Аромат теней

24

Пробраться незаметно через все поселение сверхъестественных существ — трудное дело, хотя и облегченное знанием того, что горсть людей, которых я больше всего должна избегать, либо заперлась, как жюри присяжных перед вынесением приговора, либо по очереди проводит сеансы с Гретой, готовясь к предстоящей битве. Это знание придавало мне смелости, когда я проходила по больнице, пустой и тихой, как морг. Это, а также записка, которую написала мне Текла сразу после смерти своего сына.

У меня не было ключа от ее Палаты — от ее камеры, — но поможет смотровое окошко в двери. Мой план заключался в том, чтобы слегка постучать и привлечь ее внимание. Не так громко, чтобы заинтересовались другие, но вполне достаточно, чтобы она подошла и рассказала, что мне делать дальше. И я только молилась, чтобы она отнеслась ко мне более благосклонно, чем в прошлый раз.

Я прижималась к стенам, втискивалась в углы и едва избежала столкновения с Хантером, который, очевидно, шел на сеанс с Гретой. Он постучал в ее дверь, и мне пришлось поспешно прятаться за углом, когда он повернулся и подозрительно принюхался. Потом я услышала, как открылась дверь и Грета пригласила его зайти.

Я снова выглянула. Единственное освещение в коридоре исходило из окна кабинета. Комната Теклы, по диагонали от этого кабинета, была совершенно темной. Я считала, что у меня не больше десяти минут, может, и меньше, прежде чем на сеанс придет другой агент, и хотя времени казалось достаточно, все это время я буду хорошо видна. И даже десяти секунд хватит, чтобы все погубить.

Когда свет в кабинете Греты потускнел, я двинулась. Мои шаги казались в пустом коридоре ружейными выстрелами, но гораздо большей моей заботой было сдерживать нервную энергию, чтобы меня могли обнаружить только непосредственно, зрением.

Добравшись до двери, я взялась за ручку. Конечно, закрыто. На мгновение мне захотелось принять это как знак. Кто знает, что я обнаружу за этой дверью? Текла сейчас может быть совершенно безумной. Забилась в угол с пеной у рта. Я очень рискую, основываясь только на своей догадке. Но с другой стороны, как сказала Репа, когда я объяснила ей, что собираюсь предпринять, ничего не делать — значит рисковать еще больше. Поэтому я набрала полную грудь воздуха и заглянула в окошко.

Па меня в нескольких дюймах от моих глаз смотрели два больших карих глаза. Я вскрикнула, тут же прикрыв рот рукой, надеясь, что еще не поздно. Карие глаза отпрянули в ответ на мою девичью реакцию, и я в смущении отняла руку от рта. Текла не только не сидела в углу с пеной у рта, она, очевидно, ждала меня. Я подавила страх и замешательство и придвинулась к окну.

Ясность. Вот что я там увидела. Не безумие, которое, как говорили, я могу ожидать, не горе, оживающее на страницах комикса о Страйкере. И не беспомощность и умоляющее выражение лица, как накануне. Я видела оттенок ярости, видела горечь, от которой сжимался рот, но больше всего в этом взгляде было ясности. И этот взгляд объяснил мне, почему заперли Теклу. И какова моя роль во всем этом.

— Ты меня слышишь?

— Нет, но я могу читать по губам, — отчетливо артикулируя, произнесла Текла. И продолжила бы, но тут меня отвлекли звуки бегущих ног, и я оглянулась.

— Черт!

Я достала из-за голенища свой кондуит, зажала его в руке, гадая, что я собираюсь с ним делать. Текла, должно быть, тоже об этом подумала. Ее большие выразительные коровьи глаза расширились, губы снова зашевелились.

— Что? — спросила я, прижимаясь к стеклу. Топот нескольких пар ног приближался.

Текла указала на меня, постучала указательным пальцем по стеклу, потом — на себя. Она как будто хотела, чтобы я в нее выстрелила. Я покачала головой, демонстрируя, что не понимаю. И тут из-за угла появились Майках и Чандра; оба держали перед собой свои кондуиты.

— Оливия! — крикнул Майках. — Отойди!

Чандра, в руках которой был как будто обычный пистолет, направила его на меня. Глаза ее были лишены выражения, но очень холодны.

— Надо выпустить Теклу, — заявила я.

— Отойди от двери, — приказала Чандра. — Немедленно. Я проглотила комок и не шевельнулась.

— Оливия, Текла больна.

— Нет, она не больна.

— Ты ведь смотрела ей в глаза? — Майках опустил свое оружие, это хорошо, но сделал шаг ко мне, а это плохо. Я прицелилась в него, и он шагнул назад. — Черт возьми, Оливия. Поэтому мы и не хотим, чтобы сюда приходили. Поэтому двери госпиталя должны быть закрыты. — Они с Чандрой переглянулись. — Она больна, но все еще очень сильна и способна подчинить себе слабый разум. Может заставить тебя поверить, что она права, но как только мы се освободим, она снова начнет бредить.

— Может, она действительно права.

— Ты только отойди от двери. — Он говорил тем голосом, каким разговаривают с теми, кто собирается спрыгнуть с крыши, и это заставило меня стиснуть зубы. Мол/сет, я и сошла с ума, но не потому, что заглянула в глаза Текли.

— Может, она не безумна, — продолжала я, сосредоточившись на том, чтобы прочно держать оружие. — И так ведет себя, потому что никто ее не слушает.

— Уйди от этой чертовой двери! — крикнула Чандра, приняв стойку для стрельбы, и я поняла, что она выстрелит.

Если ты Стрелец этого поколения, то кто она?

«Бродячий агент, — подумала я, глядя на ствол ее пистолета. — А бродячие агенты убивают звездные знаки, чтобы занять их место в Зодиаке».

— Чандра. — Майках повернулся к ней.

Она проигнорировала его, продолжая целиться.

— Опусти оружие и отойди от двери.

Я оглянулась на окошко, но Текла исчезла. Перевела взгляд на Чандру, на которую даже Майках косился с опаской.

— Хорошо, — согласилась я, отчего ее вид стал удивленным… и слегка разочарованным. — Только сначала ответь на один вопрос.

— Какой?

— Майках ввел Уоррену состав, в котором содержатся мои феромоны. Так мы с ним связаны, верно? Чандра, ты можешь приготовить такой состав?

— Конечно.

— Так я и думала. — Я опустила свой кондуит. Майках покачал головой.

— О чем ты говоришь?

— Она сама не знает, — выпалила Чандра, делая шаг вперед. — И она не должна быть здесь.

— А я могу сделать то же самое, имея химикалии из твоей лаборатории и немного знаний?

— Да, — осторожно ответил Майках; брови его опустились.

— Нет, — возразила Чандра. — Нужно не просто немного знаний, нужны правильные знания. Это называется химией.

Я кивнула.

— Как вы узнали, что я здесь?

Если Майкаха удивила неожиданная смена темы, он никак этого не показал. На самом деле он как будто понял, в каком направлении развивается разговор, хотя подробности я выдавала постепенно.

— Нам сообщили, как только ты коснулась двери.

— Кто предупредил?

— Что здесь происходит? — Из своего кабинет вышла Грета, за ней Хантер с настороженным видом.

— Кто предупредил? — повторила я громче и несколько мгновений смотрела в глаза Хантеру. Он сильно поте лицо рукой, как будто мы ему снимся и он хочет проснуться.

— В дверной ручке есть сенсор, — объяснила мне Чандра. Она пыталась отвлечь меня, сокращая расстояние между нами. Теперь она была совсем близко. — Грета решила, что это самый надежный способ не подпускать посторонних.

— Грета решила? — сказала я, взглянув на нее.

— Что ты здесь делаешь Оливия? — спросила Греча чуть более резко, чем нужно. — Ты больна.

— Больна? — произнесла я, словно это слово не имеет смысла. — Больна, как Текла. Такая у меня болезнь?

Чандра издала нетерпеливый звук, почти зарычала.

— Оливия посмотрела ей в глаза. Я вас предупреждала! Нужно было закрыть это окно.

— Текла может Видеть, что происходит с Уорреном, заявила я, заметив, что Хантер полностью взял себя в руки. Он молча следил за мной, взгляд его переходил с моего лица на мой кондуит, зажатый в руке. — Нам она нужна, чтобы определить, где он.

— Вздор, — отмахнулась Грета. — Она уже много месяцев не говорит ничего разумного.

— Потому что кто-то приказал запереть ее в клетке пять на десять футов и никого к ней не подпускать! Кто-то отнял у нее ее голос!

Все четверо уставились на меня как на сумасшедшую, и я начала понимать, каково это.

— Ты запуталась, дорогая, — легким успокаивающим голосом сказала Грета. — Потому что посмотрела прямо в глаза Текле.

— Нет, не запуталась, — ровно ответила я. — На самом деле как раз наоборот. Я посмотрела Текле в глаза, и мне впервые все стало ясно.

Грета долго молчала. Все ожидали.

— Мне следовало разобраться в этом раньше. Но все здесь так тебе доверяют. — Я рассмеялась, почувствовав ироничность положения. — Доверяют больше, чем себе.

— О чем ты говоришь? — спросила Грета, но я видела, что она знает. Но я все равно объяснила, чтобы знали и все остальные.

— Я говорю о том, как ты внушила кое-кому, что мне понравится читать новости дня, новости, в которых есть информация, причиняющая мне боль. Новости, которые заставят меня броситься к тебе. — Я направилась к ней, пошла спокойно и уверенно, хотя сама такой уверенности не чувствовала: ведь пистолет Чандры был по-прежнему нацелен на меня. — Ты хотела загипнотизировать меня, проникнуть ко мне в сознание, как сделала это со всеми остальными. Но тут возникла одна проблема. Моя мать тоже была там.

— Сука! Хватит ее слушать! — закричала Чандра, переводя взгляд с Греты на меня, и я удостоверилась, что была права. Но она снова прицелилась в меня, и ее оружие — смертных или пег, — на таком расстоянии сделало бы свое дело. Но теперь, когда в коридоре появились и другие звездные знаки: Ванесса, поддерживающая Грегора, сразу за ней Феликс — Чандра представляла меньшую угрозу. Поэтому я сосредоточилась на женщине, которая была угрозой для них всех.

— Не думаю, что поняла бы все, если бы не кошмары. Раньше у меня никогда их не было. Я никогда не встречала Тульпу, поэтому не боялась его и он не мог приходить ко мне в кошмарах. И я никогда не позволяла себе возвращаться во сне прошлое. Но ты своими алхимическими средствами все это открыла. Некоторые называют это химией. А позвольте поинтересоваться, кому из вас она в своем кабинете не давала чашку чая?

Грета раскрыла рот, но я не стала ждать ее ответа. Да и вопрос был адресован не ей. Я видела, как остальные начинают постепенно понимать, по мере того как я продолжала неторопливо распутывать загадку.

— Легко вселить недоверие в сознание и души тех, кто тебе верит, правда, Грета? Они обращались к тебе со своими величайшими страхами, которые приходили к ним в кошмарах, и ты цементировала эти страхи на своих сеансах. — Я остановилась прямо напротив нее и сложила руки на груди, по-прежнему держа в одной кондуит. — Вы все искали причину поражений своего Зодиака. Причина в Грете. Ее истинная роль здесь — крот.

— Чушь! — взорвалась Чандра, и ее палец на курке дрогнул.

— Оливия. — Терпеливый голос Майкаха едва скрывал раздражение. Таким голосом отец разговаривает с капризным ребенком. — Грета никогда не покидает убежище. Уже два года.

Я приподняла плечо.

— Превосходное прикрытие.

Взгляд Хантера стал ясным, и это было бы хорошо, если бы он не буравил меня им, как ястреб.

— Тебе нужно побольше доказательств.

— Придержите немного эту гермафродитку, и я предоставлю их вам.

Пистолет находился в опасной близости от моего виска. Я ждала, зная, что моя судьба зависит от нескольких следующих мгновений.

— Чандра. Опусти оружие.

— Что? — Она повернулась к Грегору, который распрямился, насколько мог. — Не могу поверить, что мы слушаем это! Меньше чем через два часа нам предстоит сразиться со всеми Тенями города. — Она дышала порывисто, продолжая держать меня под прицелом. — Начнем с этой!

Я стояла совершенно неподвижно и смотрела на точку над ее головой: не хотела видеть, как она нажимает на курок.

— Ты сейчас опустишь оружие. — Грегор произносил слова ровно, словно размещая их на нотной строке. — В отсутствие Уоррена главным становлюсь я, а он отсутствует, потому что обменял свою жизнь на мою. Если Оливия может сказать что-нибудь, что поможет ему вернуться к нам живым, ты дашь ей это сделать. Опусти оружие! Немедленно!

Грегор говорил громко, и голос его отражался от стен длинного коридора, прежде чем замереть. Он стоял с одной рукой, выступающей из бесформенной больничной одежды, и тот юмор, который я привыкла с ним ассоциировать, совершенно исчез. Он больше походил бы на пациента, если бы не широко расставленные ноги и сжатый кулак. Я вспомнила, что Уоррен называл его старшим оставшимся агентом, и поняла, что, если смогу убедить его, остальные тоже будут слушать. Ствол оружия Чандры дрожал, опускаясь.

И тут раздались слова поддержки от человека, от которого я никак этого не ожидала.

— Хорошо. Я за.

Хантер слегка улыбнулся мне, когда я взглянула на него.

— Ваша гипотеза такова: Грета никогда не покидает убежище, поэтому ее невозможно заподозрить в предательстве, верно? Но она не покидает убежище, потому что не может. Как и я, она не может преодолеть портал. Тень внутри нее слишком сильна для этого.

— Я не могу выходить, потому что наверху я совершенно уязвима. — Голос Греты звучал разумно и спокойно, словно на сеансе терапии. Я видела, как она нервно перебирает бусы, висящие на шее, но нужно отдать ей должное. Она хорошо играла свою роль. — Не пройдет и недели, как меня выследят.

— Если ты еще не заметила, Грета, это самоубийственное дело. И никого здесь не останавливают соображения собственной безопасности. Разве не ты учила меня, что долг превыше всего? Если что-то плохо для организации, этого просто не делают. Если хорошо — например, экспедиция для спасения нашего предводителя, — концентрируется все, чтобы обеспечить успех. — Я невесело улыбнулась им всем. — Истинный сторонник Света — агент или нет — принесет в жертву все ради спасения отряда. Меня убедила в этом Репа.

— А ты так сделаешь? — спросила Чандра, скрестив руки на груди. Она как будто боролась с собой, с желанием снова прицелиться в меня.

— Именно так я сейчас и поступаю.

— А как же она попала сюда? — поинтересовался Хантер со своей обычной целеустремленностью, за которую я сейчас была ему благодарна. Я тяжело вздохнула, повернулась к нему и заговорила, тщательно подбирая слова. Он не похож — на того, кто способен дать второй шанс.

— Она наполовину смертная. Вторая половина — Свет. Но, однако, выбор может быть сделан в пользу любой стороны.

Краем глаза я увидела, как Феликс качает головой.

— Но тогда как она дает знать Тульпе, где мы? Чандра нахмурилась и посмотрела на него, как на предателя, но он лишь пожал плечами, встретив ее взгляд.

— Она этого не делает. Она вас помечает. Когда вы приходите к ней в кабинет, она во время гипноза меняет ваш запах, чтобы агенты Тени могли вас выследить, когда вы выходите из убежища.

— Это нереально, — заявила Чандра.

— Ты сама только сказала, что это возможно. С химикалиями из твоей лаборатории и небольшими знаниями…

— С нужными знаниями!

— Которые есть у тебя и Майкаха. — Я почувствовала, как гнев впервые превосходи! страх. Чандра как раз против меня. Ну и черт с ней! Я подняла голову.

— Где ты держишь свои знания? В блокноте?

— Нет. Там, где их никто не может найти.

— В папке? В картотеке? В микрофильме?

— Нет, идиотка! — взорвалась она, сдвинув брови. — В голове!

Я подняла подбородок.

— А у кого есть доступ в ваши головы?

Она открыла рот и снова закрыла. Я обвела всех взглядом, заглянула всем в глаза; в коридоре повисла тишина.

— И не только в ваши головы, но и в ваши лаборатории. Не только в лаборатории, но и в больницу. А в больнице есть женщина, которая знает правду, — Я повернулась к Грете, на щеках которой появились неровные пятна… — Почему ты закрыла Теклу?

Грета дергала шарики бус, как четки, но заговорила нарочито спокойно:

— Она потеряла контроль над собой после смерти Страйкера. Сознание ее ослабло, и она не отличает выдумки от реальности.

Я покачала головой.

— Она не ослабела. Напротив, стала сильней. Талантливей. У нее обострилась интуиция. Наследие в Зодиаке передается по материнской лини, поэтому сила, высвободившаяся после смерти Страйкера, вернулась к ней. Разве не любопытно, что именно тогда Грета запрятала Теклу? Посадила в звуконепроницаемую комнату, так, чтобы ее никто не видел и не слышал? Никто, кроме самой Греты!

— Ее заключил Уоррен! — холодно сказала Грета.

— Угу. — Я кивнула. — А кто внушил ему это?

Все молчали. Хороший знак, и я снова обратилась к Грете с мрачной улыбкой.

— Ты два года выжидала, приобретала уверенность, входила в доверие. Вызнавала, что могла, у Чандры и Майкаха, готовилась к метаморфозе Страйкера. А потом, когда использовала его смерть и горе Теклы, чтобы укрепить свое положение, достичь остального было нетрудно. У тебя появился доступ ко всем их файлам: гороскопам, картам рождения, родословным. Ты знала, как проникнуть к. ним в сознание. Как угостить их чаем, развязать воображение и убедить приходить для сеансов гипноза.

— Боже, — выдохнул кто-то.

— Ты забрала у Теклы сына, а потом — ее дар, ее талант. — Я обнаружила, что тяжело дышу. — Ты забрала у нее голос.

Наступила долгая пауза, все молча думали, взвешивали услышанное, а Грета оглядывалась в поисках сочувствия, ждала, кто первым заговорит. Я не могла читать ауру — у всех были слишком напряжены эмоции, в воздухе словно распространился раскаленный газ, — но мне и не нужно было: я видела, как краска заливает лицо Греты. Она принялась защищаться.

— Если я отняла у нее голос, почему она именно тебя обвинила вчера в предательстве?

— Она меня не обвиняла. Она использовала то, что у нее осталось — после того как ее накачали наркотиками, способными свалить слона, — чтобы умолять меня найти предателя. Забавно, что ей пришлось замолчать, когда ты дала ей новую дозу. Зачем это, когда Тульпа с помощью ее силы мог добраться до меня?

Первые признаки страха появились на лице Греты, голос ее стал почти детским.

— Как ты можешь говорить мне такие ужасные вещи? Я посмотрела на нее и поняла, что это не страх. Это Тень. Я улыбнулась.

— Потому что теперь я ее голос.

Выражение притворного гнева сошло с лица Греты. Она повернулась к остальным.

— Текла была Видящей. Она была полноправным членом Зодиака, гораздо сильней любого полусмертного. Почему она не выступила против меня? Почему, если знала, кто я, никому ничего не сказала?

Все взоры были обращены на меня.

Я достала из-за спины комикс Страйкера, подняла и открыла намеченную заранее страницу. Конечно, они все там были. Они помнили, что случилось. Но я видела, как новое горе охватывает их, когда Текла и платье, перепачканном в крови сына, кричит от горя. Я знала эту страницу наизусть, но, как тогда у магазина, когда я услышала впервые, слова сорвались неожиданно. Среди нас есть предатель!

Я закрыла комикс, и голос стих, оставив тишину; удары сердца громко звучали у меня в ушах.

— Этот человек, этот предатель, — негромко заговорила я, — может быть только среди тех, кто живет в убежище. Это не я, потому что появилась только что. Это, очевидно, не Уоррен. Может, ты, Хантер? — Его лицо окаменело, но я продолжила раньше, чем он успел ответить: — Нет, не ты. Потому что выведено из строя не оружие… Может, предатель Грегор? Ведь именно он открыл Неоновое кладбище для проникновения со стороны Тени. Но я серьезно сомневаюсь, чтобы он ради достижения такой цели сам себе взрезал живот. — Я перешла к следующему звездному знаку. — А как ты, Майках? Конечно, ты мог отдать меня Тульпе, когда я без сознания была у тебя в больнице… или еще лучше — мог бы убить меня сам. — Я снова переместила взгляд. — Полагаю, это могла быть Чандра. У нее есть химикалии, есть способности и возможность. Но она не вполне часть Зодиака, а это значит, что она всего лишь орудие в руках настоящего крота. Марионетка. Пешка, которую используют, а потом отбрасывают.

— Иди ты! — буркнула она, но в голосе ее было больше горя, чем гнева.

— Или крот тот, у кого есть доступ ко всем? — Я расположилась так, чтобы видеть всех. — К Уоррену, которого я заметила выходящим из кабинета Греты как раз перед уходом. Он рисковал, приведя меня сюда, а потом сразу — после единственного сеанса у Греты — вдруг перестал мне верить. Он больше не верил самому себе.

— Это нелепо. Слишком натянуто! — заявила Грета. — Как вы можете ее слушать? Вы знаете меня… а в ней есть Тень!

Но эффективно разыгрывать эту карту было уже поздно, и я продолжила, как будто она ничего не сказала. Никто меня не останавливал.

— Уоррен был дезориентирован. Он рассказал, что ты только что гипнотизировала его, а когда я пришла к тебе, ты попыталась то же самое проделать со мной. Но у тебя не получилось, верно? Я очнулась до того, как ты закончила, и в воздухе чувствовался странный запах, словно от измельченного в порошок металла. Что-то тебя испугало, и ты в панике уронила флакон.

— Ты. Я увидела в тебе Тень.

— И уцелела? — холодно спросила я. — Или узнала?

Она больше не могла сдерживаться, крик ее ударил меня в лицо.

— Ты ничего этого точно не знаешь! Ты все выдумываешь! Мой отец был агентом Света!

— Твой отец имел знак Близнецов. Две стороны, два лица, верно?

— Ты сомневаешься в его верности? — Она плюнула мне в лицо. Судя по реакции остальных, такой они Грету не могли себе даже представить. — Он отдал свою жизнь ради организации!

Я вытерла слюну со щеки.

— И, конечно, это тебе причинило большое горе.

— Прошу прощения. — Она скрестила руки на груди. — Но если мы говорим о моем отце, нужно ли мне напоминать о твоем, Оливия? О, но это ведь не твое настоящее имя. И кто теперь скрывает от нас кое-что?

Я заставила себя успокоить дыхание и негромко ответила:

— Нет, напоминать мне не надо. Но позволь напомнить и тебе, что ни добро, ни зло не являются наследственными. Нужно делать выбор.

Она задрала подбородок, ее сердцеобразной формы лицо вызывающе застыло.

— Если бы я решила предать отряд Зодиака, то те, с кем я прожила здесь два года — сверхъестественные существа! — почувствовали бы Тень во мне. Они умеют определять намерения.

— Хочешь сказать, что они не смогли? — Я изобразила удивление. Я, конечно, уже знала причину этого, но не хотела ее объяснять. Важно было, чтобы они открыли это сами.

— Я не чувствую никакого запаха, — признался Феликс.

— Я тоже.

— Грета права, — произнес наконец Хантер. — По крайней мере один из нас должен был обнаружить, что с ней что-то не так.

Остальные отрицательно качали головой, когда я смотрела им в глаза. Когда я взглянула на Грету, та самодовольно улыбнулась. Я вернула ей улыбку, заставив вздрогнуть.

— Ну, а я могу. Запах, как из глубины земли: сера и жар. Пахнет глубоко погребенными телами, гниющей плотью, насыщающимися червями. — Говоря это, я медленно шла по коридору и закончила, остановившись перед Хантером. Я наклонилась к нему, почти соблазнительно; коленом прижалась к его телу, задела его рукой, мое дыхание согрело его шею. Я глубоко вдохнула. — Не как ты. Ты пахнешь дымом, поднимающимся от горящего лагерного костра. Пахнешь древесиной, травой и дикими животными; пахнешь разлетающимися угольками. Похоже?

— Если ты так считаешь.

— Что? — я отстранилась от него. — Ты не чувствуешь собственного запаха?

Он, не мигая, уставился на меня.

— Да, я ощущаю запахи эмоций. Ощущаю запахи адреналина и пота, когда работаю, но основной компонент, образующий молекулы запаха, слишком близок мне. Я не могу определить его.

— Значит, ты не можешь определить запах, скажем… — Я осмотрелась, словно в поисках цели. И нашла ее в Грете. — … ее?

Хантер переводил взгляд с Греты на меня. У Майкаха отвисла челюсть.

— Я могу.

— Я тоже. — Ванесса нахмурилась. — Я чувствую и запах Грегора.

— Это нелепо! — выпалила Грета.

— Майкаха тоже, — кивнул Грегор. — И Уоррена. Пришла моя очередь довольно улыбнуться.

— Запахи привязаны к эмоциям. Когда Грета с помощью гипноза обнаруживает что-то глубоко личное, она помечает его. И когда вы испытываете эту эмоцию, выделяете феромоны, которые привлекают агентов Тени.

Но, помечая вас, она берет флакон с вашей сущностью и вводит себе, так что ее подлинный запах становится для вас всех неощутим.

— Потеря обоняния, — услышала я шепот Феликса.

— Она привязывает вас к себе, как Майках соединил Уоррена и меня. Именно это она пыталась проделать со мной, когда я проснулась в ее кабинете. — Я увидела силуэт в конце коридора и подозвала Гену. — Конечно, вы не должны верить мне на слово.

Все повернулись, ощутив это движении; псе, кроме Греты, которая продолжала жестко смотреть на меня.

— Есть причина, по которой она держит попугайчиков в своей комнате и в кабинете… — На этот раз и Грета повернулась. — И это не любовь.[56]

Все следили, как медленно идет Рена, и слышали учащенное дыхание Греты. И по мере приближения Рены я чувствовала растущее любопытство остальных.

Она держала котенка. Черно-белый, с клочковатой шерстью, он мирно спал и ровно дышал, лежа на ладони. На изуродованном лице Рены застыла легкая улыбка; Рена добралась до Греты и протянула ей спящего котенка.

Мгновение ничего не происходило. И вдруг тело котенка напряглось, глаза раскрылись, мигнули раз и остановились на Грете. Спина котенка изогнулась, каждый волосок встал дыбом, затем он зашипел и, выставив когти, яростно кинулся на Грету.

Грета ударила Рену по руке, отбросив котенка.

Хантер прыгнул и подхватил котенка, не дав ему упасть на бетон. Грета побежала в свой кабинет. Грегор подставил ей подножку, и она растянулась, как чучело без позвоночника.

— Птицы были предлогом, чтобы не допускать кошек, — сказала я, когда крики в коридоре стихли. — Не кабинет и комната — единственные места, где она не может полностью скрыть свой запах.

Грета покатилась по полу. Глаза ее были широко раскрыты, нов них был не страх, а безумие, они жгли меня неутолимой ненавистью. Отвратительный темный цвет, подобный дыму, окутал ее тело. Она переводила взгляд с одного на другого, как будто видела в первый раз.

— Ваш драгоценный руководитель к завтрашнему утру будет мертв.

— Надо бы послать тебя по проходу, — заметил Феликс. — Ты заслуживаешь быть сожженной заживо.

Грета плюнула в его сторону, не стараясь больше скрывать свою теневую сторону. От нее пахло червями и гнилыми яйцами, запах разложения буквально истекал из ее пор.

Ванесса подошла к ней, от отвращения сморщив нос, глаза ее горели яростью.

— Может, просто оставить се с кошками. Ее и ее маленьких попугайчиков.

— Я растила твоего отца. — Рена покачала головой. — Он был бы очень разочарован.

— Он к этому привык, — возразила Грета, но никто ее не пожалел.

— Но у нас нет возможности… — Резкая боль взорвалась у меня в груди, и я согнулась: ноги меня не держали. Упала на пол, раскрыв рот в беззвучном крике; Хантер попытался поднять меня, но я сопротивлялась. Мне нужно было ощутить под собой землю, ухватиться за нее. — Уоррена снова пытают.

Грета ухмыльнулась.

— Тульпа понял, что вы меня разоблачили. Теперь его убьют… и все из-за нее!

Она указала на меня.

Уоррен кричал у меня в голове, боль терзала нас обоих, но ничего не исходило из моего рта. Потом тошнотворная спираль ввинчивалась все глубже и глубже внутрь меня, и я знала, что Уоррен, где бы он ни был, потерял сознание. Но это не остановило Аякса. Он рассмеялся, и этот смех отозвался в моем сознании. Подошва сапога саданула меня по почкам, меня вырвало, и Грета присоединилась к его смеху, когда моя челюсть треснула от последнего удара, хотя на самом деле меня никто не тронул. Я обрадовалась тому, что Уоррен без сознания, но содрогнулась от мысли, что он очнется.

Остальные пытались придумать, как миновать Тени на выходе из Неонового кладбища.

— Даже если вы разберетесь, как скрывать ваши метки, — издевательски прервала их Грета, — вы не сможете это сделать быстро. Они совсем свежие, Хантер был последним…

— Сука, — произнес он.

–.. и тогда будет уже поздно спасать Уоррена. — Она оскалила зубы, и трудно было понять, как можно было считать ее лицо добрым. — Вы не доберетесь до него вовремя.

Это было последнее, что я услышала. Вопросы и споры продолжали звучать в коридоре, а голову мою заполнили смех и стоны. Я отключила их все, но наконец ощутила негромкий, но настойчивый стук. Раскрыв один глаз, я увидела Геклу. Она снова смотрела на меня с топ стороны окна. Но на этот раз я поняла. Она показывала не на меня. На стекло.

— Ты проиграла, Стрелец! — надрывалась Грета, лежа на полу. — Они уже победили!

Послышался звук пощечины, ладонь опустилась на лицо Греты. И голос Чандры — таким полным гнева я его не слышала:

— Говори, где он!

Грета хихикала.

— Не скажу, что бы вы ни делали, и я довольна: я сделала свою работу. Вы все помечены! Вы цели! И никогда не найдете место, где его убьют.

Во мне зашевелился Уоррен. Он жив, и если я хочу, чтобы он оставался таковым, мне нужно действовать. Я нащупала свой кондуит, он лежал рядом. Стук в окно прекратился. Стараясь держать руку устойчиво, я нацелила свое оружие.

— Эй, Грета. — Я и с удовлетворением отметила, как исчезает с ее лица довольное выражение: она увидела наведенную на себя стрелу. — А я не помечена.

Я выстрелила, и хотя впервые пользовалась этим оружием, оно словно родилось со мной. Грета завопила и пригнулась, хотя уже умерла бы, если бы я действительно целилась И нее. Но стрела предназначалась стеклу камеры Теклы и разбила его на множество осколков, которые бриллиантовым дождем упали на пол коридора. Мгновение спустя показалось лицо Теклы, но голос ее донесся раньше.

Голос Уоррена.

— Приходи в Рай, в Зал мертвых и обитель тех, кто никогда не жил. Где воины-девственницы охраняют врата вечности. Во дворец с пятьюстами пятьюдесятью дверьми. Где пируют погибшие воины, где живут боги.

— Что он говорит? — раздался чей-то вопрос.

— «Валгалла». — Я снова опустилась на пол. — Его держат в «Валгалле».

Текла закричала, а я согнулась вдвое: во мне от удара, который должен был заставить Уоррена навсегда замолчать, раскололся его череп.