АББА или Чай с молоком

22

Теперь, когда Юля осталась одна, она наконец могла все обдумать, хотя обдумывать, в сущности, было нечего. Ее украли, и все, что ей остается, ждать. И она ждала. Рано или поздно ее найдут — она это знала. Но когда?

Она тут уже два дня, и кто знает, как долго ей придется просидеть одной в пустой комнате, где от грязных розовых обоев пахнет тиной и дешевым табаком, — в комнате, где нет ничего, кроме старой кушетки, накрытой рваным одеялом, и голой лампочки на потолке. Был еще деревянный стул и круглый стол — но все это имело такой жалкий вид, как будто хозяин квартиры и не жил вовсе, а так, гостил временно на этом свете в ожидании лучшей жизни.

Хозяином квартиры был, Витамин, — во всяком случае, Юле так показалось. Квартира, видимо, принадлежала его родителям, но дома их не было, выходит, они уехали.

Первые два дня Юля просто с ума сходила: думала, хотят убить или хуже. А потом привыкла — надоело бояться.

Утром Витамин позвонил по телефону, и Юля слышала, как он сказал: «В половине пятого на пустыре. Полторы тысячи».

Наверное, он говорил с ее папой, и это было странно. Она уже не верила, что все они действительно существуют: папа, Марина, Коля. Ей казалось, она на другой планете.

Когда Юля осталась одна, она первым делом бросилась к окну: десятый этаж, а может, восьмой. Окна комнаты выходили на проспект. По проспекту неслись автомобили. Люди шли по своим делам — им было все равно. Даже если она откроет окно и будет кричать, ее все равно никто не услышит. Никто.

Это напоминало плохой детектив. Ей никогда не приходило в голову, что в Москве на глазах у прохожих это произошло вечером — и все-таки можно украсть человека.

Уже потом она поняла, что Витамин оказался в кафе не случайно. Они следили за ними не один день и только ждали подходящего момента. И когда, опередив Юлю, Марина повернула за угол дома, Витамин и другой, с рябым лицом, подбежав сзади, заткнули ей рот и затолкали в машину. Ей завязали глаза, но это было глупо, потому что потом, выглянув из окна Юля сразу поняла, где находится: до ее дома было рукой подать — только дорогу перейти.

Они долго куда-то ехали. Вокруг было тихо, и Юля поняла: едут дворами. Когда машина остановилась, повязку сняли.

Человека, который сидел за рулем, Витамин называл Коленым. На вид ему было лет двадцать пять.

— Слушай меня внимательно, — сказал он, когда вошли в лифт, — сиди тихо и помалкивай. Ты меня не интересуешь. — Он смерил Юлю презрительным взглядом, как будто хотел убедиться: так это или нет. — Меня интересует он.

— И деньги, — сказал Витамин.

— И деньги.

Этого было достаточно, чтобы понять: велосипед Коля украл.

Денег у Коли нет — Юля это понимала. Она старалась об этом не думать: в конце концов, деньги можно достать. Настораживало другое: потом, когда ее отпустят, она может пойти В милицию. Она пойдет в милицию и все расскажет. Но их это не пугает. Почему? А может… Но зачем?

Страх может все. Страх подчиняет себе города и народы. Страх — вот их главное оружие.

— Смотри, — сказал Витамин, как будто угадав ее мысли, — если пикнешь, и тебе, и твоей подруге — крышка.

«Понятно, — хотела сказать Юля. — Больше вопросов нет». Но вопросов было много.

Каждый нормальный человек, если он смотрит телевизор, знает, что первым делом милиция решит обыскать близлежащие дома. Разве она одна смотрит телевизор? Разве Витамин этого не знает?

В квартире находились двое: Витамин и Коленый. Вчера утром Коленый ушел и вернулся уже ночью. И только Витамин никогда никуда не уходил — поэтому Юля решила, что это его квартира. И только теперь поняла, что квартира чужая. Не его! Хозяева уехали и знать ничего не знают. Если спросят, соседи скажут: «Уехали» — и конец.

«Хорошо, — сказала себе Юля. — Квартира не его.

Предположим, они украли ключи… Какая я дура!» Витамин живет в башне через дорогу. Разве она этого не знала? Это и есть башня. И значит, квартира его. Коля не станет молчать: он один знает, кто это сделал. И Юлю найдут.

С другой стороны, из дома Витамин не выходил, и соседи могли думать, что он уехал вместе с родителями. Нет его в городе — и все.

Юля услышала, как повернулся ключ в замке. Кто это? Витамин? Он. Ну и рожа.

А что, если это квартира его соседей? И они сами дали ему ключи? Уехали, а ключи оставили. Но зачем? Ерунда. Это его квартира. Человек — не иголка. И скоро ее найдут.

— Ну как? — Витамин закрыл за собой дверь и поставил на стол тарелку с пельменями. — Вот, поесть тебе принес.

На нем были широкие защитного цвета брюки с накладными карманами и черная майка навыпуск. Когда он говорил, он улыбался. Румяный и круглолицый, двигался, как ребенок, который съел волшебную пилюлю и вдруг вырос. Он улыбался — он всегда улыбался.

«Это ничего, — подумала Юля, — не все коту масленица — Генриетта Амаровна любила так говорить».

Сытый и красивый, Витамин действительно был похож на кота.

— Терпеть не могу пельмени, — сказала Юля. Лучше умру, чем буду это есть.

— А ты не огрызайся, — обиделся Витамин. С тобой по-человечески, а ты…

— Ненавижу пельмени!

— Ну и пожалуйста, — сказал Витамин. — Гордая какая.

И, оставив тарелку на столе, он вышел и запер дверь на ключ.

Стоило ему выйти, как Юля с жадностью накинулась на еду. Пельмени — ее любимое блюдо. Она всегда ела пельмени, когда оставалась дома одна. А папа потом говорил: «Вот, ешь всякую гадость — желудок портишь».

«Бедный папа, — думала Юля. — Он там, наверное, с ума сходит».

«Мр-мяу!» — сказала худая трехцветная кошка. — Эй! Ты откуда? — удивилась Юля.

«Мр-мяу».

Кошка прыгнула к ней на колени и легла, свернувшись калачиком.

— Эй, Витамин!

— Чего? — послышалось из-за двери.

— Это твоя кошка?

Витамин не ответил.

— А как ее зовут?

— Негодяйка.

— Так и зовут?

— Так и зовут.

— Бедненькая, — сказала Юля. — Надо же, какая худая.

И она почесала кошку за ухом.

— Негодяйка, хорошая. «Мр-р-р», — сказала кошка.

В дверь позвонили.

— Извини. — Юля взяла кошку на руки и положила на кровать.

Кошка недовольно зажмурилась, как будто говорила: «А ну вас». И снова заснула;

«Подслушивать — плохо», — подумала Юля и, приникнув к двери, стала слушать. Коленый был дома — выходит, это не он. Юля могла бы закричать: «Караул! Помогите!» Но она молчала.

Юля была человеком гордым и независимым.

Когда надо, она могла быть жестокой, но смелой она, наверное, не была, — во всяком случае, кричать Юля не стала.

Витамин на цыпочках подошел к двери и затих — наверное, смотрел в глазок.

«Кто это? — думала Юля. — Папа? Милиция? Кто?»

— Кто? — шепотом спросил Коленый.

— Он, — сказал Витамин.

Щелкнул замок, и дверь открылась.

— Какой сюрприз!

— Я деньги принес.

— Здравствуйте. Проходите. Чай, кофе?

— Сначала она уйдет, а потом чай.

Это был Коля. Коля! Ежов!