Анатомия бабника

Глава 45

Уитни

Я поводила шеей из стороны в сторону, морщась от боли. Я проводила в редакции газеты каждую свободную секунду, начиная с окончания занятий и до тех пор, пока остальная часть кампуса не превратилась в город-призрак.

Я в последний раз перечитала свою статью. Планировалось опубликовать ее в понедельничном выпуске, но, по общему признанию, в воскресенье я была не в лучшем настроении. Как и в понедельник. Да даже во вторник.

Сегодня была среда, и, честно говоря, мое сердце все еще обливалось кровью каждый раз, когда я думала о Хадсоне Деккере. То есть все это время, учитывая, что я писала статью о хоккейной команде, к которой он принадлежал.

Была большая вероятность, что я больше никогда не буду в порядке, но я старалась не думать об этом, потому что разговоры об этом наводили на меня тоску.

Я дошла до конца статьи, которую могла процитировать практически наизусть, и прижала пальцы ко лбу, потирая пульсирующие виски. Было ли это слишком грубо? Проявила ли я журналистскую честность?

Спорно.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. После стычки с Хадсоном я вошла в квартиру и прислонилась к двери. Как только моя задница коснулась пола, я разрыдалась, хотя заставляла себя сдерживаться во время разговора с ним.

Лайла села рядом со мной, обняла меня за плечи и велела Беку принести мороженое. Она помогла мне подняться с пола, и к тому времени, как мы вернулись к дивану, Бек уже стоял там с коробкой и извиняющимся выражением на лице.

Из-за этих истерик мне потребовалось несколько минут, чтобы пересказать случившееся — к счастью, Лайла рассказала Беку о пари, так что мне не пришлось выдавливать из себя эти слова еще раз. Каждый раз, когда я произносила или думала о слове «пари», в моем сердце разматывалась еще одна нитка. Еще чуть-чуть, и оно бы совсем разорвалось.

Когда я закончила, Бек сказал:

— Уитни, я не принимаю его сторону, клянусь, и, если бы я знал о… — он оборвал себя, увидев, как я вздрогнула. — Тогда я бы не оставил тебя там одну.

— Видишь, — сказала Лайла, и они обменялись раздраженными взглядами.

— Но ты бы его видела, — взгляд Бека снова переместился на меня. — Он был в отчаянии, когда думал, что с тобой может что-то случиться.

— Он хороший актер, — парировала я. Если бы кто знал, как сильно Хадсон мог обмануть кого-то, и что это это будет девочка, которая влюбилась в него, когда он с ней переспал, чтобы выиграть пари.

Бек настаивал на том, что он знает Хадсона достаточно долго, чтобы понять, когда тот говорит искренне, и что никто не может изобразить такого рода беспокойство, и теперь его настойчивость снова пришла мне в голову. Когда он сказал это прошлой ночью, надежда — прекрасная, но опасная надежда — всплыла на поверхность. Я хотела, чтобы он оказался прав, хотя я столько раз обжигалась, что я начала сомневаться в искренности всех парней.

Итак, я призналась в том, что скрывала во время своего пересказа. Моя рука задрожала, когда я поднесла ее ко рту, и на глаза навернулись новые слезы — точно такие же, как те, что сейчас подступали к горлу.

Даже Лайла немного смягчилась по отношению к Хадсону, когда я рассказала им, что он признался мне в любви.

— Он сказал тебе, что любит тебя? — спросила она, и взгляд, которым они с Беком обменялись, говорил о понимании, а не о противостоянии.

Воспоминание о том, как он произнес эти слова, запечатлелось в моем мозгу. В тот момент перед моими глазами промелькнуло лицо Хадсона, как это происходило, по крайней мере, сотню раз с тех пор, а затем быстро сменилось тем, каким разбитым он выглядел после того, как я дала ему пощечину.

В то время я гордилась своей реакцией. Я сказала себе, что в следующий раз, когда какой-нибудь парень выставит меня на спор, я не буду стоять как идиотка. Наконец-то я показала парню, какую боль он причинил мне, и доказала ему — да и самой себе — что я не тряпка.

Только… конечно, я хотела причинить ему такую же боль, как он причинил мне, но то, что я увидела на его лице, не заставило меня почувствовать себя сильной и оправданной, как тогда, когда я высказала Тревору все, что о нем думаю.

Нет, с Хадсоном каждое подергивание лица, каждый признак того, что мои словесные удары достигли цели, только отзывались эхом во мне и усиливали мою боль. Я думала, это потому, что все было так свежо и необузданно, и потому, что я заботилась о нем больше, чем о любом другом парне, но несколько дней спустя мысли об этом вызвали во мне приступ агонии.

Сколько бы я ни твердила себе, что Хадсон заслужил каждое мое слово, эту пощечину и язвительную статью, в которой критиковалась его команда, я не могла до конца убедить себя в этом. Возможно, эта ситуация сделала меня слабой. Возможно, даже легковерной. Скорее всего, это сделало меня девушкой, которая не могла перестать любить этого парня, несмотря на все доказательства того, что она не должна этого делать.

Не говоря уже о том, что я тоже не была до конца честна с ним с самого начала. Мне нравилось думать, что, если я опущу некоторые вещи, потому что они были связаны с работой, а я работала под прикрытием, все будет в порядке, но границы определенно были нарушены, и я была далека от образцового поведения.

Я открыла свои последние файлы, и «Анатомия игрока» заменила мою статью, до выхода которой оставалось десять минут.

АНАТОМИЯ ИГРОКА

Особенности:

• лицо:

все игроки, от красавчика до опрятного парня (читай: плохого парня), знают, как использовать то, что им дали их мамы. не позволяйте их непринужденно-сексуально-крутому внешнему виду одурачить вас. эти парни тратят много времени на свою внешность.

чисто выбритый или неряшливый, игрок знает, что подчеркивает его лучшие черты, и использует это знание, чтобы поймать свою жертву.

• улыбка: ленивая, самоуверенная, дерзкая. у игрока много улыбок, и все они используются для того, чтобы заставить вас потерять здравый смысл и поддаться его обаянию.

• имена:

звучные прозвища, которые сами слетают с языка. из тех, что превращают тебя в девочку-подростка, которая хочет написать свое имя рядом с его фамилией.

• грудь:

рельефная, вызывающая слюни

• пресс:

рельефный везде

• руки:

игрок хорошо владеет своими руками. от самых легких прикосновений до движений, требующих большего давления, он точно знает, как их использовать для достижения максимального эффекта.

• шрамы:

истории, которые можно проследить пальцами. если обратиться к нему в нужный момент, игроки могут даже рассказать вам истории, стоящие за ними.

• что касается остальной части его анатомии… скажем так, он знает, как ею пользоваться.

Движения и черты характера:

• придумывают девушкам прозвища, от «милая» до «малышка» и других общих ласкательных выражений. Отчасти, потому что забыл имя девушки или чтобы не назвать ее неправильно, но также для того, чтобы создать ощущение близости еще до того, как оно возникнет, и таким образом ускорить переход к сексу.

• никогда не будет просить номер телефона.

• будет приставать к вашим подругам, даже если в прошлые выходные он был очарователен в бильярдной. Ни одна девушка не остается вне поля зрения.

• превращает все в недосказанность.

• очаровашка экспертного уровня, игрок отточил каждую линию и знает, как флиртовать в любой ситуации.

• эмоции: часто не поддаются прочтению. те, кто пытается погрузиться глубже, увлекаются и забывают, что они искали в первую очередь.

Время от времени игрок демонстрирует вам более мягкую сторону, которая заставляет задуматься, что на этот раз все может быть по-другому. в настоящее время проводятся исследования, чтобы доказать, имеет ли эта теория какую-либо обоснованность, и мы выражаем осторожную надежду.

От последней строчки у меня сжалось сердце. Я выделила «в настоящее время ведутся работы по проверке достоверности этой теории, и мы выражаем осторожную надежду». Я подумала, не удалить ли это. Добавив что-то вроде: «исследования показали, что игроки не меняются. Избегайте их любой ценой».

Но потом, хоть я и понимала, что только мучаю себя, я закрыла глаза и представила игрока, которого изучала. Вначале, его анатомия была полностью физической, от идеальной формы загривка до улыбки, глаз и множества впечатляющих мышц.

Однако в какой-то момент я перешла на более личную тему. Его шрамы говорили не только о самоуверенном хоккеисте. Он защищал свою маму, и я знала, что он все равно будет защищать, независимо от того, сколько раз она его подводила. Когда во мне вспыхивала неуверенность, будь то из-за моего бывшего парня, моих отношений с матерью или моего тела, он реагировал с удивительной нежностью и делал заявления о моей красоте, которые не оставляли места сомнениям.

Вместо того, чтобы удалить то, что я выделила, я нажала на нижнюю часть. Курсор мигал в такт моему сердцебиению, а затем я добавила еще один заголовок и ввела последний пункт.

Ключ:

• сердце:

сердце игрока — сложный орган. на первый взгляд может показаться, что он отсутствует. если присмотреться, то можно заметить, что он сильно укреплен стенами. это разочарование и прошлая обида заставили его сомневаться, стоит ли впускать кого-либо. если копнете достаточно глубоко, то, возможно, найдете золотую жилу.

Слезы застыли на моих ресницах и сделали их тяжелыми. Тушь, скорее всего, стекала по щекам. Боль исходила из моего разбитого сердца, страдания вытесняли кровь и разливались по всему моему телу.

Возможно, это было просто романтическое представление о том, что у каждого игрока есть своя история, объясняющая, почему он такой, какой он есть, и что правильный человек может преодолеть все барьеры и не только найти золотую жилу, но и найти ключ к ней. Реально это или нет, но я хотела держаться за это представление.

Слишком много вреда было причинено с обеих сторон, чтобы быть тем самым человеком для Хадсона. Я больше не знала, что между нами было настоящим, а что фальшивым, и, как бы мне этого ни хотелось, я больше не могу полностью доверять ему. После всего, что было и что должно было выплыть наружу, как он сможет доверять мне?

Без доверия у нас не было ни единого шанса. Как бы я это ни понимала, правда от этого не становилась менее болезненной.

Надеюсь, время исцелит нас обоих. Я вернусь к своему творческому отпуску, но, в конце концов, мне захочется найти другого человека, с которым я буду больше делиться собой, как это было с Хадсоном, только без пари на то, чтобы переспать со мной.

Боль в моем сердце заставила меня вздрогнуть.

Я прикрыла его рукой и сосредоточилась на этом новом способе мышления, который собиралась опробовать. Это означало, что я хотела, чтобы Хадсон нашел кого-то, кто помог бы ему справиться с его проблемами и позаботился о его сердце. Очевидно, это не помешало мне возненавидеть эту метафорическую девушку, но, вероятно, на овладение этим навыком ушло больше минуты, так что я поработала над этим.

Мой телефон зазвонил, и я взглянула на экран. Я не осознавала, как сильно хотела, чтобы это был Хадсон, пока не увидела имя Линдси.

На то, чтобы разучиться хотеть того, кого не следует, тоже, вероятно, потребуется время.

Линдси: Где статья? Я хочу прочитать ее в последний раз, прежде чем мы отправим ее в печать.

Я: Отправляю.

Прежде чем я успела передумать насчет статьи, в которой снова начала сомневаться, я нажала сохранить, а затем переключилась на свою электронную почту. Я ввела имя Линдси и прикрепила файл. Я навела курсор на кнопку отправки и попыталась сглотнуть.

Я излила душу в этой статье. Что послужило причиной и для того, чтобы отправить ее, и для того, чтобы не отправлять. Но сроки есть сроки. Поэтому я нажала кнопку «Отправить» и почувствовала смесь тошноты и облегчения от того, что это было не в моей власти.

Хорошо это или плохо, но завтра моя статья будет напечатана в газете и распространена по всему кампусу, с моим именем и фотографией на первой полосе.