Аленький носочек, или Рандеву с монстром во вторник

12.2

Живот скрутило. Я выбралась из кареты, неловко прикрывая оголенную грудь остатками платья, и, увязая по колено в снегу, кинулась в кусты. Желудок вывернуло наизнанку, а я почувствовала, как меня колотит бешенный озноб. Не то от страха и холода, не то от решившей разыграться болезни.

Неловко отползла в сторону, а после присела на корточки, обхватывая дрожащими руками колени. Я бы так и сидела, пытаясь справиться с шоком, но почувствовала, как кто-то очень осторожно подхватил меня на руки и куда-то понес. Почувствовав запах бергамота и кофе, с облегчением выдохнула.

Монстр… Теплый. И надежный. Все-таки кинулся меня догонять…

— Прости, — услышав это, я подняла взгляд, прижимаясь к горячему телу Найта Кайтера и пытаясь хоть так унять дрожь. — Прости, Джейн…

— Он… Он п-преследовал меня, — стуча зубами, прошептала я. — А еще т… Еще… Т-тень… Я видела тень…

— Тише, малышка… Все расскажешь потом… Сейчас береги силы… — прошептал мужчина, осторожно пересаживая меня на сиденье разорванной напополам кареты.

Дракон стянул с себя меховое пальто, укутывая меня, словно маленькую девочку. После снова поднял на руки.

— Мы п-пойдем пешком?

Он покачал головой.

— Нет. Герцог рядом.

Когда мы оказались на лошади, я почувствовала, что немного начинаю согреваться. И все же, я чувствовала жар и температуру. А спустя несколько минут, кажется, от всего пережитого все-таки отключилась, а очнулась, когда Найт Кайтер снова принес меня на фабрику.

— Быстрее! Комнату! Горячего! Успокоительного! Целителя! — слышала я сквозь какой-то вакуум властный голос дракона, раздающего приказы. — И если хоть одна живая душа узнает о произошедшем….!

— Слушаемся… Да, господин! Будет сделано! — отзывались слуги.

Спустя несколько минут нас проводили в комнату. Видимо, она прежде предназначалась для обслуживающего персонала фабрики, но сейчас ее отдали в полное мое распоряжение. Впрочем, распоряжаться мне самой было трудно, а потому эту роль взял на себя Найт Кайтер. А у меня, если честно, уже не осталось никаких сил, чтобы сопротивляться.