми с синим рисунком глазурованными изразцами, и начал разжигать огонь. Через четверть часа от печки потянуло приятным теплом. Маша пододвинула маленький столик, стоящий у окна, к дивану и, найдя в шкафу фарфоровое блюдце, положила на него четыре кусочка хлеба, которые они так и не съели с утра. Арман сходил к офицерам, проследил за дележом скудного пайка и вернулся к дамам еще с тремя кусочками хлеба и кувшином колодезной воды. Маленькая компания села ужинать.

Громкий стук копыт, раздавшийся во дворе, возвестил о прибытии еще одного отряда. Маркиз накинул шинель и вышел во двор, а Елена подошла к окну. В комнате горела только одна свеча, вставленная в старый щербатый подсвечник, и княжна, дав сигнал Маше погасить ее, отодвинула занавеску. Перед входом в дом девушка увидела небольшую группу кавалеристов, по-видимому, сопровождавших важного военного, который, спешившись, сейчас разговаривал с Арманом. Маркиз выслушал говорившего, а потом знаком указав на флигель, в котором находились женщины, пошел к их двери, военный шел рядом с ним. Елена задернула штору.

— Маша, быстрее зажигай свечу! — скомандовала княжна, повернувшись к горничной, стоявшей наготове у печки. Маша мгновенно запалила фитиль, поставила свечу на стол, и женщины сели рядом на диван.

В соседней комнате застучали сапоги, и дверь отворилась. Первым вошел Арман, а за ним плотный мужчина с открытым мужественным лицом в черном с золотом роскошном мундире, выглядывающем из-под плотного плаща.

— Ваше высокопревосходительство, позвольте представить вам мою невесту мадемуазель Элен Черкасскую, ее отец, светлейший князь Черкасский, скончался, так же как и ее матушка, кроме меня у моей невесты никого нет. — Арман повернулся к Елене и продолжил:

— Дорогая, позволь тебе представить маршала Нея, он приехал передать мне от государя почетнейшее задание. Завтра в бою я буду в одежде императора отвлекать на себя внимание неприятеля, и поскольку я не знаю, вернусь ли я живым, мы не можем больше откладывать свадьбу и сегодня же вечером поженимся. Маршал Ней согласился быть свидетелем на нашей свадьбе.

Маркиз смотрел на Елену умоляющим взглядом, прося поддержать его.

— Рада знакомству, ваше высокопревосходительство, — приветствовала Елена маршала и присела в низком реверансе.

— Для меня большая честь, мадемуазель, быть свидетелем на свадьбе у нашего героя-полковника и такой красавицы, как вы. — Маршал Ней поклонился Елене и продолжил: — Я уже отправил людей в свой лагерь за кюре, часа через три его привезут. Вам достаточно времени, чтобы приготовиться к венчанию?

Елена молча поклонилась, она была настолько поражена, что не знала что сказать. Девушка подняла умоляющие глаза на Армана, он кивнул ей, поняв недоумение и противоречивые чувства, терзающие ее.

— Дорогая, сейчас я провожу маршала и вернусь к тебе.

— До встречи, мадемуазель, — маршал Ней поклонился Елене и направился к двери, маркиз вышел за ним.

Арман вернулся через четверть часа, он прошел в комнату, где, прижавшись к теплому боку печки, сидела Елена. Увидев маркиза, Маша вышла из комнаты, оставив хозяйку наедине с молодым человеком.

— Элен, ситуация коренным образом изменилась. Русские войска в двадцати верстах отсюда перекрыли дорогу на Польшу. Завтра будет тяжелейший бой, в котором император будет прорываться на запад. Его жизнь драгоценна для Франции, он должен уйти в прорыв живым. Когда-то давно я сказал генералу Бонапарту, подобравшему голодного мальчика-изгоя и давшему ему новую судьбу, что отдам за него жизнь, если потребуется. Вот этот час настал. Я буду в шинели императора и в его черной треуголке, которые знает весь мир, отвлекать на себя внимание преследователей.

Он сел рядом с девушкой на диван, взял ее руку и прижал к своей щеке.

— Дорогая, я не вернусь из этого боя, и я должен защитить вас своим именем. Маршал Ней сразу после свадьбы переправит вас к своей супруге, которая с женами нескольких других высокопоставленных военных ждет армию в Борисове. Я напишу завещание, и маршал вместе со свидетельством о венчании заверит и его. Он не только очень могущественный человек, но еще и человек отчаянной храбрости и безукоризненной чести, он обещал мне не только благополучно доставить вас во Францию, но и защищать ваши права, в том числе и на мое наследство после моей смерти. Сейчас для нас это единственный выход. Прошу вас, обвенчайтесь со мной.

— Арман, я благодарна вам за честь и понимаю, что остаюсь в отчаянном положении, но я не могу принять ваше предложение, я беременна.

Выговорив это, Елена опустила глаза, не в силах встретиться взглядом со своим рыцарем, но теплые руки приподняли лицо девушки, и печальные черные глаза заглянули прямо в ее душу.

— Не нужно думать, что в моем отношении к вам что-то изменится, сейчас война, каждый миг счастья, похищенный у нее, может так и остаться единственным, полученным до смерти. Вы уверены, что ждете ребенка?

— Да, уже уверена, срок — два месяца. — Елене было стыдно говорить о таких вещах с мужчиной, но она чувствовала себя обязанной маркизу, поэтому решилась рассказать о своей самой сокровенной тайне.

Арман знал, что через несколько часов он погибнет, изменить уже было ничего нельзя, и сейчас все его чувства были обострены до предела. Все мелочи жизни отошли на задний план, у него уже не было ни самолюбия, ни гордости, они ушли вместе с временем, отпущенным ему судьбой, в его душе остались только два чувства — любовь и честь, и оба эти чувства требовали защитить хрупкого белокурого ангела от всех невзгод мира, а теперь он должен был спасти и еще неродившегося ребенка, не допустить, чтобы малыш пережил те ужасы и беды, через которые пришлось пройти ему самому. Он защитит их обоих после своей смерти гордым именем, и маленький человек, который придет в жизнь после его гибели, передаст новым поколениям древнее имя его рода. Нежное лицо Марии-Симонетты встало перед его мысленным взором, мать улыбнулась ему и ласково погладила по щеке. И тогда он принял решение и повернулся к Елене.

— Элен, вы сделали меня самым счастливым человеком: мой род не угаснет вместе со мной, и имя, которому уже шесть веков, будет жить дальше. Господь услышал мои молитвы, и мой двоюродный брат, погубивший всех моих родных, не получит ничего. Одну половину состояния я завещаю вам, а вторую получит малыш. Я назначу маршала Нея моим душеприказчиком, и ни один волос не упадет ни с вашей головы, ни с головы этого ребенка. Прошу вас, примите мое предложение.

Широко распахнутыми глазами смотрела Елена на своего верного рыцаря, щемящая нежность к этому замечательному человеку затопила ее душу. Сейчас она была готова отдать все, чтобы сделать его счастливым, пусть на несколько часов.

— Хорошо, я согласна, — тихо сказала Елена, — если таково ваше желание и вы принимаете меня такой, как есть, я буду вашей женой.

Арман поцеловал ей руку и вышел в соседнюю комнату, забрав единственную свечу. Он открыл конторку, стоящую около окна, и нашел в ней бумагу и перья, а в пузырьке, закрытом притертой пробкой, было немного чернил. Он начал писать завещание. Суть его была проста. Маркиз оставлял половину своего имущества жене, а вторую половину ребенку, который мог родиться после его смерти вне зависимости от того, будет это мальчик или девочка. В том случае, если ребенок умрет раньше своей матери, все имущество, полученное им от отца, должно было отойти к Элен. Душеприказчиком он назначал маршала Нея.

Пока маркиз писал завещание, Елена лежала в темной комнате, размышляя, как странно повернулась ее жизнь. Еще утром она не знала, что делать: ведь она не замужем, и тетушка вполне могла отказаться принять ее беременную, чтобы не марать репутацию семьи. А ее бедный ребенок обречен был носить клеймо незаконнорожденного, а теперь Арман давал малышу свое благородное имя и хотел оставить им свое состояние.

А что она скажет Александру, когда они встретятся? Если они вообще встретятся… Неизвестно, что будет после войны. Нет, рисковать благополучием малыша Елена не могла. Ребенок должен иметь достойное имя, если это невозможно в России, пусть это будет во Франции, она все сделает, чтобы ее малыш занял подобающее положение в обществе. Может быть, Бог послал ей ребенка, потому что больше мужчины в ее жизни не будет, а она посвятит себя сестрам и малышу.

Арман вошел со свечой в спальню княжны. Он присел на край кровати невесты и прочитал ей завещание. На глаза Елены навернулись слезы.

— Мой дорогой друг, вы уходите на смерть, скажите мне, что я могу сделать для вас? — девушка уже рыдала.

— Выполните мою последнюю просьбу: когда малыш родится, если это будет девочка — назовите ее именем моей матери, у нее было два имени — Мария и Симона, выберите любое из них, а если будет мальчик — назовите его как меня.

Маркиз обнял девушку и стал целовать ее заплаканные глаза.

— Тише, дорогая, не нужно плакать, сегодня ночью исполнится самое заветное мое желание — вы станете моей женой, пусть всего на несколько часов, но я умру счастливым. Я полюбил вас с первого взгляда, а теперь люблю безмерно. Мне повезло, что так сложилась жизнь, при других обстоятельствах вы бы не вышли за меня.

Елена подняла к жениху заплаканное лицо и, обняв за шею, прижалась к нему. Арман наклонился к ее губам и коснулся их легким поцелуем. Девушка ответила ему и почувствовала, как теплая волна поднялась внутри нее, и сердце забилось чаще. Что это было — благодарность или страсть? Но весь мир теперь был для нее сосредоточен в этом мужчине, который так любил ее и который завтра должен был умереть.

В комнату, тихо постучав, вошла Маша.

— Барышня, там священника привезли. Он спрашивает, где церемония будет проходить? — доложила девушка, отводя глаза и стараясь не смотреть на обнявшихся молодых людей.

Арман встал, одернул мундир и вышел встречать священника.

Переживания Елены были такими сильными, что ей казалось, что сердце сейчас разорвется от переполнявших его чувств, и, отбросив сомнения, девушка поняла, что хочет полного соединения с Арманом, хочет честности в их отношениях и, самое главное, с отвращением отвергает идею о фиктивном браке. Она приняла предложение маркиза от чистого сердца, и даже несколько часов их совместной жизни все равно должны были быть счастливыми.

«Несколько часов, у нас есть только это, — подумала княжна, — пусть так, но тогда я буду ему настоящей женой, хоть один раз».

Хлопнула дверь, это вместе со стареньким кюре и маршалом Неем вернулся маркиз. За ними шли ординарцы маркиза, которые несли походный алтарь. Они установили его в первой комнате. Арман взял Елену за руку, вывел из спальни и подвел к алтарю. Он достал из нагрудного кармана мундира золотое кольцо с большим желтым бриллиантом и протянул его священнику.

— Это любимое кольцо моей матери, она дала его мне в день моего отъезда из Парижа, — шепнул жених на ухо Елене, — я счастлив этим кольцом соединить двух женщин, которых я любил и люблю.

Невеста с благодарностью посмотрела на Армана и улыбнулась. Улыбка опять сделала девушку тем ангелом, к которому он так прикипел сердцем в подмосковном имении, похожем на Версаль, и у маркиза мелькнула мысль, что круг замыкается, и от этой прекрасной женщины он скоро уйдет к прекрасным женщинам из своего детства.

— Ваше сиятельство, нужно кольцо и для вас, если его нет, я могу предложить вам вот это, — старый кюре протянул Арману простое оловянное кольцо, оно было тонким и очень большим по размеру, — к сожалению, оно у меня последнее, на войне сложно достать кольца для таинства брака.

— Благодарю вас, святой отец, я думаю, оно подойдет, — маркиз улыбнулся священнику и попросил: Прошу вас, начинайте.

Кюре начал церемонию. С облегчением Елена поняла, что служба идет не на латыни, а на французском. Она слушала проповедь, а потом Арман надел ей на палец кольцо и, глядя в глаза с нежностью и любовью, поклялся любить ее, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, в горе и в радости, пока смерть не разлучит их. Последние слова вдруг напомнили княжне, что смерть разлучит их уже через несколько часов, и из глаз ее потекли слезы. Елена протянула руку к оловянному кольцу, предназначенному для жениха, но руки ее тряслись так, что она даже не могла поднять его с маленького серебряного подноса. Дважды пыталась она взять кольцо, но пальцы не слушались, совсем растерявшись, сквозь пелену слез она взглянула на Армана, и только увидев его ободряющую улыбку, постаралась взять себя в руки. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, она взяла кольцо и протянула руку к жениху, но гладкий оловянный ободок выскользнул из ее дрожащих пальцев и покатился маркизу под ноги. Елена побледнела как полотно и пошатнулась, а верная Маша, стоя за ее спиной, в ужасе перекрестилась.

Елена с отчаянием подумала, что упавшее кольцо — очень дурной знак, и Бог заберет у нее мужа. По лицам всех присутствующих, включая священника, который в силу сана не должен был быть суеверным, княжна поняла, что все думают то же самое, что и она.

Арман быстро наклонился, поднял кольцо и надел на свой палец.

— Все в порядке, дорогая, говори, пожалуйста, — попросил он, обняв невесту за талию.

Елена послушно начала повторять за священником слова клятвы. Как только она произнесла последнее слово, священник с облегчением объявил их мужем и женой. Арман прижал к себе своего ангела и нежно поцеловал.

— Спасибо, любимая, я — самый счастливый человек на свете.

Маркиз нежно смахнул слезы с лица жены и подвел ее к конторке, где лежала церковная книга с записями об их браке. Арман поставил подпись и число первым, за ним расписалась в книге Елена, потом маршал Ней и оба ординарца маркиза. Священник протянул Арману свидетельство о венчании.

— Ваше высокопревосходительство, прошу вас, заверьте документ своей подписью, — попросил Арман и протянул свидетельство маршалу Нею.

Тот под подписью кюре написал, что был свидетелем на венчании, расписался и поставил число. Потом Арман попросил маршала Нея и кюре заверить и его завещание. Когда этот документ был заверен, маршал Ней выступил вперед и поклонился Елене.

— Мадам маркиза, примите мои поздравления с этим счастливым событием, прошу простить меня, что я напоминаю о времени, но через два часа вы должны выехать к другим дамам, которые ожидают прибытия своих мужей в Борисове. С вами поедет Жан и проводник, которого я дам, он из местных и проведет вас проселочными дорогами. Я вернусь сюда через два часа, а теперь позвольте откланяться, — попрощался маршал и направился к двери.

Арман отпустил руку жены и пошел проводить маршала и кюре. Он отдал приказания ординарцам, велев готовить карету и лошадей к трудной поездке. Маша накинула капот и вышла вместе с Жаном.

Елена осталась одна в комнате и прошла в спальню. Предусмотрительная Маша приготовила импровизированную постель, застелив кровать одеялами, принесенными из кареты и положив две подушки. Елена сбросила шаль и начала расстегивать платье. Она давно не носила корсета, и под платьем была только короткая и широкая батистовая рубашка ее матери. Девушка помедлила и сбросила рубашку тоже. Повесив одежду на стул возле печки, она скользнула под одеяло. Через минуту дверь отворилась, и вошел Арман.

Он замер, прислонившись спиной к двери, и Елена как по открытой книге могла читать на его лице все чувства, сменявшие друг друга: удивление, смущение и радость. Сама она не могла сказать ни слова, думать девушка тоже ни о чем не могла, сейчас она хотела только одного: принадлежать этому черноглазому красавцу. Маркиз подошел к кровати и опустился перед ней на колени.

— Это правда, ты согласна быть моей? Я даже не решался мечтать об этом, — прошептал он, прижавшись лбом к ее руке, лежащей поверх одеяла. Елена погладила его блестящие черные кудри и поцеловала их.

— Я — твоя жена и хочу, чтобы ты был со мной, — твердо сказала она и отогнула одеяло рядом с собой, — иди ко мне.

Другого приглашения маркизу не потребовалось, он быстро разделся и скользнул под одеяло, обняв теплое тело жены. Елена прижалась к нему, обвив руками шею, а он почувствовал теплую шелковистую кожу под своими ладонями. Его ангел была совсем тоненькой и худой, под пальцами он ощущал все хрупкие косточки позвоночника и ребер, но грудь, прижавшаяся сейчас к его груди, была полной и упругой, а бедра красивым изгибом расходились от узенькой талии. Страсть огненной волной растеклась по телу Армана, он застонал и припал губами к полураскрытому рту жены. Елена ответила ему, и маркиз почувствовал жар желания в ее поцелуе, она язычком погладила губы мужа и начала сама целовать его. Хрупкое тело молодой женщины горело от прикосновений Армана, она прижималась к нему, как будто просила скорее слиться с ней. И тогда маркиз, наконец, понял, что для его прекрасного ангела это не жертва и не жалость, Елена хотела его с такой же страстью, как и он.

Оторвавшись от губ жены, Арман начал нежно целовать ее лицо, ушки, шею. Его горячие губы прошлись по ее плечам, остановились в ямочках ключиц и спустились к груди. Он обхватил губами один розовый сосок, нежно лаская вторую грудь пальцами. Наслаждение накрыло Елену, ее тело горело, теплые волны, добегая до самых кончиков ногтей, начали скручиваться в тугую спираль, поднимающую ее все выше к небесам. Теперь она знала, что на конце спирали ее ждет божественно сладкая разрядка, и ее тело само стремилось к ней. Но муж не спешил, он медленно ласкал ее, наслаждаясь страстной реакцией своей любимой на ласки. Оторвавшись от груди Елены, он откинул одеяло, обнажив горячее тело жены.

— Боже, любимая, как ты красива, ты действительно Прекрасная Елена, и я не пожалел бы ни Трои, ни даже целого мира за одну ночь с тобой.

Он лег в ногах жены и начал целовать шелковистую теплую кожу внутренней стороны бедер, поглаживая пальцами треугольник золотистых волос. Елена застонала, раскрываясь ему навстречу, спираль страсти скручивалась в ней все туже, она вся дрожала.

— Иди ко мне, — взмолилась Елена, и муж исполнил ее желание.

Подхватив руками ее бедра, он приподнял легкое тело и сильным толчком вошел в теплое лоно. Наслаждение было таким ярким, и молодой женщине показалось, что ее, как туго натянутую тетиву лука, отпустили, и она, громко закричав, взлетела к небу вместе с тысячами сверкающих звезд, а ее муж догнал ее в этом полете спустя несколько мгновений, застонав и прижав ее теплым телом к постели.

Через несколько мгновений горячие поцелуи разогнали нежную истому, укутавшую Елену, муж опять ласкал ее, как будто не мог насытиться. Теплые губы и ласковые руки его были везде: на ее груди, животе, бедрах. Арман перевернул жену на живот и нежно гладил ее спину, а когда он начал легонько покусывать круглые ягодицы, поглаживая складочку между ними и теплое лоно, горячие волны снова захлестнули Елену. Пальцы начало покалывать, а внизу живота раскаленной лавой закипело желание, она раскрылась навстречу нежным рукам и застонала.

— Подожди еще чуть-чуть, любимая, ведь твой муж — француз, — Арман лег между ног жены и прижался ртом к ее лону.

Нежная, изысканная ласка дарила такое чувственное наслаждение, что Елена отдалась ей полностью, поток возбуждения закрутил ее и увлек в сладкую бездну. Доведя ее до яркой разрядки, Арман лег рядом с женой и прижал ее к себе, нежно поглаживая спину и легко целуя приоткрытые губы. Сейчас он хотел только одного, чтобы Елена запомнила их единственную ночь навсегда, и хотел жить хотя бы в уголке памяти своей любимой женщины. У него был еще час. Печка разгорелась, и в комнате было тепло. Маркиз откинул одеяло с теплого тела лежащей в сладкой истоме жены и, став на колени у кровати, начал целовать ее ноги. Маленькие ступни с розовыми пальчиками были нежными и теплыми. Он целовал каждый пальчик, поглаживая подушечки под ними и пяточки, потом целовал лодыжки и колени. Когда его губы добрались до бедер, Елена горела как в огне. Она выгибалась навстречу нежным ласкам мучивших ее губ.

— Иди ко мне, — позвала она мужа.

— Сейчас, любимая, доверься мне, мы не будем спешить, — Арман продолжал целовать грудь жены, потом снова спустился к бедрам.

Когда Елене уже казалось, что в следующее мгновение пружина страсти, туго скрутившаяся внутри нее, распрямится, унося ее к блаженной разрядке, муж отступал, ослабляя возбуждающие ласки, давая жене немного остыть. Когда он, наконец, сильным толчком вошел в нее, молодая женщина уже изнемогла от этого долгого и мучительно сладкого наслаждения. Арман двигался медленно, глубоко проникая в тело жены, и так же медленно отстранялся. Низкие гортанные стоны Елены звучали как музыка в его душе, и когда она закричала на пике наслаждения и забилась под ним, Арман с последним мощным толчком догнал ее, поняв, что это — самое счастливое мгновение его жизни.

Держа в объятиях провалившуюся в сладкую дремоту жену, маркиз думал, что перед смертью судьба сделала ему царский подарок: он женился на любимой женщине и провел с ней необыкновенную брачную ночь. Теперь, хотя бы на один день он больше не был одиноким, и, погибнув, он оставит после себя родных людей. Ему даже начало казаться, что ребенок, которого носит жена — от него, ведь после их страстных слияний, это вполне могло быть.

— Спасибо тебе, Дева Мария, за последний подарок. Храни мою жену и нашего ребенка, который теперь будет носить мое имя, — попросил он.

Маркиз не боялся смерти, ведь он отдавал долг человеку, спасшему его в самый тяжелый момент его жизни. Его время подходило к концу. Он нежно поцеловал жену, тихо вынул руку из-под ее головки и постарался встать, не потревожив Елену. Глядя на прелестное лицо в ореоле золотистых локонов, Арман подумал, что пусть его любимая поспит еще хотя бы четверть часа. Он оделся и умылся остатками колодезной воды, которую принес вчера к ужину. В дверь тихонько постучали, это Маша, уже одетая в дорогу, пришла будить свою хозяйку. Под окном послышался шум: Жан начал запрягать лошадей в дорожную карету Елены. Маркиз подошел к постели жены и поцеловал ее полуоткрытые губы.

— Просыпайся, дорогая, карету уже закладывают, скоро тебе выезжать, — позвал Арман и, отойдя от постели, посторонился, пропуская к хозяйке Машу. В последний раз оглянувшись на лежащую в постели Елену, он вышел из комнаты.

— Поздравляю вас, барышня, с законным браком, — торжественно произнесла Маша. Она стояла над хозяйкой, держа в руках кувшин для умывания. — Вставайте, через полчаса нам выехать нужно.

Елена сладко потянулась, каждая клеточка тела пела в ней, помня недавние страстные ласки. Она откинула одеяло и, не стесняясь своей наготы, прошла по комнате.

— Я принесла теплую воду, давайте я вас оботру, — предложила горничная.

Они разорвали на куски одну из батистовых рубашек, и Маша протерла кожу хозяйки теплой водой. Елена быстро оделась, расчесала свои густые золотистые локоны, и, накинув шубу, вышла на крыльцо. Маркиз около кареты разговаривал с маршалом Неем. Увидев жену, молодой человек, извинившись перед маршалом, направился к ней.

— Дорогая, войдем в дом, мне нужно передать тебе документы, — сообщил он и, взяв молодую женщину под руку, провел в спальню.

На подоконнике лежал большой белый конверт, Арман взял его и протянул Елене.

— Элен, в этом конверте наше свидетельство о венчании и мое завещание, они заверены маршалом Неем, он же назначен и моим душеприказчиком, поэтому он будет во всем тебе помогать и защищать интересы нашего ребенка, когда тот родится. Тут же письмо к моему поверенному месье Трике в Париже, он введет тебя в курс всех моих дел. Тебе может грозить опасность только со стороны одного человека — моего кузена барона де Вилардена. Опасайся его и при любом подозрении на опасность проси помощи у маршала Нея, а через него и у императора Наполеона. Обещай мне, что ты будешь осторожна и что родишь мне наследника или наследницу, а сама проживешь долгую жизнь и будешь счастлива. — Маркиз обнял жену, нежно поцеловал ее губы и добавил: — Никогда не носи по мне траур, чтобы моя любовь к тебе была светлой.

Елена отвечала на поцелуи мужа, но из глаз ее текли слезы, она не могла смириться с тем, что они расстаются навсегда.

— Пожалуйста, останься в живых в завтрашнем бою, умоляю тебя, ради меня, я не могу потерять тебя, — всхлипывала она.

— Любимая, я сделаю все что возможно, и если судьба позволит мне исполнить свой долг и остаться живым, я вернусь к тебе, — пообещал маркиз и поцеловал заплаканные глаза Елены. — Но знай, благодаря тебе я испытал такое счастье, какое многим людям не выпадает и за всю жизнь. Береги себя и нашего ребенка, и будьте счастливы.

Арман сам положил белый конверт с документами на дно саквояжа жены, обнял плачущую Елену и повел ее к карете. На козлах сидели Жан и крестьянин в коротком дубленом тулупчике, Маша ждала хозяйку на крыльце, а у дверцы кареты стоял маршал Ней. Увидев молодых людей, он шагнул им навстречу.

— Мадам маркиза, вот письмо к моей жене, — он протянул конверт Елене, — но это просто формальность, она в любом случае примет под свое покровительство супругу маркиза де Сент-Этьена, отдаю вас в самые надежные руки, не волнуйтесь ни о чем, езжайте спокойно.

Ней поцеловал Елене руку, попрощался и отошел к своему коню, которого ординарец держал наготове. Кавалеристы окружили маршала, и небольшой отряд ускакал на запад.

Арман отдал Маше саквояж и предложил ей садиться в карету. Он в последний раз прижал жену к сердцу, поцеловал ее заплаканные глаза и усадил в экипаж.

— До свидания, любимая, давай надеяться на лучшее, — предложил он и, захлопнув дверцу, дал сигнал Жану.

Карета тронулась, выехала с территории усадьбы, а потом исчезла за поворотом дороги. Арман еще долго после этого стоял на опустевшем дворе, как будто прощаясь с исчезнувшим счастьем.

Потом он пошел к офицерам, нужно было поднимать полк, через несколько часов им предстояло участие в сражении. На рассвете конные егеря в знаменитых зеленых мундирах с красными ментиками и в черных медвежьих шапках, которые должны были отвлечь на себя основные силы противника, охотящегося за императором Наполеоном, выехали на соединение с армией под селом Красное.

В это время карета Елены была уже далеко. Проводник вез их узкими лесными дорогами в обход воюющих армий. Они останавливались на ночь на окраинах сожженных деревень. Елена посылала Машу за едой, и та договаривалась с вернувшимися на пепелище крестьянами и за золотые монеты покупала еду для людей и корм для коней. На четвертый день путники добрались до Борисова, небольшого уездного города на реке Березине. На окраине города Елена расплатилась с проводником, дальше ее повез Жан.

Супруга маршала Нея жила в гостинице в центре города. Когда дорожная карета Елены остановилась около входа в гостиницу, на крыльцо быстро вышла высокая красивая женщина лет тридцати с большими черными глазами, одетая в роскошную лисью ротонду. Увидев Елену, выходящую из кареты, она была явно разочарована, видимо, ожидая увидеть другого человека.

— Простите, мадам, — обратилась к ней молодая женщина, — я ищу супругу маршала Нея, она остановилась в этой гостинице, не подскажете, в какой она комнате?

— Я мадам Ней, — улыбнулась дама, — вы меня уже нашли. А что вам угодно?

— У меня письмо от вашего супруга, — объяснила Елена и протянула конверт собеседнице.

— Давайте пройдем ко мне, там я прочитаю письмо, а вы отдохнете с дороги, — предложила мадам Ней.

Француженка прошла внутрь и начала подниматься по лестнице на второй этаж. Она занимала самый большой и лучший номер, который был в этой гостинице, поэтому кроме кровати с сатиновым пологом, в комнате были еще стол с диваном и два кресла, а также большой шкаф и комод. Круглая печка излучала приятное тепло, поэтому Елена села в кресло, стоящее рядом с печкой, а мадам Ней опустилась на диван и стала читать письмо.

— Так вы — маркиза де Сент-Этьен? — удивилась жена маршала и улыбнулась уставшей гостье. — Поздравляю вас, маркиз — всеобщий любимец, император и императрица Жозефина подыскивали ему разные партии, а он упорно не давал согласия, видимо, ждал вас. Мой брак тоже устроила императрица, ведь я — подруга ее дочери Гортензии Богарне, которая вышла замуж за младшего брата императора Луи Бонапарта и стала голландской королевой. Сначала мы с мужем долго не могли привыкнуть друг к другу, ведь мы совсем разные по характеру, но теперь все хорошо и мы счастливы, ведь у нас четверо сыновей.

Мадам Ней заулыбалась, вспоминая свою историю, и стала необыкновенно привлекательной. Мягкий свет больших миндалевидных черных глаз, нежный румянец, окрасивший щеки, все говорило о том, что она искренне любит своего «храбрейшего из храбрых», как называли во французской армии маршала Нея.

— Зовите меня Аглая, — предложила мадам Ней. — А как мне называть вас, маркиза?

— Меня зовут Элен, — сообщила княжна, которая не могла привыкнуть к тому, что она теперь французская маркиза, поэтому решила, что пусть уж лучше француженка зовет ее по имени.

— Элен, муж пишет, что вы должны ехать с нами. Здесь были еще две дамы, супруги высокопоставленных военных, но вчера они получили письма от мужей с указанием уехать, поэтому осталась только я. А я никуда не поеду, пока не увижу мужа. Поэтому выбирайте: или вы ждете подхода армии вместе со мной, или я организую вашу отправку в Париж, как организовала ее для других женщин.

— Нет, я останусь здесь, пока не получу известий от своего мужа, — заявила Елена, которая истово надеялась, что смерть не заберет у нее Армана.

— Ну что же, договорились, будем ждать здесь.

Теперь Елена готова была все отдать за то, чтобы Арман остался в живых, день и ночь она думала только об этом. Вот когда княжна смогла понять чувства своей матери, ведь даже ребенок, которого она носила, не занимал больше ее мысли. Молодая женщина решила, что если будет молиться день и ночь о спасении своего мужа в бою, он вернется.

Весь вечер молилась Елена в маленькой церквушке, стоящей на той улице, где они жили, и когда вернулась в свою комнату в гостинице, силы у нее кончились. Она упала на кровать, в изнеможении закрыв глаза, в полудреме, когда сон еще не пришел, а явь уже ускользнула, молодая женщина вновь очутилась в маленькой комнатке, где любила мужа в последние часы перед расставанием. Арман стоял около окна, он радостно протянул к ней руки и обнял.

— Любимая моя, не нужно печалиться и изводить себя напрасными терзаниями, я больше не вернусь к тебе, но всегда буду помогать тебе и нашей дочери. Помни, мое сердце — с вами. Прощай, — произнес тихий голос и Елена, ощутив на своих губах теплые губы мужа, проснулась.

Елена лежала на кровати в темной комнате провинциальной гостиницы, все ее надежды умерли, и она твердо знала, что теперь она — вдова и что у нее родится девочка.

— Теперь я буду жить для нашей Марии, — пообещала Елена мужу, и ей показалось, что легкая тень мелькнула на фоне окна и растаяла. Она знала, что Арман услышал ее слова и был рад им.