Анатомия бабника

Глава 23

Уитни

Я пыталась сдержать слезы, но, когда видишь заключенного, плачущего из-за собаки, которую он выходил… нужно иметь каменное сердце, чтобы ничего не почувствовать.

Хадсон не плакал, но мне бы хотелось думать, что, судя по тому, как он морщил лоб во время фильма и как тяжело сглотнул в конце, он тоже что-то почувствовал.

Кстати о чувствах. Я не могу отрицать, что нервные окончания работали на полную катушку. Маленькие искорки, образовавшиеся в наших соединенных руках, пробежали по телу, прежде чем осесть в моей груди.

— Теперь ты знаешь мой постыдный секрет, — прочистив горло, выговорила я. — Я люблю документальные фильмы.

— Я же не могу ничего комментировать, так ведь? Ты ведь взяла с меня слово, и меня страшит даже мысль о том, что ты сделаешь, если я его нарушу, — дразнящий тон ясно дал понять, что он совершенно меня не боится.

Жаль, я не могла сказать то же самое насчет себя. Он пугал меня, но я не понимала почему. Даже когда я говорила себе, что контролирую ситуацию, делая его объектом исследования. Что я…

Он скрестил наши пальцы, сильнее сжав мою руку, и мое сердце замерло. Контролируй ситуацию. Сделай… что-нибудь.

Я облизала губы.

— В каждом живет маленький зануда, — произнесла я, повторяя слова Лайлы. — Что насчет тебя?

Я ждала отрицания или ухмылки сопровождаемой кокетливой фразой, типа «Ты не захочешь это узнать», но вместо этого он сказал:

— Динозавры. Я знаю слишком много фактов о динозаврах.

— Серьезно? — спросила я. Он кивнул, и на его лице появилась мальчишеская ухмылка.

— Расскажи мне о них.

— А что тут рассказывать? — он пожал плечами. — Хочешь узнать какой динозавр самый быстрый? Орнитомимида. Или какой из них самый большой, по крайней мере, исходя из фактов? Аргенитозавр.

Легкость поселилась в моей груди. Невозможно было не поддаться магнетическому притяжению Хадсона.

— Я, и правда, хотела это узнать. Так, когда ты подсел на динозавров?

— Однажды на Рождество одна знакомая женщина подарила мне огромную книгу о них. Мне было примерно шесть или семь лет. Они были большими и сильными. Я перечитывал книгу снова и снова, пока не выучил наизусть. После этого все деньги, что у меня появлялись, уходили на книги о динозаврах и статуэтки с ними.

— О, это так мило.

Его темные брови насупились.

— Это не мило. Динозавры немилые. Если бы мы были у меня дома, я бы показал, какими страшными они могут быть. У них есть острые зубы.

— Подожди, — перебила его я, повернувшись так, чтобы лучше видеть его лицо, но все еще держа его за руку. — Хочешь сказать, в твоей комнате есть статуэтки динозавров?

— Не то чтобы… я не… у меня на столе только одна или две. Они крутые.

Я подавила улыбку и кивнула.

— Понятно.

Он провел рукой по подбородку и выдохнул.

— Не могу поверить, что признался в этом. Теперь ты будешь использовать эту информацию против меня, так ведь?

— Скорее всего, это будет всплывать в каждом интервью.

Он повернул голову, его нос оказался в опасной близости от моей щеки. Его теплое дыхание прошлось по моей шее, и по спине пробежал приятный холодок.

— Ты так приятно пахнешь.

Мое сердце бешено колотилось в груди. Я знала, что должна отодвинуться, встать и выпроводить его домой. Меньше чем через час я достану свои заметки и буду проклинать спортсменов и их комплекс превосходства. Сейчас я находилась всего в нескольких дюймах от того, чье эго было размером с Техас. Но все что я хотела, это свернуться калачиком рядом с ним, разговаривать о документалках и динозаврах, и на какое-то время просто забыть обо всем остальном мире.

«Твоя большая ошибка в том, что ты закрываешь глаза на очевидное», — прошептала моя надоедливая совесть. — «Мы говорим о трех парнях подряд».

Это не имеет ничего общего с игрой «Четыре в ряд», где нужно соединить одинаковые цвета вместе, и ты в выигрыше. В данном случае все закончится тем, что ты будешь плакать и чувствовать себя так дерьмо, что потеряешь остатки самоуважения.

Не говоря уже о том, что как игрок и спортсмен с особыми привилегиями, Хадсон был врагом на двух фронтах.

Я неохотно выпрямилась и отодвинулось подальше, а затем вздрогнула, когда дурацкая мышца в шее дала о себе знать, но справилась с болью.

— Что ж, мне завтра рано вставать, так что…

Он схватил меня за руку, чуть выше локтя.

— Уитни.

Я взглянула на него, желая, чтобы следующими словами он оправдал то, почему мое сердце так бешено стучит, но также надеясь, что он не скажет этих слов, потому что не могла позволить себе развить чувства к Хадсону Декеру.

— Прости за то, что испортил тебе вечер, но мне, действительно, было необходимо сегодня встретиться с тобой.

Подкат? Правда? Я уже не знала наверняка. Он казался искренним, но как я могу судить, если у меня нет бабникодара. Кроме того, мы всего лишь посмотрели вместе документалку, что большинство людей посчитало бы скучным времяпрепровождением. Я не могла поверить, что это было лучшее, что случилось с ним за неделю.

— А сейчас, позволь мне… — он сжал губы в тонкую линию. — Как бы сказать, чтобы ты не восприняла это в плохом смысле?

Я напряглась.

— Позволь мне сделать для тебя кое-что приятное, — сказал он. — Если это не поможет, я оставлю тебя в покое.

Я продолжала пялиться на него, и он рассмеялся.

— Ничего страшного, обещаю. Знаю, ты сказала, что в порядке, но я же вижу, как ты держишься за шею и плечи.

Он схватил подушку с дивана и бросил ее на пол. Затем усадил меня на нее и прижал спиной к низу дивана. Его ноги оказались по обе стороны от меня.

Он обхватил мои плечи и надавил большими пальцами на мышцы возле шеи. Я чуть не застонала. Уверена, это звучало бы очень сексуально. Тогда мне пришлось бы умереть со стыда, но, возможно, это того стоило.

Он начал массировать мои мышцы, с каждым надавливанием снимая напряжение, которое появилось посреди ночи и не отпускало весь день, ухудшаясь с каждой минутой.

— Из-за чего ты так напряжена? Слишком много разговаривала со злобными девушками с мальчишескими стрижками?

— О чем ты? — спросила я, склонив голову вправо, когда он подтолкнул ее в том направлении.

— Я о том дне, когда мы встретились возле библиотеки. Тогда мы ходили бильярдный зал.

— Это не мальчишеская стрижка. Она называется «Пикси». И девушка не злилась, просто эта тема была для нее слишком важна.

На его лице отразился скептицизм, и он свел брови.

— Если у нее была бы челка, тогда возможно, — сказал Хадсон. — Но это слишком коротко.

Я пыталась нахмуриться, но с такого ракурса было невозможно.

— Так мы будем из-за этого спорить?

— Эй, мне же нужно где-то провести границы.

Я покачала головой, и он засмеялся. Я бы отодвинулась, но впервые за весь день моя шея не беспокоила меня.

— Ты невозможен.

— Думаю, ты хотела сказать, очарователен, — прежде чем я успела возразить, он еще сильнее вонзил пальцы в мои ноющие мышцы. Назвать мой день трудным, было бы преуменьшением. Моя попытка получить признание от профессора прошла ужасно. Я знала, что журналисты не всегда получают дружелюбный прием, но мне всерьез показалось, что парень мог применить кулаки.

После этого я отправилась на занятия, чтобы узнать, что пропустила крайний срок сдачи проекта у мистера Джессопа. И если этого было недостаточно, я почти уверена, что провалила тест по этике, несмотря на то, что провела много времени, готовясь к ней.

Кто наймет журналиста с плохой оценкой по этике?

Как только беспокойство вновь начало подниматься, успокаивающий ритм пальцев Хадсона заставил его исчезнуть.

— Великолепно, — сказала я и тут же испугалась, что это могло прозвучать слишком хрипло. Он двинулся чуть ниже, к лопаткам, и я откинула голову назад. Он был невероятно красив вверх ногами, и это казалось совершенно несправедливым, ведь сама я была уверена, что выглядела так же, как этот ужасный день. — Не думала, что ты специализируешься на спортивной медицине.

Он усмехнулся и дотронулся до кончика моего носа.

— Издержки профессии. Я научился этому, вне независимости от своего желания. После тяжелой недели, проведенной на льду, или особенно тяжелой игры, я, можно сказать, бегу к массажисту команды.

Мне бы хотелось рассердиться из-за этой привилегии, но я не могла жаловаться, когда он применил свои знания, чтобы облегчить мою боль. Он знал, на какую мышцу нужно надавить, чтобы уменьшить напряжение. И когда оно совсем исчезло, я почувствовала, что могу растаять прямо на полу. Навечно.

РУКИ: У БАБНИКА ХОРОШИЕ РУКИ. ОНИ ЗНАЮТ, КАК ИМЕННО ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ИМИ, ЧТОБЫ ДОБИТЬСЯ МАКСИМАЛЬНОГО ЭФФЕКТА.

Я прокручивала в голове все варианты, в которых его руки бы принимали непосредственное участие в категории «R». Желание прокралось в мои вены, пробуждая каждый сантиметр кожи. Плохие мысли. Плохие, интригующие, манящие мысли.

Мне нужно было избавиться от них, пока я не увлеклась. Я отогнала эти образы и расправила плечи.

— Расслабься, — приказал Хадсон, но я не могла. Еще немного, и я потеряю самообладание и отдам себя на милость его волшебных рук.

— Большое спасибо за массаж, но я не шутила насчет того, что завтра утром мне нужно рано вставать, — сказала я. — К тому же мне еще нужно доделать одно задание, так что лучше начать прямо сейчас.

Он поднялся, его пах чуть не задел мою голову, и повернулся ко мне лицом.

— Может, я и не могу спасти тысячи собак, но, если это сделает тебя счастливой, я сделаю стрижку в стиле Динь-Динь. (Примеч.: Динь-Динь — фея, из сказки Дж. Барри «Питер Пэн»).

— Пикси, — поправила его я. — У Динь-Динь был пучок.

— Я позволю тебе выиграть в этот раз. Не заставляй меня наказывать тебя за неспортивное поведение.

Что-то подсказывало мне, что обычно он не сдается так просто. И все же я не могла не поддразнить его в ответ.

— В этот раз можно обойтись четырехминутным тайм-аутом.

Он бросил на меня странный взгляд, который я не смогла прочитать. Разве мы не применяли спортивные метафоры? Я начала подниматься, и он протянул руку, чтобы помочь мне. Как в тот день возле библиотеки, я чуть не врезалось в него. Озорные искорки промелькнули в его глазах. Он дернул меня на себя так, что я врезалась в него.

Я положила руки на его рельефные бицепсы. Не знаю, получал ли он привилегии за свои мышцы, но я не могу опровергнуть тот факт, что тренировки составили ему отличную службу.

Я знала, если подниму голову, он поцелует меня. Время застыло. Я боролась сама с собой, желая, чтобы он не заставлял так сильно сопротивляться ему, в то же время, повторяла себе, что должна быть сильной. Я быстро обняла его и сделала большой шаг назад.

— Ну, что ж… спокойной ночи.

Уголок его рта приподнялся, он слишком забавлялся всей этой ситуацией.

— Спокойной ночи, Репортерша.

Он положил руку на дверь, но заколебался и посмотрел на меня через плечо.

— Я оставил свой номер в твоем блокноте. Так ты сможешь позвонить мне, если тебе понадобиться еще один массаж или… что-то еще.

— Спасибо, — сказала я, хотя последнее, что я буду делать, это звонить по этому номеру. Мысленно я пролистала список своих дел на ближайшее время, опустив учебу и работу, чтобы понять, когда увижу его в следующий раз. Мероприятие, которое напрягло меня, как только я узнала о нем, сейчас наполняло меня волнительным трепетом. Я не должна была его чувствовать, но чувствовала.

— Увидимся завтра на мероприятии по сбору средств?

Он улыбнулся, и уголок его губ дернулся вверх.

— Увидимся.