АББА или Чай с молоком

17

Марина обхватила его за шею, прислонила лицо к его плечу — и плакала.

— Па-а-почка…

— Не надо, слышишь.

Он провел ладонью по ее лицу — и ладонь стала мокрой.

— Не надо, не плачь…

— Вот и хорошо, — сказал Евгений Николаевич и поцеловал Марину в лоб. — Не надо плакать.

Они были у метро и теперь повернули к дому. — Пап.

— А?

— Что теперь будет?

— Не знаю. Правда, не знаю. Но мы никогда не должны ссориться — что бы ни случилось, хорошо?

— Хорошо, я понимаю.

Евгений Николаевич остановился, вглядываясь в темноту.

Оттуда, из темноты, доносились неясные крики. Три тени метнулись к человеку, который только что пересек площадь и должен был скрыться за деревьями. Марина услышала звук удара.

Темная фигура исчезла и снова появилась: тот человек на площади, наверное, упал, а теперь поднялся, и, если приглядеться, можно было понять, что он вытирает лицо.

— Нехорошо чужое брать, — сказал кто-то.

— Зря стараешься — денег нет.

— Папа, это Коля! — сообразила Марина. — Коля Ежов.

— Стой здесь, — сказал Евгений Николаевич. Нет, лучше иди — туда. Быстро!

И он махнул рукой куда-то в сторону дома — туда, где, проклиная его и себя, проклиная всех на свете, в темной комнате плакала Елена Викторовна.

— Папа!

Если бы в тот момент Евгений Николаевич хотя бы на минуту задумался, он бы ни за что этого не сделал. С ним была Марина, и, ввязавшись в драку, он рисковал ею.

— Папа! Не надо!

Но если он струсит, разве тогда она не перестанет его уважать? Разве это лучше? Нет, он не трус.

— Витамин! Сзади!

Витамин? Снова раздался глухой удар — и Коля упал. Евгений Николаевич подбежал к высокому человеку в косой куртке и, толкнув его в спину, сбил с ног. Он встал, но вместо того чтобы дать сдачи, как-то внезапно исчез. Другие двое растерялись, но не то чтобы убежали, а ушли — не было похоже, что они испугались: наверное, просто не хотели привлекать к себе внимание. Их интересовал Коля — только он.

— Папа!

Коля сидел на асфальте, уставившись в одну точку. Он не потерял сознания, и у него, как ему казалось, ничего не болело: просто не было сил встать и он сидел. Наверное, падая, он ударился головой, потому что в ушах звенело и все лицо было в крови.

— Спасибо, — сказал Коля как-то неуверенно.

— Папа!

Только теперь Коля понял, что это Марина, и, как было видно, это ему не понравилось.

— Ты как? — спросил Евгений Николаевич.

— Вроде нормально. Голова немного кружится.

— Наверное, надо «неотложку» вызвать. Я схожу.

— Нет, пожалуйста. А то, знаете, милиция.

Евгений Николаевич как-то об этом не подумал.

Милиция — это значит два часа в отделении, протокол, свидетели. Домой они придут уже ночью.

— Пап, — сказала Марина, — это Коля, мы учимся в одном классе. А это мой папа.

— Я понял. — Коля хотел улыбнуться, но улыбка вышла неубедительная, вымученная. — Спасибо, вы здорово меня выручили.

— Ну как, ходить можешь?

Коля попытался встать, но голова так кружилась, что он снова сел. Хотелось спать.

— Может, в травмопункт? Тут близко.

— Нет, я в порядке.

Евгений Николаевич не настаивал. Боялся, что дома узнают: вот, мол, в драку ввязался, и какой ты после этого отец?!

— Ладно, посиди немного, а потом мы тебя проводим.

— Я сам, что вы.

Это было глупо — что он, маленький? Но сил спорить у Коли не было. Поднявшись вместе с Колей на третий этаж, Евгений Николаевич и Марина отправились домой. — Вы извините, — сказал Коля, — я не хочу, чтобы мама вас видела. Испугается, вообразит неизвестно что, сами понимаете.

— Вот и ладно, — улыбнулся Евгений Николаевич. — Нам дома тоже влетит. Били-то просто так или задело?

— Вроде за дело. Так, пустяки.

— Пустяки, а чуть не убили. Ладно, иди, тебе лежать надо.

— Спасибо, что проводили.

— Пока, — сказала Марина и немного смутилась. — Поправляйся.

Марина видела: он на нее злится, потому что она знает, она одна знает, за что его били там, на площади.

— Слышишь… — Он как будто читал ее мысли.

— А?

— Ты Юле не говори, ладно? Это не то. Понимаешь… это само по себе, а велосипед тут ни при чем.

— Я понимаю. Пап, ты идешь?

— Ну, бывай. — Евгений Николаевич крепко пожал его руку, как будто они сто лет друг друга знали. — И смотри, тебе лежать надо.

Подождав, пока они уйдут, Коля отпер дверь и, не включая света, на цыпочках пробрался в ванную. Мама уже спала.